Цели и задачи курса. Термин «православие» в условиях современности

Представляемый мною курс называется «православная педагогика и психология». Для светского учебного заведения сочетание это звучит необычно и требует некоторых разъяснений. Само слово «православие» в буквальном смысле означает «правая вера» и право на его употребление имеет, строго говоря, каждая конфессия.

Для многих религия - это нечто чуждое, непонятное, дискуссионное. Поколения, которые все мы представляем, - и старшие, и нынешние, и, видимо, ещё те, которые идут за нами, - воспитаны в активном противодействии религии: правильном или неправильном - мы ещё будем говорить об этом в дальнейшем.

Темы, которые подлежат рассмотрению на протяжении нашего курса, - это, прежде всего, культурное наследие, которое Православная Церковь оставила в русской истории, русская национальная культура в целом, её основные компоненты, её направления. И, конечно, православная педагогика и психология. Но, говоря о православии, мы должны коснуться других религий и конфессий и, конечно, ответить на вопрос - как соотносится религиозное представление о мире с данными наук.

Что касается лично меня, то я не согласен с противопоставлением научной и религиозной картин мира, потому что теология - это тоже наука со всеми признаками научных представлений и методов познания.

В обыденной жизни человек может не задумываться над смыслом своего существования, отсечь для себя эту проблематику. Религия, напротив, считает вопрос о смысле жизни основополагающим для каждого человека. В недавнее время марксистская наука пыталась либо обойти этот вопрос, либо дать на него ответ, не затрагивая изначальных причин.

Именно теологию можно считать наукой о причинах, о началах. Она затрагивает самую суть вопроса о смысле и цели человеческой жизни, и наша общая задача - попытаться уяснить себе изначальные понятия, разобраться в них.

В богословии утверждается, что есть два явления, в полной мере непознаваемых: созерцаемая духом и отчасти постигаемая умом начальная причина всего сущего - Бог (этой причине в каждой конфессии даётся особая интерпретация), и явление, обусловленное этой начальной причиной, - человек, существо материального мира, скрывающее в себе, однако, непознанные глубины.

В рамках данного курса мы, не оставляя полностью вопроса об изначальной причине - Боге, главным образом сосредоточимся на более близком каждому вопросе о человеке и постараемся если не решить, то, по крайней мере, поставить перед слушателями вопросы о закономерностях, которые проявляются во внутренней, духовной жизни и человека, и общества.

Если мы стоим на узких материалистических позициях, то имеем только две функции - тело и психику, систему химического обмена нервных клеток, которые рождают мысль. Но это - механическая концепция, не объясняющая, почему, например, человек влюбляется - вопреки здравому смыслу и логике. Почему он совершает необдуманные благородные поступки, которые никакой химической реакцией не объясняются? Или наоборот: почему порядочный человек вдруг делает подлости? Ни одна химическая реакция на этот вопрос ответить не может, поскольку человек - не просто тело, есть в нём ещё некая субстанция, которая является внутренней движущей силой.

Древнее, античное правило познания по отношению к человеку звучало как приказ: «Познай самого себя». В зависимости оттого, как человек осознаёт самого себя, как он относится к самому себя, стоит и его отношение к окружающему миру. Наше поведение, наша деятельность - это тоже отражение нашего самосознания, внутреннего голоса.

Данный курс ориентирован на педагогическое мышление. Это утверждение мы делаем, учитывая, с одной стороны, специфику учебного заведения, с другой — реальные потребности предмета. Педагогическое мышление - это мышление системное. Педагог видит проблему в целом. До того, как человек выберет тот или иной жизненный путь, учитель должен видеть его предназначение, понимать его возможности и предвидеть возможные отступления, чтобы сделать как можно меньше ошибок. Совсем обойтись без ошибок невозможно, но нужно уметь их предвидеть и сократить до минимума. Именно в этом состоит педагогическое мышление. Богословие в определённом смысле ему сродни. Для богослова также очень важно видеть смысл того или иного явления и предвидеть его дальнейший ход развития.

Наша задача - в очень короткий срок дать первый толчок, чтобы ваша педагогическая мысль заработала, и чтобы вы в свободное время, когда представится возможность, задумались об удивительном феномене, который называется человеком.

При этом нам очень важно определить те исходные позиции, с которых мы будем подходить к этому феномену: «человек и его внутренний мир», «человек и общество», «организация общества».

Очень многие, не задумываясь, скажут, как учили в школе: материя первична, сознание вторично, экономика-главный движитель прогресса. Эта парадигма, эта система упорно прививалась нашему обществу со второй половины XIX в., прошла через весь XX в. и до сих пор остаётся в силе. Между тем, истиной в последней инстанции она не является. Появилась она под влиянием второстепенных обстоятельств. Она родилась на основе экономической реформы в Англии, когда Англия от феодального государства переходила к буржуазно-банкирскому обществу. Очень многие, как кажется, научные гипотезы, рождались из сиюминутных потребностей, а то и по заказу.

