В одном из твоих интервью мы прочитали, что подростком ты тайком слушал Take That, - это правда?

ТИЦИАНО ФЕРРО

РЕМЕСЛО ПОП-ЗВЕЗДЫ

Кьяра Лонго

Нур аль-Хабаш

Лос-Анджелес, 8.00 – Милан, 17.00

Мы боимся, что подняли его ни свет, ни заря, - но Тициано сам ранняя пташка, как он нам объясняет. В Лос-Анджелесе ему хорошо, но жизнь за границей по-прежнему его вынуждает каждый раз начинать всё сначала, в трансокеанских переездах и поисках идеального дома. А ещё – боязнь социальных сетей, отношения с музыкой, которая его сформировала, и с теми, кто пытается ему подражать; следы его альбомов, которые не видны широкой публике и которые настолько международные и экспериментальные, насколько только может рассчитывать итальянская поп-музыка на данный момент. Наконец, несколько серьёзных советов, как жить, как победить страх – прежде всего, страх самих себя. Между туром “Il mestiere della vita” и новым синглом “Valore assoluto”, который выйдет 8 сентября, мы побеседовали с Тициано Ферро.

Когда в первый и последний раз мы брали у тебя интервью, мы говорили о том, что многие тебя слушали как разновидность «удовольствия вины» (guilty pleasure). Сейчас, пять лет спустя, создаётся впечатление, что всё изменилось. Никто не стыдится сказать, что слушает твою музыку, - отчасти из-за того, кем ты стал, и отчасти из-за того, что отношение итальянских слушателей меняется. Что ты думаешь об этом?

Тициано Ферро: Думаю, что это ободряет. Мы столько жалуемся на эту глуповатую быстроту, с которой сейчас из неизвестных артистов выходят на телевидение, а за шесть месяцев становятся суперзвёздами, - со мной же произошло всё наоборот. На самом деле люди живут человеческим временем, а не временем на бумаге: это нормально, что нужно время для того, чтобы кого-то узнать, - будь то друг, который затем становится твоим лучшим другом, будь то знакомая, которая становится твоей женой, будь то артист, который начинает писать и петь в 20 лет, - с возможностями того, кто пишет и поёт в 20 лет. Если он растёт вместе с тобой – растёт и желание, и потребность поддержать его. Поначалу великие имена в прессе не проявляли интереса ко мне – но я не нервничал по этому поводу. Ведь я вырос с отцом, который всегда говорил мне, что этапы жизни, от начальных к высшим, пропорциональны тому, кто их проходит. Любое испытание, которое встаёт перед тобой в жизни, всегда рассчитано на тебя. Если ты не выдержал испытания, которое было не по тебе, - очевидно, что так было нужно. Я не живу сейчас так: «Ага! Видите – я же вам говорил!..» (смеётся) – нет, я вырос не так. Думаю, что многие люди имели желание и потребность расти вместе со мной. Так было и в моём случае – если говорить об артистах, которых я слушал в своей жизни. Это вопрос поколений, в конце концов – физиологии, и меня это ободряет: ведь значит, мы пришли сюда в нужное время, с определённой зрелостью – и это означает нечто большее, чем просто пылкую влюблённость.

В одном из твоих интервью мы прочитали, что подростком ты тайком слушал Take That, - это правда?

Тициано Ферро: Абсолютно. Может, это как раз самый правильный пример. В тот вечер, когда Take That поехали в Сан-Ремо без Робби Уиллиамса и объявили, что они распались, - я был тогда в средней школе… На следующее утро все мои подружки были в отчаянии, некоторые плакали – в то время как я выпендривался и говорил: «Да кого это волнует – вы всё преувеличиваете!» - и все меня ненавидели. На самом деле мне было очень грустно – но я не хотел этого признавать. Я был опечален больше всех. Это пример, как я уже сказал, самый подходящий – ещё и потому, что сейчас Робби Уиллиамс стал одним из моих самых любимых артистов.

Кроме прочего, ты, как и он, работаешь в жанре поп-музыки с очень сильным влиянием r’n’b и соула, и ты был одним из первых, кто принес этот жанр в Италию, соединив его с Итальянской песней. Но не похоже, чтобы у тебя была своя школа, - в том смысле, что не было больше людей, которые добились бы успеха в этом стиле.

