Страдания от бессмысленности жизни

**

Ненависть и любовь свойственны только человеку, поскольку они представляют собой интенциональные побуждения. Человек любит и ненавидит по каким-то соображениям, а не просто под влиянием неких психологических или биологических факторов, которые «подспудно» и «подсознательно» вызывают агрессивные или сексуальные импульсы. О таких биологических факторах мы можем судить по опытам В.Р. Гесса, который вызывал у кошек приступы немотивированной агрессии, раздражая электрическим током подкорковые центры их головного мозга.

Разве можно сказать, что борцы антинацистского сопротивления просто давали выход своим агрессивным импульсам, объектом которых в силу обстоятельств или по воле случая оказался Адольф Гитлер? По существу, активисты сопротивления боролись даже не с самим Гитлером, а с нацистским режимом, со всей системой национал-социализма. Они выступали не против определённого человека, а против конкретной идеи. И по большому счёту, только благодаря такой «идейности», только благодаря тому, что мы не только живём какой-то идеей, но и готовы умереть за неё, мы и становимся настоящими людьми.

**

Нас пытаются убедить в том, что агрессию можно нейтрализовать, направив её в другое русло, или сублимировать. Однако специалисты по этологии из числа учеников Конрада Лоренца доказали, что так называемые безобидные способы вымещения агрессии, — например, просмотр определённого рода телевизионных фильмов, — в действительности лишь провоцируют агрессию и закрепляют агрессивный рефлекс.

**

Смысл не только нужно, но и можно найти. В поисках смысла человек руководствуется совестью. В общем, совесть можно назвать органом чувств, который отвечает за восприятие смысла. Совесть — это способность улавливать тот единственный и уникальный смысл, который таится в каждой ситуации.

Совесть — это свойство, присущее только человеку. И будучи сугубо человеческим свойством, совесть, как и всё в жизни человека, несёт на себе печать бренности. Кроме того, совесть может направить человека по неверному пути. Более того, до последнего вздоха, до последней минуты своей жизни человек не ведает, выполнил ли он своё предназначение в жизни или ему просто мнилось, что он выполняет своё предназначение. Этого нам знать не дано. Петер Вуст научил нас тому, что «неведение и риск» неразрывно связаны между собой. И пусть бесполезно вопрошать совесть в надежде узнать, удалось ли нам постигнуть смысл жизни, «неведение» всё равно не избавляет нас от необходимости идти на «риск» — следовать голосу совести или хотя бы прислушиваться к нему.

**

В наше время ощущение бессмысленности жизни проникает повсюду. А в такие времена задача образования должна заключаться не только в том, чтобы дать знания, но и в том, чтобы воспитать совестливого человека, способного в любой ситуации уловить суть требований, которые предъявляет ему жизнь. В наше время, когда многие, кажется, уже позабыли о десяти заповедях, нужно воспитывать человека так, чтобы он был способен уразуметь десять тысяч заповедей, зашифрованных в десяти тысячах житейских ситуаций. Тогда собственная жизнь будет казаться человеку осмысленной, и у него выработается иммунитет против конформизма и тоталитаризма, этих двух порождений экзистенциального вакуума, поскольку лишь человек с беспокойной совестью способен противостоять и конформизму, и тоталитаризму.

Ясно одно: сейчас как никогда важно заниматься воспитанием чувства ответственности, ведь быть ответственным — это значит быть разборчивым, щепетильным. Нас окружает «общество изобилия», средства массовой информации манят нас всевозможными соблазнами, и к тому же мы живём во времена контрацепции. Чтобы не поддаться всем этим соблазнам и не погрязнуть в разврате, нужно научиться отличать главное от второстепенного, осмысленное от бессмысленного. Нужно разбираться — за что стоит и за что не стоит брать на себя ответственность.

Смысл раскрывается только в конкретной ситуации. Смысл всегда напрямую связан с «требованием момента», и предъявляется это требование конкретному человеку. А каждый человек уникален, как и каждая конкретная ситуация.

Каждый день, каждый час жизни имеет особый смысл, причём для каждого человека — свой. Смысл может раскрыться всем, но каждому — свой.

**

В жизни не бывает совершенно бессмысленных ситуаций. И даже в таких негативных аспектах человеческой жизни, как страдания, чувство вины и смерть, которые составляют своеобразную трагическую триаду, можно усмотреть нечто позитивное, нечто жизнеутверждающее, если выбрать правильный ракурс.

