Молитвенное собрание не повредит?

На следующее утро я побежал в школу пораньше, до начала занятий. Мне нужно было позаниматься в библиотеке. Я сел за стол, попытавшись сосредоточиться на работе, как вдруг ко мне подошла небольшая группа учеников. Я сразу узнал их, это были те ребята, которые постоянно говорили мне об Иисусе. "Ты не хочешь присоединиться к нашей утренней молитвенной группе?" - спросил один из них. Они указали на класс рядом с библиотекой. Я подумал: "Может быть, они отстанут, если я соглашусь. В конце концов, одно маленькое молитвенное собрание не причинит мне вреда".

"Хорошо", - ответил я и мы пошли в ту комнату. Группа была небольшая, всего двенадцать или пятнадцать учеников. Но мой стул оказался в самом центре.

Вдруг все члены группы подняли руки к небу и начали молиться языками, которых я никогда раньше не слышал. У меня глаза стали как блюдца. Там были ученики из моего класса, а теперь они разговаривали с Богом при помощи звуков, которые я совершенно не понимал.
До того момента я никогда не слышал о говорении языками и пребывал в абсолютном изумлении. Так я стоял в государственной школе, окруженный со всех сторон толпой фанатиков, и ничего не понимал. Я мог только наблюдать за ними.

Затем, через одну или две минуты, со мной стало происходить что-то странное. Глубоко внутри меня внезапно возникло желание молиться - но, к сожалению, я не знал, что сказать. Да, конечно, каждый вечер я молился Марии, Иосифу и всем святым, но "Радуйся, Мария" казалась не совсем подходящей молитвой для того, что я чувствовал.

За все годы религиозного воспитания и обучения меня никогда не учили "молитве грешника". Я мгновенно вспомнил Боба из киоска, который говорил: "Тебе надо встретиться с Иисусом. Тебе нужно обязательно встретиться с Ним!".

Встретиться с Ним? Я думал, что я Его уже знаю.

"ВЕРНИСЬ"

Я чувствовал себя неловко. Все вокруг меня буквально погрузились в молитву, но никто не молился со мной и даже за меня. Вне всякого сомнения, это была самая насыщенная духовная атмосфера, какую я когда-либо чувствовал.

Мне никогда в голову не приходило, что я был грешником. Я был преданным католиком, который молился каждый вечер и исповедовал свои грехи, хотел я того или нет. Посреди того класса я закрыл глаза и сказал три слова, которые навсегда изменили мою жизнь. Я громко сказал: "Господь Иисус, вернись".

Понятия не имею, почему именно эти слова сорвались с моего языка. И я опять сказал: "Господь Иисус, вернись". Что это значило? Думал ли я, что Иисус ушел из моей жизни? Я не знаю. Но в то мгновение, когда я сказал эти слова, на меня нашло то же, от чего в двенадцатилетнем возрасте у меня онемело все тело. Я не чувствовал напряжения, но мне показалось, что через мое тело был пропущен ток того же напряжения. Тогда я сказал Господу: "Войди в мое сердце". О, какой славный это был момент! Его сила очищала меня изнутри наружу.

Я почувствовал себя совершенно чистым и непорочным.

И вдруг через какие-то доли секунды я опять увидел Иисуса. Он был там. Иисус, Сын Божий.
Ученики продолжали молиться, не осознавая, что происходило в моей жизни. Затем, один за другим, они начали выходить из класса, направляясь на занятия.

Я посмотрел на часы. Без пяти восемь. Я сидел там и плакал, не зная, что сказать и что делать. В той комнате (тогда я еще не совсем понял это) Иисус стал для меня такой же реальностью, как пол под ногами. Моя молитва была простой, но я знал, что в то буднее февральское утро со мной произошло нечто сверхъестественное.

Я побежал по коридору и чуть не опоздал на урок истории, один из моих любимых предметов. В тот семестр мы изучали китайскую революцию. Но это могла быть любая революция, потому что в то утро я не слышал ни слова из того, что говорил учитель. То чувство, которое возникло несколько минут ранее, не покидало меня. Когда я закрыл глаза, передо мной опять возник Иисус. Я открыл глаза, но Иисус остался стоять передо мной. Ничто не могло стереть Его лик, который стоял у меня перед глазами весь тот день.

Я уверен, ученики удивлялись тому, что время от времени я вытирал слезы, стекавшие по лицу. А я мог только говорить: "О, Иисус, я люблю Тебя... Иисус, я люблю Тебя!". Выйдя из школы, я дошел по тротуару до угла и взглянул на окно библиотеки. И тут же все встало на свои места - ангел, сон - все восстановилось уже в этой реальности. "Интересно, - подумал я, - что Бог хочет сказать мне?' Что происходит в моей жизни?"

