Часть 2 русь гиперборейская 4 страница

Сакральная кузница почти что роковым образом привязана к циклу былин о Святогоре, о чем свидетельствует также и сказание о его женитьбе. Текст сохранился только в прозаическом пересказе; в нем место действия поделено между Сиверными (Северными) горами, где находится волшебная кузница, Поморским царством, где живет невеста богатыря-волота (на Севере оно может располагаться только на берегу Ледовитого океана или его морей), и Святыми (Светлыми, то есть Подсолнечными) горами, где живет сам исполин. А начинается сказ со знаменитой встречи Святогора с Микулой Селяниновичем и его сумочкой переметной. Хранилась в ней тяга земная, да не далась она Святогору: как ни тужился великан – не смог даже приподнять той сумы. Захотел он тогда узнать про свою судьбу и что ему на роду написано. Микула предсказывать ничего не стал, но зато подсказал, что надобно делать. Далеко на Северных горах, «под великим деревом» (отголосок мировой легенды о Космическом древе), стоит кузница, в ней кузнец-провидец кует два тонких волоса и знает все про судьбу каждого (знаменитый общеславянский всезнающий Дед Всевед). Добрался Святогор до вещего ковача, тот ему все и поведал. В Поморском царстве найдет богатырь свою суженую, она вот уже как тридцать лет «лежит в гноище», покрытая коростой. Нашел Святогор ту страдалицу – тело от струпьев, что «кора еловая». Подумал: «На что нужна такая жена?» Ударил ее мечом в грудь и ускакал. Хорошо, что денег не забыл оставить. А девица тем временем очнулась и превратилась в неописуемую красавицу. На деньги, оставленные вероломным женихом, разбогатела и поплыла «по славну по синю морю» к «городу великому» на Светлых горах, где и нашла Святогора. Тот ее не узнал, но тотчас же влюбился, и в урочный час стала красавица его женой. А как повел богатырь новобрачную к супружескому ложу да увидал шрам-рубец от своего же меча, то сразу обо всем догадался и, главное, понял: не уйти никуда от своей судьбины.

Кузнецы, по древней мифологической традиции, как правило, наделены космогоническими чертами. Классический пример – северный ковач Ильмаринен из карельских рун и финских песнопений, соединенных впоследствии в связный и литературно обработанный текст «Калевалы». Как и небесные кователи других мифологий, Ильмаринен выковывает небесный свод, звезды, солнце, месяц, а также плуг и меч. Многие события карело-финского эпоса происходят в далекой и таинственной северной стране Похъёле – одновременно и враждебной героям, и являющейся средоточием всех культурных и материальных благ. Аналогия между небесным кузнецом Ильмариненом и сюжетной линией «Илья Муромец – отец Святогора» не случайна. Не случайна и созвучность имен Илья – Ильмаринен. Последнее происходит от финского йма – «воздух», «небо». Первое – христианизированное имя библейского происхождения – от имени пророка Илии, означающее «мой Бог» и восходящее к другим именам древних семитских богов. Например, угаритский Илу (также звали и древнейеменского верховного бога), финикийский Крон – Эл и др. По-аккадски, например, в «Эпосе о Гильгамеше» ilu также означает бог. Этот же корень фигурирует и в индоевропейской мифологии: Ила – ведийская богиня жертвенного возлияния и молитвы. Иллуянка – хеттский дракон, победивший бога грозы, и др. Наконец нельзя не заметить, что в исконном названии легендарной Трои присутствует все тот же корень «ил» – Илион.

