Психологическое толкование процедуры 1 страница

694 Нас очень волнует ответ на этот вопрос, поскольку здесь мы сталкиваемся с чем-то, что представляет особый интерес для современной психологии: адепт создает систему фантазий, которая имеет для него особый смысл. Хотя он не выходит за общие рамки алхимических идей, он не следует и по предписанному пути, а, идя за своей фантазией, разрабатывает свою индивидуальную цепочку идей и соответствующих действий, которая, несомненно, имеет символический характер. Он начинает с производства лекарства, которое соединит unio mentalis, его духовную позицию, с телом. Уже на этом этапе начинается двусмысленность: что такое "corpus" — его человеческое тело или химическая субстанция? Вроде бы, это его живое тело, которое, как всем известно, узнает разнообразные желания от духа. Но вряд ли химический процесс мог иметь место, если "тело" — это не то, что остается в реторте после дистилляции вина, a "phlegm" — не невидимое тело души в очистительном огне. Как и оно, винный осадок должен многократно пройти через сублимирующий огонь, пока он настолько не очистится, что из него может быть извлечена квинтэссенция "цвета воздуха".
695 Эта просто сформулированная и никогда не считавшаяся проблемой тождественность является примером того "participation mystique", которое Леви-Брюль очень точно определил, как характерную черту примитивного образа мышления106. Это, несомненно, верно и в случае с психическим unio mentalis; который, в то же самое время, является скрытой в теле и похожей на субстанцию "истиной", которая, в свою очередь, совпадает с квинтэссенцией, сублимированной из "phlegm". Алхимикам никогда не приходило в голову подвергнуть какому бы то ни было сомнению это интеллектуальное уродство. Мы, естественно, думаем, что это могло происходить только в "темные времена" Средневековья. На это я должен возразить, что мы тоже еще не совсем "вышли из лесу" в этом смысле, поскольку один философ однажды на полном серьезе уверял меня, что "мысль не может быть ошибкой", а очень известный профессор, утверждения которого я рискнул подвергнуть критике, изрек с ученым видом: "Это должно быть правильно, потому что я об этом подумал".
696 Все проекции являются бессознательным отождествлением с объектом. Любая проекция — это просто некритично воспринятый факт опыта, и только гораздо позднее, если вообще когда-либо, человек понимает, с чем он имеет дело. Все, что мы сегодня называем "разумом" и "прозрением", в былые времена проецировалось на вещи и даже в наше время многие люди считают индивидуальные представления общераспространенными. Первоначальное, наполовину животное состояние бессознательного было известно адепту, как nigredo, хаос, massa confusa, неразрывное переплетение души с телом, которые вместе образуют темное единство (unio naturalis). Он должен был освободить душу от этих оков посредством separatio и создать духовно-психическую контрпозицию — осознанное и рациональное прозрение — которая окажется не подверженной воздействию тела. Но такое прозрение, как мы уже увидели, возможно только в том случае, если с реальности вещей будут сорваны закрывающие их обманчивые проекции. Тогда прекращается бессознательное отождествление с объектом и душа "освобождается от своих оков из чувственных вещей". Психологу этот процесс хорошо знаком, поскольку очень важная часть его психотерапевтической работы заключается в доведении до сознания и растворении проекций, искажающих взгляд пациента на мир и тормозящих его самопознание. Он делает это для того, чтобы поставить под контроль сознания аномальные психические состояния эмоциональной природы, то есть невротические симптомы. Целью лечения является создание рациональной, духовно-психической позиции, представляющей собой защиту от беспокойного мира эмоций.
697 Проекции могут быть ликвидированы только в том случае, если они находятся в пределах досягаемости сознания. За этими пределами исправить ничего нельзя. Так, несмотря на все его усилия, Дорн был неспособен различить в химических субстанциях явную (для нас) проекцию психического содержимого и, тем самым, развеять ее. Его мышление в этом смысле явно продолжало оставаться в пределах современного ему сознания, несмотря на то, что в других вопросах оно "копнуло" гораздо глубже, чем коллективное сознание того времени. Вот так и получилось, что психическая сфера, представляющая тело, волшебным образом показалась адепту тождественной происходящему в реторте химическому процессу. Отсюда и его вера то, что любые изменения, которым он мог подвергнуть последнего, могли произойти и с первой. Знаменательный факт — осталось очень мало сведений о том, что панацея или lapis применялись к человеческому телу. Как правило, достаточным было само проведение химической процедуры. По крайней мере, так представлялось Дорну, и поэтому его химический caelum совпадает с небесной субстанцией в теле, "истиной". Для него это являлось не дуальностью, а тождеством; для нас они несовместимы, потому что, благодаря нашему знанию химических процессов, мы способны отличить их от психических. Иными словами, наше сознание дает нам возможность ликвидировать эту проекцию.
