Огонь в душе и лед снаружи

Это было странное чувство полета и невесомости. Я никогда не испытывала ничего подобного. Мое тело парило в пространстве, которого не существовало. Ничего, по сути, не существовало. Я не знала и не хотела знать, что происходит по ту сторону реальности. Впервые в жизни я была по-настоящему свободна и счастлива. Вокруг меня был лишь яркий мерцающий свет, красота которого не могла сравниться ни с чем, что мог бы видеть человек в своем мире.
Я была далеко. Я была свободна. И я была счастлива.
Но недолго.
Что-то темное стало пробиваться сквозь мерцающий свет, медленно и одновременно быстро приближаясь ко мне. Я пыталась увернуться от тонких нитей тьмы, которые опутывали мою душу, возвращая ее обратно на Землю. Я кричала и билась, словно зверь, но тьма была неумолима. Она вызывала во мне страх, холод, отчаянье и боль.
Нет. Я не хочу этого. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, нет!
- Сестра, - возбужденно заговорил чей-то голос, пробирающийся сквозь нити тьмы и света. - Запишите точное время, когда объект начал подавать первые признаки жизни.
В нос ударил резкий запах лекарств, едких моющих средств, безумия и смерти. Запах лечебницы.
«Не надо. Пожалуйста, только не возвращай меня туда», - тихой, но отчаянной молитвой шептала я.
Но тьма не слышала моих молитв. Света оставалось все меньше и меньше, а вскоре он и вовсе погас. Я осталась в глубокой темной яме, съедаемая своими страхами. Мгновения безмятежного счастья и свободы исчезали в моей памяти, превращаясь в пыль. Я блуждала, словно потерянный ребенок в темном лесу. Вокруг был холод. Это все, что я ощущала. Тьма давила на каждую клеточку моего тела неподъемным грузом.
Когда мне уже стало казаться, что я застряла в этой тьме насовсем, а отчаянье стало практически единственным осязаемым чувством, все стало меняться. Где-то вдалеке замерцал тусклый огонек света. В нем не было ничего привлекательного, и будь у меня выбор, я бы не стала к нему идти, но выбора не было. Я мрачно усмехнулась, ступая по невесомой тьме. У меня никогда не было выбора.
Этот свет не вещал ничего хорошего. Он не манил к себе. Скорее, даже наоборот. Я не хотела попадать в его лучи, понимая, что как только это произойдет, я могу оказаться в еще более ужасном месте, чем просто тьма. Но у меня никогда не было выбора. Кто-то решил все за меня, и теперь тьма с той же силой, с которой она заволокла меня в свои объятья, выталкивала меня.
Резкая вспышка на мгновение ослепила меня, но когда я все же привыкла к неестественно яркому свету, то увидела перед собой длинный белый коридор. Пол и стены были выложены плиткой. Кое-где стояли высокие каталки с зеленой обивкой. В коридоре было множество дверей, но меня тянуло к той, что была в самом конце. Не зная, чего ждать, я нерешительно двинулась к ней, все еще не осознавая, где нахожусь и как сюда попала.
Двустворчатые двери распахнулись предо мной почти в то же мгновение, как я подняла руку, чтобы коснуться их. Входя в большую и просторную комнату, я уже знала, что увиденное не принесет мне ничего хорошего. Я узнала это место, как только ощутила его запах. Запах смерти.
Морг.
Вокруг лишь все тот же яркий свет, исходящий от продолговатых ламп на потолке. Таких я еще никогда не видела. Вдоль стен стоят огромные шкафы, смахивающие на холодильники. Их металлические поверхности блестят и отражают все, что происходит в комнате. Они отражают высокий металлический стол, на котором лежит тело, накрытое окровавленной белой простыней.
У стола стоят трое. Они не обращают на меня никакого внимания. Словно меня здесь и нет вовсе.
Первый - это высокий светловолосый мужчина в халате врача. На его лице застыла маска сочувствия, но через нее виден профессионализм и холодное безразличие. Он уже привык к подобным сценам. Вторая - это женщина средних лет. Ее карие глаза полны слез, пухлые губы дрожат в едва сдерживаемых рыданиях, а руки, как и все тело, дрожат.
Я перевожу взгляд на последнего человека в комнате и поражаюсь увиденному. Этой девушке не больше пятнадцати. У нее большие карие глаза и маленький рот с пухлыми губками. Ее овальное лицо могло бы казаться по-детски милым, но в нем видно что-то такое, что говорит: она опасна. Рыжевато-каштановые волосы собраны в высокий хвост. Вся в черном. Кожаная куртка кажется немного великоватой.
Но не внешний вид поразил меня. Я чувствовала ее. Я не знаю, как правильно описать происходящее, но в тот момент, когда я заглянула в ее глаза, я ощутила те же эмоции, что и эта девушка. И я была совершенно уверена, что это именно ее эмоции. Ее взгляд был сосредоточенным на окровавленной простыне. Ее кисти были сжаты в кулаки. Но, в отличие от матери, а, судя по сходству, женщина, стоявшая рядом, была именно матерью, девушка не тряслась. В ее глазах не было ни единой слезинки. Лишь сосредоточенность. Это то, что видели люди снаружи.
