Об основных признаках грамматического значения

1. Так называемые грамматические значения очень разнообразны. Разнообразны они прежде всего по своему содержанию. Значение падежа, например, — одно из наиболее распространенных грамматических значений — имеет своим содержанием то или иное отношение между словами или, точнее, между тем, что обозначает слово, стоящее в данном падеже, и тем, что обозначает другое слово. Другие грамматические значения имеют своим содержанием совсем другие отношения. Залог, например, выражает определенные отношения действия к действительности. Грамматическое значение, которое называется «определенностью» и «неопределенностью» существительного, имеет своим содержанием известное отношение между значением слова и действительностью. Еще более сложное отношение, очень условно определяемое как «предметность в грамматическом смысле слова» и т.п., является содержанием значения существительного как части речи.

Сомнительно, впрочем, можно ли в последнем случае говорить об отношении в собственном смысле, т.е. о связи между двумя величинами. По-видимому, грамматическое значение вовсе не обязательно имеет своим содержанием то или иное отношение в собственном смысле. Так, глагольный вид выражает, очевидно, не отношение или связь между двумя величинами, а некоторый, присущий действию признак (мгновенность, законченность и т.п.). Точно так же и число существительного выражает, в сущности, не отношение, а некоторый присущий предметам признак (множественность и т.д.).

Не менее разнообразно и выражение грамматических значений, т.е. их формальный показатель или формальный признак или внешний показатель1. Таким выразителем может быть, очевидно, форма самого слова, как в случае падежа, т.е. внешняя или внутренняя флексия, а также словесное ударение, силовое или музыкальное.

Внешним выразителем грамматического значения могут быть и синтаксические свойства слова или его связь с определенными грамматическими категориями. Так, в английском языке нередко единственным выразителем значения части речи являются синтаксические связи слова. Сравним, например, такой звуковой комплекс, как round, который в зависимости от синтаксических связей оказывается прилагательным (the round world), существительным (this earthly round), наречием (all the year round), предлогом (he went round the corner) или глаголом (to round the angles). В таких случаях и порядок слов может быть внешним выразителем грамматического значения, поскольку благодаря тому или иному порядку слов слово осознается как та или иная часть речи.

В так называемых сложных глагольных формах, например в английском перфекте, внешним выразителем грамматического значения является, по-видимому, сама форма словосочетания (но, конечно, не какие-либо отдельные элементы этого словосочетания).

Наконец, в случае грамматического значения «определенности» и «неопределенности» внешним выразителем является, очевидно, отдельное слово, т.е. артикль. В некоторых языках, впрочем, артикль может выступать то как отдельное слово, то как флексия, сохраняя при этом совершенно то же самое значение. Так, в норвежском языке окончание -et в слове akademiet ‘академия’ придает этому слову совершенно то же самое значение «определенности», что и слово det в словосочетании det norske akademi ‘норвежская академия’. Таким образом, в данном случае отдельное слово (т.е. служебное слово или частица) оказывается внешним выразителем грамматического значения, которое в других случаях выражается флексией.

Типологическая классификация одних только упомянутых грамматических значений (а их можно было бы упомянуть гораздо больше) потребовала бы большого и сложного исследования. Но такая классификация не является задачей настоящей работы. Прежде чем заниматься такой классификацией, представляется целесообразным поставить вопрос: каковы общие и существенные признаки грамматического значения вообще: Или иначе: каковы признаки, присущие содержанию, выражению или другим сторонам любого грамматического значения и отличающие его от любого лексического значения? Хотя этот вопрос неизбежно встает перед каждый исследователем грамматического строя того или иного языка, он до сих пор остается, в сущности, нерешенным.

В самом деле, в целом ряде конкретных случаев в нашей науке нет единого мнения относительно того, является ли данное значение грамматическим или лексическим. Наиболее характерный пример такого спорного значения — это значение предлога. Одни считают, что предлог (если он предлог в собственном смысле слова) всегда имеет только грамматическое значение, какие бы отношения он ни выражал; другие считают, что, напротив, предлог всегда имеет лексическое значение; третьи считают, что предлог имеет лексическое значение, когда он выражает пространственные отношения, и грамматическое значение, когда он выражает другие отношения; четвертые считают, что «общее» значение предлога — грамматическое, тогда как его частные значения лексические, и т.д. Вопрос о том, является ли значение того или иного слова грамматическим или лексическим, или о том, в какой степени оно грамматикализовано, встает и в отношении многих других слов: слов, входящих в состав видовых, модальных или залоговых оборотов, описательных степеней сравнения и т.д.