698 Список ингредиентов, которые должны быть смешаны с caelum, позволяет нам краешком глаза заглянуть в природу спроецированного психического содержимого. В меде, "сладости земли"107, мы легко можем узнать бальзам жизни, который пропитывает все живые, распускающиеся и растущие вещи. С психологической точки зрения, он выражает радость и жажду жизни, которые преодолевают и сокрушают все темные препятствия. Там, где царят весенние радость и надежда, дух может заключить в свои объятия природу, а природа — дух. Хелидония, синоним философского золота, соответствует магическому растению Парацельса Чейри (Cheirantkus cheiri). Как и у чистотела, у него желтые цветы с четырьмя лепестками. Чейри тоже было связано с золотом, поскольку его называли "aurum potabile". Стало быть, оно принадлежит к категории парацельсовых "Аниад", "тех, что совершенствуют снизу вверх" — магических растений, которые собираются весной и дарят долголетие108. Дорн сам, в своей работе "Соп-geris Paracelsicae chemicae de transmutatione metallotum", ссылался на труд Парацельса De vita longa, в котором можно найти эту информацию. Чистотел был одной из самых популярных и целебных трав в Средние Века, в основном из-за своего желтого, молокообразного сока — лекарства от отсутствия материнского молока. Его также называли "колпаком ведьмы"109. Как и Чейри, своей значимостью он обязан своим состоящим из четверки лепестков цветам золотого цвета, на что указывает Парацельс110. Аналогия с золотом всегда подчеркивает значение чего-либо: добавление Хелидонии в смесь проецирует высшую добродетель, которая тождественна четверке "самости". Если он "извлекает душу из Меркурия", то с психологической точки зрения это означает, что образ самости (золотая четверка) извлекает квинтэссенцию из хтонического духа.
699 Я должен согласиться с Дорном и, конечно, с читателем тоже, что это утверждение представляет собой "vix intelligibilis". Я могу объяснить это только чрезвычайными интеллектуальными трудностями, с которыми мы сталкиваемся, когда всерьез пытаемся иметь дело с разумом, который не мог правильно провести черту между психе и материей. В данном случае, основной идеей является Меркурий, дуальное существо, которые было духовным и материальным в равной степени. В своей работе, которую я специально посвятил этому предмету, я указал, что внешне Меркурий соответствует ртути, но внутренне он является "deus terrenus" uanima mundi — иными словами, той частью Бога, которая, когда он "представлял себе" мир, так сказать, отстала от его Творения111, или подобно Софии гностиков, заблудилась в Физис. Меркурий обладает характером, который Дорн приписывает душе. Он "добр с добрым и зол со злым", то есть занимает срединную нравственную позицию. Точно так же как душа склоняется к земным телам, так и Меркурий часто возникает, как дух в материи, в хтонической или даже καταχθόνιος (адской) форме, как о том говорится в нашем тексте. Стало быть, он является (нечеловеческим) духом, который удерживает душу в темнице Физис, по причине чего она и должна быть освобождена от него.
700 В психологическом смысле Меркурий представляет бессознательное, ибо по всем признакам этот "дух" ближе всего находится к органической материи и обладает всеми парадоксальными качествами, которые приписываются Меркурию. В бессознательном скрыты те "искры света" (scintillae), архетипы, из которых "извлекается" высший смысл112. "Магнитом", притягивающим скрытую вещь, является самость, или, в данном случае, "theoria", или представляющий ее символ, который адепт использует в качестве инструмента113. Extractio фигурально изображено на иллюстрации к Pandora Рейснера: увенчанная короной фигура, с ореолом, извлекает крылатое, рыбьехвостое и змеерукое создание (дух), также увенчанное ореолом, из комка земли114. Этот монстр представляет spiritus mercurialis, душу мира или материи, освобожденную от ее оков; filius macrocosmi, дитя солнца и луны, рожденное в земле, гермафродитического гомункулуса и т. д. В принципе, все эти синонимы определяют внутреннего человека, как аналог Христа, или дополнение к нему. Если читателя интересует более подробная информация по этому образу, то он должен обратиться к Психологии и алхимии115 и к Aion.
