Часть 2 русь гиперборейская 1 страница

Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет непосредственное отношение к древнейшей истории России, а русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей гиперборейской цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус в своих «Центуриях» именовал россиян не иначе, как «народом гиперборейским». Быть может, рефрен русских сказок о Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, – смутное воспоминание о стародавних временах, когда наши предки соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами. Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так, в былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова рассказывается о том, как герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное царство:

Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает с орла самолетного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
Стоял терем – золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах двенадцати,
О тых сторожах о строгих...

Другое свидетельство, зафиксированное многими авторами, в том числе Н.М.Карамзиным, А.Н. Афанасьевым и А.А.Коринфским, касается легендарного Лукоморья. Оказывается, это не сказочная страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство, где люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы проснуться к возвращению весеннего Солнца.

И совсем уж невероятную картину рисовали русские поморы, издревле промышлявшие на самой крупной островной территории России – Новой Земле, по-северному – Матке (откуда и поэтическое название пролива – Маточкин Шар). Еще в прошлом веке среди стариков живы были сказания о новоземельских ледяных городах, церквах и замках. Вот один из записанных рассказов очевидца (!): «Посреди Матки <...> города есть, не нашим земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже. А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]... Видел я, братцы, великое чудо. Быдто висит посреди Матки гора ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих церквей, поди, не сосчитать, – одна другой выше, одна другой краше. Колоколенки – словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер да скорее назад».

Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни. И не только сказочные или мифологические предания о людях (или человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли: Хозяйка Медной горы, Подземная чудь, Агарта – Северная Шамбала. Сведения на сей счет сохранились и в русских летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096 (6604) Нестор воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим новгородцем:

«Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович, новгородец, говоря так: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же – это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: «Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идет он и дальше на север»*.

* «Повесть временных лет» (перевод).

Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и о так называемой ледниковой эпохе, точнее, о катастрофическом похолодании, постигшем Гиперборею. Выдающийся чешский поэт, историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811–1870) свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских сказок есть не что иное, как образ ледяной горы, трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной передачи от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен и город Ледян – сродни русскому Леденцу, – что значит «ледяной»). Чтобы убедиться в правомочности данного вывода, достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную сказку «Хрустальная гора» (по сборнику Афанасьева, № 162). Здесь тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору (что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати головах, «разрезал его туловище и на правой стороне нашел сундук: в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – семечко, зажег и отнес к хрустальной горе – гора скоро растаяла». Растопить подобным образом, как нетрудно догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло).

В славянском фольклоре имеются и другие любопытные подробности, касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее беспощадный сокол (!), сметающий вниз всякого, кто пытается одолеть скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножие стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола – носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он незаметно поднялся на вершину и отсек хищнику, стражу волшебной горы, ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника «Повести и предания народов славянского племени» (СПб., 1840), изданного ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном Петровичем Боричевским (1810–1870). Русские исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии – воспоминания о Вселенской горе Меру.

В известной словацкой сказке о солнечном коне также подробно описывается полночная страна, где люди приспосабливались к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с помощью волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни трансформировался сказочный сюжет за свою Долгую жизнь – он неоспоримо свидетельствует об одном: далекие предки словаков и, надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за полярном кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая буря.

Современное русское слово «буря» имеет древнеарийские корни: bhurati в древнеиндийском означало – «двигается», «вздрагивает», «барахтается». Но в достопамятную старину слово «буря» произносилось и писалось как «боуря» (с «юсом малым» на конце). Вот он и Борей – северный ветер, а значит бореи – те, кто с бурей дружит (или спорит). Известен синоним «ураганного ветра», одного корня со словом «буря». Это – «бора»: так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и русские. Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов (и в частности такого авторитета, как М. Фасмер), в русский язык слово «бора» никак не могло попасть из турецкого, так как турки появились на берегах Черного и Средиземного морей сравнительно недавно и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у аборигенов.

Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской мифологии. Первобогом-прародителем древних германцев и скандинавов, согласно «Старшей» и «Младшей Эдде», был Бури, а его сыном – Бор (Бёр) – отец Одина, главы пантеона северных богов. Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда Север «заполнился тяжестью льда», что сопровождалось его таянием и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы (айсберга?) в течение трех дней и родился Бури с помощью космотворящей коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая соленые (морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу первого дня на вершине одной из глыб появились волосы, на другой день – целая голова, а к концу третьего дня могучий титан Бури родился окончательно.

Известны и другие попытки найти автохтонное название древней Гипербореи. Рене Генон, например, предлагает два возможных объяснения: либо Сирия – от имени арийского Солнцебога Сурьи [отсюда же русские Сирины. – В.Д.], либо – просто «борейная земля» – от имени Бора, но восходящему или к кельтскому слову, означающему «вепрь», или же к германскому слову Bar – «медведь» [читается «беер» – откуда и русское «берлога»]. Таким образом, во втором случае автохтонное название Гипербореи, по Генону, было или «земля вепря», или «медвежья земля».

Согласно Татищеву, в утраченной Иоакимовской летописи упоминается князь Буревой, отец легендарного Гостомысла, правивший в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с варяжской агрессией. Корень «бор» древнейшего, вероятно, доиндоевропейского происхождения. Он образует любопытное лексико-смысловое гнездо, позволяющее судить и о многообразии функций, проецируемых и на бога Борея. Прежде всего, бор – это «хвойный, преимущественно сосновый лес» (у болгар, сербов и хорватов «бор» означает «сосну»). Затем ряд однокоренных слов: «борьба», «борец», «брань» («боронь» – в смысле «битва» и в смысле «ругань»), «оборона», «борзой», «борона», «борода», «боров», «бородавка», «борщ», «собор», «боркан» («морковь»), «борт» (в смысле «борта лодки, корабля»). Наконец, имя Борис, Боря, сокращенное от старинного Борислава (ср. также Боримир) того же борейно-буривого происхождения. Разветвленность смыслов – лучшее доказательство древности исходного слова. Кстати, о Сивке-бурке – откуда такое словосочетание? Если Сивка (светлая), то почему Бурка (темная)? Не зебра же ведь это, у которой полоска – черная, полоска – белая. Все дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка первоначально звучало, как Бурька. А если взглянуть на его истоки, то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись темногривым жеребцом, бог – покровитель Севера – оплодотворил двенадцать кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят, что могли летать по поднебесью над землей и морями. Такими их описывал еще Гомер в «Илиаде» (XX, 220–230):

Бурные, если они по полям хлебородным скакали,
Выше земли, сверх колосьев носилися, стебли не смявши;
Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,
Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.

Точно так же описывается полет волшебных коней в русском и славянском фольклоре, где прозываются они Сивками-бурками, Бурушками-косматушками, что, в конечном счете, значит – Бурыш-Борейки. Не случайно и мифический летучий конь алтайских сказаний также зовется Буура. Между прочим: до сих пор имеет распространение славянская фамилия Борейко (вспомним героя-поручика из романа А.Н.Степанова «Порт-Артур»).

У ираноязычных осетин в их знаменитых нартских сказаниях также действует могучий богатырь по имени Бора. Повествуется и о его встрече со счастливым в духе Золотого века морским народом – донбеттырами («дон», как уже было продемонстрировано, – общеиндоевропейское понятие для обозначения любых водных объектов). Бора пришел в их страну, минуя царство ночи. Там он нашел огненное озеро (читай – море) с загадочным хрустальным образованием на самом дне (в фольклоре хрусталь – коррелят льда). Вот как описывает древний сказитель тектоническую битву огня и льда:

Вертящийся хрусталь на самом дне
Кремень огромный точит в глубине
И высекает пламенные искры
Движением молниеносно-быстрым.
А озера бушующего дно
Как будто светом дня озарено...

Воистину картина вселенской катастрофы. Как явствует из фольклора, первоначально нарты жили не в горах, а в пределах морских просторов – они часто упоминаются в осетинских сказаниях. По преданию, нарты вообще были потомками Морского царя – Донбеттыра.

