Ранние теории политических элит
Термин "элита" возник в XVII веке для обозначения превосходного качества каких-либо предметов или товаров, чего-то наилучшего, совершеннейшего. Позже он стал применяться для обозначения отборных социальных групп, таких, как наиболее подготовленные воинские части или высшие слои аристократии. В лексикон социальных и политических наук термин вошел в конце XIX - начале XX века, благодаря работам двух
итальянских социологов: Вильфредо Парето и Гаэтано Моска.
Вопреки утвердившимся к тому времени либеральным политическим доктринам о преимуществах и необходимости демократического управления обществом, выражающим волю всего народа или большей его части, оба социолога считали, что большинство населения никогда не управляло и никогда не сможет управлять обществом. В любой социальной системе, в любой исторический период существует узкий слой людей, которые, благодаря контролю над ключевыми ресурсами и своему положению в обществе, концентрируют в своїх руках всю власть и управляют остальной частью общества. В. Парето понимал под элитой тех людей, которые добились наивысших достижений в своей среде деятельности (неважно, какая это среда). Он подразделял элиту на "правящую элиту", то есть тех, кто прямо или косвенно вносит решающий вклад в управление обще-
ством, и на "не-правящую элиту". Население, таким образом, состоит из двух страт (слоев): 1) низшая страта, "не-элита" и 2) высшая страта, элита, которая, в свою очередь, делится на: а) правящую элиту и б) неправящую элиту [См.: Pareto V. Treafise on General Sociology.N. Y.: Dover, 1963.- P. 1423- 1424].
Анализируя элиты, Парето использовал "психологический" подход. Социальное поведение людей он считал обусловленным психологическим фактором, точнее, преобладающими в их сознании психологическими структурами, которые он называл "дериватами" и "резидиумами" [См. об этом детальнее: Арон Р. Основные этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс, 1993.- С. 424 - 444, 451 - 463]. Некоторые из них определяют решительный, агрессивный, сило (390) вой стиль поведения членов политической элиты. Их Парето называл "львами". Другие же детерминируют гибкий, комбинационный стиль, присущий "лисам".
Элиты руководствуются в своем поведении осознаваемыми собственными интересами, тогда как действия не-элиты (масса) мотивируется чувствами. Поведение массы преимущественно эмоциональное, тогда как элита способна к более рациональному осмыслению социальных ситуаций и управляет массой, спекулируя на ее чувствах.
Правящая элита находится в состоянии медленной, но постоянной трансформации. "Львы" понемногу утрачивают способность и готовность применять силу в защите своих интересов. В составе элиты постепенно становится больше индивидов, предпочитающих не подавлять не-элиту силой, а приобретать ее расположение. К власти вместо "львов", постепенно приходять "лисы", но тем самым элита становится уязвимой для новых "львов", которые силой снова берут власть, чтобы впоследствии снова уступить ее "лисам". Этот процесс Парето назвал "циркуляцией элит".
Гаэтано Моска предложил другой подход к проблеме, получивший название "орга-низационного". Он, как и Парето, отмечал неизбежность деления любого общества на пра-вящее меньшинство и управляемое большинство: "Среди постоянных фактов и тенден-ций, обнаруживаемых во всех политических организмах, один настолько очевиден, что различим невооруженным глазом. Во всех обществах - начиная со слаборазвитых об-ществ, которые едва достигли низших пределов цивилизации, и вплоть до наиболее разви-тых и могущественных - возникают два класса людей - класс, который управляет, и класс, которым управляют. Первуй класс, всегда менее многочисленный, выполняет все полити-ческие функции, монополизирует власть и наслаждается преимуществами, которые эта власть приносит, в то время как второй, более многочисленный класс, управляется и конт-ролируется первым, тем или иным, более или менее законным, более или менее произ-вольным и насильственным способом"[Mosca G. The Ruling Class.- N. Y., 1939.- P.50].