Итак, совершенно очевидно, что корневая основа «ил»; имеет фундаментальное значение в индоевропейской, финно-угорской и семитской мифологиях и восходит к той эпохе, когда между соответствующими протоэтносами, их языками и культурами не существовало непроходимой грани. Представляется достаточно вероятным, что образ русского былинного богатыря Ильи Муромца как раз и совместился с более древним мифологическим героем, древнее имя которого оказалось созвучным новому христианизированному имени. Во всяком случае углубленный лексический и смысловой анализ свидетельствует в пользу такого предположения. Кто был этим древним героем? Какой культуре принадлежал? Какие напластования отделяют его от современной эпохи? Возможно, дальнейшие изыскания дадут ответы на поставленные вопросы. Кстати, прозвище знаменитого русского богатыря, как оно представляется нынешнему поколению читателей и слушателей, вовсе не является каноническим. Уже упоминавшийся выше польский путешественник Эрих Лассота, который побывал в XVI в. на месте захоронения Ильи, называет его Моровлянином. В ряде былинных записей он именуется Муриным или Муровичем, что еще в прошлом веке крайне озадачивало исследователей былинного эпоса. Ныне не подлежащим сомнению считается объяснение прозвища Ильи от названия города Мурома, в окрестностях которого расположено село, где родился русский богатырь. Это – явно позднейшая версия, «отредактированная» каликами перехожими. Если же идти в глубь веков с учетом зафиксированных неканонических прозвищ Ильи, то придется принять во внимание, что город Муром поименован так по самоназванию финно-угорского племени муромы, жившего в тех краях. Но в основе этого этнонима лежит корень «мур», имеющий наидревнейшее происхождение и в одних языках означающий «море», а в других языках «траву». Отсюда русская «мурава», а от нее – «муравей», имеющий в том числе и тотемную значимость. Вспомним описание Аль-Массуди языческого славянского капища с изваянным идолом в виде старца, окруженного муравьями, а также легендарный народ мирмидонян – дословно «муравьиные», – которых их вождь Ахилл привел с Севера к стенам осажденной Трои. Наконец, в основе основ обнаруживается все тот же доиндоевропейский корень mr, давший жизнь и названию Вселенской горы Меру, и египетским пирамидам, и емкому русскому слову «мир», и множеству аналогичных слов в других языках.

Высказанные соображения во многом относятся и к другим героям русского эпоса. Павел Николаевич Рыбников (1831–1885) – один из первооткрывателей неисчерпаемого мира северных былин – предполагал, что даже самые простые и житейски приземленные герои русского фольклора в действительности имеют древнейшее происхождение, уходящее в индоевропейскую и доиндоевропейскую культурную и мифологическую общность. Так, Рыбников считал, что Соловей Будимирович много древней Ильи Муромца. Выше уже было проиллюстрировано, что так оно на самом деле и есть. Множество убедительных аргументов в пользу архаичности основных героев русского былинного эпоса привел известный деятель отечественной культуры Владимир Васильевич Стасов (1824–1906). Проанализировав целый ряд малодоступных русскому читателю иностранных источников, он на конкретных примерах доказал, что корни большинства персонажей русских былин уходят к самым истокам мировой культуры и истории. Например, хрестоматийная фигура удалого новгородского купца Садко, которого постоянно пытаются принизить до заурядного ушкуйника периода феодальной раздробленности Руси, на самом деле родственна героям древнеиндийского эпоса, а также героям легенд тибетцев, индонезийских даяков и индейцев Северной Америки, в которых развивались мотивы встречи с Морским царем, искупительной человеческой жертвы и т.п.

То, что Садко – древнейший мифологический персонаж, подтверждает и былина, где он действует совместно со Святогором. Более того, Святогор живет у Садко, купца богатого, и именно от него отправляется в свой последний смертный путь*. Вывод, однако, В.В.Стасов делает более чем странный и не вяжущийся с его патриотической позицией: все русские былинные богатыри – и старшие и младшие – не самобытны, а заимствованы у других народов, сопредельных с Древней Русью (скажем, в Илье Муромце Стасов усматривает главным образом черты иранского богатыря, наподобие героев «Шахнаме» и положенных в ее основу древних персидских сказаний). Но здесь русский критик ошибался. Собрав и введя в научный оборот Монблан нетривиальных фактов, он не сумел правильно их осмыслить. Искать заимствования чего бы то ни было у кого бы то ни было в эпосе, фольклоре, мифологии – дело вообще довольно-таки бесперспективное. Правильным было бы говорить об общем происхождении и общности в далеком прошлом всех языков и культур, верований и обычаев, традиций и сказок, легенд и их персонажей.

