Капиталистическая рента и капиталистическое перенаселение

Продолжаем обзор теоретических воззрений Сисмонди. Все главные его воззрения — те, которые характеризуют его в отличие от всех других экономистов, мы уже рас­смотрели. Дальнейшие либо не играют столь важной роли в общем его учении, либо составляют вывод из предыдущих.

Отметим, что Сисмонди точно так же, как и Родбертус, не разделял теории ренты Рикардо. Не выдвигая своей собственной теории, он старался поколебать учение Ри­кардо соображениями более чем слабыми. Он выступает здесь чистым идеологом мел­кого крестьянина; он не столько опровергает Рикардо, сколько отвергает вообще пере­несение на земледелие категорий товарного хозяйства и капитализма. В обоих отноше­ниях его точка зрения в высшей степени характерна для романтика. Гл. XIII 3-ей книги посвящена «теории г. Рикардо о ренте с земель». Заявив сразу о полном противоречии доктрины Рикардо его собственной теории, Сисмонди приводит такие возражения: об­щий уровень прибыли (на котором построена теория Рикардо) никогда не устанавлива­ется, свободного перемещения капитала в земледелии нет. В земледелии надо рассмат­ривать внутреннюю ценность продукта (la valeur intrinsèque), не зависящую от колеба­ний рынка и предоставляющую владельцу «чистый продукт» (produit

Характерна уже и самая система изложения: 3-я книга трактует о «богатстве территориальном» (richesse territoriale), земельном, т. е. о земледелии. Следующая, 4-я, книга «о богатстве торговом» (de la richesse commerciale) — о промышленности и торговле. Как будто бы земельный продукт и самая земля не становились тоже товаром при господстве капитализма! Поэтому между двумя этими книгами не ока­зывается и соответствия Промышленность трактуется только в ее капиталистической форме, современ­ной Сисмонди. Земледелие же описывается в виде разношерстного перечня всяческих систем эксплуата­ции земли: эксплуатация патриархальная, рабская, половническая, барщинная, оброчная, фермерская, эмфитевтическая (сдача в вечно-наследственную аренду). В результате полная путаница: автор не дает ни истории земледелия, ибо все эти «системы» между собой не связаны, ни анализа земледелия в капита­листическом хозяйстве, хотя это последнее — настоящий предмет его сочинения и хотя о промышленно­сти он говорит только в ее капиталистической форме.

168__________________________ В. И. ЛЕНИН

net), «труд природы» (I, 306). «Труд природы есть сила, источник чистого продукта земли, рассматриваемого в его внутренней стоимости» (intrinsèquement) (I, 310). «Мы рассматривали ренту (le fermage), или, вернее, чистый продукт, как происходящий не­посредственно из земли в пользу собственника ; он не отнимает никакой доли ни у фермера, ни у потребителя» (I, 312). И это повторение старых физиократических пред­рассудков заключается еще моралью: «Вообще в политической экономии следует бе­речься (se défier) абсолютных предположений, точно так же, как и абстракций» (I, 312)! В такой «теории» нечего даже и разбирать, ибо одного маленького примечания Рикардо против «труда природы» более чем достаточно . Это просто отказ от анализа и гигант­ский шаг назад сравнительно с Рикардо. С полной наглядностью сказывается и тут ро­мантизм Сисмонди, который спешит осудить данный процесс, боясь прикоснуться к нему анализом. Заметьте, что он ведь не отрицает того факта, что земледелие развива­ется в Англии капиталистически, что крестьяне заменяются фермерами и поденщика­ми, что на континенте дела развиваются в том же направлении. Он просто отворачива­ется от этих фактов (которые он обязан был рассмотреть, рассуждая о капиталистиче­ском хозяйстве), предпочитая сентиментальные разговоры о предпочтительности сис­темы патриархальной эксплуатации земли. Точь-в-точь так же поступают и наши на­родники: никто из них и не пытался отрицать того факта, что товарное хозяйство про­никает в земледелие, что оно не может не производить радикального изменения в об­щественном характере земледелия, — но в то же время никто, рассуждая о капитали­стическом

* Рикардо. Сочинения, перевод Зибера, стр. 35: «Разве природа ничего не делает для человека в ману­фактурной промышленности? Разве силы ветра и воды, приводящие в действие наши машины и оказы­вающие пособие мореплаванию, не имеют никакого значения? Давление атмосферы и упругость пара, посредством которых мы приводим в движение самые удивительные машины, — разве это не дары при­роды? Не говоря о действии теплоты, размягчающей и расплавляющей металлы, и об участии воздуха в процессах окрашивания и брожения, нет ни одной отрасли мануфактуры, в которой бы природа не ока­зывала помощи человеку, и притом помощи даровой и щедрой».