Познание - функция нравственная, а нравственность - неотъемлемое свойство человека. Наука, которая основана только на накоплении материала, даже если применяются самые современные методы, не отвечает на главный вопрос о смысле жизни и месте человека в мире.

Мы находимся в рамках нашей «библейской» цивилизации. 4000 лет назад сформулированы основные принципы иудейской религии; 2000 лет существует христианство, 1300 лет - ислам. Все они - одного «библейского» корня.

В настоящее время повсеместно обостряются столкновения на религиозной почве. Нельзя понять причин этих столкновений и противостояний, если не знаешь религиозной подосновы каждой цивилизации. Признано, что именно религиозные различия лежат на грани цивилизаций, являются определяющими при их разграничении.

Мысль о том, что религии следует изучать с некоей «объективной» точки зрения, неверна. Человек в значительной мере детерминирован той культурой, в которой он вырос. Любая европейская - даже атеистическая - этика основана на принципах, зафиксированных в Библии.

Русская культура начинается не с 1917 г., как говорили, в советское время, и не с реформ Петра I, как думают многие, даже образованные, люди, а исчисляется тысячелетиями, и история Русской Православной Церкви началась задолго до возникновения понятия Русь. Поэтому разговор и о той, и о другой мы начнем издалека, от тех самых основ, на которых строилась вся европейская цивилизация.

http://www.nravstvennost.info/library/news_detail.php?ID=4910 Из Покровские чтения 2001–2003 гг. Материалы.

В.Г. Безрогов

Христианская педагогика в целом и новозаветные воспитательные идеи в частности подвергались и подвергаются как безусловному восхвалению со стороны воцерковленных авторов [1], так и столь же решительному отрицанию со стороны атеистически настроенных людей. Это предопределяет крайне редкое обращение светских историков к специальному анализу новозаветных нарративов, предпочитающих иметь дело с каким-нибудь «менее избитым» историческим памятником.

Для обсуждения проблем новозаветной дидактической традиции как традиции священнокнижной с присущим ей особым типом передачи знания из поколения в поколение и особыми способами социализации через обращение/крещение, исповедь/причастие, проповедь/молитву, литургию/единение с общиной и т. д., — необходимо некое согласие в отношении терминологии.

Религиозный дидактический тезаурус включает такие словосочетания, как: «христианская педагогика», «педагогика Нового Завета», «библейская педагогика», «педагогика (в) Библии», «новозаветная педагогика», «религиозное воспитание (образование)», «христианское воспитание» и т.д., но каждый автор вкладывает в них свое понимание их содержания. Бесспорно одно: христианство насквозь педагогично, поскольку пронизано дидактической идеей создания сообщества новых людей, тех, что достойны спасения. Поэтому воспитательную традицию Нового завета стоит рассматривать как педагогику обращения.

Употребляя термины «педагогика», «воспитание» и «образование» при анализе новозаветных текстов, мы предполагаем возможность реконструкции путей научения не знаниям о Боге (как в светском образовании — знаниям о природе, обществе и о себе), но знанию Бога, то есть обучению соединению/слиянию в Боге и с Богом, с богоподобными персонами и со всем творением [2].

Центральным моментом религиозного образования первых веков новой эры было открытие на персональном уровне «того, что происходит с человеком, когда он “духовно врастает” в Христа [3] и вторично рождается водой и Духом, став членом Церкви» [4].

Некоторые авторы считают обращение в христианскую веру настолько специфическим процессом, что видят сущностный разрыв между ним и рациональной системой образования, которую организует педагогика как особая сфера профессионального знания. Эту точку зрения выразил, например, германский теолог Р. Бультман. Он полагал, что сам вопрос о специфике христианского воспитания неправомерен, так как христианство основано на вере, а не на неких «методах систематического преобразования человека». Сравнивая библейскую и греческую культуры, он пришел к выводу, что в греческой — человеческое существование оправдывалось здравым смыслом, развитие человека мыслилось как развитие его рациональных возможностей как индивида и как члена корпоративной группы. Христианская же вера предстает реакцией в виде «решения» и «ответа» на слово Бога, на Его призыв, переданный через благовестие о Нем. Германский теолог настаивал на том, что к подобному решающему пониманию человек не может попасть через «воспитание», и, следовательно, вопрос о христианской педагогике не может быть даже поставлен [5].

Как «развести» понятия «образование» и «христианизация»? Вопрос этот беспокоит многих авторов, которые при всем уважении к кропотливости исследовательских трудов Р. Бультмана часто полемизируют с ним [6]. Специалисты по Новому Завету полагают, что этот знаток евангелических текстов не воспринимал новозаветный текст как памятник общественной мысли соответствующей эпохи и не слишком вникал в историю раннего христианства. В то же время и он признавал тот факт, что исследователь евангельских нарративов так или иначе сталкивается с необходимостью проанализировать практики передачи информации, содержащейся в них, то есть изучить проблему посредничества. Представив на месте посредника ребенка, исследователь оказывается перед педагогической проблемой.