701 Теперь давайте обратимся к другому ингредиенту смеси, а именно, к "цветам розмарина" (flores rosis marini). В старой фармацетвике розмарин {Rosmarinus officinalis) рассматривался, как антитоксин, предположительно по символическим причинам, которые могут быть связаны с его любопытным названием. Ros marinus (морская роса) была для алхимика желанным аналогом aqua permanens, которая, в свою очередь, была Меркурием117. Но особую значимость розмарину придают его приятный запах и вкус. "Сладкий запах" Святого Духа встречается не только в гностицизме, но и в церковном языке118, и, конечно, в алхимии — хотя в ней гораздо чаще упоминалась характерная вонь преисподней, odor sepulchrorum. Розмарин часто использовался в брачных церемониях и в любовных отварах, стало быть, с точки зрения алхимика, обладал вяжущим свойством, которое, конечно, было особенно желательно при соединении119. Так, Святой Дух является "круговым движением", связующим Отца и Сына, а в алхимии он периодически возникает, как "связующее звено" между телом и душой. Эти разные аспекты розмарина указывают на приписываемые смеси многочисленные качества.
702 Mercurialis — это тоже магическая трава, но, в отличие от розмарина, он связан не с любовью, а с сексуальностью, и является еще одним "вяжущим" элементом, с помощью которого, как мы уже говорили, можно даже было определять пол ребенка. Красная лилия, как квинтэссенция серы (пр. 85), представляет в алхимическом браке мужчину, serous rubeus, который соединяется с foemina Candida. С этой фигурой адепт, так сказать, добавил в отвар самого себя, и чтобы сделать связь неразрывной, в качестве дополнительного ингредиента подмешал человеческую кровь. Будучи "особым соком", которым подписываются пакты с дьяволом, кровь магически упрочает узы брака.
703 Затем эту особую смесь нужно было соединить с "небом красного или белого вина или Тартаром". Caelum или голубой раствор, как мы видели, был изготовлен из "слизи" белого вина или сублимирован из "винного камня". Точно так же, как слизь — это оставшийся на дне сосуда винный осадок, так Тартар, подземное царство мертвых, — это осадок когда-то живого мира. У Кунрата, Sal tartari mundi maioris тождественна sal Saturni и sal Veneris120. Она содержит в себе "scintilla Animae Mundi" или является таковой121. Винный камень — это sal sapientae122. Под sal saturni понимается Кронос, заточенный в Тартар123. Это согласуется со зловредной природой Сатурна. Стало быть, sal tartari обладает зловещим, адским аспектом, напоминающим о смерти и преисподней. Сатурн (свинец) — это один из самых удачных синонимов prima materia, и потому является матерью filius Pkilosophorum. Это и есть искомая небесная субстанция, caelum, и т.д.
704 Что нам думать об этом крайне необычном отваре? На самом ли деле Дорн имел в виду, что эти магические травы должны быть перемешаны и что квинтэссенция "цвета воздуха" должна быть дистилированна из Тартара, или он использовал эти тайные названия и процедуры, чтобы выразить какой-то нравственный постулат? Я предполагаю, что и то, и другое, потому что нет никаких сомнений в том, что алхимики действительно использовали эти субстанции и мыслительные процессы. Например, врачи из числа сторонников Парацельса применяли в своей практике эти лекарства и рефлексии. Но если адепт действительно изготовлял такие отвары в своей реторте, то он обязательно должен был подбирать ингредиенты по их магическому значению. Соответственно, он работал с идеями, с психическими процессами и состояниями, но давал им названия подходящих субстанций. С медом в смесь приходили чувственное наслаждение и радость жизни, а также тайный страх перед "ядом", смертельной опасностью мирских связей. С Хелидонией (чистотелом), высшим смыслом и добродетелью, самостью, как полной личностью, "общеукрепляющим" лекарством, которое признает даже современная психотерапия, соединялись духовная и супружеская любовь, символизируемые розмарином; а чтобы не забыть низменный хто-нический элемент, Mercurialis добавлял сексуальности, вместе с движимым страстью хтоническим элементом124, символизируемым красной лилией, а кровь добавляла в смесь душу в целом. Все это соединялось с лазурной квинтэссенцией, anima mundi, извлеченной из инертной материи, или наложившимся на мир образом Бога — порожденной круговым движением мандалой125; то есть можно сказать, что весь осознающий человек покорялся самости, новому центру личности, который заменял былое эго. Так же как для мистика Христос возглавляет сознание и кладет конец простому закрепощенному эго-существованию, так для алхимика filius macrocosmi, сын великих светил и темной утробы земли, входит в царство психе и охватывает человеческую личность не только на сияющих высотах сознания, но и в темных глубинах, которые еще не восприняли свет, появившийся во Христе. Алхимик хорошо представлял себе существование великой "тени", явно не воспринятой христианством, и потому он чувствовал потребность в создании спасителя из утробы земли, как аналога пришедшего свыше Божьего Сына и дополнения к нему.