Совершенно неразработанными остаются сами критерии грамматикализации. Что является критерием грамматикализации, например, в так называемых сложных глагольных формах, т.е. грамматических формах, состоящих из более или менее грамматикализированного глагола в личной форме и именной формы другого глагола? Унификация глагола в личной форме, т.е. устранение колебания между двумя или большим числом глаголов? Устранение согласования в именной форме? Закрепление за данным словосочетанием определенного словорасположения? Возможность образования аналогичного сочетания с именной формой любого глагола? Или превращение лексического значения в грамматическое? Если решающим является именно это последнее (а, по-видимому, это так, поскольку любой из приведенных выше внешним признаков может отсутствовать), то в чем же оно заключается? Другими словами, в чем заключаются общие и существенные признаки грамматического значения?

Очевидно, что только если бы мы могли удовлетворительно определить существенные признаки, отличающие грамматическое значение от лексического, стало бы действительно возможным последовательное разграничение грамматики и лексики.

В том-то и дело, однако, что определить эти признаки далеко не так просто, как это может показаться с первого взгляда. В сущности, для того, чтобы дать исчерпывающее теоретическое разграничение грамматического и лексического значений, нужно было бы полностью раскрыть содержание той «длительной абстрагирующей работы человеческого мышления», тех «громадных успехов мышления», результатом которых и явилась противопоставленность грамматичесикх и лексических значений.

Само собой разумеется, что такая огромная задача не ставится в настоящей работе. Ее содержание ограничивается несколькими соображениями о специфике грамматического значения в отношении его выражения, его содержания, характера его сочетания с лексическим значением, его отношения к мышлению и его отношения к действительности в процессе речи.

2. Определяя грамматическое значение, нередко исходят из того предположения, что основное различие между грамматическим и лексическим значениями лежит в способе их выражения и что, следовательно, можно удовлетворительно определить грамматическое значение по способу его выражения.

Совершенно бесспорной предпосылкой этого предположения является то, что грамматическое значение всегда имеет то или иное языковое выражение, т.е. формальный показатель; другими словами, что грамматическое значение и его внешнее выражение всегда образуют неразрывное единство. Из этой предпосылки следует, казалось бы, что проще всего определить грамматическое значение через его формальный признак, т.е. определить его как значение, которое выражается такими-то языковыми средствами. Лексическое значение можно было бы тогда определить как значение, выражаемое отдельным словом или словосочетанием, а грамматическое значение — как значение, выражаемое любыми другими средствами. Эти другие средства, очевидно, — внешняя и внутренняя флексия, силовое и музыкальное ударение, порядок слов и т.д.

Беда, однако, заключается в том, что среди средств, выражающих грамматическое значение, надо упомянуть и слова, которые не имеют другого значения, кроме грамматического, хотя и обладают такой же отделимостью, какой обладают и слова с лексическим значением2. Такие слова — это, как уже было сказано, например, артикли.

Но то обстоятельство, что отдельное слово может быть внешним выразителем грамматического значения, делает невозможным определение грамматического значения через его внешний выразитель. Раз один и тот же элемент языка — отдельное слово — может быть внешним выразителем как лексического, так и грамматического значений, очевидно, что нельзя определить различие между этими значениями через различие в их внешних выразителях. Таким образом, хотя бесспорно, что имеется известное различие во внешних выразителях грамматического и лексического значений (для лексического значения это только отдельное слово или словосочетание, для грамматического значения — разныесредства, в частности и отдельное слово), для решения спорных случаев, т.е. для решения того, является ли значение данного слова грамматическим или лексическим, это различие ничего не дает.

Отсюда следует также и невозможность исчерпывающе определить, что такое грамматическое значение, если, конечно, не удовлетвориться определением вроде: «грамматический показатель есть то, посредством чего выражается грамматическое значение, а это значение есть то, что выражается посредством грамматического показателя», т.е. определением, в котором, как в порочном круге, две неизвестных определяются взаимно друг через друга.

3. Определяя грамматическое значение, нередко исходят из того предположения, что основное различие между грамматическим и лексическим значениями лежит в самом их содержании, т.е. в заключенных в них понятиях, и что, следовательно, можно удовлетворительно определить грамматическое значение через его содержание.