Нельзя не вспомнить и древнегреческое название Днепра – Борисфен. А европейские мореплаватели, добравшиеся в XVII в. до устья Печоры, столкнулись на побережье Северного Ледовитого океана с туземцами-борандийцами. Да и в названии северо-восточной страны скандинавских саг, именовавших регион от Беломорья до Приполярного Урала Бьярмой (Biarmia), улавливается искаженное имя Борея. Крылатый чернобородый бог Борей считался эллинами сыном Астрея (Звездного неба) и Эос (Утренней зари). По Диодору Сицилийскому, потомки Борея – Бореады (их не следует смешивать с его сыновьями Каландом и Зетом – участниками похода аргонавтов) были владыками (царями) главного города Гипербореи и хранителями сферического (!) храма – святилища Аполлона, куда Солнебог прилетал каждые 19 лет.

В русском фольклоре есть сказочный Буря-богатырь – чем не Борей? В афанасьевском сборнике сказок Буря-богатырь – не просто могучий исполин. Он еще и Коровий сын: корова слизала остатки (помои) от златокрылой щуки, которую приготовили на обед бездетной царице. Буря-богатырь сражается на знаменитом Калиновом мосту поочередно с шестиглавым, девятиглавым и двенадцатиглавым змеями – сыновьями Бабы Яги (они же чуда-юда – мосальские губы). Здесь же и волшебная яблоня, и Сивка-бурка, и утка, что кличет беду, и свинья-оборотень (да и сам Буря-богатырь оборачивается тотемным соколом), и Морской царь с золотой головой, которую отрывают и используют для распутывания злых козней (вспомним титана Форкия – Морского старца, обитавшего близ Гипербореи). Все это гиперборейская закодированная символика – она еще ждет своей расшифровки.

В индоевропейское лексическое гнездо с корневой основой «бу(р)» входят слова со смыслом «буйный», означающий: 1) «яростный», «бурный»; ср.: буйная удаль, буйные ветры, Буй-Тур Всеволод в «Слове о полку Игореве», буйвол – дикий (буйный) бык (вол); 2) «плодоносный», «обильный» (ср.: «буйная» – растительность, лес, травы, хлеба, пшеница, рожь, овес). В этом ряду и знаменитый символический образ русского фольклора – остров Буян, присутствующий как в сказках (присказках), так и в магических заговорах, что свидетельствует о глубочайшей древности самого образа. Но чтобы произвести его полную смысловую реконструкцию, необходимо подняться на высоту птичьего полета. В современном обыденном понимании буян – это человек, склонный к буйству, попросту – скандалист. Не так в прошлом, когда слово «буян» означало совсем другое. В «Слове (Молении) Даниила Заточника» (XII в.) буян – это гора (холм), а за буяном кони пасутся: «Дивиа за буяном кони паствити». Исторический анализ дает целый букет значений слова «буй» и производного от него «буян»:

1. Высокое место: гора, холм, бугор; глубокое место в море, реке, озере – стремнина, пучина, быстрое течение; множество рыбы, косяк, стая;

2. Открытое место:

2.1. Для построения кумирни, то есть языческого (позже – православного) храма.

2.2. Для княжеского суда или менового торга (позже его вытеснил «базар» – тюркское слово, заимствованное во время татаро-монгольского нашествия).

3. Кладбище, погост.

Те же значения (среди прочих) находим и в народных говорах. Так, в Ярославской, Тульской и Тобольской губерниях под «буяном» еще совсем недавно подразумевали «открытое возвышенное пустое место, не защищенное от ветра».

