К. м. и в. т. животовским 14 страница
К письму 1250
БК США, ML, 30.55.
1 С. Л. Бертенсон выполнил просьбу С. В. и Н. А. Рахманиновых, сняв для них поместье, принадлежавшее актрисе Э. Бордман, около Беверли-Хиллс. Туда Рахманиновы приехали в середине мая 1942 г. (см: письма 1252 и 1256).
К письму 1251
БК США, ML, 30.55. Публикуется по рукописной копии, сохранившейся в делах С. В. Рахманинова и сделанной, по-видимому, Н. Б. Мандровским. Перевод с английского В. К. Тарасовой.
1 Эта телеграмма, как посланная без соблюдения правил военного времени, не была доставлена А. Ридвегу. Оказывается, отправитель должен был посылать свою корреспонденцию через Красный Крест, получив предварительно разрешение главного цензора телеграфа на связь с вражеской территорией.
К письму 1252
БК США, МL, 30.55.
К письму 1253
БК США, МL, 30.55.
1 Сноска сделана рукой неустановленного лица.
К письму 1254
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сделанной С. А. Сатиной с оригинала.
1 Согласно Хронографу, в Анн-Арборе 9 мая 1942 г. Филадельфийским оркестром под управлением Ю. Орманди и при участии Рахманинова была исполнена программа из произведений Рахманинова: «Остров мертвых», ор. 29, «Симфонические танцы», ор. 45 и Концерт № 2 с-то11, ор. 18.
К письму 1255
БК США, МL, 30.55.
1 Комментируемое письмо написано в Детройте, где Рахманинов остановился в гостинице «Бхаиег» и откуда ездил с концертом в Анн-Арбор (см. коммент. 1 к письму 1254).
2 В связи с чем Рахманинов направлялся в Чикаго, установить не удалось.
К письму 1256
БК США, МL, 30.55. Опубликовано: «НЖ> 1969, № 97, с. 167, 168.
1 См. коммент. 1 к письму 673.
К письму 1257
Арх. С. А. Сатиной. Публикуется по машинописной копии, сделанной. Н. Б. Мандровским с оригинала для архива С. В. Рахманинова.
К письму 1258
БК США, МL, 30.55.
К письму 1259
Арх. С. А. Сатиной. Публикуется по машинописной копии, сделанной Н. Б. Мандровским с оригинала для архива С. В. Рахманинова.
К письму 1260
БК США, МL, 30.55.
1 библиотека (англ.).
2 комната для завтрака (англ.).
3 К этой фразе в машинописной копии комментируемого письма имеется примечание С. А. Сатиной: «Здесь следующие две страницы вырваны и уничтожены, согласно желанию С[ергея] В[асильеви]ча. Первая строка на последней странице: «Ты, вероятно, слушала и можешь сказать определеннее» — продолжение его сообщения об исполнении «Симфон[ических] танцев» по радио» (БК США, ML, 30.55).
4 party — прием гостей (англ.).
К письму 1261
БК США, ML, 30.55. Публикуется по фотостату, сделанному А. В. Грейнером для архива С. В. Рахманинова с рукописного оригинала.
Основание датировки: на подлиннике письма имеется штемпель «Received at General office June 30, 1942» («Получено главной конторой 30 июня 1942 г.» —англ.).
К письму 1262
БК США, ML, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сделанной Н. Б. Мандровским с оригинала для архива С. В. Рахманинова.
К письму 1263
БК США, ML, 30.55.
К письму 1264
БК США, ML, 30.55. Публикуется по оригиналу, написанному рукой С. П. Волконской, с подписью С. В. Рахманинова.
1 Согласно Хронографу, в Детройте 12 октября 1942 г. в клавирабенде Рахманинова исполнялись: Бах — Рахманинов — Прелюдия, Гавот и Жига из Партиты E-dur; Бетховен — Соната d-moll из ор. 31; Шуман — Новеллетта fis-moll из ор. 21; Шопен — Баллада f-moll, op. 52, Ноктюрн Fis-dur из op. 15, Вальс As-dur (из какого опуса — не установлено); Рахманинов — «Этюды-картины» h-moll, es-moll, a-moll (какой — не установлено), D-dur из ор. 39; Лист — «Забытый вальс», Сонет Петрарки (какой — не установлено), Тарантелла из цикла «Венеция и Неаполь».
