Проблема «Октябристского капитала».
В рамках “новонаправленческой” парадигмы наметилось два варианта в понимании феномена “октябристский капитал”.
По представлениям П. Г. Галузо, “октябристский капитал” - это торгово-ростовщический посредник между капиталистическим империализмом и мелкотоварным крестьянским хозяйством (может быть, точнее: между первым, с одной стороны, и разными формами раннего капитализма плюс мелкотоварным хозяйством вообще, - с другой) . При этом “посредник” эксплуатировал все привязываемые к высшему капитализму объекты “методами первоначального накопления” - т.е. варварскими, жестокими методами, присущими периоду первоначального накопления капитала, методами, обеспечивающими самую высокую норму эксплуатации.
Второй подход к проблеме был сформулирован И. Ф. Гиндиным. “Октябристский капитал”, в его трактовке, - это весь крупный капитал, включая монополистический, который, во-первых, посредством торгово-ростовщического капитала приобщается к эксплуатации непосредственного мелкого производителя, приобщается таким образом к до- и раннекапиталистическим формам эксплуатации и, во-вторых, - сам широко применяет варварские, экстенсивные формы эксплуатации фабрично-заводских рабочих. Последнее гарантировала политическая система российского общества, самодержавие.
Локальный анализ проявлений феномена “октябристского капитала” был осуществлен в рамках “нового направления” на материалах Белоруссии и Уральского региона. Исследования по Белоруссии, в частности, показали, что нет никаких оснований дотягивать ее до регионов типичного монополистического капитализма. Но, вместе с тем, столь же решительно был опровергнут тезис о безраздельном хозяйничании здесь русского и иностранного капитала как в полуколонии .
Реально речь шла об “определенном типе экономического развития” этого региона, конкретно - о среднеразвитом капитализме. Общероссийские банковские монополии, отдельные банковские центры, германские банки совершали в Белоруссии абсолютно нетипичные для высшего капитализма операции - приобщались к примитивным до- и раннекапиталистическим формам эксплуатации мелких товаропроизводителей и среднеразвитого капитализма. Дело в том, что в Белоруссии не было ещё предпосылок для сращивания, переплетения промышленности и банковских монополий, и потому последние, как и обычно в подобных среднеразвитых районах, просто включались, присоединялись к сложившимся формам капиталистической и даже докапиталистической эксплуатации. Можно сказать, что в структуре прибыли банковских монополий выразилась вся сумма противоречий экономики России начала ХХ века: синтез передового и отсталого (с одной стороны, это была часть монополистической прибыли, получаемой в России, с другой - часть прибыли домонополистической).
Таким образом, банковские монополии в стране выступали одновременно как сила, способствовавшая финансово-капиталистической трансформации крупнопромышленного производства, и как сила консервации “октябристских” форм капитала.
Исследования по Уральскому региону обнаружили, что здесь происходило взаимное приспособление финансового капитала и полукрепостнического хозяйства горнозаводской промышленности. Результатом такого симбиоза было крайнее обострение социально-экономических противоречий (не снятие, но резкое усиление в этой связи предпосылок буржуазно-демократической революции.
Как показали исследования Л. Ольховой, приход на Урал монополистического капитализма не только не привел к вытеснению - сокращению мелкопромышленного производства, но и вызвал дальнейшее разрастание его масштабов . Что произошло? - Монополистический капитал превратил в своего агента прежде господствовавшую в мелкотоварном производстве фигуру скупщика и, таким образом, у многих промыслов появился новый хозяин - монополистический капитал. Вместо прежней борьбы со скупщиком за хоть какое-нибудь улучшение условий выживания кустарям теперь приходилось иметь дело с куда более серьезным “противником”. То есть, действительно, монополистический капитал в подобных ситуациях консервировал, присоединяясь, реально усиливал отсталые производственные отношения, задерживал тем самым развитие производительных сил страны. И, как показали представители “нового направления”, “империализм не перестраивает и не может перестроить капитализма (добавим: экономической системы, что им застигнута) снизу доверху”.