Древнейшая корневая основа «бур» подтверждает свое первоначальное значение и в ныне употребляемой лексике. Каждому, например, известно, что название города Петербург образовано от имени апостола Петра (а не царя, как полагают некоторые) и германоязычного слова burg – «город». Но не каждый знает, что современное «бург» восходит к индоевропейскому праязыку, где «бур» нередко превращается в «пур», также означавшее «крепость» (один из эпитетов грозного бога Индры в «Ригведе» – «разрушитель пуров»). Между прочим, древнеегипетская идеограмма, обозначавшая «дом», тоже читалась, как pr (гласные звуки в египетской письменности не употреблялись). Археологи считают, что типичным образцом архаичных «буров-пуров» могут служить недавно открытые в Челябинской области кольцеобразные крепостные постройки Аркаима. Около десяти лет тому назад научная общественность была потрясена открытиями на южноуральской реке Синташте, где были обнаружены остатки мощных древних поселений с развитой добычей руды и выплавкой металла. Как водится, все произошло совершенно случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого внимания на близлежащие холмы. Но когда задумали возвести плотину, что влекло за собой затопление обширных площадей, – пригласили археологов и... Мир вздрогнул от нечаянной сенсации! Настоящая уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать – раковинообразные) крепостные валы, образующие сооружение, похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты, плавильные печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных построек, поделки и утварь – все это позволило связать находки с продвижением на Юг во втором тысячелетии до н.э. еще не полностью расчлененных индоевропейских племен.

По имени расположенной поблизости горы новонайденное археологическое чудо получило звучное название Аркаим. С тех пор здесь полным ходом идут комплексные исследования. Есть ли вероятность, что в спиралевидной форме Аркаима заложен какой-либо космический смысл? Есть! И потому что многие аналогичные постройки древности имели астрономическое предназначение (шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые комплексы ацтеков и майя). И потому что алгоритм спирали лежит в самом фундаменте Мироздания (торсионные поля, генетический код, спиральные галактики и т.п.).

По всей видимости, к праязычному «пур» восходит название пурпурного цвета, образованного от финикийского названия пурпуроносной морской улитки, из которой добывалась самая популярная в древнем мире краска. Так что русская тяга к красному (синониму «прекрасного») имеет глубочайшие исторические корни, откуда, собственно, и пошли червонные щиты, плащи и красные стяги, реявшие и на Куликовом поле, и над поверженным рейхстагом. Применительно же к нашей теме первоначальное значение слова «бур» («город», «крепость») вполне соответствует искомому смыслу названия острова Буян.

Выявление архаичных значений помогает разгадать глубинный смысл мифологемы остров Буян. Это – не просто гора на острове, а, скорее всего, гористая земля посреди пучины (стремнины) Моря-Окияна, где близ города-крепости раскинулось разгульное торжище и откуда торговые гости – соловьи будимировичи – развозят по всему свету товары рукотворные и нерукотворные (последние известия и новости). И здесь снова и неизбежно напрашивается аналогия с Гипербореей – Северной территорией посреди Ледовитого океана и с господствующей на ней горой Меру.

В сказочном обличии остров Буян – прежде всего средоточие тех самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть течение жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и победить враждебные происки. Отсюда остров Буян – непременный символ магических актов; он присутствует в качестве обязательной формулы в заговорах и заклятиях. Без обращения к Буяну колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь поэтическую сказочную пелену до нас доносится дыхание древней прародины, исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской магии, позволяющей напрямую общаться с высшими космическими силами – вплоть до временного слияния с космическим началом.

Самый выдающийся собиратель, систематизатор и исследователь русского фольклора Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871), которому Отечество обязано поклониться до самой земли, разъяснял: на острове Буяне сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифические олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея всем змеям старшая; и вещий ворон, всем воронам старший брат, который клюет огненного змея; и птица-буря, всем птицам старшая и большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая собой чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живет в Океане-море и творит своими крыльями буйные ветры); пчелиная матка, всем маткам старшая. От них, по мнению народа, как от небесных матерей, произошли и все земные гады, птицы и насекомые. По свидетельству заговоров, на этом же острове восседают и дева Заря, и само Солнце. Остров Буян – средоточие всех творческих сил природы, их вечно полный и неисчерпаемый источник. Он – часть той первородной Земли, которую породил Океан – мать и отец всех морей.