* См.: Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом, т. 2, № 119.

Более плодотворный путь археологического анализа былин избрал другой уже упоминавшийся выдающийся деятель отечественной культуры – П.А.Бессонов, блестящий филолог-славист, этнограф и фольклорист. Ему принадлежит издание самого полного до сих пор сборника русских духовных стихов под названием «Калики перехожие» (М., 1861–1863), куда включено, помимо прочего, 16 вариантов стиха о «Голубиной книге». По поручению Общества любителей российской словесности Бессонов выпустил в свет былины и песни из собраний П.В.Киреевского и П.Н.Рыбникова, что само по себе явилось крупнейшим событием в литературной жизни России. Оба издания Бессонов снабдил собственными обширными комментариями. Они-то и вызвали полное непонимание и резкое неприятие (традиция эта по инерции сохраняется и по сей день). Что же произошло? А дело все в том, что Бессонов попытался отыскать корни русских былин и сказок в древнегреческой (в основном) мифологии. Например, у героев популярной сказки «Семь Симеонов» он отыскивает и демонстрирует функции олимпийских богов: Симеон-коробельщик = морской владыка Посейдон; Симеон-вор = вороватый покровитель торговли Гермес; Симеон-всевидящий = провидец Зевс; Симеон-стрелок = стрелометатель Аполлон и т.д. Настоящий Русский Олимп. Научная общественность и читающая публика к такому повороту была не подготовлена, и концепция Бессонова попросту выпала из общей линии развития отечественной фольклористики и этнографии. А жаль. Русский профессор во многом был прав, хотя многие его гипотезы оказались действительно натянутыми. Почти пророчески он предвидел: «...Русский народ, в связи с прочими славянами, даже в остатках своего творчества... передал повесть своего бытия доисторического глубже, выразительнее и обильнее многих современных народов Европы. Здесь всего ближе мы можем сравнить его с Грецией. Вот достойное поле для тысячи будущих русских мифологов и улика для настоящих...»

Логика рассуждений Бессонова достаточно показательно раскрывается на примере анализа былинного образа Чурилы Пленковича (на первый взгляд побочного и второстепенного), с которым связаны два сохранившихся сюжета: в одном случае он неожиданно появляется близ Киева, и былина подробно описывает его богатство и молодечество; в другом случае разудалый герой соблазняет молодую жену старика Бермяты (Ерма) и платится за это своей собственной головой. Но Бессонова интересует не сюжет, а необычное имя – Чурила. Впрочем, корень «чур», лежащий в его основе, в русском языке известен хорошо. Выше уже подробно говорилось о гермах – долговременных каменных изваяниях, разбросанных по бескрайним просторам Евразии от тундры до южных степей. Однако этносы, обосновавшиеся в лесных краях, использовали менее трудоемкий и общедоступный материал для изготовления межевых и дорожных знаков. Знаки вытесывались из дерева и назывались Чурбаками. Этими обрубками стволов (чурбаками) обозначались границы племенных и родовых владений. В первобытном сознании славянороссов они получали магическое и запретительное значение и кратко именовались «чурами». В Словаре В. Даля дается такая расшифровка данного слова: грань, граница, рубеж, межа, край, передел, мера (наречие «чересчур», означающее «сверх меры», еще недавно писалось «через чур»).

В седые времена древности уходит и заклинательный смысл слова «чур», когда с помощью его произнесения пытались отвести возможные неприятности: «Чур меня!», «Чур-чура!», «Чур не я!». В этих и других сакраментальных восклицаниях зафиксирована бессознательная вера в охранительную силу и заступничество со стороны исчезнувшего Божества – символа меры и справедливого дележа. «Чур пополам!», «Чур одному – не давать никому!», «Чур вместе!» – здесь уже явственно проступает имя того, в ком видели гаранта справедливого раздела находки, добычи и т.п.