Ключ к пониманию руководящей роли элиты Моска видел в способности меньшинс-тва быть организован (391)ным.Чтобы занять место в элите, нужно быть обладателем (или казаться им) некоторых атрибутов, високо ценимых в этом обществе. Такими атрибутами могут быть богатство, озабоченность общественным благосостоянием, военная доблесть или статус в религиозной иерархии. Однако способность элиты контролировать общес-тво зависит от ее способности объединяться в единую силу, выступать единым фронтом против других сил в обществе. Меньшинство, согласно Моска, имеет преимущество, бла-годаря тому, что оно есть меньшинство. Небольшой группе всегда легче организоваться. Ее внутренние каналы коммуникации и информации более просты. Ее члены могут бюст-рее осуществлять контакты между собой. Как результат, небольшое меньшинство может быстро согласовать общие действия и создавать впечатление полной солидарности в своих заявлениях и действиях. Изменяющиеся обстоятельства вызывают незамедлите-ль-ную реакцию группы, которая хорошо организована, в то время как менее организован-ные соперники, или основная масса населения, действуют вразброд в поисках должной реакции на изменившиеся обстоятельства. Организованное меньшинство, поэтому, всегда сильнее неорганизованного большинства. Моска так это формулирует: "Власть (мощь) любого меньшинства непреодолима для любого индивида в составе большинства, "кото-рый стоит в одиночестве перед тотальностью организованного меньшинства"[Там же.- С.53].
Моска больше внимания уделял неоднородности элиты, высшего слоя политичес-кого класса. Он подчеркивал, что политическая элита представляет интересы определен-ных социальных сил, и отмечал, что в современном мире элиты тесно связаны с остальной частью общества, прежде всего, через низший слой политического класса, так называемый "новый средний класс". Моска исходил из наличия существенного различия между современными демократиями и другими типами политической организации общества, указывал на более сложный характер взаимодействия между управляющим меньшинст-вом и управляемым большинством. Циркуляцию элит он объяснял не только психолог-гическими, но и социальными факторами: перегруппировкой социальных интере-сов, возникновением новых социальных сил с новыми социальными интересами и т. д. (392)
Последователь Г. Моска Роберт Михельс в своїй книге "Политические партии" рас-сматривает более обстоятельно те положения, которые Моска выдвинул, но не развил в полной мере. Михельс был согласен с тем, что контроль со стороны элиты возможен толь-ко благодаря ее организованности. Но он пошел дальше, утверждая, что сама структура любого организованного общества вызывает необходимость в элите. Михельс сформу-лировал гипотетический закон, управляючий любыми социальными организациями – знаменитый "железный закон олигархии" и проверил его на примере организаций, кото-рые должны были менее всего подходить под этот закон - на европейских политичес-ких партиях в годы перед Первой мировой войной. Эти партии провозглашали равенство и демократию в своей внутренней организации, рассматривали своих лидеров только как проводников воли партийных масс, и предусматривали различные организационные механизмы, обеспечивающие ответственность лидеров. Однако, как считал Михельс, даже такие организации, стремящиеся предотвратить контроль со стороны элиты, подчинены "железному закону олигархии". Михельс не сформулировал строго этот закон, но его смысл в том, что в любой организации любого масштаба руководители становятся необхо-димыми для ее успеха и сохранения. Природа организации такова, что она наделяет властью и преимуществами группу лидеров, одновременно давая им возможность не подлежать контролю, а значит и не быть ответственными перед членами организации, даже там, где руководители избираются. Такая ситуация определяется как психологичес-кими, так и организационными факторами, причем последние неизмеримо важнее. Михельс доказывал, что любая совместная человеческая деятельность, когда она достига-ет масштаба и сложности, заслуживающих названия "организации", требует некоторых профессиональных специальных знаний и умений для того, чтобы не быть разрушенной. Контроль над организацией оказывается в руках небольшой чгруппы людей, обладающих такими знаниями и умениями, способных эффективно управлять ее деятельностью. А дальше "власть умножает власть".