Не надо думать, что народная память об острове Буяне была локализована в пространстве и времени. Еще в начале нынешнего века провинциальный священник Алексей Соболев записал во Владимирской губернии множество заговоров с такими закодированными подробностями о легендарном острове, которые не-известны по другим, в том числе и классическим, источникам. Вот лишь два фрагмента из опубликованных записей:

«На море на Кияне, на острове на Буяне стоит дуб честной, на том дубу 70 гильев, на тех гильях 70 гнездов, на тех гнездах 70 орлов; Киян-море разливалось, орлы крылами отбивались, когтями отгребались, носами отплевывались от врага-супостата...»

В другом заговоре поминаются одни из самых древних тотемных образов – утка да селезень.

«На море на Кияне, на острове на Буяне упыри оживали, волос-волосатик на хрестьян пущали. Вышел волос в колос, начал суставы ломати, жилы прожигати, кости просверляти, раба Божьего такого-то иссушати. А я тебя, волос-волосатик, заклинаю, словом крепким-накрепким наставляю: иди ты, волос-волосатик, к острову Буяну, к Латырю-камню, где хрещенные человеки не ходят, живые не бродят; сядь на свое место – к упырям лихим в кресло. Покорись моему приказу, крепкому-накрепкому заговору-наказу...»

Где же расположен этот «чудный остров» русских заговоров, сказок и былин? Есть ли в русском фольклоре намеки на его месторасположение? Отчасти ответ на поставленный вопрос уже дан. Догадаться не так уж и трудно. Откроем самый знаменитый первопечатный сборник русских былин и песен, собранных Киршей Даниловым. Первой здесь помещена былина о Соловье Будимировиче, плывущем в Киев на Соколе-корабле из заморских неведомых стран – шедевр устного народного творчества.

Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты днепровския.
Из-за моря, моря синева,
Из глухоморья зеленова,
От славного города Леденца,
От того-де царя заморскаго
Выбегали-выгребали тридцать кораблей,
Тридцать кораблей един корабль
Славнова гостя богатова
Молода Соловья сына Будимировича.

Искомые ключевые слова здесь следующие: название заморского (заокеанского) города Леденец и имя главного героя Соловей. Былина из Сборника Кирши Данилова вдохновила в свое время Пушкина – он заимствовал название города Леденца для «Сказки о царе Салтане». Ритмика «Сказки» продиктовала Пушкину Ударение на последнем слоге: Леденец, и в этом варианте почти сто процентов читателей воспринимали название города как образованного от названия конфетки. Ритмика былины о Соловье Будимировиче иная: она требует ударения на первом слоге: Леденец. При этом сам собой обнаруживается и действительный смысл названия города, образованного от слова «лёд». Леденец – значит Ледяной. Город с таким названием (тем более имеющим обобщенно-символический смысл) не может находиться на юге, хотя по традиции или инерции постоянно делаются попытки переместить Леденец далеко на юг и даже отождествить его с Венецией, исходя из имеющегося в одной из вариантов былины иного звучания и написания – Веденец (в последнем случае логика диктует иную интерпретацию названия: образование его от слов «ведать» («знать»), «Веды»; в этом случае Веденец – «город знания, ведовства»). Южная версия сюжета былины о Соловье Будимировиче рассыпается в прах, если обратиться к поморскому варианту старины (былины), приводимому Борисом Шергиным, где прямо поется: «Из-за моря, моря Студеного» (то есть имеется в виду Северный Ледовитый океан).

Это же подтверждает и общеславянская фольклорная традиция. В древних сказаниях сербов и болгар фигурирует Ледяной град, соответствующий русскому Ледяному городу – Леденцу. Первоначально же эти города отождествлялись с Ледяным островом или Ледяной землей. В какой-то мере смутные воспоминания о прародине, скованной льдом, присутствуют и в магических повторах архаичного заклинания: «...Стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стекла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной».

Считается, что былины так называемого Киевского цикла о знаменитых русских богатырях были созданы близ Киева же, а затем распространены на Север, где и сохранились чуть ли не до наших дней. А на родине своего рождения былины эти были якобы утрачены. Это мало вероятно. Если самые древние, наполовину языческие песни и сказки на территории бывшей Киевской и Галицкой Руси живы до сих пор, то почему исчезли былины? А может быть, было так: былины (старины), за малым исключением, возникли как песенные рассказы северян о том, что происходит на юге России? Свидетели тех событий приходили на Русский Север и напевно рассказывали о виденном и слышанном.