2 В Нью-Йорке в сезоне 1942/43 г. клавирабенд Рахманинова состоялся 7 ноября. Исполнялась в основном та же программа, что и 12 октября в Детройте (см. коммент. 1 к настоящему письму). Изменения коснулись шопеновской части программы: наряду с Балладой f-moll, op. 52 и Ноктюрном Fis-dur из ор. 15 включены были Полонез c-moll из ор. 40 и Скерцо cis-moll, op. 39. По сообщению С. А. Сатиной, весь сбор с этого концерта «в сумме 4046 долларов Сергей Васильевич опять отдал на нужды войны: часть была передана через генерального консула России, часть пошла американскому Красному Кресту» (Сатина С. А. Записка о С. В. Рахманинове.— BP, т. 1, с. 112).
3 В Нью-Йорке симфонические концерты с участием Рахманинова состоялись 17 и 18 декабря 1942 г. (см. коммент. 2 к письму 1277).
4 Hollywood Bowl — «большая котловина, окруженная горами концерты происходят на открытом воздухе, и место, устроенное для публики, вмещает много тысяч слушателей» (Сатина С. А. Записка о С. В. Рахманинове. — BP, т. 1, с. 111). Здесь С. В. Рахманинов играл с Филармоническим оркестром Лос-Анджелеса под управлением В. Р. Бакалейникова свой Концерт № 2 c-moll, op. 18 17 и 18 июля 1942 г.
5 Речь идет об Экспромте № 1 f-moll из ор. 142 Шуберта.
К письму 1265
БК США, ML, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским для архива С. В. Рахманинова.
1 печатный материал (англ.).
2 См. коммент. 4 к письму 1264.
К письму 1266
БК США, ML, 30.55.
1 См. коммент. 2 к письму 1278.
2 courtage — комиссионный процент (франц.).
3 См. коммент. 4 к письму 1264.
4 В течение многих лет Е. И. Сомов снабжал С. В. Рахманинова самодельными мундштуками.
К письму 1267
БК США, ML, 30.55. Публикуется по фотостату, сделанному с оригинала А. В. Грейнером для архива С. В. Рахманинова.
1 10 августа 1942 г. А. В. Грейнер ответил С. В. Рахманинову следующим письмом: «Дорогой мистер Рахманинов, прошу простить мне запоздалый ответ на Ваше письмо от 29 июля, но несколько дней мне нездоровилось, этим и объясняется задержка. Само собой разумеется, что Вы, конечно, вправе уплатить по счету, когда захотите, и я только прошу Вас забыть о нем на летнее время и не портить себе отдыха. Я послал его Вам теперь лишь потому, что Вы сами об этом просили. По поводу Вашего рояля № 1, который в данное время у Вас в Калифорнии: конечно, лучше оставить его там до начала сезона во избежание лишних расходов на пересылку его на Восток. Мне очень грустно сообщить Вам, что мы должны были закрыть нашу фабрику, то есть прекратить производство роялей, с 31 июля. Это, конечно, не неожиданность для нас, но тем не менее — это удар, который влечет за собой множество проблем. У меня только одна мысль и одно желание — увидеть эту замечательную фабрику уцелевшей, я уверен в сотрудничестве и поддержке многих друзей из артистического мира. Во всяком случае упорно стараемся сохранить организацию и репутацию нетронутыми. В руках провидения — удастся нам это или нет. Но я чувствую, что с помощью всех — это замечательное учреждение уцелеет. На днях мы ездили в Нортпорт в первый, а может быть, и единственный раз за это лето. Могли себе позволить совершить небольшую поездку, располагая лимитированным количеством газолина, и, верьте, мы
были очень огорчены, что не могли свернуть влево и остановить нашу машину перед великолепным особняком, который Вы занимаете летом в последние годы. Убежден, Вы поверите мне, если скажу со всей искренностью, что мы часто думаем о Вас всех и что нам очень недостает Вас. Утешаемся мыслью, что Вам и Вашей семье лучше всего отдыхать в солнечной Калифорнии и что Вам приятно проводить время в обществе интересных людей, живущих по соседству. Здесь все шлют Вам сердечный привет, я и моя жена — тоже. Искренне преданный Вам Грейнер» (БК США, МL, 30.55, перевод с английского В. К. Тарасовой).