Тициано Ферро: Это странно, потому что многие друзья часто пишут мне с просьбой послушать артистов, которые, по их мнению, вдохновлены мной. Не знаю – я не настолько поглощён собой, чтобы видеть меня в этих артистах. Поэтому, наверное, я соглашусь с вами: то, что я делаю, прямо пропорционально тому, что я пережил. Большую часть времени я всегда находился за границей, в мыслях я всегда скитался, и мне никогда не удавалось остаться в границах моего дома. Не знаю, в чём здесь дело, - но всё это определённо ещё не закончилось, и среди музыкантов я не знаю многих, кто жил бы как я. Возможно, наиболее похожий на меня человек в этом плане – Джованотти, который когда может – путешествует, исследует новое. Он делает это по-другому, и на мой взгляд это позитивно отражается на его музыке – но мне всегда было очень сложно завести дружбу с людьми, которые делают такую же работу, что и я… Не потому, что я себя считаю лучшим, - просто так происходит, и всё.

Ты один из тех артистов, которые ещё могут позволить себе определённую свободу, - в то время как другие вынуждены, в известном смысле, доставлять удовольствие своим фанатам. Наверное, фанаты Васко хотят гитарное соло, а фанаты Лауры Паузини – длинный певучий припев. У тебя же наоборот: не беря в расчёт синглы, твои диски – это всегда открытый вызов и постоянные эксперименты. Независимо от того, что ты решаешь вложить в свои альбомы, - что, по-твоему, ожидают от тебя твои фанаты?

Тициано Ферро: Вы очень здорово прояснили ситуацию – потому что то, о чём вы говорите, на самом деле – правда. И странно, - ведь я определённо начинал по сильным влиянием музыки r’n’b, «чёрной музыки» и рэпа в целом, - и это одно из моих отличий. Но в действительности то, что доходит до широкого слушателя, - если он, например, не большой музыкальный фанат, а просто слушает радио, - это больше баллады. В середине у меня были опыты, склоняющие к электронной поп-музыке. Это моя привилегия: мне всегда хотелось развлечься. Это преимущество чистого листа – меня это очень стимулирует и избавляет от нужды запереться в прекрасной копии предыдущего проекта. Конечно, здесь было немного легкомыслия – но связанного также с возрастом, потому что поначалу – клянусь вам – я был далеко не святым! Я делал то, что хотел, и не имел даже отдалённых признаков страха. Сейчас я, конечно, стал рассудительнее, но мне всё равно не удаётся отвечать параметрам – хотя бы потому, что я не знаю, какие они! Если бы сегодня я должен был сказать тебе, каким будет мой следующий диск, - учитывая, что сейчас я много пишу, - я бы с уверенностью сказал только, что он будет отличным от только что вышедшего, - и всё. Конечно, мне всегда не давала покоя идея написать “Xdono”2, “Sere nere”2, - то есть впасть в эту ядовитую зависимость необходимости повторяться. Должен сказать, что вплоть до сего дня я, как мне кажется, никогда не испытывал краха – и от этого я особенно счастлив.

Со слушательницами иногда случается так, что твой новый сингл или целый альбом оставляет их в растерянности. Но они рассуждают так: «Ладно, сейчас я его не поняла – но я доверяю Тициано и продолжу слушать его – уверена, что и это я со временем пойму». Возможно, так происходит со множеством твоих фанатов. Как по-твоему: это твоё везение – или существует метод воспитания публики?

