Причины появления париков и длиннополых шляп в Eвропе
Итак, хватит цитат! Предлагаю вам, вооружившись новыми знаниями, вместе перечитать старых добрых “Трех мушкетеров”. Действие их начинается в 1625 году (17й век) при короле Луи XIII.
Я допускаю, – сказал Атос, – что шпиона могла обмануть фигура, но лицо…
— На мне была широкополая шляпа, – объяснил Арамис.
— О, боже, – воскликнул Портос, – сколько предосторожностей ради изучения богословия!..
Месье Портос, что за высокопарные глупости – вам что, ни разу говно на голову не выливали за годы жизни в Париже?
Не покоряйтесь никому, за исключением короля и кардинала. Только мужеством – слышите ли вы, единственно мужеством! – дворянин в наши дни может пробить себе путь.
100%, судя по запахам, царившим во дворцах, без мужества туда лучше было не соваться
Людовик XIV поглотил все мелкие созвездия своего двора, затмив их своим ослепительным сиянием.
Или,если быть точнее – оглушительным запахом. Чисто математически мыться намного реже, чем 2 раза в жизни вряд ли возможно. Конечно были духи, но сколько их было нужно в таком случае? Короче – и впрямь Король-Солнце, близко не подойдешь, в глазах щипать начнет.
Королева была целиком погружена в эти мрачные размышления, когда дверь вдруг раскрылась и в комнату вошел король. Чтица сразу умолкла, все дамы встали со своих мест, и наступило мертвое молчание. Однако, и Людовик XIII хорош – прямо не король, а баллон с нервно-паралитическим газом
Высокопоставленные лица вообще стремились окружить себя людьми такого склада, как де Тревиль. Много нашлось бы таких, которые могли считать своим девизом слово “сильный” – вторую часть надписи в гербе де Тревилей, но мало кто из дворян мог претендовать на эпитет “верный”, составлявший первую часть этой надписи.
Да-да, без сильной воли с такими пахучими монархами не сработаешься, но чтоб им еще и верным быть… Тревиль, видимо, мылся ненамного чаще.
Анна Австрийская отступила на шаг и так побледнела, словно готова была умереть. Чтобы не упасть, она левой рукой оперлась на стол, стоявший позади нее, а правой вынула из-за корсажа письмо и подала его канцлеру. – Возьмите, сударь, это письмо! – воскликнула королева голосом, прерывающимся от волнения. – Возьмите его и избавьте меня от вашего мерзкого присутствия. Канцлер взял письмо и, поклонившись до земли, вышел. Не успела дверь закрыться за ним, как королева почти без чувств упала на руки своих дам.
И подчиненные у короля ему под стать – в обмороки могут обрушить даже привычных людей!
Вставали в восемь часов зимой, в шесть часов летом и шли к г-ну де Тревилю узнать пароль и попытаться уловить, что нового носится в воздухе.
Рискованная метафора, про воздух-то )
Мраморно-белая кожа ее отливала розовым, подобно опалу. На этом, однако, кончались черты, по которым ее можно было принять за даму высшего света. Руки были белые, до форма их была грубовата. Ноги также не указывали на высокое происхождение. К счастью для д’Артаньяна, его еще не могли смутить такие мелочи.
Ну он же из провинции, наверное и духами не пользовался, и к середине романа должен был изрядно провонять конским потом от постоянных путешествий верхом.
В те годы полагалось, чтобы каждый мушкетер держал в главной квартире, как в казарме, своего коня и коня своего слуги.
Ага, значит и не только потом! Метаболизм коней нам всем известен.
Я предполагаю, сударь, что вы не глупец и вам, хоть вы и прибыли из Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на носовой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками.
Это еще мягко сказано, друг Арамис! Мы уже знаем, чем он был вымощен.
— Герцог, – краснея, прошептала королева, – не вспоминайте об этом вечере!
— О нет, напротив: вспомним о нем, сударыня! Это самый счастливый, самый радостный вечер в моей жизни. Помните ли вы, какая была ночь? Воздух был неясен и напоен благоуханиями.
Анна Австрийская сделала шаг навстречу герцогу. Бекингэм упал к ее ногам и, раньше чем королева успела помешать ему, поднес край ее платья к своим губам.
Ммм, как негигиенично! Ну да, безумства любви, – дворец весь в говне, а он подол целует.
Гм… Право, милый Атос, вы видите вещи в чересчур мрачном свете. – Что делать, дорогой мой, я не доверяю женщинам, у меня есть на это свои причины, и в особенности не доверяю блондинкам. Кажется, вы говорили мне, что миледи – блондинка?
— У нее прекраснейшие белокурые волосы, какие я когда-либо видел.
Вот тут я задумался – а не отбеливала ли зловещая миледи волосы собачьей мочой?
Итак, он всецело отдался ощущениям настоящей минуты. Миледи уже не казалась ему той женщиной с черными замыслами, которая на миг ужаснула его; это была пылкая любовница, всецело отдававшаяся любви, которую, казалось, испытывала и она сама.
Ну и в завершение нашего исторического экскурса предлагаю вам представить яркую, полную эротизма картину. Пахнущий конским потом Д`Артаньян в пылу страсти ловит на миледи блошек, – вы же помните, это было тогда главной фишкой любовных игр.