**

Раскрывая смысл жизни, человек раскрывается сам. Раскрывая смысл жизни в страданиях, мы пестуем в себе лучшие человеческие качества, становимся мудрее, выше — выше себя. Именно в такие моменты, когда мы не в силах изменить обстоятельства, мы чувствуем, что нам самим необходимо измениться. Точнее всего это ощущение передал Иегуда Бэкон, который ещё ребёнком попал в Освенцим. После освобождения его преследовали навязчивые идеи: «Когда на похоронах я видел покойника в пышном гробу и слышал траурную музыку, меня пробирал смех, мне казалось, что нелепо так возиться с однимединственным трупом. На концерте или в театре я всё время прикидывал, сколько потребовалось бы времени, чтобы отравить газом всех зрителей в зале, и сколько потом можно было бы собрать одежды, золотых коронок и волос». Какой же смысл имели для него годы, проведённые в Освенциме? Иегуда Бэкон так отвечает на этот вопрос: «В детстве я думал, что расскажу всем о том, что мне довелось пережить в Освенциме, и тогда мир изменится. Но мир не изменился, а об Освенциме никто и знать ничего не хотел. Прошло много времени, прежде чем я понял, в чём заключается истинный смысл страданий. Страдания имеют смысл, если благодаря им меняешься ты сам».

**

Наряду с внушением важным фактором лечения является и сама возможность выговориться на психотерапевтическом сеансе, поскольку не только «разделённое» горе, но и горе, которым ты просто «поделился» с другим человеком, — это уже полгоря.

**

Что же касается расхожего представления о самореализации, то я смею утверждать, что человек способен реализовать свой потенциал лишь в той мере, в какой он выполняет своё предназначение в жизни. Я бы развил мысль Пиндара, который утверждал, что человек может стать лишь тем, кем он изначально является, и выразил её словами Ясперса: «Человек обретает себя благодаря делу, которое он считает своим призванием». Бумеранг возвращается к охотнику только в том случае, если охотник промахнулся. Так и человек изо всех сил стремится к самореализации только в том случае, если он не способен выполнить своё предназначение в жизни или не может даже понять, каково его предназначение

**

Стремление к удовольствию, как и стремление к власти, возникает в результате подавления стремления к смыслу, а значит стремление к удовольствию и потребность в самоутверждении — это невротические побуждения. Вот почему Фрейд и Адлер, которые сделали все свои открытия при лечении невротиков, упустили из виду изначальное стремление человека к смыслу

**

Нельзя не вспомнить и мудрые слова величайшего нейрохирурга Харви Кашинга — его высказывание процитировал Персиваль Бей-ли в своей торжественной речи на стодвенадцатой конференции Американской психиатрической ассоциации: «Единственный способ выжить — это постоянно ставить перед собой новые задачи».

**

Способность задумываться о смысле жизни — это отличительная особенность человека. Невозможно вообразить животное, которое задаётся такими вопросами. А потому не нужно низводить это самое человеческое из всех человеческих качеств до уровня обычной слабости, болезненного пристрастия, симптома или комплекса.

**

По существу, способность переносить страдания зависит от внутреннего настроя и представляет собой проявление того качества, которое я называю пониманием. Смысл жизни раскрывается не только в труде, то есть за счёт реализации трудоспособности и проявления созидательности, и не только в переживаниях, душевной близости и любви, то есть за счёт реализации способности наслаждаться жизнью и проявления эмоциональности, но и в страданиях, причём в страданиях смысл жизни раскрывается полнее всего. Страдания дают человеку возможность проявить свои лучшие душевные качества и постичь глубочайший смысл жизни

**

Прав был Гёте, когда утверждал: «Нет таких обстоятельств, которые человек не мог бы изменить к лучшему своим трудом или терпением». Скажу больше: терпение, то есть готовность принять свою судьбу как данность, — это тоже труд, притом величайший труд, на который способен человек. Вот что имел в виду Герман Коэн, когда сказал: «В страданиях заключено высочайшее достоинство человека».

**

Хотя в страданиях смысл жизни раскрывается полнее, чем в труде, смысл жизни нужно искать прежде всего в созидании, поскольку готовность терпеливо сносить ненужные страдания, обрекая себя на мучения, которых можно избежать, — это не подвиг, а блажь. Макс Брод говорил, что несчастье бывает «благородным» и «неблагородным». Так вот, в напрасных страданиях нет никакого благородства.

**

В общем, врач и сам не должен забывать о том, что человек не только стремится к смыслу, но и может раскрыть смысл страданий. О чём врачу нужно прежде всего помнить и напоминать пациенту в минуты отчаяния, так это о том, что даже жизнь страдающего человека не лишена смысла.