Тициано Ферро (смеётся): Растерянность – это забавно! Спасибо вам за искренность, я немного узнаю себя! Но поверьте тому, что я сейчас скажу: есть песни – и у меня недавно такое было – которые я пишу во власти какого-то неудержимого потока сознания; пробую их – захваченный порывом их петь – делаю припевы, меняю чуточку в тексте, чтобы лучше подходило по метрике, ещё пару мелких изменений – и я их записываю, потрясённый тем, что я сделал. Потом я беру часок, возвращаюсь домой – или же в машине – прослушиваю снова и… говорю: «О, Боже!..» (смеётся). У меня есть какая-то врождённая скрытность – будь то в мелодии, или в структуре песен, или в выборе слов – которая может поставить в тупик. Вы спрашиваете меня, удача ли это или метод? По-моему, пополам: с одной стороны, удача нужна всегда; с другой – по-моему, это то, что вы говорили о доверии, но в большем. Если ты в своё время, как мог, дал понять тому, кто хочет за тобой следовать, что то, что он слушает, – не подстроено, - это становится правдой, и эта правда живёт во времени – потому что невозможно же идти вперёд 15 лет, чтобы только нести хренотень. Время от времени ты будешь делать вещи более или менее разумные, но в целом, думаю, люди поняли одно: когда я выпускаю диск – я себя не ограничиваю; это вознаграждает, и я верю, что это единственное соглашение, которое может подразумеваться между мной и тем, кто меня слушает. Это акт доверия – основанный, однако, на позитивном опыте. Моя привилегия в том, что многие люди хотят слушать то, что я делаю. Поэтому я могу позволить себе немного сместить акценты в структуре и в аранжировке в сторону более сложного.

В твоём альбоме периодически повторяется образ солдата, который после большого поражения снова начинает биться. Но за плечами солдата обычно – армия. Твой же голос, напротив, зачастую одинок. Тебе сложно искать поддержки в других или каким-то образом быть частью группы?

Тициано Ферро: Да, это один из самых больших недостатков в моём характере, и я признаю его как таковой. Но на самом деле вот, что я мог бы посоветовать молодым ребятам, которые меня слушают: не прельщайтесь образом дезадаптированного мизантропа, ибо это ни к чему не приводит. Душевное уединение, собственное жизненное пространство могут существовать, даже если вы связаны с другими. Я думал, что с возрастом у меня с этим станет лучше, - но это не так: мне сложно делать и более банальные вещи, которые связаны с взаимодействием с людьми, - спросить, поддержать контакт с моими друзьями или с родителями. Не потому, что я их не люблю, - я люблю их очень сильно – но как будто во мне действует магнит, который не даёт мне приблизиться к другим. Это очень сложное состояние, и каждый раз, когда я кому-то это объясняю, мне говорят: убейся, ты выбрал правильную работу! Но это так до некоторой степени – в том смысле, что дело не столько в работе, которую ты выбираешь… И потом я чувствую потребность прокричать другим то, что у меня внутри, - но когда я это делаю, я автоматически предельно обнажаюсь… Может быть, в этом причина, почему я всегда жил за границей: есть моменты, когда мне необходимо молчание.

Мы прочитали, что в последние годы ты сменил что-то около восьми домов. Эти перемещения – иногда трансокеанские – побуждают тебя решить, что ты хочешь оставить позади, а что нет, дают возможность начать всё сначала, - так было с каждым новым домом?

Тициано Ферро: Начнём с того, что – могу сказать – я мечтал бы жить в Милане или в Риме. Я хотел бы жить в Италии, - но мне нужна повседневность, отличная от той, которая была бы у меня там. Я должен слишком много думать о том, как мне перемещаться, - а это лишает меня спонтанности. Мои друзья предлагают мне переселиться в деревню… нет, среди козочек живите сами! (смеётся) Мне нравятся города, асфальт, бары, магазины. Переезды каждый раз для меня – кошмар. Может быть, потому, что в детстве я «перенёс» один – не знаю, был ли я тогда травмирован кем-то или чем-то – но сама идея наводит на меня ужас. К примеру, в прошлом году, между тем, как оставить дом в Милане и найти другой в Америке, я потерял пять лет жизни. И ещё я должен решить, что делать с домом в Англии. В общем, как вы говорите, я должен решить, что взять, а что – оставить. И каждый раз я перед зеркалом спрашиваю себя: ну почему именно я, мне же совершенно это не по душе – однако продолжаю это делать. Может, это что-то вроде кармы – нужно, чтобы я проживал этот опыт снова и снова, начиная с чистого листа. Ты вынужден вновь и вновь обращаться к своим взаимоотношениям с окружающим пространством – а эта вещь сильная, очень сильная – особенно если пространство, которое тебя принимает, тебя не убеждает – это как раз случай с моим американским домом в настоящий момент. Говорю только о доме.

Что не так?