Казалось бы, действительно, можно сказать, что лексическое значение является «вещественным» или «конкретным» по содержанию, а грамматическое значение — «общим» или «обобщенным» по содержанию или, иначе, что лексическое значение обобщает конкретные предметы, тогда как грамматическое значение обобщает отношения между конкретными предметами, и т.п. В этом ходячем противопоставлении есть, конечно, некоторое зерно истины. Грамматическое значение действительно не может быть любым по своему содержанию. Оно всегда отражает нечто уже само по себе отвлеченное, как то или иное отношение, например, пространственное, временное, причинное и т.п. отношения. Правда, оно не обязательно отражает отношение в собственном смысле, как уже было сказано выше. Но во всяком случае оно не может отражать каких-либо конкретных предметов или конкретных явлений, таких, как, например, «книга», «стол», «земля», «огонь» и т.п., т.е. оно не может быть «вещественным» или «предметным» по своему содержанию.

Но дело в том, что, хотя это ходячее противопоставление и содержит некоторое зерно истины, оно содержит и ошибки, обусловленные неточным употреблением терминов. В каком смысле грамматическое значение может быть названо «общим» по отношению к лексическому значению? «Общим» или «обобщающим» по отношению к действительности является вообще всякое значение, в том числе и лексическое. «Всякое слово» (речь) уже обобщает …Чувства показывают реальность; мысль и слово — общее»3. «В языке есть только общее»4. В той мере, в какой значение имеет своим содержанием понятие, оно всегда — обобщение действительности, каким бы «вещественным» оно ни было.

С другой стороны, в каком смысле лексическое значение может быть названо «вещественным» или «предметным» по отношению к грамматическому значению? Очевидно не по своему содержанию, а в каком-то ином смысле (о котором будет речь ниже), потому что лексическое значение, в противоположность грамматическому, может быть, конечно, любым по своему содержанию. Оно может иметь своим содержанием далеко не только такие конкретные или предметные понятия, как «дом», «стол», «земля» и т.д. Оно может иметь своим содержанием какие угодно общие и какие угодно отвлеченные понятия. Достаточно указать на лексическое значение, например, таких слов любого языка, как «отношение», «категория», «причина», «форма», «возможность», «долженствование», «величина», «логарифм» и т.д. Любое понятие, каким бы общим или отвлеченным оно ни было, может быть содержанием лексического значения. Не существует таких понятий, которые не могли бы быть содержанием лексического значения или их сочетания. Напротив, «вещественные» или «предметные» понятия в собственном смысле, т.е. такие понятия, как «книга», «стол», «земля» и т.д., образуют содержание только небольшой группы лексических значений.

Очевидно, поэтому, что когда называют грамматические значения «общими» или «обобщенными», «отвлеченными» или «абстрактными», то вовсе не выражают сущности отличия грамматических значений от лексических, но, напротив, затемняют их.

В целом ряде случаев лексическое значение — даже более общее по своему содержанию, чем грамматическое значение. Так, лексическое значение слова «отношение» — более общее по своему содержанию, чем значение любого падежа (ведь всякий падеж выражает лишь какое-то определенное отношение, а не отношение вообще), лексическое значение слова «время» — более общее по своему содержанию, чем значение любого глагольного времени, и т.д.5.

Возможны и такие случаи, когда лексическое и грамматическое значения имеют то же самое содержание. Так, лексическое значение слов «несколько раз», «неоднократно» имеет своим содержанием то же понятие, что и грамматическое значение многократного вида (сравни «говорил неоднократно» и «говаривал»), лексическое значение слова «множественность» имеет своим содержанием то же понятие, что и грамматическое значение множественного числа (хотя здесь подстановка одного вместо другого, конечно, невозможна), лексическое значение слова «субстантивность» имеет своим содержанием то же понятие, что и грамматическое значение существительного как части речи (хотя и здесь подстановка, конечно, невозможна), и т.д.

Те, кто отрицают, что одно и то же понятие может быть содержанием как лексического, так и грамматического значений, в сущности молчаливо признают за понятием (т.е. категорией логики) какую-то языковую специфику: выходит, что понятие, заключенное в грамматическом значении, само по себе грамматично, а понятие, заключенное в лексическом значении, само по себе лексично, т.е. выходит, что существуют «грамматические понятия» и «лексические понятия».