** неважно, полна ли жизнь человека радости или горя, важно другое — наполнена ли она смыслом.

**

Если автор страдает душевной болезнью, это ещё не значит, что он — плохой писатель, но это и не значит, что он — хороший писатель. Все великие книги, вышедшие из под пера душевнобольных авторов, написаны не благодаря, а вопреки болезни. Сама болезнь не порождает произведения искусства.

**

Сосредоточенность на себе мешает глазу видеть. То же самое можно сказать о человеке. Чем меньше он сосредоточен на себе, чем сильнее он отдаётся своему делу или любви к ближнему, тем больше в нём человечности, тем ближе он к самому себе. Восприимчивость немыслима без самозабвения, а творчество невозможно без самоотречения.

Самотрансцендентность и превращает человека в существо, ищущее смысл жизни. Стремление к смыслу движет человеком. Вот только в наши дни эта жажда смысла часто остаётся неутолённой. Фрейдовские времена подавления сексуальности уже миновали. Наступила эпоха экзистенциальной фрустрации, разочарования в жизни. Если современники Адлера страдали от комплекса неполноценности, то в наши дни людей томит чувство внутренней опустошённости, которое возникает из-за экзистенциального вакуума — ощущения абсолютной бессмысленности жизни. Если бы меня спросили, почему у людей возникает чувство внутренней опустошённости, я бы ответил так: животные инстинкты не подсказывают человеку, что ему нужно, и традиции предков уже не учат его тому, что он должен делать. И вот, не зная, что ему нужно и как ему следует жить, человек зачастую не может понять, чего он, собственно, хочет. А значит, он либо хочет делать только то, что делают другие, либо сам делает только то, чего хотят — причём хотят от него — другие. В первом случае человек становится конформистом, во втором — жертвой тоталитаризма.

**

Во всяком случае, то обстоятельство, что по всему миру, прежде всего в среде студенчества, растёт число преступников, наркоманов и самоубийц, связано с ощущением бессмысленности жизни.

**

Меня удостоили чести выступить завтра с приветственной речью на открытии венской «Недели книги». Я решил озаглавить свой доклад «Книга как лекарство» и показать на примере случаев из практики, что иногда книга может спасти читателю жизнь, удержать его от самоубийства. По своему врачебному опыту я знаю, что книга может утешить умирающего и стать отдушиной для заключённого в тюрьме. Приведу в пример историю Эйрона Митчела. Однажды начальник печально известной тюрьмы Сан-Квентин, которая находится неподалёку от Сан-Франциско, предложил мне прочесть лекцию для заключённых — самых отъявленных уголовников. После лекции один из слушателей, поднявшись с места, сказал, что заключённых из отделения для смертников не пустили на мою лекцию, и попросил меня обратиться по тюремному радио к некоему Эйрону Митчелу, которого через несколько дней должны были казнить в газовой камере. Я, конечно, растерялся. Но отказать я никак не мог. И тогда я сказал первое, что пришло мне на ум: «Поверьте, мистер Митчел, я вас понимаю. Как-никак, я и сам провёл несколько лет в заключении, ожидая смерти в газовой камере. Но смею вас уверить, что и в те годы я ни на минуту не усомнился в том, что жизнь, несмотря ни на что, имеет смысл. Понимаете, если жизнь вообще имеет смысл, то она не может его утратить, какой бы короткой она ни была. Если же жизнь бессмысленна, то она и останется бессмысленной, какой бы долгой она ни была. Даже если кому-то кажется, что он растратил свою жизнь попусту, он может стать выше себя, может осмыслить свою жизнь задним числом и таким образом наполнить её смыслом». И как вы думаете, что я рассказал Митчелу? — Я пересказал ему повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича». Как вы знаете, в ней говорится о человеке, который перед смертью вдруг осознал, что у него была совершенно бездарная жизнь. И благодаря этому прозрению он так высоко поднялся над собой, что сумел в ретроспективе наполнить смыслом, казалось бы, абсолютно бессмысленную жизнь.

Эйрон Митчел — был последним заключённым, которого казнили в газовой камере тюрьмы Сан-Квентин. И судя по его интервью, которое он дал незадолго до казни журналисту газеты «Сан-Франциско хроникл», он хорошо усвоил мораль толстовской повести.

Вот наглядный пример того, что даже самого простого, самого заурядного человека книга может научить, как нужно жить и как нужно умирать. Так что, писатель всё же не должен забывать о своей ответственности перед обществом.

И не говорите мне, что мы должны безоговорочно соблюдать и отстаивать принцип свободы слова. Я и сам выступаю за свободу слова, но с одной оговоркой. Одной свободы мало. Свобода без ответственности может переродиться в произвол. Вот почему я часто говорил своим американским студентам, что рядом со Статуей Свободы надо бы воздвигнуть Статую Ответственности.

**