Тициано Ферро: Место мне нравится – дом нет. Стремясь побыстрее что-то найти, я ошибся с районом, ошибся с соседями – они очень шумные. Пространство меня не принимает. Возможно, мой следующий диск будет клаустрофобическим и полным трудностей борьбы с пространством и местом (смеётся). Как бы то ни было, Лос-Анджелес мне нравится – здесь все просыпаются рано и большая часть дел делается в первой трети дня. Думаю, это немного связано с тем, что – не знаю, почему – здесь нет достаточного уличного освещения, только немногие огни снаружи домов. Поэтому, когда становится темно – становится действительно темно. Здесь нет той оживлённости, как в Европе, из-за чего, как я думаю, каждый остаётся дома. Как-нибудь я напишу книгу об Америке и расскажу об этом.

Нам недавно исполнилось по 30 лет – а тебе уже 37, то есть уже ближе к 40. Ты только что завершил ту фазу твоей жизни, которая была немного тесной и интровертивной. Что бы ты сказал самому себе – тридцатилетнему? И есть ли у тебя совет для нас, как встретить ближайший десяток лет?

Тициано Ферро: В 30 лет – то есть в 2010-м – я как раз только что закончил писать книгу и приближался – хотя ненавижу это слово – к своему coming out (публичному заявлению). В неделю моего дня рождения я впервые поговорил со своим отцом, и с того момента начал общаться со своими друзьями, говорить с ними – вплоть до октября, когда вышла знаменитая статья в Vanity Fair. Это был особенный год для меня, потому что он показал настоящую близость со многими моими лучшими друзьями, которые к тому времени были уже мне очень дороги. Вообще, я бы, наверное, мало разговаривал с собой-тридцатилетним, потому что я тогда был уже очень занят; но что я, пожалуй, сказал бы любому – это быть очень снисходительным к себе. Правда, что 30 лет – это возраст, когда человек хочет определиться, хочет, чтобы что-то в его жизни происходило, хочет, чтобы мечты стали работой, и чтобы эта работа хорошо оплачивалась, хочет дом, хочет понять, что происходит в сфере чувств и т.д… но к кому-то эти вещи приходят быстро, а к кому-то – медленно. И снисходительность к себе приходит, на мой взгляд, и через снисхождение к другим. Маленькое духовное упражнение – если даже и не быть религиозным – это поверить, что у нас нет тотального контроля над нашей жизнью и окружающей реальностью, что жизнь и вселенная идут вперёд, даже если это не мы их контролируем, и что мы – новость дня! (смеётся) – не господь бог. Может пригодиться отталкиваться от этого. Я делаю вот что – знаю, что звучит смешно, но уверяю вас, что это работает: в моменты злобы, обиды, неприятия, любого негатива – я молюсь за благо тех людей, к которым испытываю эту самую обиду и злость, и желаю им именно того, чего хотел бы сам. Поначалу это трудно, но чем больше это делаешь – тем более осуществимо это становится, и чем больше делаешь – тем больше работает. Когда прекращаешь желать плохого, а напротив, желаешь добра людям, которые вызвали в тебе эту тоску или горе, - тебе самому становится лучше, и видишь жизнь уже с позитивной стороны. Поэтому – освобождайтесь от тоски, от злобы, от обид, потому что они абсолютно бесполезны, - и помните, что в основе любого возмущения всегда – страх, страх чего бы то ни было: не быть достаточно хорошим и умелым, не быть совершенным и не нравиться другим людям, не нравиться себе самим… Всё в этом: быть снисходительным к себе и всецело прощать других.

ТИЦИАНО ФЕРРО

РЕМЕСЛО ПОП-ЗВЕЗДЫ

Кьяра Лонго

Нур аль-Хабаш

Лос-Анджелес, 8.00 – Милан, 17.00

Мы боимся, что подняли его ни свет, ни заря, - но Тициано сам ранняя пташка, как он нам объясняет. В Лос-Анджелесе ему хорошо, но жизнь за границей по-прежнему его вынуждает каждый раз начинать всё сначала, в трансокеанских переездах и поисках идеального дома. А ещё – боязнь социальных сетей, отношения с музыкой, которая его сформировала, и с теми, кто пытается ему подражать; следы его альбомов, которые не видны широкой публике и которые настолько международные и экспериментальные, насколько только может рассчитывать итальянская поп-музыка на данный момент. Наконец, несколько серьёзных советов, как жить, как победить страх – прежде всего, страх самих себя. Между туром “Il mestiere della vita” и новым синглом “Valore assoluto”, который выйдет 8 сентября, мы побеседовали с Тициано Ферро.

