Песнь из дома усопшего царя Антефа, начертанная перед певцом с арфой

Процветает он, этот добрый властитель,

Прекрасный конец настиг его.

Одни поколения проходят, а другие продолжают существовать

Со вреден предков.

Боги, бывшие некогда,

Покоятся в своих пирамидах.

Благородные и славные люди

Тоже погребены в своих пирамидах.

Они строили дома —

Не сохранилось даже место, где они стояли,

Смотри, что случилось с ними.

Я слышал слова Имхотепа[14] и Джедефхора[15],

Слова, которые все повторяют.

А что с их гробницами?

Стены обрушились,

Не сохранилось даже место, где они стояли,

Словно никогда их и не было.

Никто ещё не приходил оттуда,

Чтоб рассказать, что там,

Чтоб поведать, чего им нужно,

И наши сердца успокоить,

Пока мы сами не достигнем места,

Куда они удалились.

А потому утешь своё сердце,

Пусть твоё сердце забудет

О приготовленьях к твоему просветленью.

Следуй желаньям сердца,

Пока ты существуешь.

Надуши свою голову миррой,

Облачись в лучшие ткани.

Умасти себя чудеснейшими благовоньями

Из жертв богов.

Умножай своё богатство.

Не давай обессилеть сердцу.

Следуй своим желаньям и себе на благо.

Свершай дела свои на земле

По веленью своего сердца,

Пока к тебе не придет тот день оплакиванья.

Утомлённый сердцем не слышит их криков и воплей

Причитания никого не спасают от могилы.

А потому празднуй прекрасный день

И не изнуряй себя.

Видишь, никто не взял с собой своего достоянья.

Видишь, никто из ушедших не вернулся обратно.

Из ведийских гимнов

Изначальность

В том изначальном не существовали

Ни Что-нибудь, ни темное Ничто.

Лазури светлой не было, ни кровли

Широко распростершихся Небес.

Что покрывало все? И где приют был?

Была ли там бездонность? Глубь Воды?

Там не было ни Смерти, ни Бессмертья,

Меж Днем и Ночью не было черты.

Единое одно, само собою,

Дышало без дыхания везде.

Всё было Тьмой, всё покрывал сначала

Глубокий Мрак, был Океан без света.

Единая пустынность без границ.

Зародыш, сокровенностью объятый,

Из внутреннего пламени возник.

Любовь тогда первее всех восстала

В Сознании, из силы семенной.

В свои сердца глубоко заглянувшим,

Открылось мудрым, что в Небытии

Есть Бытия родство. И протянули

Они косую длинную межу.

Там был ли Низ? Там был ли Верх? Там были

Даятели семян, там были Силы.

Внизу самодержавность Бытия,

Вверху протяжность мощная Пространства.

Кто знает тайну? Кто её поведал?

Откуда Мир, откуда он явился?

Тех далей и Богам не досягнуть,

Они пришли позднее. Кто же знает?

Откуда, как возник весь этот Мир?

Откуда же Вселенная явилась,

Мир создан был или он был не создан?

Об этом знает только Он, Всезрящий,

Всё видящий с небесной высоты.

Иль, может быть, и Он того не знает?

Гимн Варуне (VII, 86)

Того могуществом умудрены поколения,

Кто оба мира порознь укрепил, сколь ни огромны они,

Протолкнул небосвод он вверх высоко.

Двуединым взмахом светило толкнул и раскинул землю.

К самому себе я обращаюсь ныне:

«Когда я стану близким Варуне?

Насладится ль безгневно он моею жертвой?

Когда же обрадуюсь я его милости?»

Вопрошаю себя о грехе своем, понять жажду, о Варуна,

Прихожу к умным, пытаю расспросами.

Всё одно и то же говорят мудрецы:

«Ведь этот Варуна на тебя же и гневается».

Что за грех величайший несу, о Варуна,

Если хочешь убить слагателя гимнов хвалебных, друга?

Не таи правду, о бог, ведь тебя не обманешь, о Самосущий.

Вот я иду поклониться тебе, пока не свершен грех!

Отпусти же прегрешения предков нам!

Отпусти и те, что сами мы сотворили!

Отпусти, Васиштху, о царь, как отпускают вора,

Укравшего скот, как теленка отпускают с привязи!

Не моя воля на то была, Варуна. Смутили меня

Хмельное питье, гнев, игральные кости, неразумие.

Совиновником старший был в преступлении младшего.

Даже сон не мог злодеяния отвратить.

Да услужу я щедрому господину как раб,

Я, безгрешный, богу яростному!

Благородный бог вразумил неразумных.

Сметливого подгоняет к богатству тот, кто много умней.

Эта хвалебная песнь, о Варуна Самосущий,

Да придет к тебе прямо в сердце!

Да будет нам счастье в мире! Да будет нам счастье в войне!

Храните нас вечно своими милостями!