ОТКРЫВАЯ КНИГУ

В моей спальне лежала большая Библия в черном переплете. Не помню, откуда она у меня взялась, она принадлежала мне долгие годы. Фактически, это была единственная Библия в нашем доме.

Я уверен, что никто не переворачивал ее страницы со времени приезда в Канаду, но теперь она притягивала меня, как магнит. Я сел на краю кровати, открыл священную книгу и стал молиться: "Господь, покажи, что произошло сегодня".

Я открыл Новый Завет - Евангелия - и начал пропитываться, как губка, Писанием. Тогда я этого не понимал, но Дух Святой становился моим Учителем.

Те ученики в молитвенной группе не подбежали ко мне и не стали говорить: "Вот что написано в Библии...". Они на самом деле даже не догадывались, что произошло со мной за предыдущие сутки.

Кроме того, я не забывал о своих родителях. Опасаясь их реакции, я не стал ничего рассказывать ни маме, ни папе.

Я читал всего несколько минут, как вдруг мои губы опять громко произнесли: "Господь, я отдаю свою жизнь Тебе. Пожалуйста, Господь, возьми всего меня".

В каждом стихе Божий план спасения обретал живую Реальность. Я продолжал повторять про себя: "Я никогда раньше не видел этого!" или "Я не знал, что это есть в Библии". Писания стали живыми и начали просачиваться внутрь меня.

День превратился в вечер, затем наступила ночь. Я не мог остановиться и продолжал читать эту черную Библию до трех или четырех часов утра. Наконец, я уснул - с миром и уверенностью в сердце, которых, никогда, раньше не ощущал. На следующее утро я едва дождался встречи со школой. Как только я увидел вчерашних "фанатиков", я подбежал к ним и сказал: "Эй, поведите меня в вашу церковь".

"С радостью, - сказали они с улыбкой. - Мы встречаемся каждый четверг вечером, и мы уверены, что тебе там понравится".

НЕОБЫЧНОЕ СТАДО

Они называли свою церковь "Катакомбами", но, конечно, они не прятались и не уходили в подполье. Я совершенно не был готов к тому, что мне пришлось испытать с моими вновь обретенными друзьями.

Такую церковь я никогда раньше не видел. Когда мы вошли в святилище собора св. Павла, англиканскую церковь в центре Торонто, там находилось более двух тысяч жизнерадостных молодых людей с поднятыми к небу руками, восхвалявших Бога в песнях и танцах перед Господом.

То были дни "народа Иисуса", и весь зал был заполнен рожденными свыше "хиппи", которые так и не остригли своих длинных волос. Они подпрыгивали и производили веселый шум в Господе. Мне трудно было поверить, что такое место действительно существует. И все же каким-то образом с самого первого вечера я там почувствовал себя как дома. И после всего, что произошло два дня назад, я тоже поднял руки и начал поклоняться Богу.

Пастырями этого самого необычного стада были Мерв и Мерла Уотсон. Мерв, который испытал воздействие Святого Духа, полностью изменившее всю его жизнь, был талантливым руководителем школьного оркестра. Мерла была одаренным автором песен и лидером поклонения. Некоторые из учеников Мерва попросили его помочь организовать христианский клуб при школе. Они решили назвать его "Клуб катакомб", потому что верили, что наше время напоминает период Римской империи в пору ранней христианской церкви.

"Мы начали всего с шести из тысячи шестисот учеников, - позже рассказал мне Мерв. - Затем наша группа выросла до сотни человек, потом нас стало триста, пятьсот и больше". Уотсон стал председателем организации Христианского исполнительского искусства Канады, которая устраивала крупные музыкальные фестивали. "Катакомбы" продолжали расти и, наконец, стали собираться в церкви св. Павла, которая могла вместить всех ее членов.

Служение в тот вечер длилось более трех часов, но мне показалось, что прошло всего около получаса.

В заключение Мерв Уотсон объявил: "Я хочу, чтобы все те, кто готов сделать публичное исповедание своих грехов, вышли вперед. Мы будем молиться за вас и просить Христа войти в ваше сердце".

Я тогда не имел ясного представления о Божьей силе, но внутри себя ощутил трепет. Затем я сказал себе: "Не думаю, что мне надо идти туда, потому что я уже спасен". Я был уверен, что в понедельник, без пяти минут восемь, Господь взял контроль над моей жизнью. А теперь уже был четверг.

Но почему-то я не мог сдержать себя. Я вышел вперед и побежал между рядами так быстро, как только мог. Голос внутри меня сказал: "Выйди вперед".