Я же видела то, что было внутри.
Она горела. В душе пятнадцатилетней девушки бушевал огонь, который мог уничтожить все на своем пути. Напряженное ожидание, смешанное со страхом, убивало ее, и она хотела и одновременно боялась увидеть лицо мертвеца. Но вот мужчина в белом медленно убрал простыню с лица неизвестного, и я искоса взглянула на труп.
В горле застрял крик. Ее крик.
- Мой сын! - вместо нас обеих закричала женщина и бросилась к мертвецу, чье лицо было так изуродовано, что я не понимала, как она узнала в этом месиве своего сына. - Калеб! Мой мальчик! О Боже!
Мать упала на колени прямо перед металлическим столом. Ее рыдания сотрясали стены. Ее крик разрывал душу. Боль полыхнула во мне с такой силой, что захотелось упасть, схватившись за грудную клетку. Я разваливаюсь на части. Я больше не существую. Все, что у меня было, теперь пепел.
Стойте! Нет. Это не мои мысли. Это не мои эмоции.
Девушка, стоящая все так же прямо, неотрывно смотрит в лицо своему брату. Я знаю, что она узнала его. Я чувствую ее боль. Но как ей удается оставаться такой холодной снаружи? Она смотрит на своего брата так, будто это не он, но изнутри осознание реальности наносит ей неизлечимые раны.
Ее кулаки слегка дрогнули. Она не взглянула на мать, которая буквально утопала в своем горе, корчась на полу рядом с телом сына. Ее не волновали попытки доктора привести ее в чувство. Она знала, что это конец. В ее душе появился еще один шрам. Еще один из многих. Но на этот раз он уже не затянется.
- Мэриан! - позвала надрывающимся от слез голосом женщина.
Девушка по имени Мэриан молча развернулась к ней спиной. Не говоря ни слова она вышла из морга, и я без колебаний двинулась за ней. Большой белый коридор казался каким-то мрачным, несмотря на яркий свет. Мэриан двинулась вперед твердой и уверенной походкой, все еще сжимая кулаки. Когда мы проходили мимо окна, я мельком заметила, что на улице непроглядная ночная гроза.
- Куда ты идешь? - тихо спросила я, заранее зная, что не получу ответа.
По пути к лестнице нам не попалось ни одного человека. Мэриан проскочила несколько лестничных пролетов, и вот, наконец, перед ней выход. Она уже протянула руку для того, чтобы толкнуть дверь, но ее ноги подкосились. Девушка упала на колени и впервые, лишь наедине с собой, она заплакала. Молчаливые слезы превратились в стоны раненого животного. Боль накрыла Мэриан с такой силой, что она схватилась за голову и практически закричала.
- Нет, - сквозь приглушаемый крик прошептала Мэриан. - Калеб.
Это была не просто потеря кого-то близкого. Это был удар, от которого мало кто смог бы оправиться. Потеря брата, возможно, единственного человека, который был дорог Мэриан по-настоящему, стала последней каплей. Внутри девушки все стало трещать и расходиться по швам, грозя разорваться на мелкие кусочки.
Я протянула руку, чтобы прикоснуться к плечу девушки. Странно, но ее боль казалась мне такой знакомой. Будто я и сама испытывала нечто подобное. Но ведь я не знаю, кто она. Не знаю, где мы. Не знаю, почему я здесь. Я даже не знаю, кто я. Неужели все в этом мире делится лишь на тьму и боль?
Мои пальцы почти коснулись плеча Мэриан, но тут все снова погасло. Словно порыв ветра погасил старую свечу. Я провалилась во тьму, как в темный омут ледяной воды, и не осталось ничего, кроме ее боли.
Моей боли.
- Зафиксируйте мозговую активность! - снова раздался голос, который я уже слышала прежде. - Стабилизируйте ее, но не дайте прийти в себя. Сестра, быстрее!
Он пробивается сквозь тьму, и хотя я не ощущаю, что это правильное решение, но я все же плыву этим приказам навстречу. Кто они? Что они со мной делают? Почему я не могу очнуться? Ответов нет. Их никогда не было и не будет. На мгновение я открываю глаза и вижу лишь ослепительный свет. Он приводит меня в панику, но ее тут же подавляет боль. Боль Мэриан. Она все еще пылает во мне. Я отчаянно сопротивляюсь натиску, который вталкивает меня все дальше во тьму, но проигрываю. Кто бы ни сражался с моим телом и сознанием, он побеждает.

Снова тьма, давящая на меня грузом одиночества и скорби. В этом мире не существует времени. Не существует ничего материального. Даже я сама не существую. И это угнетает.