Когда в первый и последний раз мы брали у тебя интервью, мы говорили о том, что многие тебя слушали как разновидность «удовольствия вины» (guilty pleasure). Сейчас, пять лет спустя, создаётся впечатление, что всё изменилось. Никто не стыдится сказать, что слушает твою музыку, - отчасти из-за того, кем ты стал, и отчасти из-за того, что отношение итальянских слушателей меняется. Что ты думаешь об этом?

Тициано Ферро: Думаю, что это ободряет. Мы столько жалуемся на эту глуповатую быстроту, с которой сейчас из неизвестных артистов выходят на телевидение, а за шесть месяцев становятся суперзвёздами, - со мной же произошло всё наоборот. На самом деле люди живут человеческим временем, а не временем на бумаге: это нормально, что нужно время для того, чтобы кого-то узнать, - будь то друг, который затем становится твоим лучшим другом, будь то знакомая, которая становится твоей женой, будь то артист, который начинает писать и петь в 20 лет, - с возможностями того, кто пишет и поёт в 20 лет. Если он растёт вместе с тобой – растёт и желание, и потребность поддержать его. Поначалу великие имена в прессе не проявляли интереса ко мне – но я не нервничал по этому поводу. Ведь я вырос с отцом, который всегда говорил мне, что этапы жизни, от начальных к высшим, пропорциональны тому, кто их проходит. Любое испытание, которое встаёт перед тобой в жизни, всегда рассчитано на тебя. Если ты не выдержал испытания, которое было не по тебе, - очевидно, что так было нужно. Я не живу сейчас так: «Ага! Видите – я же вам говорил!..» (смеётся) – нет, я вырос не так. Думаю, что многие люди имели желание и потребность расти вместе со мной. Так было и в моём случае – если говорить об артистах, которых я слушал в своей жизни. Это вопрос поколений, в конце концов – физиологии, и меня это ободряет: ведь значит, мы пришли сюда в нужное время, с определённой зрелостью – и это означает нечто большее, чем просто пылкую влюблённость.

В одном из твоих интервью мы прочитали, что подростком ты тайком слушал Take That, - это правда?

Тициано Ферро: Абсолютно. Может, это как раз самый правильный пример. В тот вечер, когда Take That поехали в Сан-Ремо без Робби Уиллиамса и объявили, что они распались, - я был тогда в средней школе… На следующее утро все мои подружки были в отчаянии, некоторые плакали – в то время как я выпендривался и говорил: «Да кого это волнует – вы всё преувеличиваете!» - и все меня ненавидели. На самом деле мне было очень грустно – но я не хотел этого признавать. Я был опечален больше всех. Это пример, как я уже сказал, самый подходящий – ещё и потому, что сейчас Робби Уиллиамс стал одним из моих самых любимых артистов.

Кроме прочего, ты, как и он, работаешь в жанре поп-музыки с очень сильным влиянием r’n’b и соула, и ты был одним из первых, кто принес этот жанр в Италию, соединив его с Итальянской песней. Но не похоже, чтобы у тебя была своя школа, - в том смысле, что не было больше людей, которые добились бы успеха в этом стиле.

Тициано Ферро: Это странно, потому что многие друзья часто пишут мне с просьбой послушать артистов, которые, по их мнению, вдохновлены мной. Не знаю – я не настолько поглощён собой, чтобы видеть меня в этих артистах. Поэтому, наверное, я соглашусь с вами: то, что я делаю, прямо пропорционально тому, что я пережил. Большую часть времени я всегда находился за границей, в мыслях я всегда скитался, и мне никогда не удавалось остаться в границах моего дома. Не знаю, в чём здесь дело, - но всё это определённо ещё не закончилось, и среди музыкантов я не знаю многих, кто жил бы как я. Возможно, наиболее похожий на меня человек в этом плане – Джованотти, который когда может – путешествует, исследует новое. Он делает это по-другому, и на мой взгляд это позитивно отражается на его музыке – но мне всегда было очень сложно завести дружбу с людьми, которые делают такую же работу, что и я… Не потому, что я себя считаю лучшим, - просто так происходит, и всё.

