Потери в русских частях от газовой атаки 1915 года

Название частей	Умерло	Эвакуировано	Осталось в строю	Итого
офицеры	нижние чины	офицеры	нижние чины	офицеры	нижние чины	офицеры	нижние чины
21 Сибирский полк
22 Сибирский полк	-
23 Сибирский полк	-		-
6 Сибирская артиллерийская бригада	-				-
217 п. Ковровский полк	-				-	-
220 п. Скопинский полк	-				-
218 п. Горбатовский полк
55 Артиллерийская бригада	-	-	-		-		-
29 Саперный батальон		-	-		-	-
Итого:

Вышеприведенные потери объясняются совокупностью следующих условий:

- быстрым, почти внезапным появлением газа в ночное время, причем даже телефонное сообщение от одного батальона к другому не могло предупредить несчастья;

- свойством хлора, очень быстро и резко действующего на органы дыхания, примененного в громадных количествах в три приема при медленном движении по низменному месту, окруженному густой растительностью;

- направлением ветра с запада на восток со скоростью не более пяти верст в час, за исключением первого момента, когда газ, выпущенный под высоким давлением, двигался с громадной скоростью и достиг передовых окопов через несколько секунд, причем площадь его распространения по фронту занимала около восьми и в глубину около шести верст;

- и самое главное, - недействительностью примененных повязок-противогазов, которые при незначительной толщине слабо задерживали хлор, но в тоже время плотно закрывая рот, сильно препятствовали, вследствие накопления слюны, мокроты и рвоты, дышать, а офицерский состав при этом мог командовать, только приподнимая повязку, вследствие чего, ему невольно приходилось вдыхать большое количество ядовитого газа, быстро отравляющего.

Этим и объясняется убыль офицерского состава в пострадавших частях, которая в свою очередь послужила причиной произошедшей растерянности среди нижних чинов и лишила возможности использовать в полной мере все рекомендованные средства борьбы против удушающего действия газа. Кроме того, процесс применения повязки-противогаза оказался слишком сложным и продолжительным для той быстроты, в которой может наступить вредное действие газа.

30 июня 1915 года в г. Варшава. Подписали: председатель, состоящий при Главнокомандующем армии Северо-западного фронта, генерал-майор А. Павлов» [29].

Писатель Михаил Зощенко, который был непосредственным участником Первой мировой войны и пережил химическую атаку, вспоминал: - «Я стою в окопах и с любопытством посматриваю на развалины местечка. Это - Сморгонь. Правое крыло нашего полка упирается в огороды Сморгони. Это знаменитое местечко, откуда бежал Наполеон, передав командование Мюрату.

Темнеет. Я возвращаюсь в свою землянку. Душная июльская ночь. Сняв френч, я пишу письма. Уже около часа. Надо ложиться. Я хочу погнать вестового. Но вдруг слышу какой-то шум. Шум нарастает. Я слышу топот ног. И звяканье котелков. Но криков нет. И нет выстрелов. Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: «Газы!.. Маски!..» И бросаюсь в землянку. Там у меня на гвозде висит противогаз.

Свеча погасла, когда я стремительно вбежал в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал надевать его. Забыл открыть нижнюю пробку. Задыхаюсь. Открыв пробку, выбегаю в окопы. Вокруг меня бегают солдаты, заматывая свои лица марлевыми масками.

Нашарив в кармане спички, я зажигаю хворост, лежащий перед окопами. Этот хворост приготовлен заранее. На случай газовой атаки. Теперь огонь освещает наши позиции. Я вижу, что все гренадеры вышли из окопов и лежат у костров. Я тоже ложусь у костра. Мне нехорошо. Голова кружится. Я проглотил много газа, когда крикнул: «Маски!».

У костра становится легче. Даже совсем хорошо. Огонь поднимает газы, и они проходят, не задевая нас. Я снимаю маску. Мы лежим четыре часа.

Начинает светлеть. Теперь видно, как идут газы. Это не сплошная стена. Это клуб дыма шириной в десять саженей. Он медленно надвигается на нас, подгоняемый тихим ветром. Можно отойти вправо или влево - и тогда он проходит мимо, не задевая. Теперь не страшно. Уже кое-где я слышу смех и шутки. Это гренадеры толкают друг друга в клубы газа. Хохот. Возня. В бинокль гляжу в сторону немцев. Теперь я вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно. Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методически и хладнокровно они это делают.

