Проза эмигрантов третьей волны
Творчество представителей третьей эмигрантской волны – совокупность художественных, мемуарных, эссеистических, публицистических произведений, созданных писателями, покинувшими родину с конца 1960-х по конец 1980-х годов в связи с усилившимися после 1968 преследованиями инакомыслящих. Наиболее значительные фигуры – Бродский, Саша Соколов, Зиник, Горенштейн, Довлатов, Зиновьев, Аксёнов, Кенжеев, Лимонов.
Третья эмигрантская волна образовалась не сразу. Одни писатели были депортированы насильно, хотя сами не предполагали эмигрировать. Выслали Валерия Тарсиса, был депортирован Солженицын. Некоторые были лишены гражданства, находясь в командировке: Гладилин, Войнович. Третьи стали «невозвращенцами»: характерный пример – судьба Анатолия Кузнецова.
Очаги русской эмиграции – Франция (В. Максимов, В. Некрасов, Владимов, Синявский, позднее туда переехал Лимонов), ФРГ (Зиновьев, Горенштейн, Войнович), США (Бродский, Коржавин, Алешковский, Аксёнов, Довлатов. Мамлеев, Кублановский, Лев Лосев, Алексей Цветков). В Канаду «занесло» Сашу Соколова, а гражданство Великобритании получил Зиновий Зиник.
Представители третьей эмигрантской волны почти не нашли языка со своими предшественниками по эмиграции. Эмигранты активно ведут между собой борьбу на предмет того, каким должно быть будущее России. Количество эмигрантских газет и журналов растёт: газета «Новый американец», журналы «Калейдоскоп». «Встречи» (США), журнал «Страна и мир» (ФРГ), «Трибуна» (Франция). На всём протяжении конца 1960-х – 1980-х годов против писателей-эмигрантов в советской прессе велась ожесточённая идеологическая кампания. Этих авторов представляли как предателей, агентов ЦРУ, людей без чести и совести. 1987 год стал переломным в отношениях метрополии и диаспоры. Произведения эмигрантов начинают проникать в советскую печать и получать более объективную оценку. Наиболее глубокую оценку творчества представителей всех трёх волн эмиграции дал Джон Глэд в книге «Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье». Там содержатся интервью с самыми яркими представителями третьей волны. В частности, здесь рассказывают о себе и своём творчестве Аксёнов, Довлатов, Войнович, Коржавин, Лимонов и множество других – чуть ли не все, кроме Солженицына.
Глэд делит литературу представителей третьей эмигрантской волны на литературу фантастов и юмористов, эстетов, моралистов, реалистов. Эта классификация не полна и отчасти противоречива. Более продуктивно ранжирование эмигрантской литературы по её эстетической принадлежности: представлены разные модификации реализма (Солженицын – эпопея «Красное колесо», Некрасов – «Маленькая печальная повесть», Горенштейн – «Псалом», Довлатов – «Зона», Зиновьев – «Homo soveticus», Лимонов – «Это я, Эдичка»), модернизма (Бродский – его проза, поэзия и частично драматургия, Кенжеев, Волохонский, Зиник), постмодернизма (поздние Зиник, Кенжеев, Саша Соколов).
Не все писатели, оказавшись за рубежом, сумели превзойти свой прежний художественный уровень. По разным причинам угасло творчество Солженицына, Максимова, Некрасова. Сказалось отставание от хода жизни, обращение к старому материалу, который был хорошо авторам известен, но уже нашёл отражение в литературе. Зато завоевали авторитет молодые и по-настоящему прозвучавшие только в эмигрантский период Саша Соколов, Сергей Довлатов, Эдуард Лимонов, Зиновий Зиник. Из писателей, раньше начавший свой литературный путь, – Горенштейн. Горенштейна часто называют самым мрачным из писателей-эмигрантов. Горенштейн начинается как представитель реализма, но часто прибегает к принципам жестокого реализма, что отражает его повесть «Зима 1953-го». Он пишет о всем известном и привычном так, что возникает чувство нарастающего ужаса. После Золя никто, как Горенштейн, не сумел воссоздать ощущение труда как каторги. 1967 – автобиографический роман «Место» о людях, которые не находили себе места в обществе. Своим главным произведением он считает роман «Псалом». Это произведение мифологического реализма. В нём дан взгляд на Россию, Украину, Германию сквозь призму Библии, причём не Нового, а Ветхого завета.