Ты один из тех артистов, которые ещё могут позволить себе определённую свободу, - в то время как другие вынуждены, в известном смысле, доставлять удовольствие своим фанатам. Наверное, фанаты Васко хотят гитарное соло, а фанаты Лауры Паузини – длинный певучий припев. У тебя же наоборот: не беря в расчёт синглы, твои диски – это всегда открытый вызов и постоянные эксперименты. Независимо от того, что ты решаешь вложить в свои альбомы, - что, по-твоему, ожидают от тебя твои фанаты?

Тициано Ферро: Вы очень здорово прояснили ситуацию – потому что то, о чём вы говорите, на самом деле – правда. И странно, - ведь я определённо начинал по сильным влиянием музыки r’n’b, «чёрной музыки» и рэпа в целом, - и это одно из моих отличий. Но в действительности то, что доходит до широкого слушателя, - если он, например, не большой музыкальный фанат, а просто слушает радио, - это больше баллады. В середине у меня были опыты, склоняющие к электронной поп-музыке. Это моя привилегия: мне всегда хотелось развлечься. Это преимущество чистого листа – меня это очень стимулирует и избавляет от нужды запереться в прекрасной копии предыдущего проекта. Конечно, здесь было немного легкомыслия – но связанного также с возрастом, потому что поначалу – клянусь вам – я был далеко не святым! Я делал то, что хотел, и не имел даже отдалённых признаков страха. Сейчас я, конечно, стал рассудительнее, но мне всё равно не удаётся отвечать параметрам – хотя бы потому, что я не знаю, какие они! Если бы сегодня я должен был сказать тебе, каким будет мой следующий диск, - учитывая, что сейчас я много пишу, - я бы с уверенностью сказал только, что он будет отличным от только что вышедшего, - и всё. Конечно, мне всегда не давала покоя идея написать “Xdono”2, “Sere nere”2, - то есть впасть в эту ядовитую зависимость необходимости повторяться. Должен сказать, что вплоть до сего дня я, как мне кажется, никогда не испытывал краха – и от этого я особенно счастлив.

Со слушательницами иногда случается так, что твой новый сингл или целый альбом оставляет их в растерянности. Но они рассуждают так: «Ладно, сейчас я его не поняла – но я доверяю Тициано и продолжу слушать его – уверена, что и это я со временем пойму». Возможно, так происходит со множеством твоих фанатов. Как по-твоему: это твоё везение – или существует метод воспитания публики?

Тициано Ферро (смеётся): Растерянность – это забавно! Спасибо вам за искренность, я немного узнаю себя! Но поверьте тому, что я сейчас скажу: есть песни – и у меня недавно такое было – которые я пишу во власти какого-то неудержимого потока сознания; пробую их – захваченный порывом их петь – делаю припевы, меняю чуточку в тексте, чтобы лучше подходило по метрике, ещё пару мелких изменений – и я их записываю, потрясённый тем, что я сделал. Потом я беру часок, возвращаюсь домой – или же в машине – прослушиваю снова и… говорю: «О, Боже!..» (смеётся). У меня есть какая-то врождённая скрытность – будь то в мелодии, или в структуре песен, или в выборе слов – которая может поставить в тупик. Вы спрашиваете меня, удача ли это или метод? По-моему, пополам: с одной стороны, удача нужна всегда; с другой – по-моему, это то, что вы говорили о доверии, но в большем. Если ты в своё время, как мог, дал понять тому, кто хочет за тобой следовать, что то, что он слушает, – не подстроено, - это становится правдой, и эта правда живёт во времени – потому что невозможно же идти вперёд 15 лет, чтобы только нести хренотень. Время от времени ты будешь делать вещи более или менее разумные, но в целом, думаю, люди поняли одно: когда я выпускаю диск – я себя не ограничиваю; это вознаграждает, и я верю, что это единственное соглашение, которое может подразумеваться между мной и тем, кто меня слушает. Это акт доверия – основанный, однако, на позитивном опыте. Моя привилегия в том, что многие люди хотят слушать то, что я делаю. Поэтому я могу позволить себе немного сместить акценты в структуре и в аранжировке в сторону более сложного.