Гимн Индре (I, 32)

Индры деяния хочу возгласить ныне:

Первые, что совершил владетель палицы.

Он убил дракона, он просверлил устья рекам,

Он рассек мощные чресла гор.

Он убил дракона, что покоился на горе.

Тваштар для него выточил звучную палицу.

Как коровы мычащие спешат к телятам,

Так прямо к морю сбегаются воды.

Как бык взъярённый, он выбрал себе сому.

На празднествах этих он упился Выжатым.

Щедрый, он схватил палицу и метнул ее.

Он убил перворождёного из драконов.

Ты убил перворождённого из драконов,

И перехитрил все хитрости хитрецов,

И породил солнце, и небо, и утреннюю зарю,

И тогда поистине не стало тебе противника.

Индра убил врага, самого страшного, бесплечего,

Вритру убил палицей великим оружием.

Как дерево без ветвей, топором обрубленных,

Вритра лежит, дракон, прильнув к земле.

Как неумелый боец в задоре хмельном, вызвал он

Мужа, силой всевластного, упоённого Дважды Выжаты

Испытания своим оружием Вритра не вынес.

Он повержен, враг Индры, с проломленным носом.

Безногий, безрукий, он боролся с Индрой.

Тот палицей хватил его по затылку.

Холощеный, пожелавший стать образцом быка,

Вритра, разбросанный, лежал во множестве мест.

Через него, лежащего, как тростник разрезанный,

Текут, перекатываются воды Ману.

Некогда Вритра сковал их величиной своей,

Теперь у ног их лежал дракон.

Стала иссякать сила жизни у матери Вритры.

Индра метнул в нее смертоносным оружием.

Родительница была сверху, и сын был снизу.

Дану лежит, словно корова с теленком.

Среди непрестанных, среди неутешных

Струй водяных тело сокрыто.

Воды омывают тайное место Вритры.

Враг Индры в долгую тьму опустился.

Жены Дасы, драконом хранимые, воды

Стояли скованные, как коровы силою Пани.

Выход водам, закрытый накрепко,

Индра дал, убивши Вритру.

Толщиной в конский волос ты стал, когда

Он тебя по зубцу ударил. Бог единый,

Ты завладел коровами, ты завладел Сомой, о муж.

Ты освободил семь потоков для бега.

Не помогли ни молния ему, ни гром,

Ни дождь и град, которые он рассыпал.

Индра и дракон сражались,

И навеки победителем стал Щедрый.

Кого же почел ты мстителем за дракона,

Если в сердце твоем убийцы родился страх,

Когда ты несся через девяносто и девять потоков,

Пересекая пространства, как испуганный орел?

Индра, царь движущегося и отдыхающего,

Безрогого и рогатого, крепко он держит палицу!

Вот он как царь правит народами!

Он объял все, как обод спицы!

Гимн Агни (VI, 12)

Царь жертвенной соломы, хотар посреди дома,

Бича повелитель, Агни, принести готовый

Жертву обоим мирам.

Он, сын праведной силы,

Издали, как Сурья, пламя своё простирает.

О, достойный жертвы, идущий издалека, в тебе

Небо само вершит сполна жертвоприношенье, о царь.

Трех виталищ хозяин, подобный крылу, достигающему до цели,

Прими возлияния жертвенные, дары людей!

Царь дерева, чей жар наисильнейший, в венце из спиц,

Вспыхнул, разросся, как бич возницы в пути.

Он словно как бесхитростный скакун,

Бессмертный по воле своей, беспрепонно сущий в растениях.

Этот Агни прославляется в доме, как бегун,

Нашими громкими хвалами, как знаток всех сущих,

Пожиратель дерева, как скаковой конь,

Что выигрывает награду своим уменьем,

Как отец Ушас, возбуждённый к соитью приношением жертвы.

Вот они восхищаются его блистаньем,

Когда он стелется по земле, легко обтесывая деревья,

Как бегун, что срывается с места по знаку!

Как неисправный должник, метнулся он по земле иссушенной!

О скакун, от хулений оборони нас,

Когда возжигают тебя, о Агни, вместе с другими Агни!

Ты приносишь богатство, ты пресекаешь беды.

Да возликуем мы, доблестные, живя сто зим!

Гимн времени (XIX, 53)

Время везет воз, это конь с семью поводьями,

Тысячеглазый, нестареющий, с обильным семенем.

На него садятся верхом вдохновенные поэты.

Его колеса — все существования.

Семь колес везет это Время.

Семь — ступицы его, бессмертие — ось.

Время! Оно простирается во все существования.

Оно шествует, как первый бог.

Полный сосуд поставлен на Время.

Мы видим Время, хоть оно пребывает разом во множестве мест.

Оно — перед всеми этими существованиями.

Говорят, это Время — на высочайшем из небосводов.

Это оно стянуло вместе существования.

Это оно обошло вокруг существований.

Являясь отцом, оно стало их сыном.

Нет блеска превыше его блеска.