Имя этого древнего языческого божества – Чур. Оно является одним из русифицированных прозваний эллинского бога Гермеса, о котором речь более подробно пойдет дальше. В системе древнерусских и общеславянских верований Чур жил вполне самостоятельной жизнью, лишь по функциям своим и смыслу напоминая о том давно прошедшем времени, когда происходило первоначальное расчленение индоевропейских языков, этносов и культур. П.А.Бессонов совершенно точно указывал на несомненный факт сходства между русским заклинанием при объявлении личных прав на находку или добычу – «Чур вместе!» – и его древнегреческим смысловым эквивалентом, дословно переводимым как «Гермес общий!». Между прочим, в старину у русских поморов «чурами» звались каменные отмели (другими словами, здесь просматриваются «каменные корни» понятия «чур»). Кроме того, по мнению специалистов-филологов, в древности слово «чур» у восточных славян и болгар значало penis*, что равнозначно первоначально-исконному смыслу итифаллического культа Гермеса.

* См. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в пяти томах. Т. 1. М., 1995. С. 195.

Итак, Чур семантически тождественен Гермесу. Все это позволило выявить герметические мотивы в образе русского песенно-былинного молодца Чурилы Пленковича. Естественно, Чурила – не прямая калька бога Гермеса, а всего лишь воспроизведение некоторых его наиболее характерных черт, и как они сохранились в памяти народа и трансформировались в беспамятстве поколений (то есть с неизбежным искажением при устной передаче от старших к младшим). В чем же проявляется герметическая сущность русского былинного героя? Во-первых, в сохранившихся представлениях о Гермесе (Яром Месяце) как летающем боге. В разных вариантах былины о Чуриле можно встретить такие характеристики:

Под ним трава-мурава не топчется,
Лазоревый цветочек не ломится...
Под пяты воробей пролетел.

Эти и другие характеристики наводят на мысль, что Чурила не ходит по земле, а летает невысоко над ней. Во-вторых, герметические черты Чурилы проявляются в ярко выраженной сексуальности данного образа (по аналогии с богом Возбужденного Фаллоса – Гермесом и русским Ярилой). Не могут отвести от Чурилы глаз ни молодые женщины, ни старухи. Девушки аж мочатся под себя от вожделения (при этом в оригинале употребляется крепкое нецензурное выражение). Не устояла перед сексуальными чарами Чурилы и сама княгиня Апраксия. Прохождение Чурилы и его окружения перед восхищенной толпой вообще весьма похоже на традиционное народное Ярилино шествие. В-третьих, в былинах обнаруживаются черты Гермеса как Лунного бога. Терем Чурилы описывается следующим образом:

Да все в терему-де по-небесному,
Да вся небесная луна-де принаведена была...

В одном из вариантов именно былины о Чуриле полностью воспроизводится знаменитый фрагмент «чуда в тереме», процитированный выше. В-четвертых, постоянно подчеркивается, что Чурила носит золотой колпак, похожий на головной убор Гермеса; к тому же перед ним еще и несут подсолнечник. Есть еще немало штрихов, как будто напрямую заимствованных из герметических сказаний.

Почему же не называется само имя Гермеса? Потому, что в древнерусском представлении оно претерпело определенные изменения, в том числе и языковые. Кроме того, подлинное имя эзотерического существа, тем более бога, по правилам магической и шаманской практики, не обязательно должно было произноситься вслух. Оно табуировалось, замещалось другим вербальным эквивалентом. Впрочем, имя Гермеса все же всплывает в былине о Чуриле, но несколько неожиданным образом: старика-соперника Чурилы, у которого тот соблазнил молодую жену, в разных текстах зовут по-разному – чаще всего Бермята или Пермята, но в ряде случаев Ерма. Ерма (или Ермий) – это русифицированное имя Гермеса. Отсюда и имя (точнее, прозвище) завоевателя Сибири Ермака (символично и знаменательно, что имя всемирного покровителя путешественников досталось русскому землепроходцу).