Михельс признавал и роль психологических факторов в образовании элит. К тако-вым он относил апатич(393)ность большинства людей по отношению к политике. Большинство людей проявляют интерес к политике, только если это каким-то образом связано с их личными интересами. Они не знают, как работает политическая система. Такие люди, считал он, имеют психологическую потребность быть руководимыми и готовы возложить политическую ответственность на других. Апатия, подчиненность и безразличие обеспечивают идеальные условия для тех немногих, кто хочет руководить и имеет для этого организаторские способности.
Хотя Михельс ограничил свой анализ жизнью политических партий, закон олигар-хии, по его убеждению, применим к любым организациям, включая и государство. Демократия в том смысле, что государством управляет весь народ или его большинство, невозможна. При любой демократии главные решения будут приниматься могущес-венной олигархией. Правда, по Михельсу, ограничивать олигархические тенденции и способствовать (хотя и ограниченно) демократии может появление и существование нескольких соперничающих партий (каждая руководима своей олигархией), конкуренция которых обеспечивает в какой-то мере косвенное влияние населения, чьей поддержки эти партии стремятся добиться. Итак, некоторым гарантом демократии может быть сотерни-чество олигархий. Болем поздние исследования показали, что "железный закон олигархии" Михельса в определенной мере преувеличение. В частности, детальное исследование деятельности норвежских партий показало, что отношения между лидерами партии и членами партии не столь однозначны (как это выглядело по Михелъсу), что лидеры прислушиваются к мнению рядовых членов и учитывают их интересы. "Железный закон олигархии" следовало бы переименовать в "резиновый закон олигархии" [Valen Henry and Katz Daniel. Political Parties т Norway: A Community Study.- Oslo, 1967.- P.98].
Основные положения классических ранних теорій политических элит можно подытожить следующим образом:
1. Согласно классическим теориям элиты в современных (индустриальных) общест-вах богатство, социальный статус и политическая власть определяют и усиливают друг друга. Те, кто принимает политические решения и осуществляет политическую власть, проис (394) ходят из привилегированных слоев и не представляют общественность. Социальная база высшей власти никогда не является широкой.
2. Элита - организационно оформленная, сплоченная, взаимосвязанная, организован-ная группа. Это позволяет ей монополизировать и удерживать политическую власть, тогда как массы дезорганизованы и разобщены.
3. Элите присуще стремление к консенсусу относительно желательного устройства общества и организации власти. Консенсус обусловлен ее решимостью сохранить свое господствующее положение. Он распространен как на фундаментальные ценности и верования, так и на интерпретацию правил политической игры.
4. Чтобы пользоваться поддержкой масс, элита на словах демонстрирует свою приверженность демократическим идеалам, но на самом деле она консервативна и презирает массы.
Ранние теории политической элиты вступили в противоречие с получившей широкое распространение на рубеже XIX - XX веков марксистской концепцией решающей роли народных масс в истории. Они противостояли социалистическим доктринам и в более об- щем смысле, показывая, что обществом управляет (правит) не класс, обладающий іконо-мической или военной властью, а элита, в силу особых достоинств своих членов. Иными словами, политическая власть производна не от экономической и военной власти опреде-ленного класса, а от индивидуальных качеств, достоинств людей, образующих элиту.
Эти теории поставили также под вопрос демократический оптимизм либеральных концепций, доказывавших принципиальную возможность и необходимость справедливого распределения власти между всеми гражданами общества, равного доступа людей к управлению общественными делами.