Я снова слышу какой-то шум, доносящийся из-под покровов тьмы. Он нарастает и, несмотря на мое состояние,. я уже различаю чужие голоса.
- Нужно задержать их! - приказывает сильный, но обеспокоенный голос. - Я нашел ее.
- Боже правый, - едва переводя дух, шепчет другой. - Она едва дышит. Ты уверен, что забрать ее будет разумно?
Я все еще слепа, и это начинает раздражать. Власть над собственным телом мне не доступна. Лишенная любых других чувств, кроме слуха, я не могу определить правду, я слышу или же это игра воображения.
- Разумно? - с ноткой насмешливости переспрашивает все тот же обеспокоенный голос. - Мы только что проломили несколько десятков черепов ради того, чтобы вытащить безумную, которая добровольно осталась в лечебнице. Братец, понятие «разумно» очень относительно.
Тяжелый вздох нарушил на мгновение наступившую тишину, а затем вокруг поднялся настоящий бунт из сотен громких звуков и завываний сирены. Плывя в своей тьме к этой какофонии, я отчаянно пытаюсь снова открыть глаза. Я хочу знать, что происходит.
Сложно описать, скольких усилий мне стоило вырваться из непроглядной тьмы. И скольких усилий мне стоило не провалиться в нее снова. Открыв глаза, я заметила, как надо мной нависает чье-то лицо, но перед глазами все так сильно расплывалось, что я не могла разглядеть, кто это был.
- Черт побери, - прорычал какой-то человек, но я не увидела его. - Похоже, нам придется прибегнуть к запасному плану.
- Хорошо, - резко ответил тот, что нависал надо мной. Мой взгляд сфокусировался на серо-голубых глазах, и осознание того, что я вижу Джеймса, настоящего, материального и полностью свихнувшегося Джеймса Озборна, отрезвило меня, словно вылитая на голову бочка ледяной воды.
- Какого черта ты здесь делаешь? - попыталась воскликнуть я, но в горле пылал настоящий огонь, и слова стали невнятными из-за сильных порывов сухого кашля.
- С добрым утром, воробушек, - усмехнулся Джеймс в ответ на мое недовольство. - Развлекаешься тут, да?
Ответа он ждать не стал. Джеймс с легкостью сгреб мое тело с высокой кушетки и осторожно посадил у дальней стены процедурной рядом с платяным шкафом. Точнее, за ним.
- Прикрой ее, пока я все подготовлю, - приказал он кому-то.
В тот же миг, как только Озборн отстранился от меня, его место занял кто-то другой. Лицо этого парня странным образом было похоже на лицо Джеймса, но были и различия. Его взгляд казался куда более лукавым и более хитрым. Его волосы были немного светлее. Его тело не было таким мускулистым. И выглядел он немного младше Джеймса. Возможно, на год или два.
- Мич Озборн к вашим услугам, мисс, - заговорщически усмехнувшись, проговорил парень.
Я нахмурилась, пытаясь привести спутанные мысли в порядок, но мне это плохо удавалось. Я все еще не понимала происходящего, и виной тому были сильные препараты, которые мне вкалывали на протяжении… На протяжении скольких часов? Что произошло? И что происходит прямо сейчас?
У меня не было ни единого шанса произнести хоть звук. Мой новый знакомый резко набросился на меня и прикрыл своим телом от чего-то, а в следующую секунду раздался громкий раскат грома. Кто-то вышиб металлическую дверь, с помощью какого-то взрывоопасного средства. Комнату заполнили обломки и густой туман из пыли. Мич, отряхнувшись, резко вскочил на ноги и потянул меня за собой. Я покорно поднялась, но удержаться в горизонтальном положении мне едва ли удавалось. Если бы Мич не прижимал меня к собственному телу железной хваткой, я не смогла бы сделать и шагу.
- Быстрее! - приказал Джеймс и нырнул в раскуроченный дверной проем, где всего минуту назад была железная дверь.
Мич помчался следом, волоча меня за собой. Только сейчас я увидела, что оба парня вооружены до зубов. Торс Джеймса, который шел впереди, был обвит кожаными ремнями, на которых крепились тонкие клинки для метания. На оружейном поясе висело несколько круглых штуковин, предназначение которых было для меня загадкой, а также несколько пистолетов и большой нож. Оружие Мича было идентичным за исключением метательных клинков. Их попросту не было. Оба парня были одеты в черную одежду, которая наверняка была практична в бою.
Как только мы ступили за пределы процедурной, я чуть было не закричала от увиденного. Как минимум, десять тел в белых одеждах были завалены обломками стены, которую разнес Джеймс. Некоторые еще стонали под тяжестью камней и от боли в глубоких ранах, но большинство не подавало признаков жизни. Увиденное ввергло меня в такой шок, что я еще долго не могла прийти в себя и осознать, что же задумали Мич и Джеймс.
А ведь этих двоих совершенно не волновало, что по их вине гибли люди. Пускай даже не самые лучшие. Пускай даже с множеством грехов и пороков. Озборны шли вперед буквально по чужим телам и никогда не смотрели под ноги.