705 Изготовление caelum — это символический ритуал, отправленный в лаборатории. Его целью было создание, в форме субстанции, той "истины", небесного бальзама или принципа жизни, который тождественен образу Бога. С психологической точки зрения, это было представление процесса индивидуации посредством химических субстанций и процедур, или того, что сегодня мы называем активным воображением. Этот метод спонтанно использует сама природа, а пациент может научиться ему у аналитика. Как правило, это происходит, когда анализ настолько мощно констеллирует противоположности, что объединение или синтез личности становятся жизненной необходимостью. Такая ситуация возникает, когда анализ психического содержимого, установки пациента и особенно его сновидений настолько сильно внедряет в его разум компенсационные или дополнительные образы из бессознательного, что конфликт между осознающей личностью и бессознательным становится открытым и ожесточенным. Если эта конфронтация ограничена определенными аспектами бессознательного, то конфликт является локальным, а решение — простым: пациент, с пониманием и определенной отрешенностью или возмущением становится на сторону разума и общепринятых правил. Хотя бессознательные мотивы снова оказываются подавленными, бессознательное до некоторой степени остается удовлетворенным, потому что пациент теперь должен осознанно стараться жить в соответствии с его принципами и, вдобавок, приступы раздражения будут ему постоянно напоминать о существовании подавленных мотивов. Но если он признает "тень" настолько полно, насколько он на это способен, это приводит к конфликту и потере ориентации, к равновесию сил между Нет и Да, которых он больше не может разнимать с помощью рационального решения. Он не может трансформировать свой клинический невроз в менее подозрительный невроз цинизма; иными словами он больше не может скрывать конфликт под маской. Этот конфликт требует реального решения и порождает необходимость присутствия третьей вещи, в которой могут соединиться противоположности. Здесь логика интеллекта, как правило, бессильна, ибо в логической антитезе для третьего места нет. "Решение" может быть только иррациональным. В природе разрешение конфликта между противоположностями всегда является энергетическим процессом: она действует символически в буквальном смысле этого словаре, делая что-то, что выражает обе стороны, подобно тому как водопад визуально соединяет верх и низ. В ходе открытого и неразрешенного конфликта происходят сновидения и фантазии, которые, подобно водопаду, выражают природу противоположностей и напряженность между ними, подготавливая, тем самым, синтез.
706 Как я уже сказал, это — процесс может произойти спонтанно или его можно спровоцировать. В последнем случае вы выбираем сновидение, или какой-то другой фантазийный образ, и просто сосредотачиваетесь на нем. В качестве исходной точки вы можете использовать плохое настроение, а затем попытаться обнаружить, какой тип фантазийного образа оно создаст, или какой образ выражает это настроение. Затем, посредством концентрации внимания, вы можете закрепить этот образ в вашем разуме. Как правило, он начнет изменяться, поскольку сам факт созерцания оживляет его. Следует все время старательно отмечать изменения, поскольку они отражают психические процессы в бессознательной основе, которые проявляются в форме образов, состоящих из материала осознающей памяти. Таким образом сознание и бессознательное соединяются, подобно тому, как водопад соединяет верх и низ. Складывается цепочка идей-фантазий, постепенно приобретая драматический характер: пассивный процесс становится действием. Поначалу оно состоит из спроецированных фигур, и эти образы видятся как театральный спектакль. Иными словами, вы грезите наяву. Как правило, прослеживается явная тенденция наслаждаться этим внутренним развлечением и на этом остановиться. В этом случае, разумеется, имеет место не реальный прогресс, а бесконечная цепочка вариаций на одну и ту же тему, что совершенно не является целью данной процедуры. То, что происходит на "сцене", по-прежнему остается процессом "на фоне"; он никоим образом не трогает зрителя, и чем меньше он его трогает, тем слабее будет очищающее действие этого "личного театра". Разыгрываемый спектакль не хочет, чтобы его просто смотрели, он хочет заставить зрителя принять в нем участие. Если зритель понимает, что на этой внутренней сцене разыгрывается его собственная драма, то он не может остаться равнодушным к сюжету и его развязке. По мере появления на сцене актеров и развития сюжета, он обратит внимание на то, что все это целенаправленно связано с осознаваемой им ситуацией, что к нему обращается бессознательное, и что это оно заставляет эти образы появляться перед ним. Стало быть, он чувствует потребность, или подталкивается к ней аналитиком, принять участие в пьесе и, вместо того, чтобы сидеть в зале, по-настоящему разобраться со своим alter ego. Ибо ничто в нас не может навечно остаться неоспоренным, и сознание не может занять позицию, которая не вызовет где-то в темных углах психе отрицания или компенсирующего действия, одобрения или возмущения. Это процесс знакомства с Другим в нас является очень стоящим делом, потому что таким образом мы познаем аспекты нашей природы, на которые мы никому не позволяли нам указывать и существование которых мы никогда не признавали127. Очень важно запечатлеть всю эту процедуру в письменном виде по ходу ее развития, потому что тогда у вас будет наглядное доказательство, которое будет эффективно противодействовать неугомонной склонности к самообману. При общении с "тенью" комментарии по ходу дела просто необходимы, потому что в противном случае реальность общения не может быть установлена. Только с помощью этого трудного метода можно добиться позитивного проникновения в сложную природу собственной личности.