Так на харизматическом богослужении в англиканской церкви я, юноша, исповедующий себя католиком из семьи, принадлежащей к греческой православной церкви, сделал публичное исповедание своего принятия Христа. "Иисус, - сказал я, - я прошу Тебя стать Господом моей жизни".

Ничто во всей святой земле не могло сравниться с этим. Иисус не был иконой или статуей в соборе. Он был живой, и Он жил во мне - в Торонто!

Всю дорогу домой я улыбался. Присутствие Господа было буквально во всем моем существе. Я знал, что должен буду рассказать маме все то, что случилось с ее девятнадцатилетним сыном, - но сказать отцу мне не хватало смелости.

"Мама, у меня хорошие новости, - прошептал я. - Я спасен".

В ту же секунду у нее отвисла челюсть. Она пристально смотрела на меня, а затем решила

поинтересоваться:

"Спасен от чего? ".

"Поверь мне, - спокойно ответил я, - и ты все поймешь".

Глава 6

КОГДА ЭТО КОНЧИТСЯ?

Это было немыслимо!

С того самого момента, когда я проснулся в пятницу, и в течение всего дня у меня перед глазами постоянно вспыхивала одна и та же картина. Куда бы я ни пошел - в школу, в киоск, или вечером дома я видел себя проповедующим.

Я не стоял за кафедрой в обычной церкви. В своем воображении я видел многотысячные толпы людей, а я стоял перед ними в костюме. Волосы у меня были аккуратно уложены, я расхаживал взад и вперед по платформе, и смело проповедовал Слово Божье. Эта картина постоянно стояла у меня перед глазами.

В тот день я увидел Боба, парня, с которым работал в киоске и который однажды оклеил весь киоск стихами из Библии. "Ты не поверишь, что со мной произошло на этой неделе", - начал я и быстро рассказал ему во всех подробностях о том, как нашел Иисуса.

Затем я поделился с ним тем, что вижу себя проповедующим. "Боб, я вижу перед собой одну и ту же картину. Не могу думать ни о чем другом. Я вижу, как стою на стадионах, в церквях, в концертных залах, - продолжал я. - Там народу столько, сколько может охватить глаз. Что это могло бы значить, как ты думаешь?".

Я уверен, Боб подумал о том, как я смогу стоять перед аудиторией и говорить с моим заиканием. Но он начал воодушевлять меня. "Может быть только одно объяснение, - сказал он. - Бог готовит тебя на великое служение. Думаю, это чудесно".

ПОСТОРОННИЙ

Дома ситуация становилось все хуже, из ужасной превратившись в катастрофическую. Начиная с момента моего разговора с мамой, вся семья стала преследовать и насмехаться надо мной. Это было ужасно.

Я знал, что папа расстроится, но меня удивила реакция мамы. Она всегда проявляла ко мне столько любви и заботы. Почему ее отношение изменилось так быстро и резко? За одну ночь, казалось, ко мне стали относиться, как к постороннему, как к предателю.

Мое главное преступление заключалось не в том, что я нашел Христа, но в том, что нарушил традицию. Сомневаюсь, что Запад когда-нибудь поймет мышление жителя Ближнего Востока по этому поводу. Мое поведение рассматривалось как непростительный грех, который навлек на всю семью позор.

"Неужели ты не понимаешь, что пятнаешь нашу репутацию? - ругал меня папа. - Бенни, ты унижаешь нашу уважаемую фамилию".

Но почему они посчитали за предательство мое "рождение свыше"? Как греческие православные они считали себя настоящими христианами, они основывали свое убеждение на историческом прошлом, на том факте, что наша церковь берет свое начало со времен Христа.
Я всегда с огромным уважением буду относиться к греческим православным верующим и другим восточным орденам "высшей церкви". Несомненно, то, с каким почтением они относятся ко всему священному. Но дело в том, что я с этим вырос и хорошо знаю, о чем говорю. Эта вера богата догматикой, формами и ритуалами, но бессильна там, где дело касается присутствия Божьего или помазания Святым Духом. Все, что я видел в этой вере, убеждает меня в том, что они почитают традиции, но не понимают полноты Святого Духа.

Но теперь я нашел личностное христианство - я нашел Иисуса, который живет в моем сердце. В тот понедельник, без пяти минут восемь утра, моя жизнь преобразилась. Однако моя семья просто не могла понять этого.

Из шумных перепалок в своей семье я понял, что у меня есть два выхода: либо прекратить говорить о Христе, либо быть выброшенным из дому. Но ничто не могло угасить то пламя, что горело теперь в моем сердце.