К письму 1268
Арх. С. А. Сатиной. Публикуется по машинописной копии, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским для архива С. В. Рахманинова.
К письму 1269
БК США, МL, 30.55.
1 Ю. С. Фатова, вспоминая о Рахманинове, пишет: «В один из чудных калифорнийских вечеров небольшая группа друзей Сергея Васильевича собралась в уютном доме известного музыканта Р. отведать шашлык. Вечер был тихий. Огоньки сверкали на холмах и горах красавца Холливуд. Вдруг послышались тревожные гудки сирены, предвестники воздушной атаки, которая была вполне возможна в этот период войны с Японией. Но так как наш хозяин был одним из организаторов воздушной обороны, он заверил нас, что это только «проба», дабы постепенно приучить население к «настоящей» тревоге. По какой-то естественной осторожности мы, все присутствующие, говорили шепотом, не двигаясь с своих мест. Кто-то взял несколько аккордов на рояле. Я, сидевшая близко к инструменту, по какому-то мне неведомому инстинкту тихо запела, как бы совершенно забыв, что в присутствии Рахманинова, при другой обстановке, не смела бы даже подумать об этом. Но в этот момент мне просто хотелось петь. Каково же было мое удивление, когда я услышала голос Сергея Васильевича, который подвинулся ближе к роялю, где я стояла, и тихо проговорил: «голубушка, спойте еще, не прекращайте это чудное настроение. Ведь так редко приходится слушать такой задушевный голос и такую передачу. Ваши песни — подлинная Россия, которую мы все любим и которой нам, живущим здесь, в Америке, так не хватает. Пойте, прошу Вас, только пойте много и долго» (сб. «Памяти Рахманинова», Нью-Йорк, 1946, с. 107). Н. А. Рахманинова, касаясь времяпрепровождения С. В. Рахманинова летом 1942 г., пишет: «Недалеко от нас жили Владимир Горовиц и его жена. Чтобы добраться до них, надо было только спуститься с нашей горы. Сергей Васильевич очень любил Ванду Горовиц за ее прямолинейность. Сергей Васильевич с Горовицем не раз с большим удовольствием играли на двух роялях. Играли они Моцарта, Сюиты Сергея Васильевича, только что вышедшее переложение для двух фортепиано «Симфонических танцев» Сергея Васильевича и другие вещи. Мы часто приглашали гостей вечером к ужину. На громадной террасе в этом доме были расставлены небольшие столики, на которых сервировалась еда.
Все стены террасы были покрыты цветами, и всюду горели лампы. Было очень красиво и удобно. Приезжали Бертенсон, Горовицы, Федя Шаляпин, Тамировы, Ратовы. Было очень весело и оживленно. Приехал раз и Артур Рубинштейн с женой. Раз обедала чета Стравинских, в свою очередь пригласивших нас на обед. Были мы у Тамировых, живших на ферме за городом. Помню хорошо один удачный вечер у Тамировых. Вместе с нами были Горовицы и бывший артист Художественного театра Лев Булгаков с женой. Это был очень веселый человек. Однажды у Горовица мы познакомились с Чарли Чаплином, Рене Клером, Де Миллсом и другими актерами. У Рубинштейна мы встретились с Шарлем Буайе и Рональдом Колмансом. Артур Рубинштейн был превосходным рассказчиком. Киноактеры часто советовали ему выступить в кино. В этот вечер он рассказывал что-то о двух птицах и представил одну из них так хорошо, что я до сих пор вижу его этой птицей. Рубинштейн сыграл нам также свою запись Фортепианного концерта Грига и привел в восторг Сергея Васильевича и всех присутствующих. Сергей Васильевич помнил Рубинштейна еще совершенно молодым человеком и всегда говорил, какой это талантливый пианист» (Рахманинова Н. А. С. В. Рахманинов. — BP, т. 2, с. 335, 336).