- Что вы делаете? - пробормотала я. Мое горло сдавило, но виной была не пыль, витавшая в коридорах лечебницы. - Как вы можете так поступать?
Мич, шедший уверенной походкой, несмотря на мое непослушное тело, искоса взглянул на меня, и в его взгляде отразилось недоумение.
- Ты хотя бы понимаешь, что они делали с тобой весь этот месяц? - спросил он так, будто знал меня лучше, чем я сама.
Я замотала головой, отчаянно сражаясь с подступившей тошнотой. Краем рассудка я отметила, что Мич сказал «месяц». Значило ли это, что я пробыла без сознания так долго? И если да, каким образом я осталась жива? Жива… В голове вспыхнуло блеклое воспоминание, в котором я задыхалась под натиском воды. Что же произошло, черт возьми?
Голоса и вскрики каких-то людей доносились к нам из глубин пыльного тумана, пока мы бежали в неведомом направлении. Я решила, что подумаю над своими вопросами позже. Если судьба предоставит мне такую возможность.
- Это неважно, - шепотом, скорее, обращаясь к себе, нежели к Мичу, забормотала я.
Юный Озборн оставил мои слова без комментариев. То ли потому, что не услышал, то ли потому, что ему было плевать. Куда меня вели? Почему за мной вернулись? И кем именно был Мич? Вопросы-вопросы. Извечные вопросы, которые с каждым днем теряют смысл. Которых всегда становится только больше. И на которые мне никто никогда не дает ответ.
- Как далеко еще? - спросил Мич Джеймса, шедшего впереди. - Вряд ли она долго протянет.
- Всего несколько коридоров, - бросил Джеймс через плечо. - Ты помнишь наш уговор?
Мич вздохнул, и в этом вздохе послышалось раздражение и нетерпение.
- Конечно.
- Тогда действуй, - сухо отдал приказ Джеймс.
Мы свернули в еще один коридор, где было больше света и гораздо меньше пыли. Навстречу нам уже бежали десятки санитаров во главе с доктором Оливером. Его взгляд казался диким, почти безумным, и он постоянно метался между мной, Мичем и Джеймсом.
Мы остановились, но всего на мгновение. Наверное, оба парня оценивали ситуацию и искали выход. Я не знала, что руководит Мичем, но теперь мне стало совершенно ясно, что Джеймс вернулся именно за мной. По какой-то непонятной причине он захотел вытащить меня из лечебницы, невзирая на цену. И теперь он снова подвергался ужасной опасности. Доктор Оливер сетовал насчет того, что он утратил такой ценный экземпляр как Джеймс Озборн, и вот он почти в его руках. Если он схватит его, то даже смерть не сможет спасти моего друга от цепких лап этого человека.
- Каталина, - шепотом позвал кто-то неуловимо знакомый. Неестественно голубые глаза смотрели на меня сквозь весь этот хаос, и на какой-то миг мир вокруг нас застыл. Призрак, чье имя я не знала, снова был рядом со мной. Но на этот раз его приход не казался мне ненормальным, устрашающим или доказательством безумия. Он придавал мне сил. – Вспомни, кто ты.
Перед глазами замелькали какие-то образы, но они были такими неясными, что я не могла уловить ни одного. Призрак все еще смотрел мне в глаза с настойчивой уверенностью. Уверенностью в том, что я была чем-то большим, чем просто человек. Он верил в меня. Он знал меня. Знал ту девушку, которой я была много лет назад. Знал ту, которую сама я не помнила.
- Вспомни кто ты, Каталина, - снова повторил он, и время снова вернулось в нормальное течение, а призрак исчез.
Джеймс бросился в сражение, словно в холодный и темный омут. Мич прикрывал меня, не подпуская ко мне ни одного санитара. Оба парня казались невероятно сильными, но они были в ловушке. Они были в ловушке из-за меня. Из-за безумной мысли, что я нуждаюсь в спасении, хотя я никогда о таком не просила.
«Вспомни,. кто ты», - эхом отозвалось мое сознание.
Я не могла вспомнить всего, но было кое-что, что я, скорее, чувствовала, нежели помнила. Кое-что, делающее меня опасной. Заставляющее меня прятаться в подобных местах и лишающее права на обычную жизнь. Или хотя бы на ее подобие. Так было всегда.
Но только не сейчас.
Не сейчас и никогда больше.
Я не терпела кровопролития и уж тем более убийств. Я не могла смириться даже с мыслью о насилии, хотя иногда и размышляла об этом. Тем не менее, сейчас на кону стояла не только моя жизнь. Сейчас нужно было сделать выбор между тем, что важно, и тем, что правильно. И это были разные понятия.
Мичу пришлось выпустить меня из своих рук, так как к нему приближалось, по меньшей мере, пять здоровенных громил, вооруженных дубинками и безжалостным характером. Парень хорошо сражался, но санитаров было слишком много. Один из них зашел Мичу за спину и уже был готов обрушить на его голову тяжелую деревяшку, когда мое тело без предупреждений ожило и наполнилось силой.