Когда я спокойно рассказал Крису, Вилли и Генри о том, что пережил с Иисусом, они прибежали к отцу и сказали: "Папа, в этой стране Бенни стал чокнутым!". А когда я поделился тем, что призван проповедовать Евангелие, стало еще хуже. "Во-первых, ты не умеешь говорить по-английски, - стали бранить меня родные, - а во-вторых, ты вообще не можешь говорить!". Они громко смеялись и поддразнивали: "Бенни - проповедник? Ты никогда не будешь проповедником!".

Мой младший брат Майкл не понимал того, что происходило в нашем доме. Ему было всего три года. Он родился почти через год после нашего отъезда из Израиля - единственный настоящий канадец в нашей семье.

"ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО Я СКАЖУ!"

Моя жизнь совершенно изменилась. Рано утром я открывал Библию и насыщался Словом. Теперь, в момент окончания школы, меня более всего интересовали не история, театр или французский. Я хотел посещать молитвенные собрания и проводить время со все более растущим количеством новых, рожденных свыше друзей. В своем киоске я не стеснялся свидетельствовать об Иисусе.

По вечерам под любым предлогом я старался уйти из дома, чтобы бежать на молодежные или молитвенные собрания. Каждый четверг, если это было возможно, я уходил в "Катакомбы".
В присутствии отца я чувствовал напряжение, которое трудно выразить словами. Когда он узнал, как часто я хожу на церковные собрания, он закричал: "Зачем ты это делаешь? Зачем?". Мой отец искренне считал, что я схожу с ума.

Папа пошел к одному из друзей и договорился о том, чтобы меня приняли на работу на фабрику. Он думал, что у меня не было выбора. "Бенни, - строго сказал мне отец, - ты - мой сын, ты живешь в моем доме и будешь делать то, что я скажу".

На самом деле он хотел, чтобы долгие часы работы не позволяли мне посещать церковь.
Отец отвел меня на фабрику и ждал, пока не закончился собеседование. Но я точно знал, что эта работа не для меня. Босс оказался жестким человеком со злобным духом. Я подумал: "Ни за что не буду работать на этого человека".

"Ну, когда заступаешь на работу?" - спросил меня отец, когда я вернулся к машине.
"Отец, - ответил я, - я никогда не буду работать с таким человеком. Я не пойду на эту работу. Я буду работать в киоске".

Честно говоря, в тот день мне было жаль отца. Он был в сильнейшем раздражении. "Сын, - сказал он мне, - что мне сделать для тебя? Скажи, что. Я сделаю все, что ты попросишь, если ты оставишь своего Иисуса в покое".

Я повернулся к отцу и ответил: "Ты можешь делать что угодно, но я скорее умру, чем оставлю то, что нашел".

Мгновенно атмосфера резко изменилась. Последовали новые насмешки и брань.
НЕТ!

Шли месяцы, и с папой я общался все меньше и меньше. За столом он полностью игнорировал меня. Он вел себя так, словно меня вовсе не было.

Постепенно отношение матери ко мне смягчилось. Она делал все, что могла, чтобы установить мир, но я знал, что тема религии была запретной. Мама иногда зарабатывала несколько долларов, перешивая одежду, и часто давала мне деньги на карманные расходы.

Мне стало трудно уходить на молитвенные собрания или молодежные встречи. Когда я отпрашивался в церковь, отец мне говорил коротко и недвусмысленно: "Категорически нет". В нашей культуре было немыслимо ослушаться родителей.

Поскольку я жил под родительским кровом, я делал все, чтобы быть послушным. Из уважения к ним я спрашивал: "Можно пойти вечером на собрание?".

"Нет", - обычно отвечал он. Я шел в комнату и молился: "Пожалуйста, Господь. Измени его решение". Потом я спускался вниз и опять просил разрешения.

Однажды он предупредил меня: "Ты можешь ходить в свою церковь, но если ты упомянешь имя Иисуса еще раз, ты пожалеешь об этом!". Он пригрозил выкинуть меня из дому.
Через несколько недель дома я хвалился тем, что Господь сделал для меня и, совершенно не задумываясь, сказал: "О, спасибо Тебе, Иисус".

Отец подошел ко мне и ударил по щеке. "Ты помнишь, что я сказал тебе?" - зарычал он. Мне было больно не из-за удара. Я страдал из-за семьи, которую так любил и за которую молился, желая, чтобы они тоже узнали и полюбили Иисуса так, как я.

Постепенно поняв, что я не сдамся, отец немного смягчился.

НА ПРИЕМ К ПСИХИАТРУ?

В духовном смысле я праздновал и торжествовал как есть, приглашенный на пир. "Катакомбы" всегда приглашали к себе выдающихся проповедников и особых гостей, которые иногда не могли дойти до кафедры из-за духа хвалы и поклонения, который опускался на собрание, словно мощное облако. Бывали вечера, когда оркестр начинал играть в Духе - виолончель, скрипки, трубы, барабаны и орган, - и таких прекрасных звуков я никогда не слышал.