САМОПОЗНАНИЕ

707 То, что называется эго-личностью со своим "фоном", "тенью", соответствует на языке герметической философии соединению духа и души в unio mentalis, который является первой фазой coniunctio. To, что я называю беседой с бессознательным, алхимики называли "медитацией". Руланд говорит об этом: "Медитация: название Внутренней Беседы одного человека с другим, который невидим, напоминающей вызывание Божества или общение со своей самостью, или своим добрым ангелом"128. Это несколько оптимистическое определение следует сразу же уточнить напоминанием об отношениях адепта со своим spiritus familiaris, на доброту которого мы можем только надеяться. В этом отношении Меркурий является скорее ненадежным товарищем, что подтверждают и данные алхимиков. Для того, чтобы понять психологический смысл второй стадии, соединение unio mentalis с телом, мы должны помнить, как выглядит психическое состояние, вызванное относительно полным знакомством с "тенью". Как нам известно, "тень", как правило, представляет собой полную противоположность осознающей личности. Этот контраст является условием разнообразия потенциала, из которого рождается психическая энергия. Если бы его не было, то не было бы и необходимого напряжения. Там, где задействована значительная психическая энергия, мы должны ожидать соответствующего напряжения и внутреннего сопротивления. Противоположности обязательно обладают характерологической природой: существование положительного свойства подразумевает его победу над противником, соответствующим грехом. Не будь этого противника, добродетель была бы бледной, неэффективной и нереальной. Полная противоположность "тени" сознанию смягчается дополняющими и компенсирующими процессами в бессознательном. Их воздействие на сознание, в конце концов, порождает объединяющие символы.
708 Поначалу, конфронтация с "тенью" порождает абсолютное равновесие, застой, который тормозит принятие нравственных; решений и делает убеждения неэффективными и даже невозможными. Все становится сомнительным, и именно поэтому алхимики называли эту стадию nigredo, tenebrositas, хаосом, меланхолией. Это верно, что magnum opus должно начинаться в этой точке, поскольку это поистине практически безответный вопрос — каким образом человек должен смотреть в лицо реальности, пребывая в этом смятенном и разделенном состоянии. Здесь я должен напомнить не знакомому ни с алхимией, ни с психологией бессознательного читателю, что в наше время человек крайне редко оказывается в подобной ситуации. Теперь никого не волнуют думы исследователя, озабоченного магическими субстанциями, относительно небольшое количество людей испытало на себе результат анализа бессознательного, и почти никому не приходит в голову мысль использовать объективные намеки из сновидений, как тему для медитации. Если древнее искусство медитации вообще практикуется в наши дни, то только в религиозных и философских кругах, где тема субъективно выбирается медитирующим или задается учителем, как в игнатиевых Exercitia или в определенных теософских упражнениях, которые были разработаны под влиянием индуизма. Эти методы приносят пользу только в том смысле, что усиливают способность к рассредоточению и укрепляют консолидацию сознания, но для синтеза личности они не имеют никакого значения. Напротив, их цель заключается в том, чтобы закрыть сознание от бессознательного и подавить последнее. Поэтому они обладают терапевтической ценностью только в тех случаях, когда сознание может быть подавлено бессознательным и возникает опасность психотического промежутка.