Я приказываю открыть огонь по этим мерзавцам. Я приказываю стрелять из всех пулеметов и ружей, хотя понимаю, что вреда мы принесем мало - расстояние полторы тысячи шагов. Гренадеры стреляют вяло. И стрелков немного. Я вдруг вижу, что многие солдаты лежат мертвые. Их - большинство. Иные же стонут и не могут подняться.

Я слышу звуки рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена. Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты. Я иду по шоссе. Я вижу пожелтевшую траву и сотню дохлых воробьев, упавших на дорогу» [30].

К началу 1915 года специального производства по изготовлению удушающих средств и средств защиты от них не существовало ни во Франции, ни в России. Но между атакой у Ипра и атакой в районе Болимова прошло, казалось бы, достаточно времени, чтобы командование русских войск осознало реальность угрозы применения немцами боевых ОВ.

И, надо признать, определенные шаги для защиты от возможной химической атаки предпринимались. Как только информация об использовании немцами газов на французском фронте дошла до верховного начальника санитарной и эвакуационной части Российской армии принца Александра Ольденбургского, он немедленно приказал заготовить особые повязки на рот, которые были пропитаны серноватисто-натровой солью и могли до некоторой степени предотвратить отравление хлором.

Эти повязки вовремя поступили в распоряжение войск, занимавших позиции на реке Равке, но находились в лазарете корпуса и не были розданы личному составу.

«Потери, понесенные нашими войсками вследствие неимения надлежащих противогазовых предохранительных повязок, были громадны, - около 7-8 тыс. отравленных в одну ночь, из которых большинство умерли, - вспоминал глава Химического комитета при Главном артиллерийском управлении генерал-лейтенант В.Н. Ипатьев. - Принц Ольденбургский, получивши извещение об этом событии, вызвал меня к себе и предложил мне поехать с ним в его поезде на фронт для обследования случившейся газовой атаки. Я согласился, но сказал ему, что должен получить разрешение великого князя Сергея Михайловича.

В результате переговоров я был временно командирован в распоряжение верховного начальника санитарной и эвакуационной части принца Ольденбургского для выяснения всех обстоятельств дела, для принятия мер борьбы против ядовитых газов, а также изыскания способов постановки у нас на заводах изготовления удушающих средств».

Все подобранные на фронте аппараты и их части, из которых был выпущен ядовитый газ, были доставлены в Варшаву, и именно туда направился спецпоезд принца. На вокзале в Варшаве прибывших встречали варшавский генерал-губернатор П.П. Стремоухов, начальник снабжения Западного фронта генерал Н.А. Данилов, санитарный инспектор Северо-Западного фронта, доктор медицины В.Б. Гюббенет и уполномоченный Красного Креста А. И. Гучков.

«Принц Ольденбургский, выйдя из вагона и небрежно поздоровавшись с собравшимися на перроне, начал ругать доктора В.Б. Гюбенета за его нераспорядительность по раздаче противогазовых повязок на фронте и немедленно отчислил его в запас армии, приказав передать его обязанности А.И. Гучкову, - рассказывал Ипатьев. - Мне пришлось в первый раз слышать подобную ругань из уст лица, принадлежавшего к царской фамилии. Но в душе я сознавал, что принц был прав» [30].

В последнее время стал широко известен еще один эпизод применения немцами газовой атаки хлором, произошедший на Восточном фронте. При этом контратака русских получила публицистическое название «Атака мертвецов».

Эпизод произошел 6 августа 1915 года при обороне крепости Осовец, которая была построена в 1795 году, как опорная русская крепость. Она располагалась на реке Бобры, рядом с местечком Осовице (сейчас - польский город Осовец-Крепость) и предназначалась для обороны территории между реками Висла и Неман, Нарев – Буг, прикрывая направление на восток. С севера и юга в этой местности протянулись непроходимые болота, поэтому обойти крепость было невозможно.

На рассвете в 4:00 утра 24 июля (6 августа) 1915 года, используя попутный ветер, немцы начали выпуск хлора из заранее развёрнутых газобаллонных батарей. По оценкам, газ в итоге проник на общую глубину до 20 км, сохраняя поражающее действие на глубину до 12 км.

При отсутствии каких-либо эффективных средств защиты у оборонявшихся, результат атаки газами оказался сокрушительным: 9, 10 и 11-я роты Землянского полка выбыли из строя полностью, от 12-й роты в центральном редуте в строю осталось около 40 человек; от трёх рот у Бялогронд - около 60 человек. Практически все первая и вторая линии обороны Сосненской позиции остались без оборонявшихся.

