Вставай-ка, матушка, пора. За тобой пришел.
Княгиня изумилась:
Кто ты, старче? Не волхв ли из Родни?
Ни, матушка, – ответил он. – Я Гой еси, птичий данник.
– Чудно… Я не звала тебя. Зачем же ты явился? Мне надобно волхва…
Не будет проку от него, – усмехнулся старец. – Знаю я волхва роднинского: слепой, глухой и горбатый. Семнадцать лет ни света не видал, ни речи человеческой не слышал. На что тебе он?
– Сон вещий был, и с Вещим князем…
Ужели вещий сон? – отчего-то развеселился нежданный гость. – Поведай-ка, авось я растолкую! Любо мне сны разгадывать! В былые времена частенько призывали, покуда молод был… То дочь боярская, то дочка купеческая. Уж я так растолкую, так!..
И засмеялся озорно, блудник старый!
– Ой, не верю я тебе, – усомнилась княгиня. – Больно смешливый ты и одет-то – перышки…
Не смотри, во что одет! Знала б, что под одеждами! А по наряду не встречай, я птичий данник… Так что же привиделось тебе?
Старец вдруг запустил руку под подушку и вынул спрятанное перо. Княгиня отнять хотела, но гость непрошеный засмеялся, уворачиваясь, и в единый миг вплел перышко в свой плащ.
Да как ты посмел? – возмутилась княгиня. – Верни перо!
Как бы не так! – воспротивился старик. – Мое перышко, я обронил. Одежина поистрепалась, покуда к тебе шел… Ну, довольно веселиться. Ступай за мной!
Он вынул из котомки рубище и чудной кокошник, отороченный галочьими перьями, бросил в руки. От дерзости такой княгиня разгневалась:
Явился незваным и мне указ чинить?! Изыди вон! Эй, тиуны!..
Гой-старец ничуть не устрашился:
Ты хоть и княгиня, да птица-то невелика. Недосуг мне с тобою канителиться. Одевайся!
В этот миг в покои соколом влетел боярин Претич, покружил по светлице.
Звала ли, княгиня?
Звала, боярин! Выбей-ка из моих покоев гостя непрошеного!
Претич еще раз огляделся, недоуменно пожал богатырскими плечами:
Кого, матушка, выбить? Укажи!
Да вот же он! – Княгиня толкнула старца в грудь. – Гони взашей!
Не вижу, матушка… Нет никого в покоях! Вот токмо перышки лежат, – боярин растерялся.
А старец стоял перед княгиней и надсмехался, и все толкал в руки простую одежину. И тут княгиню осенило: уж не сон ли это наяву, коли Претич не зрит диковинного и дерзкого старца?
– Ладно, ступай, привиделось мне…
Претич в недоумении вышел из покоев.
Ну, будет, старуха, двор смешить, – сказал Гой. – Одевайся да идем. Путь-то неблизок.
Старуха?! – взъярилась княгиня, схватывая со стены зерцало. – Ужо вот я тебе!..
Замахнулась на Гоя да и остолбенела: старец стоял с ее посохом в руке и глядел через плечо взглядом острым, молодым, соколиным!
И таким знакомым! Токмо где видела, когда – никак не вспомнить…
Кто же ты есть? Чей посланник? – теряя самообладание, спросила княгиня.
Известно чей!.. – недовольно пристукнул посохом гость. – Был знак Владыки – на восходе солнца взять тебя и увезти на реку Ра. Ужель ты думаешь, приятно идти далеким путем с княгиней строптивой?..
Кто сей Владыка? Кто вздумал мною управлять? Или не ведает мой норов? Я же княгиня, жена Великого князя!
Все ведают твой норов, – пробубнил Гой. – Никто не спорит: ты княгиня… Да как бы ни было – ты внучка Рода.
Княгиня рассмеялась и бросила зерцало на постель.
Ах вот кто прислал тебя!.. Ну полно, Гой. Ступай. А дедушке сему, Даждьбогу, скажи: мол, его внучка Перуну поклоняется и требы воздает. Минули веки Рода! И Русь сего кумира отринула, как колыбель мужалый отрок.
Слыхал я, будто ты мудра, – вздохнул старец. – А ты на самом деле глупа, как всякая бездетная жена, сварлива. Ох, горе мне с тобой… Великий волхв Валдай мне сказывал, ты будто бы Вещим князем была избрана и просвещена. Да где ж тот свет в твоих очах? Темна ты, матушка, и дух в тебе изгойский… Чего бы ты ни измыслила, кому бы требы ни возносила, все одно – внучка Рода, и до последнего часа ходить тебе под его десницей. Богов отринуть можно, да крови не отринешь. Ну не серди меня, старуха!
И снова глянул соколом!