709 Вообще, медитация и созерцание имеют на Западе плохую репутацию. Они воспринимаются, как особо достойная порицания форма безделия или патологический нарциссизм. Ни у кого нет времени на самопознание или никто не верит, что оно может принести хоть какую-то пользу. Кроме того, каждый заранее знает, что нет смысла тратить время и силы на познание самого себя, потому что любой дурак знает, кто он есть. Мы верим исключительно в действие и не задаем вопросов о "деятеле", которого судим только по его достижениям, имеющим ценность с точки зрения коллектива. Похоже на то, что широкая общественность знает о существовании коллективной психе больше так называемых экспертов, но, тем не менее, никто не сделал никаких выводов из факта, что западный человек смотрит на самого себя, как на постороннего и что самопознание является одним из самых трудных и изнурительных искусств.
710 Когда медитация посвящена спонтанно достигающему сознания объективному продукту бессознательного, то она объединяет сознание с содержимым, которое порождено не осознаваемой причинной цепочкой, а совершенно бессознательным процессом. Мы не можем знать, чем является бессознательная психе, в противном случае она была бы уже осознанной. Мы можем только догадываться о ее существовании, хотя для таких догадок есть достаточно оснований. Часть содержимого бессознательного проецируется, но проекция не признается таковой. Медитация или критическая интроспекция и объективное исследование объекта необходимы для того, чтобы установить существование проекций. Если индивид хочет дать себе правильную оценку, то для него существенно важно признание им своих проекций, как таковых, поскольку они искажают природу объекта и, кроме того, содержат элементы, которые принадлежат его личности и должны быть интегрированы в нее. Это является одной из наиболее важных фаз в утомительном процессе самопознания. И поскольку проекции недопустимым образом толкают человека на крайности, Дорн справедливо рекомендует самое аскетичное отношение к миру, чтобы душа могла быть освобождена от своей роли в мире тела. Здесь ей может помочь только "дух", то есть стремление к самопознанию на плане, находящемся за пределами всех иллюзий и отвлекающих факторов, порожденных проекцией.
711 Стало быть, unio mentalis, как на языке психологии, так и на языке алхимии, означает познание самого себя. Вопреки современному предубеждению, что самопознание есть ни что иное, как познание эго, алхимики считали самость несовместимой с эго субстанцией, скрытой в теле и тождественной образу Божьему129. Эта точка зрения полностью совпадает с индуистской идеей "пуруши-атмана"130. Стало быть, описанная Дорном психическая подготовка к мастерству является попыткой, предпринятой без всякого воздействия с Востока, соединить противоположности в соответствии с великими восточными философиями, и с этой целью установить принцип, свободный от противоположностей и сходный с "атманом" или "дао". Дорн называет его substantia coelestis, которую сегодня мы определяем, как трансцендентальный принцип. Этот "unum" является "нирваной" (свободна от противоположностей) подобно "атману" (самости).
712 Дорн не является автором этой идеи, он просто дал более ясное определение тому, что давно было тайным алхимическим знанием. Так мы читаем в "Liber octo capitulorum de lapide philosophorum" Альберта Великого131 о "ртути" (Mercurius поп vulgi, философской ртути):
Ртуть холодна и влажна, и Бог поместил ее во все сотворенные им минералы, а сама она воздушна и улетучивается при нагревании. Но поскольку он выдерживает огонь в течение некоторого времени, она выполнит великую и чудесную работу, и она одна является живым духом, и во всем мире нет ничего похожего на нее, что могло бы делать вещи, которые может делать она... Это вечная вода, вода жизни, молоко девы, источник, alumen132, и [тот, кто] пьет ее, не умрет. Когда она жива, она выполняет определенную работу, а когда она мертва, она выполняет другую и величайшую работу. Это змей, который находит в себе наслаждение, оплодотворяет себя и рожает в один день, и убивает все металлы своим ядом. Она бежит от огня, но мудрецы с помощью своего искусства заставили ее выдерживать огонь, питая ее ее же собственной землей, пока она не стала огнеупорной, и затем она совершает работу и преображение. Она сама преображается, и она преображает... Она находится во всех минералах и способна на "symbolum"133 с ними всеми. Но она возникает посередине между земным и водным, или посередине между [mediocriterp]134 тонким живым маслом и очень тонким духом. От водной части земли она получила свой вес и движение сверху вниз, свою яркость, подвижность и серебряный оттенок... Но ртуть явно содержит и твердую субстанцию, подобную Монокалу135, который, в силу своего безмерного веса, превосходит по тяжести даже золото136. Когда она находится в своей природе137, она обладает самой крепкой структурой [fortissimae compositionisp]138 и объединяет природу, поскольку сама является не разделенной [или: неделимой]. Ее никак нельзя разделить на части, потому что она либо убегает от огня, как цельная субстанция, либо, как цельная субстанция, выдерживает огонь. Поэтому в ней обязательно можно увидеть причину совершенства.