К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА______________ 169

хозяйстве, не ставит вопроса о росте торгового земледелия, предпочитая отделываться сентенциями о «народном производстве». Так как здесь мы ограничиваемся пока раз­бором теоретической экономии Сисмонди, то более подробное ознакомление с этой «патриархальной эксплуатацией» откладываем до дальнейшего.

Другим теоретическим пунктом, около которого вращается изложение Сисмонди, является учение о населении. Отметим отношение Сисмонди к теории Мальтуса и к из­лишнему населению, создаваемому капитализмом.

Эфруси уверяет, что Сисмонди согласен с Мальтусом лишь в том, что население может размножаться с чрезвычайной быстротой, служа источником чрезвычайных страданий. «В дальнейшем они являются полнейшими антиподами. Сисмонди ставит весь вопрос о населении на социально-историческую почву» («Р. Б.» № 7, с. 148). И в этой формулировке Эфруси совершенно затушевывает характерную точку зрения Сис­монди (именно мелкобуржуазную) и его романтизм.

Что значит «ставить вопрос о населении на социально-историческую почву»? Это значит исследовать закон народонаселения каждой исторической системы хозяйства отдельно и изучать его связь и соотношение с данной системой. Какую систему изучал Сисмонди? Капиталистическую. Итак, сотрудник «Русск. Богатства» полагает, что Сисмонди изучал капиталистический закон народонаселения. В этом утверждении есть доля истины, но только доля. А так как Эфруси и не думал разбирать, чего недоставало Сисмонди в его рассуждениях о народонаселении, и так как Эфруси утверждает, что «Сисмонди является здесь предшественником самых выдающихся новейших экономи­стов» (с. 148), — то в результате получается совершенно такое же подкрашивание мелкобуржуазного романтика, какое мы видели по вопросу о кризисах и о националь­ном доходе. В чем состояло сходство учения Сисмонди с новой

Оговариваемся, впрочем, что мы не можем наверное знать, кто фигурирует тут у Эфруси в качестве «самого выдающегося новейшего экономиста», представитель ли известной, безусловно чуждой роман­тизму школы или автор самого толстого хандбуха?

170__________________________ В. И. ЛЕНИН

теорией по этим вопросам? В том, что Сисмонди указал на противоречия, свойствен­ные капиталистическому накоплению. Это сходство Эфруси отметил. В чем состояло различие Сисмонди от новой теории? В том, во-1-х, что он ни на йоту не двинул вперед научного анализа этих противоречий и в некоторых отношениях сделал даже шаг назад сравнительно с классиками, — во-2-х, в том, что он прикрывал свою неспособность к анализу (отчасти свое нежелание производить анализ) мелкобуржуазной моралью о не­обходимости соображать национальный доход с расходом, производство с потреблени­ем и т. п. Этого различия Эфруси ни по одному из указанных пунктов не отметил и тем совершенно неправильно представил настоящее значение Сисмонди и его отноше­ние к новейшей теории. Совершенно то же самое видим мы и по данному вопросу. Сходство Сисмонди с новейшей теорией и здесь ограничивается указанием на проти­воречие. Различие и здесь состоит в отсутствии научного анализа и в мелкобуржуазной морали вместо такого анализа. Поясним это.

Развитие капиталистической машинной индустрии с конца прошлого века повело за собой образование излишнего населения, и пред политической экономией встала задача объяснить это явление. Мальтус пытался, как известно, объяснить его естественно-историческими причинами, совершенно отрицая происхождение его из известного, ис­торически определенного, строя общественного хозяйства и совершенно закрывая глаза на вскрываемые этим фактом противоречия. Сисмонди указал на эти противоречия и на вытеснение населения машинами. В этом указании его неоспоримая заслуга, ибо в ту эпоху, когда он писал, такое указание было новостью. Но посмотрим, как он отнесся к этому факту.