Отключившись от мозга, совести и сожалений, я напала на санитара, ударив его ногой в заднюю часть голени. Злобный ублюдок повалился на колени, вскрикнув, и я в тот же момент подхватила чью-то дубинку, которая валялась у моих босых ног, и обрушила ее на голову санитара. Противный звук ломаемого черепа заставил меня вздрогнуть, но не остановиться.
Встав за спиной Мича, я прикрывала его, и парню было легче сражаться. Он быстро понял, что и я на что-то гожусь, но все же старался не подпускать ко мне нападавших. Адреналин заструился по моим венам так быстро, что я стала ощущать себя сильнее, чем когда бы то ни было. Я сражалась почти наравне с Озборнами, и это устрашало и радовало одновременно.
- Быстрее, сюда! - воскликнул Джеймс, который все это время пробивал нам путь к выходу.
Он распахнул какую-то дверь, которая вела прямо на улицу, и Мич, тут же схватив меня за руку, побежал в нужном направлении. На этот раз я действительно была готова уйти. И пусть во мне все вопило о том, что это неправильно, иного выхода я не видела. Если у нас все получится, то у меня еще будет возможность поразмыслить над произошедшим, над своими собственными убеждениями и их смыслом. Но сейчас главным было выбраться из лечебницы.
Джеймс пропустил нас вперед, чтобы прикрыть наши спины от новоприбывших санитаров, которые врывались в коридор. Когда мы с Мичем пробежали мимо, я на мгновение ощутила его тепло и запах. Это было похоже на возвращение домой после долгого и слишком утомительного путешествия. Джеймс взглянул на меня каким-то странным взглядом, полным опасения и подозрений. Он больше не доверял мне. Он знал, что в ту ночь нашего первого побега я вернулась обратно в лечебницу добровольно. И все же теперь он вернулся за мной.
- Не дайте им уйти! - закричал доктор Оливер, который все это время прятался в тени, не вступая в бой, но внимательно наблюдая. - Остановите их любой ценой!
Эти слова совсем мне не понравились. Мич уже почти вытолкнул меня на улицу, когда коридор наполнился резким звуком выстрела. До этого ни один из Озборнов не применял огнестрельное оружие. Я резко обернулась, увидев как тело Джеймса содрогнулось, а из его правого бока, чуть ниже ребер, засочилась кровь. Парень сжал зубы, чтобы не закричать, но ноги его подкосились, и он стал оседать на пол.
Все вокруг замерло, и время стало тянуться так медленно, словно в одной минуте были целые дни.
- Джеймс! - воскликнул за моей спиной Мич и бросился к парню.
В это же мгновение мои глаза нашли стрелявшего. Один из санитаров, который только-только вбежал в коридор, держал наготове револьвер и нацеливал его на этот раз прямо в голову Мича.
Буря ярости вспыхнула во мне с такой неистовой силой, что даже мысли о том, что ее нужно подавить, не возникло в моем сознании. Все случилось в считанные секунды, и позже я не могла понять, как такое вообще могло произойти. Раскат настоящего грома оглушил всех, кто был в коридоре лечебницы. Мощный порыв ветра ворвался в здание и норовил снести любого, кто встанет на его пути. Но это было не все. Этого было мало.
Люди, стоящие предо мной, все, кроме Озборнов, взмыли в воздух почти до самого потолка. Их головы в безмолвном крике запрокинулись назад, а руки раскинулись по обе стороны от туловища. Вокруг воцарила мертвая тишина, грозящая довести до безумия любого, кто был рядом. В этой тишине отчетливо был слышен лишь один звук. Звук ломаемых шейных костей каждого, кто был мне ненавистен. Мертвые тела сыпались на каменный пол, словно сгустки окровавленного снега в безветренный град.
Когда последнее безжизненное тело упало, а гладкий деревянный пол стал напоминать реку из чужой крови, упала я сама. Буря из ненависти и ярости испарилась, сменившись чудовищным осознанием собственного нестираемого греха. Из моей груди вырвался чудовищный полувсхлип-полукрик. Мои руки задрожали, а кровь под коленями смещалась со слезами, которые падали из моих глаз.
Я знаю, кто я.
Я монстр.

Никаких оправданий

Как далеко я убегу на этот раз? Куда занесет меня мое же безумие? Я слышу, как за моей спиной воскликнул Мич, но я не смею обернуться. Поскальзываясь на лужах крови, я бегу вглубь лечебницы, сама не понимая, что делаю. Это больше не я. Но это настоящая я. Мой мир слишком противоречив. Я не понимаю его смысла. Да и есть ли он?
- Каталина, - нашептывают мне голоса.