Исследуя феномен «христианской педагогики», необходимо отдавать себе отчет в том, что синонимичность употребляемых в подобном дискурсе понятий имеет известные пределы. Г. Бексель в недавней работе «Теологическая интерпретация библейских текстов о моральных проблемах» показал, что в соседней с педагогикой сфере этической мысли существуют подобные же несовпадения между тем, что обычно считается синонимичным. В качестве примера им взяты понятия «библейская этика» и «христианская этика». Понятие «библейская этика» охватывает все этические вопросы, нашедшие отражение и отображение в тексте Библии. Оно не предполагает единственности и тотальности библейской этической концепции и позволяет уживаться различным этическим ориентациям и кредо. В отличие от библейской, в понятие «христианская этика» входят исторические и этические представления, принадлежащие именно христианским традициям, воплощающим библейскую этику. Ключевым пунктом здесь представляется принадлежность к традиции, ее передаче и осмыслению, к наполнению тем или иным значением [7].

Вопрос о значении библейской этики при реконструкции интеллектуальной жизни интересующей нас эпохи представляется непраздным. Библейская этика — не единственный источник этики христианской. Данное утверждение позволяет сделать немаловажный вывод: «христианская педагогика» отличается от «библейской педагогики» так же, как христианская этика от библейской этики. «Христианская педагогика» может быть представлена как широкое понятие, охватывающее педагогические воззрения, развиваемые в русле христианства, то есть всю педагогику христианского мира; и как понятие узкое, как «педагогика христиан» (если иметь в виду особенности применяемых к христианам воспитательных воздействий, а также педагогический статус христианина как на уровне индивидуальном, так и на уровне корпоративном, то есть на уровне монастырей, приходов, братств и т. п.).

Христианская педагогика, как известно, объединяет богослужение, обучение и практику. Помимо педагогического обычая, педагогического сознания, педагогической теории и педагогической практики, обычных для светских образовательных систем [8], в ней есть также вероучительная и литургическая (ритуальная) компоненты. Этим она близка другим видам религиозного образования.

Литература и комментарии:

1. Шестун Е. Православная педагогика: Исторические психолого-педагогические очерки. Самара, 1998. С. 26–27.

2. Schmemann A. Liturgy and Life: Christian Development through Liturgical Experience. N. Y., 1974. P. 23.

3. См.: Miller R. C., ed. Theologies of religious education. Birmingham, 1995.

4. Tarasar C. J. The Orthodox Theology and Religious Education // Miller R. C., ed. Op. cit.

5. «Что ведет к христианской вере?», — спрашивает Бультман и отвечает: «Слово Бога». См.: Bultmann R. Die Bedeutung des geschitlichen Jesus fuer die Theolgie des Paulus // Glaiben und Ferstehen. Gesammelte Aufsaetze. 1. Bd. Tuebingen, 1980. S. 188–213; Bultmann R. Erziehung und christlicher Glaube // Glauben und Ferstehen. Gesammelte Aufsaetze. 4. Bd. Tuebingen, 1984. S. 52–54.

6. Bultmann R. Erziehung und christlicher Glaube // Glauben und Verstehen. Gesammelte Aufsaetze. 4. Bd. Tuebingen, 1984. S. 52–55. Коренная проблема христианства — воспитание или обращение — не столь проста, как иногда может представляться. Идея взрывной «социализации», когда воспитанник переходит из внеобщинного состояния во внутриобщинное (воцерковляется), предполагает резкое отвержение привычного ранее и безоговорочное принятие новой системы ценностей. Однако эта процедура не может повсеместно и постоянно проходить без предварительной подготовки воспитываемой аудитории, без подгoтовки тех, кого впоследствии стали называть катехуменами (“оглашенными”) и по отношению к кому был выработан дидактический метод катехизиса. О проблематике «обращения» и его роли в социализации и образовании см.: SevensterJ. N. Education or Conversion: Epictetus and the Gospels // Novum Testamentum, 8, 1966. P. 247–262; Meeks W. A. The Moral World of the First Christians. Philadelphia, 1986; Meeks W. A. Understanding Early Christian Ethics // Journal of Biblical Literature, 105 (1), 1986. P. 3–11; Meeks W. A. The Origins of Christian Morality. The First Two Centuries. New Haven, 1993.

7. «Я полагаю, что вся христианская этика имеет кое-что от библейской этики внутри себя, но христианская этика не может быть рассматриваема идентичной с библейской» (См.: Bexell G. Theological Interpretation of Biblical texts on Moral Issues // Studia Theologica. Scandinavian Journal of Theology, 51, 1997. P. 3).

8. Безрогов В. Г. Эпистемологические проблемы истории педагогики // Корнетов Г. Б., Безрогов В. Г. Всемирный историко-педагогический процесс: концепции, модели, историография. М., 1996. С. 24–31.

Лекция «Православное воспитание. Система и методология»