Невозможно было предположить заранее, что будет на наших собраниях. Однажды группа из "церкви сатаны" попыталась было устроить беспорядок, но все кончилось тем, что три человека из этой группы с рыданиями бросились к алтарю за спасением!

Ребята освобождались от наркотической зависимости. Тысячи жизней изменялись коренным образом.

По воскресеньям я стал ходить в церковь, которой руководил Максвелл Уайт, выдающийся учитель Божьего Слова, ставший для меня духовным наставником. Водное крещение я принял у пастора Уайта.

Дома братья продолжали насмехаться надо мной. Они смеялись над харизматами и отпускали колкости по поводу того, что я стану проповедником. Чем больше это продолжалось, тем больше я молился: "Господь, когда все это кончится? Когда они придут к познанию Тебя?".
Отец каким-то образом узнал, что я рассказываю о Господе своей маленькой сестренке Марии. В яростном негодовании он взревел: "Никогда не говори ей о таких вещах". Я мог разговаривать практически только с маленьким Майклом.

Ситуация казалась моим родителям безнадежной. Мать моего отца приехала из Яффы и попыталась убедить меня отречься от новой веры. "Бенни, ты позоришь всю семью, - сказала она. - Ты что, не понимаешь, как ты бесчестишь всех нас?".

В отчаянии отец даже отвел меня к психиатру. Что же сказал доктор?

"Возможно, ваш сын переживает трудный период. Но он преодолеет его со временем".
Оглядываясь назад, я понимаю, что та стена, которая разделяла меня с родителями, входила в Божий план. В результате этого я проводил в своей комнате бесчисленное количество часов в полном уединении - наедине с Богом. Я молился, я поклонялся Богу и изучал Его Слово. В моей жизни было заложено крепкое основание - оно мне очень пригодилось в последующем служении. В конце 1973 года Мерв и Мерла Уотсон отвели меня в сторонку и сказали: "Бенни, мы наблюдаем за тобой и верим, что Бог хочет использовать тебя. Мы хотим, чтобы ты стал членом нашей группы прославления в "Катакомбах"". У меня на глаза навернулись слезы, и я сказал: "Конечно, с радостью!". И хотя я не мог говорить на публике, я знал, что Бог призвал меня к служению, и это было его началом. В следующий четверг вечером я стоял на платформе в соборе св. Павла. Руки мои были подняты к небу, а руководитель группы прославления помогал собравшимся поклоняться Господу. Я помню, как однажды вечером я почувствовал, что Дух побудил меня прочитать псалом, а Господь давал мне в Духе слова. И хотя я запинался и не мог говорить гладко, я знал, что Господь использует меня.

"КОНЕЧНО, Я ПОЕДУ"

"Так здорово было видеть тебя на платформе на прошлой неделе", - сказал Джим Пойнтер, служитель Свободной методистской церкви, который остановился у моего киоска, чтобы купить мороженое. Я знал Джима уже несколько месяцев.

Мы говорили о делах Божьих, а потом Джим рассказал о том, что он набирает группу верующих, которые на заказном автобусе поедут на встречу с Кэтрин Кульман в Питтсбурге.
В тот день я не испытал никаких особенных эмоций, потому что видел Кэтрин мельком по телевизору и никак не отреагировал на ее имя. Я помнил лишь ее забавную манеру говорить и несколько странный вид. Но поскольку Джим был моим другом, я сказал: "Наверное, будет интересно. Да, конечно, я поеду с тобой".

В четверг, примерно за неделю до Рождества 1973 года, переполненный автобус выехал из Торонто. "Джим, ты не представляешь, какой разговор состоялся у меня с отцом по поводу этой поездки". После многих протестов он сухо разрешил мне уехать. Я не помню случая, чтобы я ночевал вне дома, кроме выездного лагеря бойскаутов в Израиле.

Джим Пойнтер, человек с нежным духом, был одним из самых чудесных христиан, которых я когда-либо знал. Вместе со своей женой Мариан он привел ко Христу более шестидесяти человек с улицы и помог им полностью изменить свою жизнь. Многие из них стали служителями, ведущими христианскими бизнесменами, а один - даже ректором университета. В автобусе, направлявшемся в Питтсбург, рядом со мной сидел Алекс Парашин, бывший наркоман, которому Пойнтеры помогли прийти ко Христу. Позже он стал директором христианской радиовещательной компании в Канаде.

Поездка в Питтсбург занимала несколько часов, но мы задержались из-за снежного бурана. В отель мы приехали только в час ночи.

"Бенни, мы встаем в пять часов", - сказал мне Джим.