К письму 1270
Арх. С. А. Сатиной. Публикуется по машинописной копии, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским для архива С. В. Рахманинова.
1 Два слова неразборчиво. — Прим. С. А. Сатиной.
К письму 1271
БК США, ML, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским для архива С. В. Рахманинова.
К письму 1272
БК США, ML, 30.55.
1 garbage — мусор (англ.).
К письму 1273
БК США, ML, 30.55. Опубликовано: «НЖ», 1970, № 99, с. 195, 196.
1 См. коммент. 2 к письму 1278.
2 См. письмо 1266.
3 См. коммент. 1 к письму 1269.
К письму 1274
БК США, ML, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским для архива С. В. Рахманинова.
1 М. М. Фокин скончался 22 августа 1942 г.
К письму 1275
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копий, сделанной с оригинала Н. Б. Мандровским.
1 купе в салон-вагоне (англ.).
К письму 1276
БК США, МL, 30.55.
1 «Текущий 1942 год являлся юбилейным годом Рахманинова: пятьдесят лет интенсивной артистической деятельности. Близким Сергей Васильевич категорически запретил напоминать и говорить об этом. Конечно, его желание было для них законом. Больше всего он боялся, что об этом заговорит печать и что в связи с этим последует неизбежное чествование, банкеты, речи и пр. Теперь, во время ужасов войны, подобное чествование казалось ему непереносимым диссонансом и более чем не ко времени. И все же думается, что он был слегка уязвлен тем, что никто в Америке, кроме одного репортера в Филадельфии, об этом не вспомнил. Тем более Сергей Васильевич был доволен и тронут, что в России об этой юбилейной дате не забыли. Узнал он об этом из русских газет, присланных ему из посольства В. И. Базыкиным. В Америке юбилей этот был отмечен частным образом: после его последнего концерта в Нью-Йорке 18 декабря его друзья отпраздновали юбилей вместе с Сергеем Васильевичем в тесной дружной компании. Фирма Стейнвей, услыхав о юбилее, преподнесла Сергею Васильевичу великолепный рояль, доставленный ему в его новый дом в Калифорнии» (Сатина С. А. Записка о С. В. Рахманинове. — ВР, т. 1, с. 113).
К письму 1277
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копии с оригинала, сделанной Н. Б. Мандровским.
1 В Миннеаполисе 20 ноября 1942 г. под управлением Д. Митропулоса, помимо указанных в комментируемом письме сочинений, была исполнена также увертюра «Король Лир», ор. 4 Берлиоза.
2 Имеются в виду концерты, назначенные на 17 и 18 декабря 1942 г. В них с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Д. Митропулоса Рахманинов играл свою Рапсодию на тему Паганини, ор. 43. В остальном была исполнена та же программа, что и 20 ноября 1942 г. в Миннеаполисе (см. коммент. 1 к настоящему письму).
3 См. коммеит. 2 к письму 1293.
4 Это выступление Рахманинова состоялось 7 ноября 1942 г., см. коммент. 2 к письму 1264.
К письму 1278
БК США, МL, 30.55. Опубликовано: «НЖ», 1970, № 99, с. 196.