Они повсюду. Следуют за мной, словно тени. Десятки, сотни, тысячи теней, которые всегда были где-то поблизости. Они скрывались в моих снах. Они таились в темных уголках моего сознания. Они ждали своего часа, и вот он настал. Я снова пала. Я снова ничто. Но им этого мало. Они хотят уничтожить меня окончательно. Превратить мое тело и душу в прах. Они ненавидят меня.
Как бы далеко я ни бежала, мне не удается забыться. Да и как можно забыть саму себя? Как можно не видеть лица сотен мертвых людей? Не слышать хруст ломаемых шей? Глухие удары о твердый пол, алая кровь на деревянном полу, мой собственный крик…
Я монстр.
Предо мной дверь, и я, не раздумывая, распахиваю ее. Это всего-навсего маленькая каморка, в которой я когда-то пряталась вместе с Джеймсом. Мне кажется, что прошли уже сотни лет с того момента, но внутри все осталось таким же, каким было в ту ночь. Все те же швабры, тряпки, высокие полки со всякой всячиной.
Я нахмурилась, вспомнив кое-что, что отвлекло меня от моей паники. Казалось бы, незначительная мелочь. Тем не менее, встав на носочки, я дотянулась до одной из самых высоких полок и, пошарив под грудой старых тряпок, смогла найти спрятанное мною когда-то сокровище. Ящичек на замке, украденный у доктора Оливера.
Когда я забирала его, то хотела лишь понять, кто я и почему здесь оказалась. Теперь я уже не была уверена, что хочу знать всю правду, но с другой стороны, разве могло быть хуже? Сев на пыльный пол, я поджала под себя ноги и стала ковыряться с замком, но чертова штуковина никак не поддавалась. Впав в своего рода апатию, я даже не заметила, как стала царапать деревянную поверхность ящичка ногтями. И даже когда на моих пальцах выступила кровь, я не остановилась. Я не чувствовала боли. По крайней мере, эта боль не была физической.
- Да что же это такое, - шептала я с истерическим смешком и с выступающими на глазах слезами.
- Каталина! - закричал знакомый голос, от которого я лишь вздрогнула.
Резко остановив бесполезные попытки открыть ящичек, я прижала его к груди, словно он мог защитить меня. Вжавшись в самый запыленный угол, я замерла и перестала дышать. На какое-то время в лечебнице повисла мертвая тишина. Словно здесь никого больше не осталось. А затем снова этот крик.
- Каталина! - звал Джеймс.
- Ты должна выйти к нему, - настойчиво зашептал призрак с голубыми глазами.
Я удивленно покосилась на источник этого шепота. Все тот же спутник, который совсем недавно придал мне сил, сейчас в точности повторял мою позу, сидя рядом со мной в каморке и глядя на меня проницательным взглядом.
- Он поможет тебе, - снова уверенно проговорил призрак.
Странно, но его присутствие казалось мне теперь чем-то обычным. Я даже в какой-то мере видела в этом существе своего друга, хотя и не помнила, откуда знаю его. И знаю ли вообще.
- Каталина! - снова раздался зов, но на этот раз гораздо ближе.
- У него мало времени, - нахмурившись, пробормотал призрак. - Выйди сейчас или он может истечь кровью, разыскивая тебя по всей лечебнице.
Я до крови прокусила нижнюю губу и отчаянно замотала головой. Не знаю, как Джеймсу удавалось стоять на ногах после того, как в него выстрелили, не знаю, почему Мич позволил ему блуждать по лечебнице, не знаю, почему никто не пытался остановить меня, когда я бежала в это место, но знаю, что я не должна выходить. Я не хочу навредить еще кому-то.
Уткнувшись лицом в свои окровавленные руки, я молилась о том, чтобы исчезнуть. Просто раствориться в воздухе и никогда больше не существовать. Но это было бы слишком просто. Так не бывает.
Дверь в каморку распахнулась, и даже сквозь закрытые глаза я почувствовала, как в каморку хлынул свет. Кто-то опустился рядом со мной на колени и забрал у меня ящичек. Я продолжала сидеть, прижимая руки к лицу, словно ребенок, и надеясь, что Джеймс уйдет. Вспомнит о собственных ранах и уйдет. Он должен так сделать.
- Знаешь, - небрежно начал парень, коснувшись своими прохладными пальцами моих рук. - Это довольно интимное место для двоих.
Он… шутил? Не веря собственным ушам, я медленно отняла руки от лица и взглянула в лицо парня. Оно выглядело бледным, глаза лихорадочно поблескивали, но смотрели на меня без осуждения. Без отвращения. И без страха. Почему? Что с ним было не так?
- И я совсем не против просидеть здесь с тобой в полной темноте, наплевав на личное пространство и прочую ерунду, но боюсь, хлещущая во все стороны кровь из моей раны не придаст этому моменту шарма. Хотя, это уже дело вкуса, - продолжил Джеймс и едва заметно приподнял уголки губ в усмешке.