Таким образом, монополистический капитал эксплуатировал отсталые окраины и районы раннего, а отчасти и среднего капитализма в России посредством “октябристского капитала” или при посредстве приёмов “октябристского капитала” - таков механизм взаимодействия капиталистического империализма с мелкотоварным, ранне- и, отчасти среднекапиталистическим хозяйством. При этом отметим, что распространение “октябристского капитала” вширь задерживало переход торгового и ростовщического капитала в индустриальный, как и перерастание индустриального и банковского в - финансовый, т.е. тормозило прогрессивную эволюцию самого российского капитализма. Следовательно, в разрушении сложившейся системы, опирающейся на “октябристский капитал”, объективно было заинтересовано (или должно было быть заинтересовано) общество как целое, объективно заинтересовано было подавляющее большинство населения России.
Между тем “октябристский капитал” - это определенная стадия капиталистической эволюции вообще. То есть, видимо, его можно соотнести с так называемым “средневековым” примитивным торгово-ростовщическим капитализмом, с тем, что на Западе имело место в доиндустриальную эпоху, с тем, что изживалось через долгий инкубационный период развития машинного производства и чего нет в монополистическую эпоху (во всяком случае - в метрополиях) Западного мира.
Изучение особенностей российского капитализма логично привело к постановке вопроса о специфике, сущности типа российского капитализма. Сравнительно-исторические (межстрановые) исследования позволили говорить как минимум о двух типах капиталистических стран. Были выделены в этой связи: 1) страны раннего или классического капитализма и
2) страны позднего капитализма или, что то же самое:
страны первого и 2) страны второго эшелонов капитализма (ср. с концепцией М. Вебера! ).
Россия при этом была отнесена к последним. В качестве типологических примет этих стран “новое направление” выделило следующие:
1) страны позднего капитализма не знали четко выраженной эпохи “капитализма свободной конкуренции” (ср. с соображениями М. Вебера о возможности либерализма в России) ;
2) в капиталистическую стадию эти государства – общества вступали со значительными остатками феодализма;
3) создание системы крупнопромышленного производства протекало здесь с существенными нарушениями классической последовательности его формирования в странах первого эшелона, ибо имело место форсирование процессов индустриализации ( в России - под угрозой утраты статуса великой державы) ; конкретно речь шла о том, что многие “молодые отрасли” российской промышленности, возникшие в 1850-1860-годы : паровозо-вагоно-мостостроение, сталерельсовое, медепрокатное, цементное, резиновое и т. д. производство – вообще не знали мелкотоварных, кустарных, мануфактурных предприятий - дозаводского, дофабричного своего предшествия, как того требовали классические законы капитализма, весь западноевропейский опыт;
4) эти более быстрые темпы капиталистической эволюции обеспечивались благодаря активному, инициирующему вмешательству государства и массовому притоку иностранного капитала;
5) следствием отмеченной активной роли государства было возникновение феномена государственного капитализма, весьма значительного государственно-капиталистического сектора в экономике, что явно несвойственно странам классического капитализма в соответствующий период их развития;
В качестве шестой типологической приметы следует, видимо, отметить необыкновенно раннее, по западным меркам, появление высшего - монополистического капитализма, возникновение финансового капитала при среднем лишь (в целом) уровне развития экономики, производительных сил страны и, на тех же основаниях и по тем же причинам – появление государственно-монополистических тенденций.
Седьмой особой приметой российского типа капиталистического развития может быть названа ярко выраженная многоукладность экономики, а в качестве восьмой, пожалуй, можно отметить наличие феномена “октябристского капитала”, особым образом соединявшего разноуровневые части отечественной экономики.
В заключение по этому сюжету отметим углубление первоначальных чрезмерно оптимистических относительно уровня экономического развития России представлений, что обозначились к началу и в начале 1960-х годов. В частности, И. Ф. Гиндин (переосмыслив данные В.Я.Лаверычева) показал, что главная масса промышленной прибыли в России вплоть до I-й мировой войны ещё не была типичной для капиталистического империализма монополистической прибылью, но представляла собой “старую русскую сверхприбыль”, получаемую за счет самых грубых форм эксплуатации, характерных для периода первоначального накопления капитала, во всяком случае - для домонополистических стадий развития капитализма.