С другой стороны, северные былины содержат множество намеков на незапамятные времена. Многие из этих намеков перекочевали из древнейших устных преданий, передававшихся из уст в уста и постепенно переиначившихся на новый лад. Так, несомненно, древнейшего происхождения известный закодированный рефрен космического содержания в былине о Соловье Будимировиче, повторяющийся во многих других текстах.

Чудо в тереме показалося:
На небе солнце – в тереме солнце,
На небе месяц – в тереме месяц,
На небе звезды – в тереме звезды,
На небе заря – в тереме заря
И вся красота поднебесная.

Говоря современным языком, описанное больше напоминает обсерваторию или планетарий, чем русский терем. Известен и прозаический вариант описания «чуда в тереме». Самая ранняя, «доафанасьевская», публикация популярной русской сказки «Семь Симеонов» в сборнике, изданном в 1841 г. И.П.Сахаровым, содержит драгоценные подробности, отсутствующие в других записях. В воображении читателя воспроизводится все тот же необыкновенный терем в тридевятом царстве, куда попадают братья, переплыв Окиян-море глубокое: «Как и тот ли терем изукрашенный был красоты несказанныя: изнутри его, терема изукрашенного, ходит красно солнышко, словно на небе. Красно солнышко зайдет, молодой месяц по терему похаживает, золоты рога на все стороны покладывает. Часты звезды изнасеены по стенам, словно маков цвет. А построен тот терем изукрашенный на семи верстах с половиною; а высота того терема несказанная. Кругом того терема реки текут, молоком изнаполненные, сытой медовой подслащенные. По всеим по теим по рекам мосточки хрустальные, словно жар горят. Кругом терема стоят зелены сады, а в зеленых садах поют птицы райские песни царские. [Ни дать ни взять, еще одна картина Золотого века на Крайнем Севере, но только теперь в передаче русского сказителя! – В.Д.] Во том ли тереме все окошечки белостекольчаты, все дверцы чиста серебра. Как и на тереме – то крышечка чиста серебра со маковкой золотной, а во той ли маковке золотной, лежит дорог рыбий зуб. От красна крылечка белостекольчата лежат ковры самотканые, а по тем коврам самотканым ходит молода княжна, Елена Прекрасная».

О Елене Прекрасной вообще разговор особый. Она – героиня не одних только древнегреческих легенд, но и русских сказок, куда, надо полагать, попала не потому, что русские сказители слышали о Гомере, а потому, что и у «Илиады», и у русского фольклора в данном плане был один общий источник, восходящий к гиперборейским временам. Елена – дочь Леды и Зевса, явившегося к ней в образе Лебедя, носителя древнего доиндоевропейского тотема, – виновница Троянской войны, вылупилась из яйца, снесенного матерью. Уже одно это свидетельствует о дозллинском происхождении образа Леды и ее детей: как уже говорилось, по древнейшим космогоническим представлениям считалось, что все живое появилось из яйца (отсюда, в конечном счете, и популярная латинская поговорка ab ovo – «от яйца», то есть «с самого начала»). В имени Леды, тайной возлюбленной Зевса-Лебедя, закодировано северное происхождение и самой легенды, и ее образов. В основе имени Леды лежит корень «лёд». Дословно Леда означает «Ледяная» – далекий прообраз Снегурочки. Имя самой Елены, как и этноним «эллины», восходит к названию тотемного животного евразийских народов «олень». Первоначально оно звучало как «елень» и произошло от другого всем хорошо знакомого слова – «ель», «елка» (в древнерусских текстах вплоть до XIX в. греки-эллины именовались «елины»). В прошлом, когда племенная принадлежность, родственные связи и брачные союзы обозначились по тотемам, лебединая ипостась Зевса, в соответствии с реконструкцией первоначального смысла, не могла означать ничего другого, кроме принадлежности к тотему лебедя. Сказание о Леде появилось во времена, когда греки и славяне представляли этническую целостность, а их языки были нерасчлененными. Предание о Леде – Ледяной царевне могло родиться лишь в тех климатических зонах и, соответственно, географических территориях, где льды играют не последнюю роль. Понятно, что это не могли быть территории Древней (или современной) Греции. Следовательно, образ Леды возник в северных широтах задолго до переселения прапредков эллинов на Балканы.