Таким образом, во внешнем выражении и содержании лексического и грамматического значений обнаруживается обратное соотношение: лексическое значение ограничено в своем выражении, оно выражается только отдельным словом или словами, в частности оно может быть и как угодно отвлеченным; напротив, грамматическое значение ограничено в своем содержании, оно может быть только отвлеченным, но оно не ограничено в своем выражении, оно может выражаться и отдельным словом. Но тем самым очевидно, что хотя имеется известное различие как в выражении, так и в содержании грамматического и лексического значений, это различие ничего не дает для решения спорных случаев, т.е. для решения того, является ли значение данного отвлеченного слова (например, слова, выражающего какие-либо отношения) лексическим или грамматическим, поскольку отвлеченными по своему содержанию могут быть как грамматическое, так и лексическое значения, и как грамматическое, так и лексическое значения могут выражаться отдельным словом.

Отсюда следует, что нельзя удовлетворительно определить специфику грамматического значения, если ограничиться рассмотрением его внешнего выражения и его содержания. Необходимо рассматривать грамматическое значение во всех его реальных связях, т.е. необходимо учитывать его функцию в процессе речи. В свою очередь функция грамматического значения в процессе речи может быть рассматриваема с различных точек зрения: во-первых, с точки зрения характера сочетания грамматического значения с лексическим; во-вторых, с точки зрения отношения грамматического значения к нашему мышлению; в-третьих, с точки зрения отношения грамматического значения к реальной действительности, которую оно отражает.

4. Самый элементарный случай сочетания грамматического и лексического значений имеет место во всяком знаменательном слове. Во всяком знаменательном слове лексическому значению всегда сопутствуют те или иные грамматические значения (значение части речи, значение числа, значение падежа и т.п.). Именно такое сочетание лексического значения с сопутствующими ему грамматическими значениями и образует тот минимальный самостоятельный элемент языка, которым и является всякое знаменательное слово. В таком сочетании специфичным только для данного знаменательного слова, т.е. частным, всегда оказывается только лексическое значение, тогда как всякое сопутствующее ему грамматическое значение (например, значение существительного как части речи, значение именительного падежа, значение единственного числа и т.д.) всегда оказывается общим для неопределенно большого количества слов (непределенно большого количества слов, но, конечно, не всех слов, так как никакое грамматическое значение не может быть общим для всех слов и даже не обязательно оно будет общим для всех слов, принадлежащих к одной части речи).

Таким образом, сочетание лексического значения с сопутствующим ему грамматическим значением в пределах знаменательного слова есть подведение лексического значения под какой-то общий разряд, отнесение его к какой-то общей категории. Именно в этом смысле грамматическое значение относится к лексическому, как общее к частному, т.е. не по своему содержанию, взятому самому по себе, а по своей функции в процессе речи, по характеру отношения к лексическому значению, которому оно сопутствует в знаменательном слове.

Однако и этот критерий ничего не дает для решения спорных случаев, т.е. для решения того, является ли значение данного слова грамматическим или лексическим. Трудность в данном случае заключается в том, что лексическое значение может сочетаться не только с грамматическими значениями, но и с другими лексическими значениями. В самом деле, если взять не одно знаменательное слово, а сочетание знаменательных слов, то окажется, что и лексическое значение может быть общим для неопределенно большого количества таких сочетаний. Так, например, в сочетании прилагательного с существительным как прилагательные, так и существительные могут быть общими для неопределенно большого количества таких сочетаний («большой стол», «большой вопрос», ««большое дело», «большая книга» и т.д. или, с другой стороны, «большой стол», «длинный стол», «грязный стол», «зеленый стол» и т.д.). Следовательно, слово, входящее в неопределенно большое количество сочетаний с другими словами, не обязательно будет словом, имеющим не лексическое, а грамматическое значение.

5. По-видимому, наиболее существенным для различия между грамматическим и лексическим значениями является то, что они играют неодинаковую роль по отношению к нашему мышлению в процессе речи. На то, что основной признак грамматического значения — определенное отношение к нашему мышлению, указывали очень многие грамматисты, правда, обычно мельком. Лексические значения образуют основной материал нашей мысли, и только в этом смысле они «вещественны» или «предметны», т.е. не в буквальном, а в специфическом, фигуральном смысле. Грамматические же значения придают нашей мысли оформленность. Не без основания поэтому первые называются некоторыми грамматистами также «основными», «самозначащими», а вторые — «сопутствующими», «созначащими» или «формальными».