Невольно я перевела взгляд на то место, куда попала пуля. Он наспех перетянул рану какой-то тряпкой, но этого было недостаточно. Она уже была алой от крови. и было видно, что Озборн значительно ослаб. Ему нужна была медицинская помощь. Но были ли здесь еще медики? Был ли здесь вообще хоть кто-нибудь живой, кроме нас? Мысль настолько ужасала, что я чувствовала, как внутри все сжимается, переворачивается и обрывается, но все же я попыталась взять себя в руки.
- Тебя нужно перевязать, - глухим голосом проговорила я.
Парень согласно кивнул и протянул мне руку ладонью вверх.
- Поможешь? - спросил он, слегка выгнув кончик левой брови.
Поджав губы, я кивнула и поднялась на ноги. Джеймс взял подмышку ящичек, а другой рукой крепко сжал мою ладонь. Нам удалось дойти до ближайшей процедурной, которые были в каждом корпусе, но каждый шаг давался парню все сложнее. Пока мы шли, я не услышала ничего, кроме наших собственных шагов. Больные, которые раньше никогда не замолкали, разом дали обет мертвого молчания. Я боялась даже подумать, что могла сделать и с ними. Проходя мимо палат, я намеренно не заглядывала внутрь. Даже природа за окнами замерла и прекратила свою жизнь. Будто я убила даже незначительный поток ветра, малейшее пение птиц или покачивание листьев в ветвях деревьев.
- Не думай об этом, - проговорил Джеймс ослабевшим голосом, когда мы вошли в процедурную, которая была точной копией той, в которой меня держали всего час назад. - Это не твоя вина.
- Не говори того, чего не знаешь, - резко ответила я, и мой голос практически зазвенел, разносясь по комнате и отбиваясь от стен.
- А ты знаешь? - спокойно парировал Джеймс, подходя к кушетке и садясь на нее. - Знаешь, что произошло и почему?
Я не стала отвечать. Мне не хотелось спорить и самой же доказывать свою вину. Я боялась, что смогу убедить Джеймса в собственных убеждениях, и тогда он возненавидит меня. Я знаю, что однажды, когда его разум не будет затуманен слабостью и болью, он и сам поймет, что я ужасное существо, но все же сейчас, в эту минуту, такое открытие стало бы для меня наихудшим ударом. Это бы сломало меня окончательно. Переломило бы последнюю соломинку, на которой держится все мое естество. И кто знает, как сильно я паду, когда это произойдет.
Джеймс немного неуклюже стал развязывать тряпку, которая зажимала рану. Его руки заметно дрожали, и, не выдержав, я подалась вперед и сама завершила начатое. Парень поднял на меня взгляд, но в нем больше не было ни улыбки, ни самодовольства, ни недоверия.
- Мне нужна твоя помощь, - тихо шепнул он.
Его лицо было достаточно близко к моему, чтобы я ощутила на своих щеках его дыхание. Не зная, что ответить или сделать, я просто кивнула, и тогда парень указал на металлический столик на колесиках в углу процедурной.
- Пуля все еще во мне, - объяснил Джеймс. - Тебе нужно ее вытащить, а затем обработать рану и перевязать меня.
Я со страхом покосилась на хирургические приборы, которые были разложены на столике. Они всегда вызывали во мне отвращение и тошноту, но сейчас я была еще и напугана. Разве я смогу сделать то, о чем меня просит Джеймс? Ведь я никогда ничем подобным не занималась.
- Ты справишься, - подбодрил меня парень, а затем небрежно передернул плечами. - Ну, или я умру от потери крови.
- Заткнись, - сухо приказала я и двинулась к столику.
Пока я брала необходимые на мой взгляд инструменты и баночки с разными дезинфицирующими средствами, Джеймс внимательно наблюдал за мной. Вернувшись к парню, я с опаской посмотрела на его грязную одежду, которая частично скрывала рану.
- Что мне делать? - едва слышно прошептала я, чувствуя, как бледнею.
Джеймс сделал глубокий вдох и растянулся на кушетке.
- Пуля все еще внутри меня. Не думаю, что она зацепила какие-то важные органы, так как я все еще жив, но будет лучше, если ты ее вытащишь, - проговорил парень, внимательно наблюдая за моим лицом.
Я лихорадочно переводила взгляд с лица Джеймса на его раненый бок и обратно.
- Сначала неплохо бы избавиться от одежды, - подсказал Озборн, и как бы он ни пытался скрыть самодовольство, его губы все же дрогнули в полуулыбке.
Набрав в легкие побольше воздуха, я постаралась как можно осторожней расстегнуть куртку, а затем и рубашку под ней. Мои пальцы быстро окрасились в алый, но я постаралась не придавать этому значения. Теперь, когда Джеймс лежал предо мной полуголый, я не могла скрыть смущения, каким бы глупым оно ни было. Краснея, я старалась не смотреть на точеные мышцы пресса и идеальную бледную кожу. Мое внимание сосредоточилось на ужасной кровоточащей ране на правом боку.
- Ну? - спросил Джеймс, серьезно нахмурившись.