Но почему же имя Гермеса расщепилось на два прямо противоположных образа? Таковы перипетии устного народного творчества: память о доисторических временах доходит в искаженном, подчас неузнаваемом виде. Былое представление о древнем герое может и раздвоиться (это случается не так уж и редко и даже получило специальное наименование – дупликация), и, как эхо в горах, многократно повторится с разных сторон. Кроме того, учитывая, что у большинства древних богов (особенно у эллинских и египетских) бывало несколько десятков прозваний (напомним, что только Гермес-Тот имел 170 разных имен), вполне уместно предположить, что сказанное распространялось и на верования протославян – прапредков русских. В этом смысле Чур мог бы быть истолкован как Деревянный (Древесный, Лесной) Гермес точно так же, как Яр-Месяц выступает Гермесом Лунным, a Her[mes] – Гермесом Фаллическим.

Память о гиперборейской прародине русского народа сохранилась не только в былинах. В середине прошлого века записано предание о предках вятичей, поселившихся по берегам одноименной реки еще в те незапамятные времена, когда, согласно легенде «на Руси не было царей и князей, когда она управлялась своими родоначальниками. Предводительствовал русскими переселенцами богатырь по имени Оноха. Он и двенадцать его братьев построили городище, а в нем – большой дворец. Но пришельцы не были первыми на Вятской земле. Здесь давно уже проживал богатырь Никулица с красавицей-дочерью. К ней-то и посватался Оноха. Никулица выдвинул коварные и заведомо невыполнимые условия: добыть «с закату» (то есть от Солнца) камней-самоцветов, что дают негасимый свет ночью и днем. Оноха остался заложником, а его братья поскакали догонять Солнце. Назад поспеть нужно было к утру, иначе Оноху повесят (по другой версии – посадят на кол), и вороны его расклюют, а братья-богатыри окаменеют. К несчастью, так и произошло. Солнечные осколки-самоцветы братья раздобыли, но назад к двенадцати петухам не поспели и превратились в камни. Онохе хитростью удалось вырваться из плена, бежать вместе с названной невестой в свой город-крепость. Однако и Никулица с дружиной не дремал: на быстролетных крылатых конях беглецов настигли и Оноху сожгли на том месте, где охватили, а кости закопали вместе с солнечными негасимыми самоцветами.

Такова вкратце канва легендарных событий, сочетающих и волшебную сказку, и былину, и глубочайшую архаику Каменного века, и летающих гиперборейцев, и солнечный культ и двенадцатимесячный годовой цикл (двенадцать братьев – знаменитые славянские двенадцать месяцев). Пересказанный сюжет был чрезвычайно популярен среди местного населения. Повсюду распевали песню про богатыря Оноху, ее наизусть знали каждый крестьянский мальчик и каждая крестьянская девочка, по словам автора публикации «Вятских губернских ведомостей» за 1861 г., №1.

Кто же такой Оноха, и к какому времени следует отнести его появление на территории, вплотную примыкающей к Русскому Северу? Легенда наверняка восходит к отголоску Каменного века – Святогорову циклу русских сказаний, и богатырь Никулица – вятский неидеализированный прообраз былинного Микулы (Никулы) Селяниновича. Но есть ли в мировом фольклоре параллели для загадочного Онохи? Есть! – давным-давно определили исследователи: русский Оноха – не кто иной, как ветхозаветный и апокрифический Енох (Энох). Оноха (или в более привычной вокализации – Аноха) – в прошлом весьма распространенное имя на Руси, о чем свидетельствует фамилия многочисленных современных Анохиных. В народном истолковании «аноха» – «простак», «недоумок» (см. Словарь Даля). Вместе с тем в народе однозначно представляли, что Аноха – это библейский Енох Праведный, которого Бог вознес на небо. В быту так и говорили – Аноха-праведник (известны и другие поговорки: «Время плохо – стал указчиком Аноха»; «Аноха Аноху, да впряг в соху» и др.). Особой популярностью среди всех слоев населения пользовался ветхозаветный апокриф «Книга Еноха праведного», или, как она именовалась в одном из списков XIV в.: «От книг Еноха Праведного, пореже потопа, и ныне жив есть», откуда следовало, между прочим, что библейский праведник, поведавший о космических странствиях и «всем неизреченном и неисследованном мире», здравствует и поныне. В «записках» Еноха, переданных людям, настолько подробно, детально и натуралистично описано вознесение живого человека в занебесные сферы, что это дало основание некоторым популяризаторам заявить, что библейского патриарха в Космос забрали два инопланетянина, описанные в апокрифе как «два мужа огромные», ранее на земле не виданные, – с горящими лицами, огненным оперением и золотыми (солнечными) крыльями. Во время своего путешествия Енох посетил семь космических сфер, познакомился с внеземными мирами и механизмом управления Вселенной, узнал законы движения звезд и планет, воочию увидал вселенские чудеса – вплоть до сферического «светлостояния» в виде огненных колес. Сказания о межзвездных скитаниях Еноха Праведного не могли не пробудить в душе космического мироощущения. Подача материала от первого лица только усиливало это чувство у читателя и слушателей разных эпох и народов: «Меня окружали облака и туманы; движущиеся светила и молнии гнали меня, ветры ускоряли течение мое; они вознесли меня на небо. Я достиг стены, построенной из кристалла; колеблющееся пламя окружало ее; я вошел в это пламя. Я приблизился к обширному жилищу, построенному из кристалла. Стены, как и фундамент этого жилища, были из кристалла, а свод его состоял из движущихся звезд и молний...» Сквозь образную символику здесь явственно просматриваются и позитивные факты.