713 Поскольку Меркурий является душой золота и серебра, то следует создать соединение двух этих элементов:
Наш последний секрет состоит в том, что мы получаем жидкое лекарство прежде, чем испаряется Меркурий... Нет более ценной и более чистой субстанции, чем солнце и его тень, луна, без которой невозможно было бы создать растворяющую ртуть... Поэтому тот, кто понимает, как соединить это с солнцем или луной, добудет таинственную субстанцию, которая называется серой искусства.
714 Меркурий — это prima materia. Она должна быть растворена в начале работы, а растворенные тела затем должны быть трансформированы в "духов". Эта трансформация достигается посредством разложения, которое является синонимом nigredo, могилы и смерти. Духи соединяются друг с другом, как sponsus и sponsa.
Наш камень обладает водной природой, поскольку он холоден и влажен. Такое состояние тела считается явным или проявившимся. Но ширина — это среднее [media] состояние, в котором достигается глубина. Это срединная точка между глубиной и шириной, как между двумя крайностями или противоположностями, и переход от одной противоположности к другой или от одной крайности к другой возможен только в среднем состоянии. Это возможно потому, что камень по своей природе является холодным и влажным.
Меркурий — это не только lapis, как prima materia, но и lapis, как ultima materia, цель opus. Поэтому Альберт и цитирует Гебера: "Камень — один, лекарство — одно, и в этом заключается все мастерство".
715 Этими словами Альберт Великий более чем за триста лет до Дорна описывает небесную субстанцию, бальзам жизни и скрытую истину. Корни его определения уходят еще в греческую алхимию, но у меня нет возможности обсуждать это в данной книге. Нам достаточно его определения: оно описывает трансцендентальную субстанцию, характеризуемую, чего и следовало ожидать, большим количеством парадоксов. Недвусмысленные заявления можно делать только по отношению к имманентным объектам; трансцендентальные объекты могут быть выражены только посредством парадокса. Так сказать, они есть и их нет (то есть они отсутствуют в наших ощущениях). Даже физик вынужден делать парадоксальные заявления, когда он хочет дать конкретное определение трансцендентальным фактам, типа природы света или природы самых маленьких частиц материи, которые он представляет и как корпускулы, и как волны. Точно так же, ртуть является материальной субстанцией и, в то же самое время, живым духом, природа которого может быть выражена всевозможными символическими синонимами — хотя и только тогда, когда с помощью искусства она становится огнеупорной. Ртуть — это субстанция и не субстанция, поскольку, как природный элемент, она не может устоять перед огнем и может это сделать только посредством тайны искусства, которое превращает ее в магическую субстанцию, настолько чудесную, что у нас нет никаких шансов натолкнуться на нее в реальной жизни. Это явно означает, что "ртуть" — это символ трансцендентальной идеи, которая, как предполагается, должна проявиться в ней, когда искусство сделает ее способной противостоять огню. Предполагается также, что это оккультное качество, по крайней мере потенциально, присутствует в Меркурии, поскольку он есть prima materia всех металлов и находится во всех минералах. Он является не только сырьем в процессе, на также и его конечным продуктом, lapis Pholosophorum. Таким образом, он с самого начала является выдающимся исключением из всех металлов и химических элементов. Он — это первичная материя, из которой Бог создал все материальные вещи. Изменение, которому мастер предлагает его подвергнуть, заключается, помимо всего прочего, в придании ему "безмерного веса" и неделимой целостности. Это странное заявление предполагает наличие еще одного аспекта, когда мы сравниваем его с современной точкой зрения, что материя состоит из чрезвычайно, поистине "безмерно", тяжелых элементарных частиц, которые в определенном смысле обладают "единообразной природой" и невидимы глазу. Это кирпичи на стройке природы и потому они содержат в себе все, что содержит природа, так что каждый из них представляет всю вселенную. Поэтому складывается впечатление, что Альберт Великий находился на пороге одного из величайших физических открытий нашего времени. Это, разумеется, было бы признанием его правоты только в физическом смысле, без учета символизма, который был тесно переплетен с физикой в разуме средневекового человека.