1 У С. В. Рахманинова для такого отношения к Г. В. Ратову были основания, ибо он знал о том, что Ратов преклоняется перед его творчеством. Еще 6 марта 1941 г. Ратов писал ему: «Я получил новый для меня рекорд Ф. И. Шаляпина, поющего Вашего Алеко... «Весь табор спит». Я буквально помешался над этим рекордом —
пушкинские слова, Ваша музыка — это комбинация, которую нельзя слушать без волнения. Бертенсон мне рассказал, что Вы написали «Алеко», когда Вам было 19 лет. Поверьте моему святому слову, что музыка этой арии так же прекрасна, как и все лучшее, написанное Вами. К моему великому сожалению, я никогда не слышал всей оперы, но фразы Алеко так страстны, так несчастны, что я не мог удержаться от слез — когда слышал их в первый раз... Я русский патриот — я горжусь, что я русский, что я из России-матушки и что у ног Рахманинова — весь мир» (БК США, ML, 30.55).
2 7 ноября 1942 г. Г. В. Ратов телеграфирует С. В. Рахманинову: «Дорогой мистер Рахманинов, шлю Вам и Вашей дорогой жене мои наилучшие чувства. Как мне хотелось бы быть свободным от работы, чтобы послушать Вашу божественную музыку. Но единственным утешением для меня является то, что семью Ратовых в этот день будет представлять Евгения. Проба Чехова произвела огромное впечатление, а я желаю Вам здоровья и нам победы, которая близится. Любящий Вас Григорий Ратов» (БК США, ML, 30.55, перевод с английского В. К. Тарасовой). Уже 23 ноября 1942 г. С. В. Рахманинова информирует М. А. Чехов: «Глубокоуважаемый Сергей Васильевич! Контракт с M[etro-] C[oldwyn-] М[ауег] подписан на картину Григория Васильевича. Спасибо Вам от всего сердца, от всей души! Я знаю, что Григорий Васильевич заботливо отнесется ко мне во время съемки. Надеюсь и постараюсь оправдать Ваше и его доверие. Спасибо Вам еще раз. Искренне Ваш М. Чехов» (БК США, ML, 30.55). А Ратов, зная, как судьба М. А. Чехова волнует С. В. Рахманинова, пишет ему 13 января 1943 г.: «Сегодня... я шлю Вам свои самые нежные и преданные чувства и пожелания от всего сердца на Новый год — здоровья, счастья и благополучия, а самое главное — победы над врагом. Каждый день, когда я читаю о Русских молодцах и о их блестящих победах, я всегда думаю о Вас, зная, как Вы этому счастливы. Я занят моей русской картиной у Metro-Goldwyn-May-ег'а свыше головы. Мих[аил] Александрович] Чехов здесь имеет контракт и чудную роль. Всем этим он обязан, помимо своего таланта, нашему дорогому Сергею Васильевичу. После того как Сергей Васильевич написал мне письмо о Чехове, я приложил все мои старания и связи, чтобы получить для него test [пробу], а когда здесь увидели test — то, конечно, немедленно его взяли» (БК США, ML, 30.55). Итак, Г. В. Ратову удалось выполнить просьбу Рахманинова — устроить Чехова. Холливудская кинематография выпустила около 10 фильмов с участием Чехова. В своих воспоминаниях о Рахманинове, останавливаясь на истории своего поступления в холливудскую «фабрику снов», Чехов пишет: «Война заставила меня закрыть мою театральную школу и молодой, только что создавшийся театр. Я оказался не у дел. Сергей Васильевич, узнав об этом (и не сказав мне ни слова), стал заботиться о моей дальнейшей судьбе. Он был в это время в Холливуде. По безграничной доброте своей Сергей Васильевич не жалел ни труда, ни времени для достижения цели и не прекратил своих усилий, пока мой приезд в Холливуд не был обеспечен. Он обратился к Ратову (режиссеру, ставившему картину из русской жизни), и Ратов сделал все, что было в его силах, чтобы исполнить желание Сергея
Васильевича. И несколько раз, уже больной, Сергей Васильевич справлялся о моем положении. Я все ждал дня, когда смогу лично поблагодарить его за незаменимую услугу, оказанную мне, но он быстро угасал, и мне не удалось увидеть его. За несколько дней до его кончины я смог послать ему короткую записочку и букет красных роз. Я поблагодарил его мысленно, когда целовал его холодную красивую руку на панихиде в маленькой русской церкви «Иконы божьей матери спасения погибающих» в Лос-Анджелесе» (ВР, т. 2, с. 300). Упоминаемую записку Чехов написал Рахманинову еще за полтора месяца до болезни Рахманинова, сведшей его в могилу. Вот эта записка от 1 января 1943 г.: «Глубокоуважаемый Сергей Васильевич! Уезжая в Холливуд, хочу еще раз поблагодарить Вас за все, что Вы с такой добротой сделали для меня. Желаю Вам в Новом году всякой радости. Всегда Ваш М. Чехов. Пожалуйста, передайте мой привет глубокоуважаемой Наталии Александровне» (БК США, МL, 30.55).