В 7-ой книге («О населении») 7-ая глава специально говорит «о населении, сделав­шемся излишним вследствие изобретения машин». Сисмонди констатирует, что «ма­шины вытесняют людей» (р. 315, II, VII), и сейчас же ставит вопрос, есть ли изобрете­ние машин выгода для нации или несчастье? Понятно, что «решение» этого вопроса для всех стран и времен вообще, а не для

_______________ К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА______________ 171

капиталистической страны состоит в бессодержатель-нейшей банальности: выгода — тогда, когда «спрос на потребление превышает средства производства в руках населе­ния» (les moyens de produire de la population) (II, 317), и бедствие — «когда производст­во вполне достаточно для потребления». Другими словами: констатирование противо­речия служит у Сисмонди лишь поводом для рассуждений о каком-то абстрактном об­ществе, в котором уже нет никаких противоречий и к которому применима мораль рас­четливого крестьянина! Сисмонди и не пытается анализировать это противоречие, ра­зобрать, как оно складывается, к чему ведет и т. д. в данном капиталистическом обще­стве. Нет, он пользуется этим противоречием лишь как материалом для своего нравст­венного негодования против такого противоречия. Все дальнейшее содержание главы не дает абсолютно ничего по данному теоретическому вопросу, исчерпываясь сетова­ниями, жалобами и невинными пожеланиями. Вытесняемые рабочие были потребите­лями... сокращается внутренний рынок... что касается внешнего, то мир уже достаточно снабжен... умеренное довольство крестьян лучше гарантировало бы сбыт... нет более поразительного, ужасающего примера, как Англия, которой следуют государства кон­тинента — вот какие сентенции дает Сисмонди вместо анализа явления! Его отношение к предмету точь-в-точь таково, как и отношение наших народников. Народники тоже ограничиваются одним констатированием факта избыточности населения и утилизи­руют этот факт лишь для сетований и жалоб на капитализм (ср. Н. —он, В. В. и т. п.). Как Сисмонди не пытается даже анализировать, в каком отношении к требованиям ка­питалистического производства находится это излишнее население, — так и народники никогда и не ставили себе подобного вопроса.

Полная неправильность подобного приема была выяснена научным анализом этого противоречия. Этот анализ установил, что избыточное население, представляя из себя, несомненно, противоречие (рядом с избыточным производством и избыточным по­треблением) и

172__________________________ В. И. ЛЕНИН

будучи необходимым результатом капиталистического накопления, является в то же время необходимой составной частью капиталистического механизма . Чем дальше развивается крупная индустрия, тем большим колебаниям подвергается спрос на рабо­чих, в зависимости от кризисов или периодов процветания во всем национальном про­изводстве или в каждой отдельной отрасли его. Эти колебания — закон капиталистиче­ского производства, которое не могло бы существовать, если бы не было избыточного населения (т. е. превышающего средний спрос капитализма на рабочих), готового в ка­ждый данный момент доставить рабочие руки для любой отрасли промышленности или для любого предприятия. Анализ показал, что избыточное население образуется во всех отраслях промышленности, куда только проникает капитализм, — ив земледелии точ­но так же, как в промышленности, — и что избыточное население существует в разных формах. Главных форм три : 1) Перенаселение текучее. К нему принадлежат незаня­тые рабочие в промышленности. С развитием промышленности необходимо растет и число их. 2) Перенаселение скрытое. К нему принадлежит сельское население, теряю­щее свое хозяйство с развитием капитализма и не находящее неземледель-

* Впервые, насколько известно, эта точка зрения на избыточное население была высказана Энгельсом в «Die Lage der arbeitenden Klasse in England» (1845) («Положение рабочего класса в Англии». Ред.). Описавши обычный промышленный цикл английской промышленности, автор говорит:

«Отсюда ясно, что английская промышленность должна иметь во всякое время, за исключением крат­ких периодов высшего процветания, незанятую резервную армию рабочих, — для того, чтобы иметь возможность производить массы товаров, требуемых рынком в наиболее оживленные месяцы. Эта ре­зервная армия расширяется или суживается, смотря по состоянию рынка, дающего занятие большей или меньшей части ее членов. И если в момент наибольшего оживления рынка земледельческие округа и от­расли промышленности, наименее затронутые общим процветанием, дают временно мануфактурам из­вестное количество рабочих, то таковых небольшое меньшинство, и они принадлежат точно так же к резервной армии, с тем единственным различием, что именно быстрое процветание требовалось для то­го, чтобы вскрыть их принадлежность к этой армии»⁵⁸.

В последних словах важно отметить отнесение к резервной армии части земледельческого населения, временно обращающегося к промышленности. Это именно то, что позднейшая теория назвала скрытой формой избыточного населения (см. «Капитал» Маркса)⁵⁹.

