Кто подкладывает дрова в огонь

Если первый этап развития конфликта авва Дорофей сравнивает с тлеющим угольком, попавшим в воспламенимую среду, то нетрудно угадать, о чем он будет говорить дальше. Однако опытный наставник улавливает и эту тень разочарования на челе ученика, отгадавшего весь замысел. От пламени, оживляющего очаг или взметнувшегося над костром, он вдруг переходит к жару совсем другого рода: "...от сего самого стечения и, так сказать, столкновения помыслов согревается и разгорается сердце, и происходит воспламенение раздражительности..." "Не увлекайся и не забывай, - как бы говорит он, - что и "искра смущения" и "огонь в сердце" да и само слово "раздражительность" - это только метафоры, словесные модели духовных состояний, которые иначе чем через внешние аналогии и не передашь..."

"Вот как происходит раздражительность, - продолжает он. - ...Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его..."

"Также когда возгорится раздражительность, если он и замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь..."

Итак, раздражение - это когда искру смущения раздувают и разгорающийся огонь снабжают "топливом". Но это еще не все - далее на третьей стадии последует гнев: что же приводит к нему? "Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его, отчего образуется (много) горящего уголья, и это есть гнев". Все те же "дрова", тот же горючий материл, подбрасываемый в тлеющее раздражение, приводит к тому, что "полыхнет" пламя гнева!

Что служит топливом для возгорания гнева? Из слов аввы Дорофея явствует, что "когда возгорится раздражительность, если он "брат" и замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь, и они горят, пока наконец образуется много горящего уголья". "Горючее" гнева - это все те же смутительные помыслы, распаляющие в душе эту страсть.

А чтобы еще раз подчеркнуть, что гнев как всякая страсть - болезненное, мучительное состояние, авва Дорофей обращается к иной параллели, не связанной с развернутой метафорой возгорания пламени из искры. Гнев он сравнивает с раной на теле человека: "...была у него рана, и он приложил пластырь, то есть сделал поклон, и... исцелил рану, то есть гнев..."

Что приходит на смену "пламени"

Метафора разгорания конфликта из "искры" смущения в "пламя" гнева, казалось бы, исчерпана: что может быть страшнее бушующего пламени? Что еще может быть после него? Однако авва Дорофей находит меткое соответствие и для последней стадии, для злопамятности: "...как горящее уголье, когда оно угаснет и будет собрано, может лежать несколько лет без повреждения, и даже, если кто польет его водою, оно не подвергается гниению: так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность..."

Из уже упоминавшегося "медицинского" сравнения страсти с раной преподобный Дорофей также делает развернутую аналогию. Гнев не может слишком долго держать человека в возбуждении. Даже если он не искоренен совсем, состояние вражды принимает другие, более "спокойные" формы. Тот, в чьем сердце поселилась злопамятность, "...подобен человеку, имеющему рану и положившему на нее пластырь, и хотя он в настоящее время заживил рану, и она заросла, но место еще болезненно; и если кто-нибудь бросит в него камешком, то место сие повреждается скорее всего тела и тотчас начинает источать кровь. То же самое претерпевает и оный человек: была у него рана, и он приложил пластырь, то есть сделал поклон, и, подобно первому, исцелил рану, то есть гнев... Но она еще не совершенно зажила; есть еще остаток злопамятности, который составляет верхнее закрытие раны, и от него удобно возобновляется вся рана, если человек получит хотя легкий ушиб".