3 С. В. Рахманинов, по утверждению С. Л. Бертенсона, «почти никогда не бывал в кинематографе, но очень интересовался, как производятся киносъемки, что делается в студиях, как работают русские актеры и режиссеры в этой незнакомой ему области. Он всегда радовался удачам русских за границей, и потому встречи и беседы с Ратовым и Тамировым, которые оба достигли в американском кино больших успехов и широкой популярности, были очень для него интересны» (ВР, т. 2, с. 289).
К письму 1279
БК США, МL, 30.55. Публикуется по фотостату, сделанному
A. В. Грейнером для архива С. В. Рахманинова с оригинала, написанного рукой И. С. Волконской, с подписью С. В. Рахманинова.
1 В скобках приписка от имени И. С. Волконской.
К письму 1280
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сохранившейся в делах С. В. Рахманинова. Перевод с английского B. К. Тарасовой.
1 С. В. Рахманинов благодарит Т. Стейнвея, по-видимому, за то, что один из полученных им роялей был прислан ему в качестве подарка (см. коммент. 1 к письму 1276).
К письму 1281
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копии.
1 С. В. Рахманинов поздравляет К. М. и В. Т. Животовских с рождением внука.
К письму 1282
БК США, МL, 30.55. Публикуется по машинописной копии, сохранившейся в делах С. В. Рахманинова. Перевод с английского В. Н. Чемберджи.
1 Комментируемое письмо — ответ на следующее письмо Д. Наджента от 9 ноября 1942 г.: «Дорогой мистер Рахманинов, это —
письмо «болельщика». Ваш дневной концерт в «Карнеги-холл» в субботу был, возможно, двадцатым из событий, свидетелем которых мне удалось быть. Я регулярно посещал Ваши концерты в Нью-Йорке, Милуоки, Чикаго и Миннеаполисе. Этот же концерт — одно из неувядаемых музыкальных событий, которые никогда не потеряют своего блеска. После таких концертов уходишь, размышляя о величии человека и музыки. Я почти с равным энтузиазмом слепо преклоняюсь перед Вашей музыкой, начиная с «Мелодии» Е-dur в первоначальной редакции и кончая великой Симфонией а-moll. По моему скромному мнению, эта Симфония по выражению мыслей и чувств — самое благородное музыкальное произведение из когда-либо слышанных мною. Именно потому, что это скромное мнение высказано мною, — оно не имеет большого значения. Вместе с тем чувствую, что оно важно, так как я — один из сотен и тысяч, разделяющих его. Обычно публика — безмолвная масса, которая не затрудняет себя членораздельно написать письмо признательности. Это — мое первое письмо «болельщика», обращенное к кому-либо и, возможно, оно окажется последним. Смею думать, что даже маленькому букету, положенному у Вашей двери, может быть оказан хороший прием за искренность намерений. Итак, разрешите почтительно и преданно поблагодарить Вас почти за двадцатилетнюю радость и вдохновение, как будто Вы сделали это для меня лично! Со всей искренностью Дональд Наджент» (БК США, МL, 30.55, перевод с английского В. К. Тарасовой).
К письму 1283
БК США, МL, 30.55. Публикуется по фотостату с оригинала.