" Ср. Зибера. «Давид Рикардо и т. д.», с. 552—553. СПБ. 1885.

К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА______________ 173

ческих занятий. Это население всегда готово доставить рабочие руки для любых пред­приятий. 3) Перенаселение застойное. Оно занято «в высшей степени неправильно» , при условиях, стоящих ниже обычного уровня. Сюда относятся главным образом рабо­тающие дома на фабрикантов и на магазины, как сельские жители, так и городские. Со­вокупность всех этих слоев населения и составляет относительно избыточное населе­ние, или резервную армию. Последний термин отчетливо показывает, о каком населе­нии идет речь. Это — рабочие, которые необходимы капитализму для возможного расширения предприятий, но которые никогда не могут быть заняты постоянно.

Таким образом, и по данному вопросу теория пришла к выводу, который диамет­рально противоположен выводу романтиков. Для последних избыточное население оз­начает невозможность капитализма или «ошибочность» его. На самом же деле — как раз наоборот: избыточное население, являясь необходимым дополнением избыточного производства, составляет необходимую принадлежность капиталистического хозяйст­ва, без которой оно не могло бы ни существовать, ни развиваться. Эфруси и тут со­вершенно неправильно представил дело, умолчав об этом положении новейшей теории.

Простого сопоставления двух указанных точек зрения достаточно для суждения о том, к какой из них примыкают наши народники. Вышеизложенная глава из Сисмонди могла бы с полнейшим правом фигурировать в «Очерках нашего пореформенного об­щественного хозяйства» г. Н. —она.

Констатируя образование избыточного населения в пореформенной России, народ­ники никогда не ставили вопроса о потребностях капитализма в резервной армии рабо­чих. Могли ли бы быть построены железные дороги, если бы не образовывалось посто­янно избыточное население? Известно ведь, что спрос на такого рода труд сильно ко­леблется по годам. Могла ли развиться промышленность без этого условия? (В перио­ды горячки она требует массы строительных рабочих для

174__________________________ В. И. ЛЕНИН

вновь воздвигаемых фабрик, зданий, складов и т. п. и всякого рода вспомогательной поденной работы, занимающей большую часть так называемых отхожих неземледель­ческих промыслов.) Могло ли без этого условия создаться капиталистическое земледе­лие наших окраин, требующее сотен тысяч и миллионов поденщиков, причем колеба­ния спроса на этот труд, как известно, непомерно велики? Могло ли бы иметь место без образования избыточного населения феноменально быстрое сведение лесов предпри­нимателями-лесопромышленниками на нужды фабрик? (Лесные работы принадлежат тоже к числу наихудше оплачиваемых и наихудше обставленных, как и другие формы труда сельских жителей на предпринимателей.) Могла ли без этого условия развиться система раздачи работы на дома в городах и деревнях купцами, фабрикантами, магази­нами, составляющая столь распространенное явление в так называемых кустарных промыслах? Во всех этих отраслях труда (развившихся главным образом после рефор­мы) колебания спроса на наемный труд крайне велики. А ведь размер колебаний такого спроса определяет размер избыточного населения, требуемого капитализмом. Эконо­мисты-народники нигде не показали, чтобы им был известен этот закон. Мы не намере­ны, конечно, входить здесь в разбор этих вопросов по существу . Это не входит в нашу задачу. Предмет нашей статьи — западноевропейский романтизм и его отношение к русскому народничеству. И в данном случае отношение это оказывается таким же, как во всех предыдущих: по вопросу об избыточном населении народники стоят целиком на точке зрения романтизма, которая диаметрально противоположна точке зрения но­вейшей теории. Капитализм не занимает освобождаемых рабочих, говорят они. Значит, он невозможен, «ошибочен» и т. п. Вовсе еще это не «значит». Противоречие не есть невозможность (Widerspruch не то, что Widersinn). Капиталистическое накопление, это на-

Поэтому мы не касаемся здесь того весьма оригинального обстоятельства, что основанием не счи­тать всех этих очень многочисленных рабочих служит для народников-экономистов отсутствие регист­рации их.

_______________ К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА______________ 175

стоящее производство ради производства, есть тоже противоречие. Но это не мешает ему существовать и быть законом определенной системы хозяйства. То же самое надо сказать и о всех других противоречиях капитализма. Приведенное народническое рас­суждение «значит» только, что в российскую интеллигенцию глубоко въелся порок от­говариваться от всех этих противоречий фразами.

