Позиции политических партий России

Известный поэт В. Я. Брюсов так передал охватившие его чувства в первые дни после Февральской революции:

Воплощены сны вековые

Всех лучших, всех живых сердец:

Преображенная Россия

Свободной стала, наконец!

И эти эмоциональные слова поэта были созвучны настроениям десятков миллионов россиян. Рухнул царизм. Россия стала самой свободной из всех воевавших держав. Народ ликовал. Многие считали, что жертвы, пролитая кровь, страдания остались позади. Вся страна бурно митинговала, словно торопясь наверстать упущенное за долгие века вынужденного молчания. Митинги проходили в городах и селах, на фабриках и заводах, в казармах и концертных залах. Газеты были полны сообщений о созыве собраний, неискушенные в политике и общественной деятельности люди сплачивались по партиям, по профессиям.

Развернули деятельность запрещенные прежде профсоюзы, фабзавкомы. Начали быстро расти новые организации: Советы рабочих, солдатских, а кое-где и крестьянских депутатов. К апрелю 1917 г. их было уже около 600. В армии создавались солдатские комитеты. На улицу со своими призывами вышли партии, не имевшие до того свободной трибуны. Появились новые политические партии и группировки.

Правый фланг политического спектра. Февральская революция привела к заметной перегруппировке политических сил. Крайне правые — черносотенно-монархические объединения (Союз русского народа. Союз Михаила Архангела и др.) — были сметены революцией, их активисты на время ушли в тень, затаились. Острый кризис переживали праволиберальные партии октябристов и прогрессистов, тесно связанные с прежним режимом.

Крупнейшая буржуазно-центристская партия кадетов (до 70 тыс. человек) превратилась из оппозиционной в правящую: ее лидеры заняли во Временном правительстве ключевые позиции и стали определять его политику. Прошедший в марте 1917 г. VII съезд партии отказался от требований конституционной монархии и провозгласил, что «Россия должна быть демократической и парламентарной республикой». На съезде подчеркивалось, что важнейшими задачами партии являются обеспечение единовластия Временного правительства и создание условий для продолжения войны «до полной и окончательной победы над врагом». В области национальной политики кадеты выступали за единство и неделимость России; в области аграрных отношений — за принудительный выкуп части помещичьих земель государством. Фактически кадеты заняли освободившееся место на правом политическом фланге.

Центристы. После февральских событий резко возросли численность и влияние умеренных социалистических партий — эсеров и меньшевиков. Они преобладали в Советах, возникших вслед за Петроградом и Москвой во многих других городах России, в профсоюзах и других массовых общественных организациях. Партия эсеров насчитывала тогда 800 тыс. человек, партия меньшевиков — 200 тыс. человек. Летом вновь возникла распавшаяся в годы реакции немногочисленная партия народных социалистов (энесов). Ее лидеры традиционно занимали прокадетские позиции, а теперь оказались в одной компании с эсерами и меньшевиками, еще в февральские дни передвинувшимися с левого фланга в сторону политического центра.

Умеренные социалисты, как мы знаем, поспешили заявить о поддержке Временного правительства — сначала условной (формула «постольку — поскольку»), затем о безоговорочной. Была выражена и готовность к сотрудничеству с буржуазными партиями. В стремлении избежать конфликтов с ними эсеры и меньшевики отложили выполнение своих программных требований кардинальных реформ в области национально-государственного строительства России, аграрных отношений (включая ликвидацию помещичьего землевладения), рабочего законодательства до созыва Учредительного собрания. Во внешней политике социалисты отстаивали принцип «революционного оборончества», то есть продолжения войны с германским блоком в целях защиты революции и демократических свобод.

Левые радикалы. Наиболее последовательно леворадикальные, по сути бунтарские, взгляды исповедовали различные течения российского анархизма: анархо-коммунисты, анархо-синдикалисты и др. Эти маленькие, но громкоголосые группки призывали немедленно поднять вооруженное восстание, свергнуть Временное правительство и устроить «безвластное общество» на основе федерации территориально-производственных коммун или синдикатов (профсоюзов). На близких к анархизму позициях находилась небольшая партия эсеров-максималистов. Ее члены сначала робко, потом все настойчивее ратовали за тотальную экспроприацию средств производства в «пользу трудящихся».

Левый фланг политического спектра включал и остерегавшуюся крайнего анархо-радикализма партию большевиков. Она вышла из подполья крайне ослабленной и малочисленной (около 24 тыс. человек). Позиция ее руководителей, действовавших в России (Л. Б. Каменев, И. В. Сталин и др.), была противоречивой. С одной стороны, они ориентировали партию на борьбу за завершение буржуазно-демократической революции. Венцом ее, по мысли В. И. Ленина, высказанной еще в 1905 г., должно было стать Временное революционное правительство, выражающее интересы рабочих и всего крестьянства (так называемая «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства»). С другой стороны, большевистские руководители проявляли готовность к «условной поддержке» Временного правительства и тактике давления на него.

Примиренческие настроения в партии проявились и в том, что на каждые четыре чисто большевистские организации приходилась тогда одна объединенная с меньшевиками.

Партии национальных меньшинств. Политическая лихорадка, охватившая центральные районы России, не могла обойти национальные окраины, где возникало множество либерально-буржуазных и социалистических партий регионального уровня. Их число вскоре перевалило за полусотню. Наиболее влиятельными из них были: латышская народная партия, литовская партия христианских демократов, эстонская демократическая партия, украинская радикально-демократическая партия, Дашнакцутюн и Мусават в Закавказье, Шура-и-Ислам в Средней Азии.

Национальные политические образования, накапливая силы, выжидали, наблюдая за развитием событий в стране. Лишь немногие из них открыто выдвигали в качестве пробного шара требование автономии своих регионов в рамках единого Российского государства. На большее национальные лидеры пока не отваживались.