"Пять утра? - переспросил я, - Почему так рано?".

"Если мы не встанем у дверей зала в шесть часов, мы не займем места", - ответил Джим.
На следующее утро меня ожидал сюрприз.

Глава 7

"ОН - ВСЕ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ!"

Эту картину трудно себе представить. В предрассветной тьме на центральных улицах Питтсбурга стояли сотни людей, поеживаясь от мороза. Они заполнили тротуары и ступеньки, ведущие к зданию Первой пресвитерианской церкви - а двери должны были открыться только через два часа!

Когда часом ранее Джим Пойнтер разбудил меня, я надел на себя все теплые вещи, какие у меня были с собой, включая снеговики, шерстяной свитер, зимнее пальто и кожаные перчатки.
Поскольку я был меньше ростом, чем Джим, я продвинулся ближе к дверям, а он стоял сразу за мной. Первые лучи солнца осветили все вокруг, и я страшно удивился, увидев на ступеньках спящих людей. Женщина, стоявшая рядом со мной, объяснила: "Они пришли сюда еще с вечера. И так каждый раз!".

И вдруг, пока я стоял там, у меня возникло странное ощущение. Мое тело начало дрожать так, словно меня кто-то взял за плечи и стал трясти. Сначала я подумал, что виной тому резкий ветер. Но на мне было много теплой одежды, и я не чувствовал холода. Дрожь, охватившая меня, была неконтролируемой и не прекращалась. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Я не хотел говорить этого Джиму, но меня сотрясало до мозга костей. Дрожали и ноги, и все мое тело. "Интересно, - подумал я, что происходит? Неужели это сила Божья снизошла на меня?" Пока я трясся, двери зала начали открываться и выросшая во много раз толпа зашевелилась. Я боялся, что тесно прижавшиеся ко мне люди почувствуют мою дрожь.

Джим дал последние наставления. "Бенни, - сказал он, - когда двери откроются, беги изо всех сил".
Я спросил: "Зачем?".

Он бывал на таких собраниях раньше, а потому объяснил: "Если не поторопишься, тебя затопчут". Я был рад такому совету и, когда двери Первой пресвитерианской церкви открылись, побежал быстрее всех - ашеров, молодых и старых людей - и скоро очутился перед самой платформой.

Но когда я попытался сесть, ашер объявил: "Здесь нельзя сидеть. Этот ряд занят". Позже я узнал, что штат мисс Кульман тщательно отбирал людей, которым разрешалось сидеть на первом ряду. Она была исключительно чутка к Святому Духу и позволяла сидеть перед собой во время служении только молитвенникам и надежным своим сторонникам.

К сожалению, второй ряд был уже занят, но мы с Джимом сумели сесть на третий ряд.

НЕПРЕКРАЩАЮЩАЯСЯ ДРОЖЬ

Служба начиналась только через час, поэтому я снял пальто, сапоги и перчатки и расслабился. Я понял, что дрожь, начавшаяся снаружи, не прекратилась и даже стала еще сильнее. Теперь я чувствовал пульсацию и вибрации, идущие сверху вниз по рукам и ногам. Казалось, меня привязали к какой-то работающей машине. Все это было так необычно, что я даже испугался.
На сцене начал играть органист, но я не обращал на него никакого внимания. Все мои мысли были сосредоточены на дрожи, которая сотрясала меня с головы до ног. Мне не было дурно, я не чувствовал себя плохо. Как раз наоборот, - и чем дольше все это продолжалось, тем прекраснее и спокойнее я чувствовал себя. Беспокойство и страх покинули меня.

Я взглянул вверх, и тут на сцене появилась Кэтрин Кульманн - без всякого объявления. Почти в то же мгновение атмосфера в зале изменилась, словно пропиталась электричеством.

Честно говоря, я не знал, чего ожидать. Я не слышал голосов, мне не пели небесные ангелы - я только чувствовал, как в течение целых трех часов мое тело дрожало с головы до ног.

НЕЖНЫЙ ВЕТЕР

Мисс Кульман повела собравшихся в песне "Как Ты велик". И вдруг я встал на ноги, поднял руки и начал петь в полный голос:

Тогда поет мой дух, Господь, Тебе:

Как Ты велик! Как Ты велик!

Мое щеки стали мокрыми, никогда раньше глаза не наполнялись так быстро слезами. Я чувствовал, как вознесся в присутствии Бога.

Я пел не так, как обычно пою в церкви. Я пел всем своим существом. И когда мы дошли до слов "Тогда поет мой Дух", они эхом отдались во внутреннем моем духе.

Я настолько погрузился в хвалу, что едва ли осознал, что дрожь прекратилась, совершенно прекратилась.