- Первая революция в России. 1905-1907 гг. причины, характер, основные политические направления в революции.
1905 г., 9 января “Кровавое воскресенье”.
1905 г., май Образование первого Совета рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске.
1905 г., октябрь Всероссийская октябрьская политическая стачка.
1905 г., 17 октября Издание Манифеста “Об усовершенствовании государственного порядка”.
1905 г., октябрь Создание “Конституционно-демократической партии”.
1905 г., ноябрь Создание партии “Союз 17 октября”, Создание партии “Союз русского народа”.
1906 г., апрель-июнь Деятельность I Государственной думы.
1907 г., февраль-июнь Деятельность II Государственной думы.
1907 г., 3 июня Разгон II Государственной думы.
1907 — 1912 гг. Деятельность III Государственной думы.
1912 — 1917 гг. Деятельность IV Государственной думы.
Начало ХХ в. для России было бурным и тяжелым. В условиях назревающей революции правительство стремилось к сохранению существующего строя без каких-либо политических изменений. Основной социально-политической опорой самодержавия по-прежнему продолжали оставаться дворянство, армия, казачество, полиция, разветвленный бюрократический аппарат, церковь. Правительство использовало вековые иллюзии народных масс, их религиозность, политическую темноту. Однако появились и новшества. Правительственный лагерь был неоднородный. Если правые стремились блокировать все попытки реформ, отстаивали неограниченное самодержавие, выступали за подавление революционных выступлений, то в правительственном лагере появились и либералы, которые понимали необходимость расширения и укрепления социально-политической базы монархии, союза дворянства с верхами торгово-промышленной буржуазии.
Либеральный лагерьсложился в начале ХХ в. Его формирование протекало медленно в связи с тем, что представители буржуазии твердо стояли на верноподданнических позициях, демонстративно уклонялись от политической деятельности. 1905 г. стал переломным, но даже и в это время российская буржуазия не отличалась особым радикализмом.
Либералы активизировали свою деятельность накануне революции 1905 г. Создали свои нелегальные организации: “Союза земцев-конституционалистов” и “Союз освобождения”.
Реальным фактом сложившейся либеральной оппозиции самодержавию стал 1 земский съезд, открывшийся6 ноября 1904 г. в Санкт-Петербурге. На нем была принята программа, отражавшая основные положения программ освобожденцев и земцев-конституционалистов. Вслед за съездом прошла так называемая “банкетная кампания”, организованная “Союзом освобождения”. Кульминацией этой кампании стал банкет, состоявшийся в столице в день годовщины восстания декабристов 1825 г., на котором 800 участников провозгласили необходимость немедленного созыва Учредительного собрания.
Бесславное поражение на суше и море в военном конфликте с Японией накалило обстановку в российском обществе, явилось катализатором, ускорившим возникновение революции. Причины революционного взрыва- нерешенность аграрного вопроса, сохранение помещичьего землевладения, высокая степень эксплуатации трудящихся всех наций, самодержавный строй, отсутствие демократических свобод. Накопившийся социальный протест вырвался наружу, объединив различные слои российского населения под единым лозунгом “Долой самодержавие!”.
Первый этап революции.
Хронологические рамки первой российской революции — 9 января 1905 г. — 3 июня 1907 г. “Кровавое воскресенье” стало точкой отсчета революции.
3 января 1905 г. 12 тыс. рабочих Путиловского завода прекратили работу в знак протеста против увольнения четырех товарищей. Стачка распространилась на все предприятия Санкт-Петербурга. В ходе забастовок у рабочих созрело решение обратиться с петицией к царю. Петиция была составлена возглавляемым священникомГапономОбществом фабрично-заводских рабочих в Петербурге и получила 150 тыс. подписей. Это была удивительная смесь резких требований (созыв Учредительного собрания, прекращение войны с Японией и т.д.) и мистической слепой веры во всемогущего царя.
Утром9 январянародный поток устремился к Зимнему дворцу, оставленному Николаем II еще 6 января. Рабочих встретили ружейные выстрелы. В “Кровавое воскресенье” была расстреляна вера в царя.