Мой взгляд заметался повсюду. Что? Что я сделала не так? Ему больно? Черт, я ведь сама не знаю, что делаю. Может, стоило сделать что-то? Или наоборот не делать?
- Я привлекательно выгляжу с этого ракурса? Я жду восхищенных воплей! - все так же серьезно, но с широкой ухмылкой спросил Джеймс.
Мне захотелось его ударить. Серьезно. Просто взять и пнуть за такие шутки.
- Не лучше куска плохо прожаренного мяса, - сварливо ответила я.
Джеймс рассмеялся, но тут же поморщился от непритворной боли. И как у него только хватало сил дурачиться? Особенно в такой ситуации и в таком месте?
— Возьми вот это, - проговорил парень уже серьезней.
Он протянул руку к металлическому столику, который я подкатила к кушетке, и взял причудливые ножницы, которые были вовсе не острыми, и имели немного загнутые кончики. Дрожащими руками я взяла злосчастный инструмент, но прежде чем хотя бы приблизиться к ране, опомнилась.
- Постой! Тебе ведь нужно обезболивающее, - спохватилась я и стала лихорадочно искать нужную ампулу и шприц.
В лечебнице было очень мало обезболивающих, но мне повезло найти одну дозу в ящике с медикаментами. Я уже собиралась набрать прозрачную жидкость в шприц, но Джеймс остановил меня.
- Нет, - сказал он, перехватив мою руку. На его лбу выступил холодный пот. Озборну было все сложнее оставаться в сознании. - Если ты сейчас вколешь мне это, я сразу же вырублюсь. Это в мои планы не входит.
- Но ведь тебе будет больно! - воскликнула я.
Джеймс приподнял уголки побледневших губ в очаровательной полуулыбке, которая сейчас не показалась мне самодовольной. Она была просто милой.
- Все хорошо, воробушек. Просто сделай это.
Дрожащими руками я поднесла хирургический инструмент к ране Джеймса. Он мягко направлял меня, говорил, что и как делать. Было видно, что он не впервые оказался в подобной ситуации. Когда я вытаскивала пулю, то тело Озборна напряглось, он вцепился в края кушетки длинными пальцами, и его спина немного выгнулась дугой. Но Джеймс не произнес ни звука. Он стерпел боль с достоинством, которым можно было лишь восхититься. Дальше он объяснил мне, как нужно зашить рану и перевязать ее. Несмотря на мой страх перед болью Джеймса, я делала все, что он говорит, и вскоре все закончилось. Мне даже удалось остановить кровотечение, но парень все равно выглядел бледным и измученным.
- Теперь я могу вколоть тебе обезболивающее? - спросила я, указывая на шприц и ампулу. Джеймс покосился на лекарство и едва заметно скривился.
- Нет, - твердо заявил он. - Мы должны дождаться Мича.
- А где... -начала было я, но дверь процедурной распахнулась, и перед нами появился Мич. Его одежда была слегка потрепанной, взгляд сверкал, словно у хитрого кота, а под левым глазом подсыхал глубокий порез.
- Прохлаждаетесь тут? - с притворной веселостью проговорил парень и, повернувшись к Джеймсу, лукаво усмехнулся. - Ты всегда найдешь повод раздеться перед очередной девчонкой.
Судя по невозмутимому виду, Мич вовсе не считал меня опасной или ненормальной. Он держался так непринужденно, будто его брат не был ранен, будто я непонятным образом не убила сотни людей, и будто мы не были в психиатрической лечебнице, которая была одним из самых опасных мест, которые я только знала. Мич чувствовал себя, словно на курорте.
- Стараюсь не терять сноровки, - так же небрежно отмахнулся Джеймс и сел, слегка поморщившись. Он стал натягивать на себя окровавленную рубашку и куртку, словно и не замечая, насколько его одежда грязная. - Ты все проверил?
- Да, - коротко кивнул Мич, и в это мгновение его беззаботность дала слабину. Я уловила мимолетный настороженный взгляд в свою сторону, но он быстро снова вернул себе беззаботный вид.
- Все готово? - снова задал вопрос Джеймс.
- Само собой, - так же коротко ответил Мич.
Я понимала, что они говорят так отрывисто, потому что не хотят посвящать меня в саму суть разговора, но догадаться о его смысле не составило труда.
- Я убила не только тех санитаров, которые были в коридоре, верно? - тихо спросила я.
Мич и Джеймс коротко переглянулись.
- Мы ведь не знаем, что там произошло, - почесав в затылке, протянул Мич. Он отчаянно пытался найти какое-то оправдание, но все мы знали, что его нет. У этой гробовой тишины, которая повисла в неугомонной лечебнице, не было оправдания. У меня не было оправдания. - Это могла быть…
- Случайность? - резко спросила я, неожиданно приходя в ярость.
Мое настроение изменилось так быстро, что никто не успел ничего понять. Я сжала кулаки, вперив взгляд в М<