Если Горенштейн – самый мрачный из писателей-эмигрантов, то противоположный, светлый полюс представляет творчество Довлатова (1941 – 1990). Это реализм, смягчённый юмором. Довлатов прославился первоначально как автор рассказов о жизни эмигрантов, наполненных всякими комедийными перипетиями. Эти рассказы собраны автором в циклах «Чемодан» и других. Жизни эмигрантов посвящена и повесть «Иностранка». Сам себя Довлатов называет идейным американцем.
Даже в США свою повесть «Зона» Довлатов опубликовал с большим трудом. Он работал над ней с 1965 по 1982 годы. Эту книгу составляют рассказы о советском лагере 1970-х годов, связанные между собой непосредственными авторскими комментариями, имеющими обобщающий характер. Необычность книги в том, что в текст включена история его создания. Книга имеет автобиографическую основу.
Когда началась перестройка, Довлатов пишет повесть «Филиал» о симпозиуме эмигрантов «Россия: альтернативы и перспективы». Споры, склоки, неумение прийти к единому решению – микромодель будущей России. Нет жажды единения ради блага новой России.
Наряду с реалистически конкретным повествованием, развивается и фантастический реализм, приведший к созданию ряда антиутопий: «Остров Крым» Аксёнова, «Москва 2042» Войновича, «Французская ССР» Гладилина.
Лимонов в романе «Это я, Эдичка» и примыкающем цикле заявил о себе как представитель новой разновидности реализма, получившей обозначение «грязного» реализма. «Грязный» реализм основан на синтезе поэтики традиционного реализма и натурализма, причём натуралистические принципы распространяются и на сферу языка, что проявляется в использовании автором нецензурной лексики. Лимонов предстал как борец с табуированными зонами в русской литературе. Одной из таких табуированных зон традиционно была сфера эротики и секса. По духу и стилю Лимонов близок к панк-культуре западного типа.
Представители литературы русского зарубежья принимают и возрождение традиций модернизма. Его философскую основу составляет, особенно в произведениях зарубежных авторов, экзистенциализм, стремление вырваться из общества и обрести свободу. Чаще всего её авторы находят в сфере трансцендирования, и само творчество может представать как опыт трансцендирования.
Подобный подход свойствен книгам о самом феномене третьей эмигрантской волны: «Плато» Кенжеева (о канадской эмиграции), «Ниоткуда с любовью» Дмитрия Савицкого (о французской эмиграции), «Русская служба» Зиновия Зиника (в эмиграции в Великобританию; для него вообще очень характерна тема эмиграции).
Самое знаменитое произведение Зиника – роман «Руссофобка и фунгофил». Использован приём перевёрнутой зеркальности: СССР показан глазами иностранки, а Запад – глазами советского человека.
Как самая значительная фигура русской прозы третьей волны эмиграции воспринимается Саша Соколов. Он в 1979 завершает роман «Между собакой и волком». Как и в предыдущем романе, автор использует поток сознания. Тексту свойственно смещение времён, субъективно-метафорическая манера повествования. В роман вторгаются принципы цитатности. Само заглавие романа – цитата из Пушкина, перевод французского выражения. «Картинки с выставки» – отсылка к Мусоргскому. Заявляет о себе некоторая имитация сказовой литературы. Наиболее заметно в этом плане влияние Платонова и Зощенко. Повествование демонстративно насыщено анахронизмами, нарушением механического течения времени, разрушением границы между жизнью и смертью. Таков художественный адекват послевоенной советской действительности, когда, кажется, само время остановилось, застряло между собакой и волком.
Итоги русской прозы второй половины века весьма значительны. Проза противостояла фальсификации прошлого и настоящего, несла гуманистические идеалы. Она переживает проблемное, тематическое и эстетическое обновление. Проза писателей третьей эмигрантской волны завоёвывает популярность в мире, даёт представление о сопротивлении тоталитаризму. И именно литературе послеоттепельного двадцатилетия мы обязаны тем, что ситуация в стране не скатилась к подлинному сталинизму. Литература обуздала власть, сыграла важнейшую социокультурную роль.