К письму 1284
ЦГАОР, ф. 5283, оп. 14, д. 126, л. 16. Публикуется по машинописной копии, присланной в ВОКС, по-видимому, В. И. Базыкиным. Опубликовано: «СМ», 1961, № 9, с. 72.
1 Симфония № 3 а-moll, ор. 44 Рахманинова в Москве впервые была исполнена 11 июня 1943 г. в Большом зале консерватории Государственным симфоническим оркестром СССР под управлением Н. С. Голованова. Она сразу получила горячий отклик и со стороны слушателей и в печати. В ряде периодических московских изданий были опубликованы развернутые рецензии таких известных музыковедов и исполнителей, как И. Ф. Бэлза («Известия», 1943, 12 июня), Н. С. Голованов («Вечерняя Москва», 1943, 14 июня), Б. В. Асафьев («Литература и искусство», 1943, 19 июня), Г. Н. Хубов («Правда», 1943, 26 июля), А. Б. Гольденвейзер («Огонек», 1943, № 33, с. 14). Эти рецензии основаны на глубоком понимании сущности искусства Рахманинова. По мнению Голованова, «Третья симфония С. В. Рахманинова — крупнейшее произведение композитора [...] Гармоническое равновесие зрелой творческой мысли в соединении с искренним чувством, душевной теплотой и эмоциональностью. Новая гармоническая фактура, широкий русский национальный мелос, богатство полифонии, острая ритмика, изысканная инструментовка и строгая форма делают эту симфонию достойным ценным вкладом в сокровищницу мировой музыкальной литературы [...] Как всякое глубокое явление в искусстве Третья симфония сразу не поражает,
но её глубокая философская сущность, романтическая прелесть мелоса, очарование национальной стихии и технически отточенное зрелое мастерство навсегда останутся в памяти слушателей, как волнующая, пленительная страница мощного гения русского художника». «Исполнение Третьей симфонии Рахманинова, — сообщает Г. Н. Хубов, — встретило восторженный прием нашей широкой аудитории. Успех этого выдающегося произведения русской музыки определился сразу. И это, конечно, не случайно. Третья симфония — явление огромного масштаба. Это лирическая поэма о России, проникнутая горячей любовью к родине, овеянная романтикой юношеских воспоминаний, умудренная опытом и мастерством зрелого художника. Певучие и широкозвучные темы симфонии, их ярко выраженный русский национальный характер и колорит., логика их развития, наконец, структура частей и композиция произведения в целом — все говорит о том, что симфония имеет свою поэтическую программу и что в основу этой программы положен русский сюжет [...] Это, бесспорно, одно из самых талантливых и глубоких произведений русской симфонической музыки двадцатого века». В рецензии Б. В. Асафьева тонко прослеживаются черты Третьей симфонии, связывающие ее с лучшими проявлениями его композиторской сущности. «От всей симфонии, — пишет Асафьев, — такое чувство, будто слух совершил неспешную прогулку в «садах человеческого сердца» [...] Она крупное явление в эволюции национально-русского симфонизма. Симфонии Рахманинова возникали на жизненно далеких расстояниях друг от друга, словно подытоживая прожитые творческие годы. В них раскрываются и сплетаются лучшие стороны его глубоко созерцательной, насыщенной проявлением правдивого, цельного чувства музыки: не знающей грубой чувственности, живущей лирикой сердечных горестных замет и гимнами восторга, гимнами любви, обращенной к великой родине композитора».
2 «Симфонические танцы», ор. 45 Рахманинова в Москве впервые исполнены 25 ноября 1943 г. в Большом зале консерватории Большим симфоническим оркестром Радиокомитета под управлением Н. С. Голованова.
К письму 1285
ЦГАОР, ф. 5283, оп. 14, ед. хр. 126, л. 18. Публикуется по машинописной копии, присланной в ВОКС, по-видимому, В. И. Базыкиным. Опубликовано: «СМ», 1961, № 9, с. 73.