По происхождению образ древнегреческой Леды более всего близок как любимой героине русского фольклора Снегурочке, так и Белоснежке германоязычных народов, хотя за тысячелетия функции и роли их значительно изменились. Любопытно, что в одном из вариантов сказки о Снегурочке, записанном Иваном Александровичем Худяковым (1842–1876) в Нижегородской губернии (некоторые мотивы из этой записи использовал и А.Н.Островский при создании своей знаменитой литературно-драматической версии), Снегурочка попадает в заточение к Бабе Яге, и ее спасает бык, несмотря на преследования ведьмы. Здесь прослеживается еще один известный сюжет: похищение Европы Быком-Зевсом и сокрытие финикийской царевны от ревнивой супруги Геры. Древнейший индоевропейский сказочный мотив (который можно проследить и за пределами индоевропейской традиции) в Дальнейшем настолько изменился, что древнегреческие мифологические персонажи Европа – Зевс – Гера превратились в русском фольклоре в Снегурочку – Быка – Бабу Ягу. Интересно, однако, внимательней присмотреться к параллели Снегурочка – Европа. Образ Европы гораздо глубже расхожей истории о похищении наивной царевны похотливым Зевсом в образе златошерстного быка со светящейся звездой во лбу. По мнению главного российского авторитета в области античной мифологии А.Ф. Лосева, Европа – древнее хтоническое божество, «образ ее объединяет весь Космос (включая небо, землю и подземный мир)». Так, в Сидоне (Малая Азия) Европа отождествлялась с Селеной (Луна) и Астартой (планета Венера). После брака с Зевсом на Крите супругом Европы-Луны стал царь Астерий (Звездный). Но еще Павсаний раскрывал подлинный смысл образа Европы. Как космическое божество она выступает под именем Деметры – одной из самых почитаемых олимпийских богинь. Великая Мать-Земля, «всех богов и людей Матерь» – вот кто такая, в конечном счете, Европа. И притом – Сумеречная, Темная, Ледяная, то есть северного происхождения. Ледниковая Исида – удачно назвал ее Д.С.Мережковский. И вновь последовательность в рассуждении привела нас к общеиндоевропейскому корню «лёд».

Что касается дочери Леды и Лебедя, то здесь уместно привести некоторые подробности. Елене Прекрасной покровительствовал Гермес, он унес ее в Египет и спрятал там до окончания Троянской войны у Протея – вещего бога-оборотня (от его имени произошло слово «фараон»). А в Трою вместо новой жены Парис якобы привез призрак из эфира – такова была изощренная месть Геры. Злокозненная супруга Зевса не могла простить троянскому царевичу Парису его выбор Афродиты как наикрасивейшей богини. Данная версия подробно изложена в трагедии Еврипида «Елена». Но и Геродот авторитетно утверждает: когда ахейцы штурмом взяли Трою, Елены там не оказалось. Эту загадочную проблему «отец истории» самолично обсуждал с египетскими жрецами, подтвердившими на основании собственных сведений, что жена Менелая на протяжении всей Троянской войны скрывалась в Египте. По-разному освещают различные источники и последующую судьбу Елены Прекрасной. У античных авторов можно узнать, что после смерти Елена соединилась с Ахиллом, и произошло это где-то в Скифских пределах, куда переселились души Пелея и Фетиды, бывшего по происхождению скифом. Место посмертной жизни главных героев «Илиады» – остров Левка, что означает «Белый». Это, по разъяснению комментаторов, – один из Островов Блаженных, где, как известно, обитали титаны и царил Золотой век.