Основатели теории элит весьма скептически относились к демократическим идеалам, считая их, в принципе, неосуществимыми, низко оценивали действенность выборов как демократического механизма формирования власти и контроля за ней. Элита сама собой выражает, определяет результаты выборов, периодически обманывая массы во время избирательных кампаний. (395)
"Когда мы говорим, что избиратели "выбирают" свого представителя, мы используем очень не точный язык. Истина в том, что он сам себя избирает посредством избирателей, и если это выражение подходит не ко всем случаям, то можно уточнить его, сказав, что его выбирают его друзья" [Mosca G. The Ruling Class.- 1939.- P. 25]. Элиты не верят в демократию, но притворяются заинтересованными в общественных делах и прибегают к обману в стремлении получить поддержку общественности.
Начиная с XIX века развивался и другой подход к феномену элит, согласно которому их существование не считалось непреодолимым препятствием для демократического раз-вития общества. Уже в книге А. де Токвиля "Демократия в Америке" обсуждаются условия, ограничивающие тенденции узурпации власти элитой. Токвиль считал, что с ликвидацией аристократического неравенства, свойственного феодальному обществу и обеспечивающего определенный плюрализм центров власти и политического влияния, существенно возрастает опасность сосредоточения власти у небольшой группы людей, прежде всего, бюрократического центрального правительства. Токвиль называл пять условий, препятствующих "демократическому деспотизму": 1) разделение полномочий между различными органами власти и управления; 2) сильное местное самоуправление; 3) разделение федеральной власти на исполнительную, законодательную и судебную и строгое разграничение властных полномочий между федеральным правительством и правительством штатов; 4) свобода и независимость прессы; 5) свобода ассоциаций, наи-более существенное, по его мнению, из всех условий. Свобода объединения граждан в различные организации, движения, с одной стороны, препятствует социальной атомиза-ции индивидов, с другой стороны, она мешает монополизации экономических и социаль-ных функций центральным правительством [См.: Токвиль А. де. Демократия в Америке.- М.,1992.- С.214 - 237.].
Французский социолог Э. Дюркгейм в своей известной работе "Профессиональная этика и гражданская мораль" писал, что функции правительства способна осуществлять небольшая группа людей, которые могут, не подавляя остальных граждан, представлять их на(396)сущные интересы.Условием для этого служит существование в обществе профессиональных ассоциаций, возникающих в связи с разделением труда. Правительство
чинит произвол в той мере, в какой неразвиты так называемые "вторичные группы", то есть группы, которые, согласно Дюркгейму, являются посредниками между государством и человеком. В современных обществах, считал он, такие группы лучше всего представ-лены профессиональными ассоциациями. Они, а также политические партии, обеспечи-вают двустороннюю коммуникацию между управляющими и управляемыми, а также широкие контакты между государством и другими элементами общества.
Промежуточную позицию между консервативными и демократическими теориями элиты занимали суждения немецкого социолога К. Мангейма. В книге "Идеология и утопия" он рассматривал элитистские теории как фашистские по своей природе. В более поздних работах он несколько изменил свою точку зрения. В книге "Человек и общество в эпоху Реконструкции" он рассматривал индустриальное общество как движущееся от классовой организации к элитарной системе. Иерархия общественной системы может, по Мангейму, определяться уже не только "кровью" или "собственностью", но также инди-видуальными достоинствами и достижениями. Позже он так обозначит соотношение эли-тизма и демократизма: "Практическое осуществление политики находится в руках элиты. Но это не значит, что общество не является демократическим. Для демократии достаточ-но, чтобы индивидуальный гражданин, хотя и не принимающий прямого участия в работе правительства, имел по меньшей мере возможность давать почувствовать свои стремле-ния с определенными интервалами" [Mannheim К. Essays on Sociology of Culture. - London, 1962.- P. 179].
Немецкий социолог полагал, что элиты открыты, благодаря персональной квалифи-кации людей и социальной мобильности. По его мнению, возможно демократическое рекрутирование политической элиты, уменьшающее дистанцию между ней и остальным обществом, обеспечивающее постоянную связь между ними. К. Мангейм считал необхо-димым и возможным существование ответственных элит, исповедующих гуманистичес-кие ценности. (397)