716 Если мы рискнули провести аналогию между взглядами Альберта и прерывистостью протонов и кванта энергии, тогда мы обязаны попытаться провести еще одну аналогию по отношению к символическим заявлениям. Последние, как мы видели у Дорна, относятся к психологическому аспекту Меркурия. Чтобы избежать ненужного повторения, я должен отослать читателя к моим ранним исследованиям на тему Меркурия и символов самости в алхимии. Любой, кто знает чрезвычайную важность концепции психической целостности как для практической, так и для теоретической психологии бессознательного, не удивится, когда узнает, что герметическая философия ставит эту идею, в форме lapis Philosophorum, выше всех остальных концепций и символов. В частности, Дорн часто и недвусмысленно указывает, с каким почтением он относится к авторитету древнейших источников. Это неправда, что алхимия разработала такое толкование таинственной субстанции только в конце шестнадцатого века; напротив, от идеи самости тянется ниточка ко всем центральным символам искусства всех времен, европейского, ближневосточного и китайского. Здесь я снова вынужден отослать читателя к моим предыдущим работам139. К сожалению, все богатство алхимических идей невозможно рассмотреть в одном томе.
717 Вводя современную концепцию самости, мы можем без особых проблем объяснить парадоксы Альберта. Меркурий — это материя и дух; самость, и это подтверждает ее символизм, включает в себя как плотскую, так и психическую сферы. Свое особенно яркое выражение этот факт нашел в мандалах140. Меркурий — это также "вода", которая, как подчеркивается в тексте, находится посередине между летучим (воздух, огонь) и твердым (земля), поскольку она встречается и в жидкой, и в газообразной и в твердой (лед) форме. Как и вода, Меркурий является "aquaeositas", поскольку он, с одной стороны, является металлом и в твердой форме амальгамируется с другими металлами, а с другой, имеет жидкую форму и подвержен испарению. Более глубокая причина, по которой он так часто сравнивается с водой, состоит в том, что он содержит в себе все те мистические качества, которыми обладает вода. Так, в качестве главной таинственной субстанции ϋδωρ θέίον или aqua permanens господствовала в алхимии с тех далеких времен, когда она все еще была святой и благославенной водой Нила, вплоть до середины восемнадцатого века. С течением времени, в основном под гностико-герметическим влиянием, она стала пониматься как Нус, которым был наполнен божественный "кратер", чтобы те смертные, которые хотят обрести сознание, могли обновить себя в этой очищающей купели; позднее она обозначала aqua doctrinae и чудотворную магическую воду. Ее очень древнее отождествление с hydrargyrum, ртутью, увлекло все учение Гермеса Трисмегиста в вечно нуминозную сферу значения воды. Этот процесс был облегчен и тем, что ее материнский аспект, как прародительницы и "няньки всех вещи" сделал ее непревзойденным аналогом бессознательного. Таким вот образом идея "воды" могла постепенно развиться в потрясающий парадокс Меркурия, который, как "древний сын матери", является герметическим духом и, как химическая субстанция, магически приготовленной ртутью.
718 "Змей, находящий наслаждение в самом себе" (luxurians in se ipso) — это демокритова Физис (природа), "которая сама себя заключает в объятия"141 и в греческой алхимии символизируется уроборосом, хорошо известной эмблемой Меркурия. Это par ех-ellence символ единства противоположностей и алхимический вариант пословицы: les extremes se touchent*. Уроборос символизирует цель процесса, но не его начало, massa confusa или хаос, ибо последнее характеризуется не единением элементов, а их конфликтом. Выражение "рожает в один день" (in uno die parturi-ens) тоже относится к Меркурию, поскольку он (в форме lapis) был назван "сыном одного дня"142. Это прозвище перекликается с сотворением света в Книге Бытия 1:5: "И был вечер, и было утро, день один". Стало быть, как "сын одного дня", Меркурий является светом. Поэтому ему возносят хвалу, как lux moderna и "свету всего света"143.Значит, он — дитя воскресенья (рожденный в день солнца), как и планета Меркурий, которая расположена ближе всего к Солнцу и считавшаяся его ребенком. Святой Бонавентура (1221-74) также говорит об одном дне в своем Iti-nerarium, в котором он обсуждает три стадии просветления (triplex illustratio). Первая стадия заключается в отказе от плотского и преходящего с целью обретения "первого принципа", который духовен, вечен и расположен "над нами":
Мы должны войти в наш разум [mentem], который есть вечный духовный образ Божий внутри нас, и это значит войти в истину Господню; мы должны выбраться из самих себя к вечному и исключительно духов-