Время породило то небо,

Время породило эти земли.

Временем послано и существует

Все, что было и что должно быть.

Временем сотворена земля.

Во Времени пылает солнце.

Потому, что во Времени — все существования.

Во Времени далеко видит глаз.

Во Времени — сознание, во Времени — дыхание,

Во Времени предречено имя.

Времени, которое пришло,

Радуется всё сущее…

Упанишады

Яджнявалкья сказал: «Поистине, не ради супруга дорог супруг, но ради Атмана дорог супруг. Поистине, не ради жены дорога жена, по ради Атмана дорога жена. Поистине, не ради сыновей дороги сыновья, но ради Атмана дороги сыновья. Поистине, не ради богатства дорого богатство, но ради Атмана дорого богатство. Поистине, не ради брахманства дорого брахманство, но ради Атмана дорого брахманство. Поистине, не ради кшатры дорога кшатра, но ради Атмана дорога кшатра. Поистине, не ради миров дороги миры, но ради Атмана дороги миры. Поистине, не ради богов дороги боги, но ради Атмана дороги боги. Поистине, не ради существ дороги существа, но ради Атмана дороги существа. Поистине, не ради всего дорого все, но ради Атмана дорого все. Поистине, лишь Атмана следует видеть, следует слышать, о нем следует думать, следует размышлять, о Майтрейи. Поистине, когда Атмана видят и слышат, когда думают о нем и распознают его, всё становится известно.»

Уддалака Аруни сказал своему сыну Шветакету: «Принеси сюда плод ньягродхи».—«Вот он, почтенный».— «Разломи его». —«Он разломан, почтенный».— «Что ты видишь в нем?» — «Эти маленькие семена, почтенный».—«Разломай же одно из них».—«Оно разломлено, почтенный».—«Что ты видишь в нем?»— «Ничего, почтенный».

И он сказал ему: «Поистине, дорогой, вот — тонкая сущность, которую ты не воспринимаешь; поистине, дорогой, благодаря этой тонкой сущности существует эта большая ньягродха. Верь этому, дорогой.

И эта тонкая сущность — основа всего существующего, То — действительное, То — Атман. Ты — одно с Тем, Шветакету!» — «Учи меня дальше, почтенный!» — «Хорошо, дорогой»,— сказал он.

Бхагавад-Гита

Арджуна – Кришне

Что за радость нам будет?

Мы согрешим, убивая грозящих оружьем.

Не надлежит убивать нам

Кровных сынов Дхритарашты.

Ведь погубив свой род,

Как можем счастливыми быть, Кришна?

Хоть и не видит греха,

Их ум, поражённый корыстью,

В уничтожении рода,

Вероломстве преступном,

Как не понять постигающим эло

Поражения рода,

Что нам от такого греха отрешиться надо?

С гибелью рода погибнут непреложные рода законы.

Если ж законы погибли — весь род предается нечестью/6/.

Кришна – Арджуне

Познавшие не скорбят ни о живых, ни об ушедших,
Ибо я был всегда, также и ты, и эти владыки народов,
И впредь мы все прибудем вовеки.
Как в этом теле сменяется детство на юность,
Зрелость и старость,
Так воплощённый сменяет тела;
Мудрец не смущается этим.

***

Кришна

Я тебе сообщу, что подлежит познанью.
Познавшие это достигают бессмертия.
Безначально запредельное. Брахман —
Ни как Сущее, ни как Не-Сущее Его не определяют.
У Него везде руки, ноги,
Везде глаза, головы, лица,
Всё слыша, всё объемля,
Оно пребывает в мире;
Качествами всех чувств сверкая,
Ото всех чувств свободно,
Бескачественное качествами наслаждается,
Всё содержащее, лишённое связей,
Вне и внутри существо недвижное,
Всё же в движении,
Оно по своей тонкости непостижимо,
Оно далеко и близко,
Нераспределённое в существах,
Оно пребывает как бы распределённым.
Подобает знать:
Оно носитель существ, пожиратель-производитель.

***

Выше меня нет ничего...
Всё на мне нанизано, как жемчуг на нити.
Я — вкус воды... Я — блеск луны и солнца,
Я — во всех ведах живоносное слово,
Звук в эфире, человечность в людях,
Я — чистый запах в земле, в огне, сиянье,
Жизнь во всех существах.
Я — подвижников подвиг, я — вечное семя существ...
Ибо не я в них, а они во мне постигли это.

***

Я, Время, продвигаясь, миры разрушаю,
Для их погибели здесь возрастая.
И без тебя погибнут все воины, стоящие друг против друга
В обеих ратях...
Рази не колеблясь!

***

Если ты, предаваясь своеволью, думаешь:
Не буду сражаться,
Тщетно твоё решенье.
Ты повлечешься своей природой,
Связанный своей кармой,
Рождённой собственной природой.
Ты исполнишь помимо воли
То, что по своему заблужденью
Не хочешь делать.