Подавляя одиночное сопротивление, немецкие части быстро преодолели первую и вторую линию колючей проволоки, заняли тактически важный укреплённый пункт и стали продвигаться вдоль полотна железной дороги к Рудскому мосту. Единственным резервом на позиции русских оставалась рота ополченцев, но и у неё было отравлено до 50% личного состава.

Возникла реальная угроза захвата немцами Рудского моста, что означало бы рассечение всей обороны западнее крепости и ее потерю. В этой ситуации комендант крепости генерал-лейтенант Н.А. Бржозовский приказал организовать артиллерийский огонь по уже занятым противником участкам позиции русских войск и контратаковать в штыки «всем, чем можно».

В контратаку пошли остатки 8-й и 13-й рот (около половины от исходного состава) и переброшенная из крепости немного менее пострадавшая 14-я рота.

13-я рота под командованием подпоручика Котлинского контратаковала части немецкого полка вдоль железной дороги и обратила их в бегство. Продолжая атаку, рота вновь захватила 1-ю и 2-ю линии обороны. В этот момент подпоручик Котлинский был смертельно ранен. Но эта атака позволила полностью ликвидировать последствия немецкого прорыва на данном участке обороны.

Собственно выражение атака "мертвецов" при описании контратаки 13-й роты 226-го Землянского полка впервые упомянуто в работе С.А. Хмелькова «Борьба за Осовец», опубликованной Воениздатом в 1939 году. Автор был непосредственным участником описываемых событий. В 1939 году он занимал должность начальника кафедры сухопутной фортификации и укрепленных районов Военно-инженерной академии и по обороне Осовца защитил диссертацию. Опубликованная им в 1939 году книга является сокращённым и переработанным изложением материалов диссертации.

С.А. Хмельков в частности писал: "13 и 8-я роты, потеряв до 50 % отравленными, развернулись по обе стороны железной дороги и начали наступление... Эта атака «мертвецов», как передает очевидец боя, настолько поразила немцев, что они не приняли боя и бросились назад, много немцев погибло на проволочных сетях перед второй линией окопов от огня крепостной артиллерии".

В целом в СССР исследование и описание конкретных подвигов «царской армии» на «империалистической войне» не приветствовалось, и работы, выходящие за рамки сугубо технического анализа стратегии и тактики, являлись редкостью. В двухтомной «Истории Первой мировой войны» 1975 года оборона Осовца отдельно не выделялась. Там лишь указывается, что «большой интерес представляет влияние на боевые действия войск крепостей Осовец и Новогеоргиевск, которые, прикрывая фланги 12-й и 1-й русских армий, сковали оперативную свободу германского командования», хотя и упоминается, что «русские солдаты проявили такую стойкость и упорство, что приводили в изумление своего противника» [31].

Более подробно детали атаки были рассмотрены в статье 1984 года в «Военно-историческом журнале». Не используя само выражение «атака мертвецов», автор пишет: «Решительные действия полуотравленных газом русских солдат настолько поразили немцев, что они не приняли боя и начали отступать в исходное положение». К 8 часам утра все последствия немецкого прорыва были ликвидированы. К 11 часам утра прекратился обстрел крепости, что явилось формальным окончанием неудавшегося штурма.

Само выражение «атака мертвецов» (с обоими словами в кавычках, а не «атака „мертвецов“», как у С.А.Хмелькова), вероятно, принадлежит журналисту Владимиру Воронову из ежемесячника «Совершенно секретно». В своей статье 2009 года, подготовленной к 95-й годовщине начала Первой мировой войны, он пишет: - "Но когда германские цепи приблизились к окопам, из густо-зеленого хлорного тумана на них обрушилась… контратакующая русская пехота. Зрелище было ужасающим: бойцы шли в штыковую с лицами, обмотанными тряпками, сотрясаясь от жуткого кашля... Это были остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Но они ввергли противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных проволочных заграждениях".

В статье Вороновым были добавлены те художественно-публицистические детали («выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки»), которые позднее стали постоянными элементами изложения у других авторов, но в 2009 году широкого резонанса статья не вызвала.