В следующие несколько минут на этом собрании я чувствовал себя так, словно вовсе покинул эту планету - и был вознесен во дворы Господни. Это поклонение было несравнимо ни с чем, что я испытывал в Торонто. Могу лишь сказать, что я увидел лицом к лицу чистую духовную Истину. Не представляю, что чувствовали другие. Я только знал, что встретился с Самим Богом.
По мере продолжения славного восхваления я почувствовал дуновение нежного ветра, С поднятыми руками, поклоняясь Господу, я на мгновение открыл глаза, чтобы посмотреть, откуда идет этот нежный ветер. Он был, как легкий бриз - очень мягкий, очень тихий.

Я поднял голову и посмотрел на витражное окно. Оно было закрыто и, кроме того, находилось слишком высоко.

Но что это был за необычный ветер? Во многом он действительно напоминал движение потоков воздуха - обдувая сверху вниз одну мою руку, потом другую.

"Интересно, - подумал я, - что происходит? Осмелюсь ли я рассказать кому-нибудь, что я почувствовал? Меня никто не поймет".

Дуновение этого ветра омывало меня, как мне показалось, минут десять. А потом я почувствовал, словно все мое тело обернулось теплым и чистым покрывалом.

"ПОМИЛУЙ"

На платформе мисс Кульман стала служить людям, чего я почти не замечал. Я полностью потерялся в Духе, чувствуя, что Господь приблизился ко мне так, как никогда раньше.
В этот момент я почувствовал непреодолимое желание поговорить с Господом, но все, что я смог сказать, были слова: "Дорогой Иисус, пожалуйста, помилуй меня". Я повторял эти слова снова и снова: "Иисус, пожалуйста, помилуй меня".

Я чувствовал себя таким недостойным принять излияние Божьей любви. Я был, как Исаия, который вступил в Божье присутствие. Тогда он закричал: "Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа" (Ис. 6:5).

То же самое происходило, когда люди встречались с Иисусом. Они видели собственное осквернение и испытывали потребность стать чистыми. В этом прекрасном святилище, где с платформы говорила удивительная евангелистка, именно это и происходило с Бенни Хинном. Небесные прожектора ярко осветили мое сердце. Я ясно увидел всю свою неправедность, несовершенство, слабости и грехи.

Снова и снова я просил: "Дорогой Иисус, пожалуйста, помилуй меня".

Вдруг я услышал голос Господа, который невозможно перепутать ни с чем. Он сказал мне очень мягко: "Моя милость пребывает на тебе в изобилии".

С того самого дня, как я стал христианином, я всегда молился Господу. И теперь Он Сам заговорил ко мне! Мне хотелось, чтобы это общение никогда не прекращалось!

Служение продолжалось, а я все тихо плакал, никого не стыдясь и не смущаясь. С этим не может сравниться ничто из того, что в состоянии предложить земная жизнь. Дух преображал меня, и все остальное уже казалось неважным. Именно об этом говорит Слово: "И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе" (Фил.4:7).
Посреди этого великолепного прославления в моих ушах отзывались слова Господа: "Моя милость пребывает на тебе в изобилии".

ПОЧЕМУ ОНА ПЛАЧЕТ?

От Джима Пойнтера и других я слышал о невероятных Плесах, которые происходят на собраниях Кэтрин Кульман, но я совершенно не был готов к тому, чему стал очевидцем. В течение трех следующих часов люди потоком устремлялись к платформе, свидетельствуя об исцелениях, которые произошли с ними на этом собрании.

Я видел, как одна женщина поднялась из инвалидной коляски. Глухие начинали слышать. Другие исцелялись от артрита, головных болей, опухолей и прочих болезней.

О, какое это было собрание! Никогда раньше меня так не касалась сила Божья.

Собрание продолжалось, а я тихо молился, как вдруг понял, что все затихли. Я сразу взмолился: "Господь, пусть это собрание никогда не кончается".

Когда я посмотрел вверх, то увидел, что мисс Кульман закрыла лицо руками и заплакала. Ее рыдания становились все громче и громче, и все в собрании замерли, боясь пошевелиться. Не двигались и ашеры. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее.

Я подумал: "Но почему она плачет?" Я никогда не видел у служителей такой реакции - а позже мне сказали, что никогда раньше мисс Кульман не делала ничего подобного.

Ее рыдания продолжались, как мне показалось, минуты две. Затем ее голова резко откинулась назад, глаза ярко вспыхнули, - она была всего в нескольких футах от меня. Ее манера тут же изменилась, и она стала уверенной - почувствовав святое дерзновение. С сильным чувством и властностью она ткнула пальцем в аудиторию. В то же время можно было видеть выражение боли, исказившее черты ее лица. Испытывая явную боль, все еще всхлипывая, она посмотрела на огромное скопление людей и сказала, медленно растягивая слово "пожалуйста": "Пожааалуйста, не огорчайте Святого Духа".