Как писалось в статье журнала «Консьержъ»: «В Париже был принят новый закон, разрешающий-таки выливать помои из окон, прежде трижды прокричав: «Осторожно! Выливаю!»
Тех, кто оказывался внизу, спасали только парики».
Эта фраза может вызвать два вопроса: точно ли именно парики спасали, и откуда и зачем эти самые парики взялись. Журналист здесь неточен: сразу после того, как французский король Людовик IX (ХIII в.) был облит дерьмом из окна, после чего жителям Парижа было разрешено удалять бытовые отходы через окно, лишь трижды предварительно крикнув: «Берегись!», парики еще были не в моде, прикрывались люди капюшонами. Только позже, когда капюшоны стали считаться уже плебейством и ушли к шутам, знать стала переходить на парики. С выливанием же нечистот из окон в Париже ничего не менялось на протяжении веков – бороться с этим славным обычаем начали лишь в 1780 году (впрочем, Робер Бюрнан указывает, что и к 1830 г. с выливанием помоев ничего не изменилось).
«Заметное распространение шляпы получили с конца XVI века. Широкополые шляпы, которые носили роялисты в Великобритании и мушкетеры во Франции в XVII веке, могли произвести впечатление, но не были практичными».
(журнал «Ателье» №5, 2002 г.)
Так забывается история :-) Действительно ли широкополые шляпы были так не практичны, или, как обычно, причины их появления просто приятней не вспоминать?
Явно, что дорогие и с трудом отстирываемые парики не были призваны служить защитой от льющихся сверху помой и фекалий. Наоборот, нужна была защита самих париков от такой напасти. Услуги парикмахера, изготовлявшего парики, стоили дорого. Профессия стала модной – в одном Лувре цирюльников было 5000 душ. Прачка обходилась дешевле, но в отсутствие «волшебного просто Тайда» и других стиральных порошков, отмыть дерьмо от парика было сложновато. Для предотвращения проблем иногда использовался мешочек для волос (Haarbeutel) – в эпоху правления Людовика XIV длинные волосы (собственные или парик) вкладывались в длинный мешочек из тафты, украшенный лентой или розеткой. Мешочек предохранял волосы от «внешних воздействий», а одежду – от пудры и муки в прическе. Но мешочек надевать долго, да и для парадного туалета он, естественно, не использовался.
Греки до христианства шляпы (а-ля Гермес) только в путешествия надевали (или на полях, от солнца), а древним римлянам венков на голове было достаточно. В раннем средневековье вообще без полей обходились, чепец такой носили, типа буденовки – наследник классического фригийского шерстяного колпака.
Широкополые же шляпы стали носить роялисты в Великобритании и мушкетеры во Франции, то есть там, где дерьмо больше всего и выливали. Цилиндры с узкими полями – это изобретение сельских английских джентльменов. Им там на голову ничего не капало. А в ассоциируемых с образом лондонца котелках в начале XIX века красовались только английские лесники! (Опять же, в лесу дерьмо с неба не падает).
Лишь к 1850-му году этот головной убор попал в город.
Здесь и возникновение “реверанса” (манера поклона) понятно.
В средневековой европе, к исполнению реверансов и поклонов относились с особым вниманием и в придворном обществе был учитель танцев, он же преподаватель изящных манер, реверансам обучающий. Что реверанс, или поклон, сопровождался снятием головного убора.
Из энциклопедии : «Реверанс – почтительный поклон. Его характер зависел от формы и покроя одежды. Особое внимание в поклоне уделялось умению кавалера обращаться со своим головным убором. Он снимал шляпу перед поклоном и приветствовал даму».
Реверанс был «не только приветствием, но и танцевальными фигурами, которые придавали бальной хореографии черты торжественного величия».
Изначально реверанс имел своей целью всего лишь убрать обосранную вонючую шляпу подальше от чувствительного носа дамы.
Вспомните, как тот самый первый скромняга-мушкетер (или кто он там был), который так поразил некую встретившуюся ему Даму, изогнувшись в танце-поклоне и ловко спрятав за спину свою шляпу, на которую только что вылил свою «ночную вазу» сонный бакалейщик со второго этажа. На вопрос удивленной Дамы наш Кавалер совершенно честно ответил: – «Это я из великого уважения к Вам!». Дама была поражена и рассказала о таком рыцарском отношении подругам. Те в свою очередь стали требовать аналогичного от своих кавалеров. Очень скоро уже мало кто понимал, зачем все это. Если же во время исполнения ритуала незадачливого кавалера совсем некстати кусали блохи, то па становились совсем замысловатыми, что и придавало реверансу те самые «черты бальной хореографии». Действие стало Традицией, и теперь мы на полном серьезе читаем о том, какой «величественностью и строгостью отличались реверансы и поклоны XV века».
комментарий: Я бы не постулировал так однозначно, что «черты бальной хореографии» реверансу обязательно придавали блохи. Могли также быть и другие причины. Например, тот же упомянутый понос. Если не вовремя приспичит, то и не так станцуешь…
Что же касается того, откуда вообще взялись парики, то тут додумывать уже почти ничего не приходится, это и так давно известно.