Проблема познаваемости мира. Скептицизм и агностицизм. Познание как форма освоения мира человеком. Многообразие форм познания. Знание, мнение, вера

Неотъемлемой, органической частью любой философской системы является теория познания33, или гносеология (от греч. gnosis – знание, logos– учение), или эпистемология2 (от греч. episteme - знание, logos – учение).

Процесс познания сопровождает всю нашу жизнь. Мы познаем вещи, явления, объекты, связи и отношения, самих себя и других людей. Но мы не часто задумываемся над вопросом: а как возможно само знание, каково его происхождение, структура, пределы, критерии достоверности?

Познание мира - это задача не только философии, но и всех других наук. Какова же роль философии в этом процессе? Философия дает (разрабатывает) общую теорию познавательного процесса и его закономерности. Гносеология как раздел философии делает предметом своего исследования само знание. Она производит знание о знании. Поэтому гносеологию можно определить как учение о знании, его возникновении (природе), закономерностях развития и функционирования, о видах и формах знания, их взаимосвязи, о превращении одних форм в другие, о способах, т.е. методах получения, производства знания, а также критериях его достоверности.

Необходимо различать познание и знание, хотя они взаимосвязаны и соотносительны. Познание есть процесс (деятельности человека по воспроизведению в своей голове действительности), знание – это результат познавательных усилий человека.

Суть познания – выработка правильного, адекватного воспроизведения действительности в голове человека, без которого невозможна реальная ориентация человека в мире и продуктивное преобразование этого мира. Знание как результат познавательной деятельности представляет собой определенным образом организованную информацию (совокупность сведений) о мире. В целом познание можно определить как социально-опосредованную, исторически развивающуюся деятельность отражения действительности.

Одним из важнейших вопросов теории познания (гносеологии) является вопрос: познаваем ли мир? Попытки ответить на него уходят своими корнями в глубокое прошлое, - возникнув в античности (и еще ранее в восточной философии), они пронизывают средневековье, захватывают Новое время, продолжаются в наши дни. В решении данного вопроса в истории философской мысли традиционно выделяют следующие основные позиции: скептицизм, агностицизм, гносеологический оптимизм.

Скептицизм (от греч. skeptomai – сомневаюсь) признает существование вещей вне человека, вне его сознания. Но человеческие чувства могут давать разные показания о вещах. Поэтому скептики подвергают сомнению возможность познания, т.е. достижения адекватного знания. Скептицизм возник в глубокой древности. Его наиболее крупные представители: Пиррон (IV-III вв. до н.э.) древне-греческий философ из Элиды, основатель скептической школы, его ученик Тимон (IV–III до н.э.), Секст Эмпирик (2-я пол. II в. – нач. III вв. до н.э.) и другие. Они считали, что органы чувств могут давать нам разные показания, об одних и тех же явлениях и процессах (например, в зависимости от состояния нашего организма) и что всякому утверждению о предмете (его сущности) может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему. Поэтому скептики предлагали воздерживаться от каких-либо суждений для достижения душевного спокойствия и тем самым счастья, которое и есть цель философии.

В Новое время скептицизм развился в агностицизм (от греч. а - не; gnosis – знание). Принято говорить о двух формах (разновидностях) агностицизма: юмовского и кантовского.

Д. Юм (английский философ, психолог, историк) утверждал, что наши ощущения, восприятия имеют неизвестную природу. На вопрос о том, чем они вызываются, можно дать, считает Д. Юм, разные ответы, которые в равной степени могут быть обоснованы. Так, с позиций материализма источник наших ощущений – тела, вещи, объекты материального мира. С позиций идеализма – мировой дух или сознание субъекта. Как можно проверить истинность этих утверждений? Для этого надо стать вне своих ощущений и посмотреть на себя как бы со стороны. Но этого ни один человек сделать не может, так как это равносильно тому, чтобы, стоя у окна, увидеть себя идущим по улице. Следовательно, не надо и ставить вопроса об источнике ощущений. Надо лишь довольствоваться самими ощущениями и восприятиями. Современный позитивизм в той или иной степени продолжает эту же линию Д. Юма. Так, Бертран Рассел (1872-1970 гг., англ. математик, логик, социолог и философ) почти дословно повторяет Д. Юма: «Я не познаю непосредственно столы и стулья, а познаю только определенные действия, которые они производят во мне».1

И. Кант, родоначальник немецкой классической философии, утверждал, что вещи, тела, объекты существуют независимо от сознания человека, т.е. объективно. Но человек не способен постичь сущность этих вещей. Они остаются «вещами в себе» и никогда не смогут стать «вещами для нас», т.е. раскрыться нам. Человек может познать лишь мир «явлений», т.е. ощущений, которые эти вещи в нас производят, а не мир сущностей. Ощущения, восприятия не адекватны вещам и человеческое сознание не может совершить «трансцензус» (переход) из одной области в другую, т.е. от мира явлений к миру сущностей, из области посюстороннего в область потустороннего. Такой «трансцензус» возможен только для веры. Агностицизм вызывал критику уже современников. Например, Гегель высмеивал И. Канта за его агностицизм. Но, будучи представителем объективного идеализма, Гегель не мог дать достаточно обоснованной и последовательной критики агностицизма.

Чем выше роль науки в жизни общества, тем меньше внимания получает так называемое вненаучное познание. Оно проходит по реестру как неразвитое, поверхностное, а подчас и ложное познание. Но человечество в своем развитии упрямо демонстрирует, что наука может многое, но далеко не все, что человеческая цивилизация развивается не только на базе научного знания, но и на основе обыденного познания, этического и эстетического, правового и политического, религиозного и философского видения мира. В "зеркале" этих форм освоения мир отражается далеко не так, как с позиции науки. Налицо как бы две проекции действительности. И каждая из них необходима людям на своем месте и в свое время, а посему нужно вести речь не о противопоставлении научного и вненаучного познания, а об их дополнительности с учетом принципа конкретности познания.