Таким образом, по отношению к нашему мышлению в процессе речи основное свойство грамматических значений можно было бы назвать их «несамостоятельностью». «Несамостоятельность» эта сказывается прежде всего в том, что они — не предмет нашей мысли, что наша мысль никогда не сосредоточена на них, что они не называют и не фиксируют содержание нашей мысли, как это делают лексические значения, а лишь сопутствуют лексическим значениям и оформляют их; одним словом, что они — как бы лишь форма по отношению к содержанию нашего мышления.

Поэтому, хотя грамматическое значение, так же как и лексическое значение, может иметь своим содержанием понятие (как, например, значение множественного числа имеет своим содержанием понятие множественности), содержание отдельного грамматического значения гораздо менее отчетливо выделено в нашем сознании, чем содержание отдельного лексического значения, и не может быть определено так, как может быть определено содержание отдельного лексического значения. О содержании некоторых лексических значений, таких, как, например, значение вида в славянских языках, перфекта или артикля в германских языках, написаны буквально тысячи страниц, и несмотря на это содержание этих грамматических значений продолжает оставаться спорным.

«Несамостоятельность» (иначе «формальность», «служебность») грамматического значения сказывается также в том, что его содержание никогда не может быть определено само по себе, независимо от лексического значения, которому оно сопутствует. Нельзя, например, сказать, не искажая функции грамматического значения, что окончание -ы значит «множественность» или что окончание -а значит «отношение принадлежности», но приходится говорить: «окончание -ы служит для выражения того, что данное существительное…» и т.д. Напротив, лексическое значение обычно можно определить независимо от сопутствующего ему грамматического значения или сочетающихся с ним других лексических значений. Можно сказать: «дом» — значит «жилое строение»; «сплю» — значит: «нахожусь в состоянии сна»; «вне» — значит: «за пределами чего-либо» и т.д.

Такую же «несамостоятельность» проявляют и значения так называемых служебных слов, поскольку и их значения не могут быть определены независимо от тех знаменательных слов, которым они сопутствуют (это, однако, отнюдь не значит, что они, как иногда ошибочно полагают, вообще не имеют значения, если они «пустые» слова).

Характерны также типичные определения значения служебных слов, как, например: «употребляется в начале придаточного предложения, которое…», «употребляется при прошедшем времени глагола для обозначения какого-нибудь рода деятельности, в которую…» Во всех этих определениях (их можно найти в большом количестве в любом словаре) имеются ссылки на знаменательное слово или знаменательные слова, которым сопутствует данное служебное слово.

Безусловно, и значение знаменательного слова в некоторых случаях не может быть полностью раскрыто без указания на связь с другими словами. Однако в определении значения знаменательного слова такое указание явно обусловлено не природой лексического значения вообще, в лишь особенностями употребления данного лексического значения. Сама связь одного знаменательного слова с другим знаменательным словом совершенно отлична от связи служебного слова со знаменательным. В первом случае сочетаются значения, в одинаковой мере являющиеся содержанием нашего мышления, во втором случае сочетаются значения, из которых одно — содержание нашего мышления, тогда как второе выполняет лишь служебную роль по отношению к этому содержанию.

«Несамостоятельность» грамматического значения сказывается также в том, что слово — носитель грамматического значения не может быть самостоятельным элементом высказывания и поэтому не может быть членом предложения. Но невозможность быть членом предложения характерна, как правило, для так называемых служебных слов. Так, не бывают членами предложения артикли, вспомогальные глаголы, союзы, предлоги и т.д. С точки зрения обычной функции служебного слова совершенно парадоксальным является тот случай, когда оно выступает в качестве своего рода члена предложения (например, немецкое es, английское it, датское det в функции так называемого «формального» подлежащего в es regnet, it rains, det regner).

Таким образом, основной признак грамматического значения — его «несамостоятельность», «формальность», «служебность» — это в то же время и основной признак значения служебного слова. Служебное слово (это явствует, впрочем, из самого названия) и есть слово-носитель грамматического значения, как знаменательное и слово и есть слово-носитель лексического значения. То, что служебное слово по содержанию своего значения может совпадать со знаменательным словом (как содержание значения предлога может совпадать с содержанием значения наречия и т.д.), лишь подтверждает то положение, что не содержание является существенным признаком грамматического значения.