В 2011 году в первом номере журнала «Братишка» была опубликована статья Артёма Денисова «Осовец. Атака мертвецов», в которой тот же эпизод описывается так: - "Но когда германские цепи подошли к русским окопам, им навстречу в штыковую контратаку с криком, а точнее, с хрипом «ура» поднялись выжившие защитники - остатки 8-й и 13-й рот, чуть больше 100 человек. Еле держась на ногах, они все-таки встали на бой, который, казалось бы, проигран. Вид их был ужасен. Со следами химических ожогов на лицах, обмотанные тряпками, они харкали кровью".

Возглавивший атаку 13-й роты подпоручик Владимир КарповичКотлинский посмертно награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. Позднее его прах забран матерью и перезахоронен на родине в Пскове.

Как известно, всякое действие вызывает противодействие. Появление ОВ заставило ученых экстренно искать противоядие этому пагубному оружию. Вначале для его нейтрализации применялись простейшие марлевые многослойные влажные повязки, затем - влажные маски, пропитанные растворами для защиты от хлора и фосгена, соединенные с очками. Но от других ОВ такие маски не защищали. В ноябре 1915 года петроградский инженер Э. Куммант сконструировал резиновый шлем с очками, позволявший защищать не только органы дыхания, но и большую часть головы.

Проблема защиты от ОВ была решена, когда русский ученый-химик Н.Д. Зелинский предложил использовать в качестве фильтра активированный уголь, хорошо поглощающий вещества, находящиеся в паро- и газообразном состоянии. Н.Д. Зелинский нашел способы его активизации, то есть значительного повышения пористости. Один грамм активированного угля с чрезвычайно развитой капиллярностью имел поглощающую поверхность в 15 квадратных метров. Так появился противогаз Зелинского-Куммана.

Позднее аналогичные средства индивидуальной защиты появились и в других государствах. Русская армия уже в 1916 году получила на оснащение около 5 млн. противогазов. И надо сказать, что изобретение Н.Д. Зелинского спасло жизни тысячам наших соотечественников на фронтах Первой мировой. Устройство его оказалось столь удачным, что фактически без особых изменений изделие остается на оснащении армии, а также в ряде других сфер деятельности человека и в наши дни.

Мировая война 1914 года застала Николая Дмитриевича Зелинского в более чем скромной обстановке - в мало приспособленной для научной работы лаборатории Министерства финансов в Петербурге, куда ученый с мировым именем вынужден был устроиться после ухода из Московского университета в знак протеста против реакционной политики тогдашнего министра просвещения.

Помимо естественного желания патриота оказать помощь родине в момент грозной опасности, у Николая Дмитриевича Зелинского были и свои особые причины, заставившие его принять участие в этой работе. Еще в 1885 году, во время заграничной командировки, работая в лаборатории Геттингенского университета, он приготовил химическое соединение дихлордиэтилсульфид. В процессе изучения этого вещества совершенно неожиданно для себя и для всех окружающих молодой русский ученый получил тяжелые ожоги и вынужден был много недель пролежать в госпитале.

И теперь, читая в газетах сообщения о начале химической войны, Николай Дмитриевич не только лучше чем кто-либо понимал страдания пораженных ядовитыми газами, но и ясно отдавал себе отчет в том, что это - лишь начало и что за хлором последуют другие, более страшные. Ученый не ошибся. Вскоре на фронте был применен дихлордиэтилсульфид, первой жертвой которого за тридцать лет до этого оказался Николай Дмитриевич; это отравляющее вещество получило печальную известность под названием «иприт».

Однако химическая война и применение хлора против русской армии продолжались. В своей работе «По поводу газовой атаки 25 сентября 1916 года» Н.Н. Бурденко писал [32]: «В настоящее время технико-санитарная эволюция противогазов еще не может считаться законченной, но более практичной нужно считать маску Кумманта-Зелинского. Мы не будем здесь перечислять все виды противогазов, а укажем лишь на то, что для нас было интересно - именно: 1) все ли были снабжены; 2) если все были снабжены, то вовремя ли надели, и 3) если запоздали, то по каким причинам. Затем для нас интересно узнать, какой род масок наиболее оказался ценным в смысле защиты. Об этом, конечно, можно было судить по тяжести заболеваний. Само собою это предполагает очень тщательную и детальную разработку большого материала.

Вот те цифры, по которым мы можем себе составить конкретное представление о нашей профилактике. Конечно, цифры малы и, может быть, недостаточны для решительных суждений и заключений, но они, во всяком случае, симптоматичны и в достаточной мере указывают, что нужно делать и куда обратить внимание (табл. 6).

Таблица 6