Как же в таком случае Енох-Аноха оказался на Вятской земле? Все очень просто: библейские книги (особенно Книга Бытия) при их составлении опирались на более древние, в том числе и «гиперборейские» источники. То же относится и к апокрифической «Книге Еноха Праведного». Это ведь только для ортодоксальных богословов она представляется ложно-«отреченной». С непредвзятой и исторической точки зрения описание космического путешествия Еноха – такой же бесценный источник культуры, как и любая другая древняя – каноническая или неканоническая – книга. И в ней в мифологизированной форме содержатся сведения об одном из праотцов современных этносов – Енохе-Анохе, к тому же тесно связанной и с северной прародиной. Русская же интерпретация об Онохе-вятиче вообще «заземляет» допотопную историю, привязывая ее к территории современной России и позволяя спроецировать ее на те времена, когда существовал единый пранарод с единым праязыком. А место его обитания именовалось Соловейской землей – Гипербореей.

Ещё метки: Гиперборея

Наследие предков. Гиперборея, или Даария.

Тема "Наследие Гипербореи" - в какой-то мере опасна: она увлекает
человека целиком - просыпается Родовая Память.

Эта тема неисчерпаема, хотя бы потому, что если современной
цивилизации - от силы 10-12 тыс лет (а мы и её-то историю знаем плохо), то
история Родов Расы, населявших когда-то легендарную Гиперборею, началась около 500 млн лет назад.
Вообще же от первого появления на Земле Родов Расы прошло уже около 1900 млн.
лет.

Нет, я не оговорился - но расставил по местам два понятия:

1. История Расов (Первых)" на Земле и

2. История последнего массового заселения Даарии, или Гипербореи, Расами, иначе
- Родами Расы Великой, которая
насчитывает около 450 тысяч лет.

Ниже предлагаю краткий обзор истории Северной праРодины
человечества - Гипербореи, она же Арктида, Даария, Северия ... страна Расов
- Расея, Русь. Что, не
ожидали такого? Но именно об этом говорят Веды Первых
- ЗНАНИЕ Расов, Первых.

● Итак, если Вас интересует только история Гипербореи (Арктиды) - читайте
статью ниже (по найденным в интернете материалам, вызывающим доверие), в
качестве дополнительных материалов есть хорошая подборка
книг о нашей ПраРодине.

● Для тех же, кто чувствует НЕОБХОДИМОСТЬ ВЕДАТЬ (ЗНАТЬ) Наследие наших
ПервоПредков - рекомендую статьи "Смысл
Настоящего Духовного Развития" и "К потомкам
Первых - что Делать", а уже затем уже решить, для вас ли оно,
ЗНАНИЕ Первых. И если "Да" - всегда рад помочь в
Постижении его.