1 В беседе с Е. Н. Алексеевой и составителем-редактором «Литературного наследия» Рахманинова В. И. Базыкин в начале 50-х гг. сообщил, что со времени нападения немецких фашистов на Советский Союз С. В. Рахманинов стал испытывать потребность в установлении связей с представителями Советского государства в США, в частности с ним, Базыкиным, как первым секретарем Советского посольства в Вашингтоне, и с В. А. Федюшиным, как Генеральным консулом СССР в Нью-Йорке. По утверждению Базыкина, он неоднократно встречался с Рахманиновым в его квартире, где ему однажды был показан сундук, на котором рукой Рахманинова было написано: «В Москву». В этот сундук Рахманинов откладывал разные свои материалы для отправки в будущем
на Родину. Взаимоотношения все больше и больше углублялись, и Рахманинов, как и его жена, в случае необходимости обращался к этим лицам, о чем свидетельствует не только комментируемое письмо, но и письмо В. А. Федюшина от 7 января 1942 г. к председателю Правления ВОКСа В. С. Кеменову: «Уважаемый тов[арищ] Кеменов, при сем препровождаю Вам письмо Наталии Александровны Рахманиновой, жены известного композитора-пианиста С. В. Рахманинова. Вместе с письмом она прислала две пары ею связанных носков, которые она просит переслать красноармейцу. Их отношение к СССР сейчас резко изменилось и они превратились в дружественных людей, причем некоторое время назад он дал свой концерт в пользу СССР (см. письма 1241, 1249 и коммент. к ним. — 3. А.). С. В. Рахманинов обратился ко мне с просьбой достать для него, если возможно, его композицию — «Всенощное бдение» и ряд других его вещей, которые имеются в СССР. Крайне было бы важно срочно выслать ему указанные вещи. Подарки Н. А. Рахманиновой будут направлены обычным путем, но, по получении ее письма, прошу выслать по ее адресу благодарственную телеграмму, причем не будет иметь значения, от кого она придет. Приложение: письмо Н. А. Рахманиновой. Генконсул Федюшин» (ЦГАОР, ф. 5233, он. 14, ед. хр. 126, л. 3). На конверте упомянутого письма Н. А. Рахманиновой ее рукой написано: «Красноармейцу от Н. А. Рахманиновой». В этот конверт вложено было короткое письмо: «Счастливого Нового года. 3 января 1942 года» (ЦГАОР, ф. 5283, оп. 14, ед. хр. 126, л. 1,2). В ожидании выполнения своей просьбы Рахманинов, по-видимому, несколько месяцев спустя конкретизировал, какие именно другие свои сочинения он желал бы получить из России в виде изданий. Поэтому В. А. Федюшин в письме к В. С. Кеменову от 11 июня 1942 г. пишет: «Уважаемый тов[арищ] Кеменов! Прошу прислать нам следующие ноты для композитора С. Рахманинова: 1. «Скупой рыцарь», муз[ыка] Рахманинова, 2. «Франческа да Римини», муз[ыка] Рахманинова, 3. «Всенощная». С приветом. Генконсул Федюшин» (ЦГА(ДР, ф. 5283, оп. 14, ед. хр. 126, л. 6). В труднейших условиях военного времени эта просьба была выполнена (см. ЦГАОР, ф. 5283, оп. 14, ед. хр. 126, л. 14, 46). И уже 22 января 1943 г. В. А. Федюшин извещает заведующую американским отделом ВОКСа Р. Д. Либерзон, что им «переданы С. В. Рахманинову партитуры «Скупого рыцаря» и «Франчески». Что касается клавира «Всенощного бдения», то он был получен в конце прошлого года и передан по назначению. Получение этих вещей доставило Рахманинову большое удовольствие. С приветом Генконсул СССР в Нью-Йорке В. А. Федюшин» (ЦГАОР, ф. 5283, оп. 14, ед. хр. 126, л. 46). Таким образом, говоря в комментируемом письме о содействии, Рахманинов имел в виду готовность работников Советского посольства в Вашингтоне оказывать ему, по его просьбе, помощь.