Итак, Сисмонди не дал абсолютно ничего для теоретического анализа перенаселе­ния. Но как же он смотрел на него? Его взгляд складывается из оригинального сочета­ния мелкобуржуазных симпатий и мальтузианства. «Великий порок современной соци­альной организации, — говорит Сисмонди, — тот, что бедный не может никогда знать, на какой спрос труда он может рассчитывать» (II, 261), и Сисмонди вздыхает о тех вре­менах, когда «деревенский сапожник» и мелкий крестьянин точно знали свои доходы. «Чем более бедняк лишен всякой собственности, тем более подвергается он опасности ошибиться насчет своего дохода и содействовать созданию такого населения (contribuer à accroître une population...), которое, не будучи в соответствии со спросом на труд, не найдет средств к жизни» (II, 263—264). Видите: этому идеологу мелкой буржуазии ма­ло того, что он желал бы задержать все общественное развитие ради сохранения патри­архальных отношений полудикого населения. Он готов предписывать какое угодно ка­лечение человеческой природы, лишь бы оно служило сохранению мелкой буржуазии. Вот еще несколько выписок, которые не оставляют сомнения насчет этого последнего пункта:

Еженедельная расплата на фабрике с полунищим рабочим приучила его не смотреть на будущее дальше следующей субботы: «в нем притупили таким образом нравствен­ные качества и чувство симпатии» (II, 266), состоящие, как мы сейчас увидим, в «суп­ружеском благоразумии»!.. — «его семья будет становиться тем многочисленнее, чем более она в тягость обществу; и нация будет страдать (gémira) под гнетом населения, не приведенного в соответствие (disproportionnée)

176__________________________ В. И. ЛЕНИН

с средствами его содержания» (II, 267). Сохранение мелкой собственности во что бы то ни стало — вот лозунг Сисмонди — хотя бы даже ценой понижения жизненного уровня и извращения человеческой природы! И Сисмонди, поговоривши, с видом государст­венного человека, о том, когда «желателен» рост населения, посвящает особую главу нападкам на религию за то, что она не осуждала «неблагоразумных» браков. Раз только затронут его идеал — мелкий буржуа, Сисмонди является более мальтузианцем, чем сам Мальтус. «Дети, рождающиеся лишь для нищеты, — поучает Сисмонди религию, — рождаются также только для порока... Невежество в вопросах социального строя за­ставило их (представителей религии) вычеркнуть целомудрие из числа добродетелей, свойственных браку, и было одной из тех постоянно действующих причин, которые разрушают соответствие, естественно устанавливающееся между населением и его средствами существования» (II, 294). «Религиозная мораль должна учить людей, что, возобновив семью, они не менее обязаны жить целомудренно со своими женами, чем холостяки с женщинами, им не принадлежащими» (II, 298). II Сисмонди, претендую­щий вообще не только на звание теоретика-экономиста, но и на звание мудрого адми­нистратора, тут же подсчитывает, что для «возобновления семьи» требуется «в общем и среднем три рождения», и дает совет правительству «не обманывать людей надеждой на независимое положение, позволяющее заводить семью, когда это обманчивое учре­ждение (cet établissement illusoire) оставит их на произвол страданий, нищеты и смерт­ности» (II, 299). «Когда социальная организация не отделяла класса трудящегося от класса, владеющего какой-нибудь собственностью, одного общественного мнения было достаточно для предотвращения бича (le fléau) нищенства. Для земледельца — продажа наследия его отцов, для ремесленника — растрата его маленького капитала всегда за­ключают в себе нечто постыдное... Но в современном строе Европы... люди, осужден­ные не иметь никогда никакой собственности, не могут чувствовать никакого стыда

_______________ К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА______________ 177

перед обращением к нищенству» (II, 306—307). Трудно рельефнее выразить тупость и черствость мелкого собственника! Из теоретика Сисмонди превращается здесь в прак­тического советчика, проповедующего ту мораль, которой, как известно, с таким успе­хом следует французский крестьянин. Это не только Мальтус, но вдобавок Мальтус, выкроенный нарочито по мерке мелкого буржуа. Читая эти главы Сисмонди, невольно

вспоминаешь страстно-гневные выходки Прудона, доказывавшего, что мальтузианство

* есть проповедь супружеской практики... некоторого противоестественного порока .