Известие о расстреле рабочих в Петербурге вызвало огромное количество забастовок в стране. Только в январе 1905 г. бастовало 440 тыс. рабочих. За первую треть 1905 г. бастовало уже 810 тыс. человек. В ряде случаев стачки и демонстрации сопровождались столкновениями с полицией и регулярными войсками. В ходе революции пролетариат создал свои демократические органы руководства революционной борьбы — Советы рабочих депутатов. Первый Совет возник в мае 1905 г. в ходе стачки в Иваново-Вознесенске.
Весной 1905 г. волнения перекинулись и на деревню. Выявились три крупных очага революционного движения крестьян — Черноземный район, западные районы (Польша, прибалтийские губернии) и Грузия. В результате этих выступлений было разгромлено более 2 тыс. помещичьих усадьб.
В июне вспыхнуло восстание на самом современном судне российского Черноморского флота “Князь Потемкин-Таврический”. Таким образом, армия тоже включилась в революцию как оппозиционная сила.
6 августа 1905 г. Николай II подписал указ об учрежденииГосударственной Думы, которая бы занималась “предварительной разработкой законов”. Всеобщее возмущение вызвал этот проект Булыгинской Думы (по имени министра внутренних дел), т.к. он ограничивал избирательные права населения высоким сословным и имущественным цензом.
Второй этап революции.
Осенью заканчивается первый этап революции, который характеризовался развертыванием революции вглубь и вширь, и начинается второй этап. Октябрь — декабрь 1905 г. — высший подъем революции.
Начавшаяся в Москве 19 сентября экономическая забастовка печатников в скором времени превратилась в общенародную массовую политическую стачку. В начале октября в забастовочное движение включился Московский железнодорожный узел, что явилось решающим фактором распространения забастовок на всю страну. Стачка охватила 120 городов России. В ней участвовало 1,5 млн. рабочих и железнодорожников, 200 тыс. чиновников и служащих государственных учреждений, около 500 тыс. представителей демократических слоев города, в это же время в деревне произошло около 220 выступлений крестьян. Об этом событии впоследствии один из лидеров социал-демократии Троцкий написал: “… это маленькое событие открыло собой не более и не менее, как всероссийскую политическую стачку, возникшую из-за знаков препинания и сбившую с ног абсолютизм”.
Граф Витте представил царю программу срочных преобразований, и 13 октября 1905 г. он стал председателем Совета Министров. Этот пост граф Витте принял от императора на условиях одобрения его программы совершенствования государственного порядка. Эта программа была положена в основу знаменитого Манифеста 17 октября. Следует подчеркнуть, что уступки, на которые пошел царизм, издавая этот манифест, во многом определялись не желанием идти путем реформ и преобразований, а стремлением погасить революционный пожар. Только под напором событий, сдержать которые методом подавления и террора было уже невозможно, Николай II примиряется с новой ситуацией в стране и избирает путь эволюции в сторону правового государства.
В Манифесте царь давал российскому народу обещания:
Даровать свободу личности, слова, свободу создавать организации;
Не откладывать выборы в Государственную думу, в которой должны участвовать все сословия (а Дума впоследствии выработает принцип всеобщих выборов);
Ни один закон не принимать без согласия Думы.
Многие вопросы оставались неразрешенными: как именно будут сочетаться самодержавие и Дума, каковы полномочия Думы. Вопрос о конституции в Манифесте не ставился вообще.
Вынужденные уступки царизма, однако, не ослабили накала социальной борьбы в обществе. Углубляется конфликт между самодержавием и поддерживающими его консерваторами, с одной стороны, и революционно настроенными рабочими, крестьянами — с другой. Между этих двух огней оказались либералы, в рядах которых не было единства. Напротив, после издания Манифеста 17 октября 1905 г. еще более поляризовались силы в либеральном лагере.
Этот документ получил высокую оценку в умеренных либеральных кругах, которые сразу же высказали готовность сотрудничать с правительством и оказать ему поддержку в борьбе с революцией. Лидер же радикального крыла П.Н. Милюков, получив известие о манифесте, в Москве в литературном кружке произнес вдохновенную речь с бокалом шампанского: “Ничто не изменилось, война продолжается”.