С другой стороны, однако, нельзя отрицать того, что, хотя всякое грамматическое значение по своему основному признаку существенно отличается от лексического значения, среди грамматических значений тоже есть различия в степени их «несамостоятельности», «формальности», «служебности». Грамматические значения можно расположить в ряд по степени их «несамостоятельности», причем на одном конце ряда окажутся такие грамматические значения, как «предметность» и другие значения частей речи, а на другом конце — грамматические значения, выражаемые отдельными словами. Значения предлогов окажутся менее «несамостоятельными», чем значения артиклей, а пространственные значения предлогов менее «несамостоятельными», чем другие значения предлогов, и т.д.

6. Наиболее сложным представляется отношение грамматического значения к реальной действительности, которую оно отражает в процессе речи. Поскольку значение имеет своим содержанием понятие, т.е. мысль, которая отражает общие и существенные признаки предметов, оно всегда представляет собой обобщение действительности (исключение здесь, очевидно, только такие значения, которые не содержат понятия, например значения большинства собственных имен или междометий). Однако, оставаясь обобщением действительности, значение может по-разному соотноситься в процессе речи в теми отдельными предметами или отношениями действительности, которые оно обобщает.

Так, лексическое значение может быть соотнесено в речи сразу со всеми предметами или отношениями, общие и существенные признаки которых оно отражает, или, что то же самое, не быть соотнесено ни с одним из них в отдельности. Такая соотнесенность имеет место, когда слово употребляется в так называемом «родовом значении». Например: «дом — это жилое строение», «стол — есть домашняя мебель», «лошадь — полезное животное». Такая соотнесенность, очевидно, имеет место и тогда, когда слово берется вне контекста.

Но лексическое значение может быть соотнесено в речи и только с одним из тех предметов или отношений, общие и существенные признаки которых оно отражает. Назначение его при такой соотнесенности очевидно и заключается в том, чтобы вскрывать то общее, что есть в отдельном. Такая соотнесенность имеет место в речи в подавляющем большинстве случаев. Например: «этот дом велик», «стол, за которым я сижу, сломался», «вон лошадь». Наконец, и в этом последнем случае лексическое значение может по-разному соотноситься с одним из отдельных, которые оно обобщает. Одно из отдельных может выступать на первый план и заслонять собой другие отдельные, входящие в состав данного общего, т.е. выступать как для данной ситуации единственное отдельное. Например: «(эта) книга лежит на столе». Напротив, одно из отдельных может выступать наряду с другими отдельными, входящими в состав данного общего, т.е. выступать как одно из многих таких же отдельных. Например: «на столе лежит (какая-то) книга». Эти оттенки и есть то, что в существительном выражается, например, в английском языке посредством артикля, а в русском языке в некоторых случаях — посредством порядка слов.

Существенное отличие грамматического значения от лексического и заключается в том, что оно не способно на различную соотнесенность с действительностью, которую оно обобщает. Грамматическое значение всегда соотнесено в нашей речи только с одним из отдельных, которые оно обобщает. Оно не может быть соотнесено в речи сразу со всеми отдельными, которые оно обобщает, или, что то же самое, оно не может быть не соотнесено ни с одним из них. Так, в отличие от лексического значения слова «множество», которое может быть соотнесено в речи со всеми возможными случаями множества (например, «множество есть неопределенно большое количество чего-либо»), либо с отдельными случаями множества (например: «я узнал множество фактов»), грамматическое значение множественности всегда будет соотнесено в речи с отдельным случаем множественности (таким, как, например, «дома», «столы», «множества», «книги» и т.п.), и этот отдельный случай множественности будет, очевидно, определяться лексическим значением слов, которому данное грамматическое значение сопутствует (т.е. лексическим значением слов «дом», «стол», «множество», «книга» и т.п.). Именно в силу этого грамматическое значение всегда как бы заслонено в нашем сознании лексическими значениями, которым оно сопутствует, и не может быть из них выделено, не потеряв своей специфики. В этом именно смысле грамматическое значение зависит от лексического значения, которому оно сопутствует.

Особенно показательно в этом отношении такое грамматическое значение, которое представляет собой комплекс частных значений, обусловленных лексическими значениями, в которых данное грамматическое значение реализуется. Типичное значение такого рода — это значение большинства падежей в индоевропейских языках, а также предлогов. Наличие внутренней связи между такими частными значениями создает иллюзию, что можно раскрыть сущность всего этого комплекса, определив его «общее» или «основное» значение, т.е. определив понятие, содержащееся в данном грамматическом значении, — например, что можно раскрыть сущность родительного падежа в английском языке, сказав, что его общее значение — это «принадлежность».