Она буквально молила. "Пожалуйста, - плакала она, - не огорчайте Святого Духа".

Ее глаза, казалось, смотрели прямо на меня.

Пока она говорила, я сидел не двигаясь, почти не дыша. Обеими руками я вцепился в спинку стоявшего передо мной стула и думал, что будет дальше?

Затем мисс Кульман сказала: "Разве вы не понимаете? Он - все, что у меня есть!".

Я не понял, что она имеет в виду, но она продолжала умолять: "Пожалуйста! Не причиняйте Ему боли. Он - все, что у меня есть! Не делайте больно Тому, кого я люблю". Если я доживу и до ста двадцати лет, я не забуду этих слов - и того, с какой мольбой она просила об этом.

"САМЫЙ БЛИЗКИЙ ДРУГ"

С тех пор, как я стал рожденным свыше верующим, я слышал, как многие евангелисты, служители и учителя говорили о Святом Духе, но никто не говорил о Нем таких слов, какие я слышал на этом собрании. Они рассказывали о дарах Святого Духа, о языках или пророчествах - но никогда не называли Его "самым близким, самым личным, самым нежным и самым любимым другом".

Что же говорила о Святом Духе Кэтрин Кульман? Она свидетельствовала о Нем как о реальной и живой личности. С сильным чувством она показала длинным пальцем на толпу и сказала с большой уверенностью: "Он намного реальнее для меня, чем вы, - намного реальнее, чем все, что есть в этом мире!".

В этот момент - когда она произносила эти слова - что-то проникло в меня. Я снова заплакал и сказал: "Господи, пожалуйста, дай мне познать Тебя так же близко".

Поскольку я впервые присутствовал на таком собрании, я думал, что все участники чувствовали то же, что я. Теперь я знаю, что Бог работает с каждым из нас индивидуально. Я убежден, что многое из того, что происходило на этом собрании, было приготовлено Богом специально для меня.

Но понимал ли я полностью все, что произошло на этой встрече? Это было невозможно. Однако я абсолютно уверен в том, что Божья сила и реальность полностью трансформировали мою жизнь.
Перед закрытием собрания я поднял глаза и увидел нечто, подобное легкому туману, венчавшему голову женщины-евангелистки. Я подумал было, что мои глаза затуманились от слез. Но я посмотрел еще раз и увидел, что ее голова действительно была обрамлена легким сиянием. Через это облачко ее лицо светилось мягким светом.

Вспоминая тот невероятный день, я не думаю, что Господь хотел прославить мисс Кульман. Я абсолютно убежден в том, что Он использовал собрание для того, чтобы проявить передо мной Свою великую силу и власть.

Люди начали расходиться, а я не хотел уходить из зала. Я сидел и размышлял о том, что только что произошло на этом месте. Я думал: "О, если бы моя семья могла пережить то, что я почувствовал!"

Я мог бы просидеть там весь день, но меня ждал автобус. У выхода из церкви я задержался на секунду, повернулся назад и подумал: "Что она имела в виду? Что она хотела сказать, назвав Святого Духа своим другом?".

Весь путь обратно в Торонто я продолжал думать: "Как может Святой Дух быть таким реальным для нее? Неужели Он есть Личность?" Я просил нескольких человек помочь мне понять это, но они не смогли. Я приехал домой совершенно изможденным, поскольку за все эти два дня спал всего четыре часа. Но Бог еще не закончил работать со мной.

Глава 8

"МОЖНО ВСТРЕТИТЬСЯ С ТОБОЙ?"

Каждый мускул моего тела ныл, требуя сна, но глаза были широко распахнуты, а дух продолжал парить в этот исключительно невероятный день.

Затем я лег в постель, и вдруг мне показалось, что меня сдергивают с кровати. Меня стянуло с постели, и я упал на колени. Ощущение было странным, но я не противился. Я знал, что в этой темной комнате Бог работал со мной, и поэтому я был более чем готов следовать Его водительству.

Мое сердце было переполнено вопросами, но я не знал, с чего начать. Я тоже хотел иметь то, что испытывала та евангелистка в Питтсбурге. Этого я хотел больше всего на свете - испытать реальность того, о чем говорила мисс Кульман!

С того самого момента, когда она сказала, что "Он намного реальнее, чем все, что есть в этом мире", у меня возникло страстное желание познать Святого Духа в таком же измерении. Но я совершенно не знал, с чего начать.

В ту ночь, за три дня до Рождества 1973 года, стоя на коле