В твоём альбоме периодически повторяется образ солдата, который после большого поражения снова начинает биться. Но за плечами солдата обычно – армия. Твой же голос, напротив, зачастую одинок. Тебе сложно искать поддержки в других или каким-то образом быть частью группы?

Тициано Ферро: Да, это один из самых больших недостатков в моём характере, и я признаю его как таковой. Но на самом деле вот, что я мог бы посоветовать молодым ребятам, которые меня слушают: не прельщайтесь образом дезадаптированного мизантропа, ибо это ни к чему не приводит. Душевное уединение, собственное жизненное пространство могут существовать, даже если вы связаны с другими. Я думал, что с возрастом у меня с этим станет лучше, - но это не так: мне сложно делать и более банальные вещи, которые связаны с взаимодействием с людьми, - спросить, поддержать контакт с моими друзьями или с родителями. Не потому, что я их не люблю, - я люблю их очень сильно – но как будто во мне действует магнит, который не даёт мне приблизиться к другим. Это очень сложное состояние, и каждый раз, когда я кому-то это объясняю, мне говорят: убейся, ты выбрал правильную работу! Но это так до некоторой степени – в том смысле, что дело не столько в работе, которую ты выбираешь… И потом я чувствую потребность прокричать другим то, что у меня внутри, - но когда я это делаю, я автоматически предельно обнажаюсь… Может быть, в этом причина, почему я всегда жил за границей: есть моменты, когда мне необходимо молчание.

Мы прочитали, что в последние годы ты сменил что-то около восьми домов. Эти перемещения – иногда трансокеанские – побуждают тебя решить, что ты хочешь оставить позади, а что нет, дают возможность начать всё сначала, - так было с каждым новым домом?

Тициано Ферро: Начнём с того, что – могу сказать – я мечтал бы жить в Милане или в Риме. Я хотел бы жить в Италии, - но мне нужна повседневность, отличная от той, которая была бы у меня там. Я должен слишком много думать о том, как мне перемещаться, - а это лишает меня спонтанности. Мои друзья предлагают мне переселиться в деревню… нет, среди козочек живите сами! (смеётся) Мне нравятся города, асфальт, бары, магазины. Переезды каждый раз для меня – кошмар. Может быть, потому, что в детстве я «перенёс» один – не знаю, был ли я тогда травмирован кем-то или чем-то – но сама идея наводит на меня ужас. К примеру, в прошлом году, между тем, как оставить дом в Милане и найти другой в Америке, я потерял пять лет жизни. И ещё я должен решить, что делать с домом в Англии. В общем, как вы говорите, я должен решить, что взять, а что – оставить. И каждый раз я перед зеркалом спрашиваю себя: ну почему именно я, мне же совершенно это не по душе – однако продолжаю это делать. Может, это что-то вроде кармы – нужно, чтобы я проживал этот опыт снова и снова, начиная с чистого листа. Ты вынужден вновь и вновь обращаться к своим взаимоотношениям с окружающим пространством – а эта вещь сильная, очень сильная – особенно если пространство, которое тебя принимает, тебя не убеждает – это как раз случай с моим американским домом в настоящий момент. Говорю только о доме.

Что не так?

Тициано Ферро: Место мне нравится – дом нет. Стремясь побыстрее что-то найти, я ошибся с районом, ошибся с соседями – они очень шумные. Пространство меня не принимает. Возможно, мой следующий диск будет клаустрофобическим и полным трудностей борьбы с пространством и местом (смеётся). Как бы то ни было, Лос-Анджелес мне нравится – здесь все просыпаются рано и большая часть дел делается в первой трети дня. Думаю, это немного связано с тем, что – не знаю, почему – здесь нет достаточного уличного освещения, только немногие огни снаружи домов. Поэтому, когда становится темно – становится действительно темно. Здесь нет той оживлённости, как в Европе, из-за чего, как я думаю, каждый остаётся дома. Как-нибудь я напишу книгу об Америке и расскажу об этом.