Но в том-то и дело, что понятие, содержащееся в грамматическом значении, всегда реализовано в определенном лексическом материале. Понятие принадлежности — это содержание значения родительного падежа не только в английском, но и в немецком, шведском, русском и других языках. Значения же родительного падежа в этих языках не тождественны, потому что одно и то же понятие ограничено в них разным лексическим материалом, т.е. имеет разный лексический охват.

Сводя определение грамматического значения к определению содержащегося в нем понятия (как это делает, например, Брёндаль, основная ошибка которого заключается в том, что он не отличает грамматического значения от логического значения), игнорирует именно то, что отличает данный язык от других языков. Значение падежа не тождественно содержащемуся в нем понятию. Значение это нельзя оторвать от лексического материала, в котором оно реализуется, не исказив его специфики. Поэтому для того, чтобы раскрыть сущность такого грамматического значения, как падеж, надо определить весь составляющий его комплекс частных значений, а тем самым и тот лексический материал, в котором это значение реализуется.

Любопытно, однако, что среди значений, которые во всех других отношениях не отличаются от лексических, есть такие значения, которые в данном отношении аналогичны грамматическим значениям, т.е. которые тоже, несмотря на отвлеченность своего значения, всегда конкретизированы в нашей речи и не могут быть соотнесены сразу со всеми отдельными, которые они обобщают. Таковы значения местоимений. Подобно служебным словам, местоимения не могут быть употреблены в «родовом значении». Так, значение местоимения «я» не может выступать в речи иначе, как в соотнесенности с одним из случаев того отношения субъекта речи к предмету речи, которое является значением этого местоимения. Если же это слово выступает в речи без такой соотнесенности, а в «родовом значении», то оно уже явно не местоимение. Например, «наше я», «я» и «не я» (т.е. человек и внешний мир).

Таким образом, в сущности, следовало бы различать не два вида значений — лексические и грамматические, а три: лексические, грамматические и местоименные (т.е. такие, которые имеют некоторые свойства лексических, а некоторые свойства грамматических). Но здесь проблема грамматического значения переходит в проблему грамматической классификации слов или проблему частей речи, т.е. проблему, которая не предмет настоящей статьи.

Примечания

1 Во избежание терминологической путаницы в настоящей статье избегается слово «форма» в грамматическом смысле. Дело в том, что слово это в грамматике многозначно. «Формой, или «грамматической формой», называют то единство, которое образует грамматическое значение вместе со своим внешним выразителем (например, когда говорят: «Падеж есть грамматическая форма», и т.п.). «Формой» может быть назван и грамматический строй в целом. «Формой» называют в грамматике и сам по себе внешний выразитель грамматического значения (например, когда говорят: «Форма и содержание в грамматике образуют неразрывное единство», и т.п.).

2 Здесь, правда, можно было бы спросить, а что такое отдельное слово? Но от ответа на этот вопрос приходится уклониться при рассмотрении грамматического значения, поскольку нельзя определить, что такое отдельное слово, не определив раньше, что такое грамматическое значение. По-видимому, знаменательное слово и есть та минимальная единица, в которой имеет место сочетание лексического и грамматического значений. Отличие служебного слова от знаменательного опять-таки только в характере его значения, т.е. в том, что в нем нет такого сочетания лексического и грамматического значений, которое характерно для знаменательного слова.

3 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 246.

4 Там же, с. 249.

5 Очевидно, что было бы упрощением соотношения грамматики и словарного состава считать, что отличие всякого грамматического значения от лексического значения заключается в том, что первое является более «общим» по своему содержанию и что, например, как утверждают некоторые, в любом предлоге то, что он выражает отношение, — его грамматическое значение, а то, что он выражает некоторое конкретное отношение, — его лексическое значение. Если продолжить это рассуждение, то предется сказать, что и в любом падеже то, что он выражает отношение, — его грамматическое значение, а то, что он выражает некоторое конкретное отношение, — его лексическое значение, т.е. придется сказать, что в любом значении есть и грамматическое и лексическое, поскольку всякое значение можно разложить на более общее и менее общее. Но очевидно также, что такое разложение не имеет ничего общего с отграничением грамматического значения от лексического и что оно неизбежно приводит к смешению грамматического и лексического.

Источник: Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. — Л., 1974. — С. 3–19.

Статья с сайта Русский филологический портал.