Правовой режим признания иностранных банкротств, действующий в Российской Федерации

Теперь, когда мы знаем, что представляет из себя институт трансграничной несостоятельности и подинститут признания иностранных банкротств, представляется возможным проанализировать состояние данного подинститута в России.

Начнем с действующего законодательства, положения которого в вопросах трансграничной несостоятельности не отличаются комплексностью и представлены всего лишь двумя нормами Закона о банкротстве (п.6 ст.1 и абз.8 п.3 ст.29). Согласно п.6 ст.1 решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории России в соответствии с ее международными договорами. При отсутствии международных договоров решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории России на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом. Таким образом, Закон устанавливает два альтернативных предварительных условия признания: основное условие – наличие международного договора, субсидиарное условие – взаимность. Но Россия не является участницей ни одного договора по вопросам трансграничной несостоятельности (банкротства), поэтому очевидно, что в настоящий момент правило, установленное п.6 ст.1, не представляет практической ценности. Из этого напрашивается вывод о том, какую роль в российском режиме признания иностранных банкротств играет требование о наличии международного договора в качестве условия признания иностранных актов по делам о банкротстве, учитывая что Россия не является участницей ни одного из международных соглашений, регулирующих вопросы трансграничной несостоятельности. Можно предположить, что указанные положения нашего национального законодательства служат целям обеспечения функционирование режима конвенциональной экзекватуры.

Отметит, что начиная с XIX в. российское право последовательно проводило принцип конвенциональной экзекватуры (требование о международном договоре к качестве основания для признания и приведения в исполнение иностранного решения наличия международного договора). Как мы знаем, Россия является участницей определенного числа соглашений о приведении в исполнение решений иностранных судов (Киевское соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г.; Минская конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и еще около сорока двусторонних соглашений подобного рода), однако в области трансграничных банкротств требование о наличии международных договоров при фактическом отсутствии таковых явно служит иным целям, а именно обеспечению режима непризнания[15].

Использование принципа конвенциональной экзекватуры таит в себе ряд негативных последствий, среди которых Л.Ю. Собина выделяет следующие:

1) иностранный управляющий не имеет возможности реализовывать свои полномочия по отысканию и собиранию имущества, находящегося в иностранном государстве, и включению его в конкурсную массу производства по делу о банкротстве;

2) требования местных кредиторов государства предъявляются к должнику в индивидуальном порядке на территории государства, не признавшего иностранное банкротство;

3) должник продолжает совершать сделки с имуществом, находящимся в государстве, не признавшем иностранное банкротство.

Именно этим можно объяснить отказ значительного числа правопорядков и международных соглашений от принципа конвенциональной экзекватуры. Мы считаем, что отказ от данного принципа был бы значительным шагом вперед и для Российской федерации, поскольку, как справедливо отмечает Собина Л.Ю., «он не соответствует открытости российских границ, доступности внешнеэкономической деятельности любому субъекту и провозглашаемым принципами равной защиты прав российских и иностранных лиц, а главное – потребности защиты прав российских лиц за рубежом»[16]. Представляется, что такой отказ способен привести российский режим признания иностранных банкротств в соответствие с международными стандартами и тенденциями в данной области – принципом благоприятного отношения к признанию и исполнению иностранных решений.

Между тем и среди государств, которые используют принцип взаимности, существуют разные подходы его пониманию. Так, в зависимости от того, требует ли взаимность доказывания или нет, различают узкое и широкое понимание названного принципа[17]. Узкая (или, как ее иначе называют, негативная) взаимность подразумевает отказ в признание решений иностранных судебных актов вплоть до того, пока в практике судов иностранного государства не будет принято признавать ваши решения. В широком подходе (который иначе называют простой позитивной взаимности) доказывать наличие взаимности не нужно, она презюмируется. Выделяют еще один тип взаимности - организованная позитивная взаимность, т.е. взаимность, которая обеспечивается при помощи международного договора. Это, по словам Л.Ю. Собиной, тот тип, который, по всей видимости, в представлении российского законодателя является некой «вершиной», к которой необходимо стремиться в развитии режима признания иностранных банкротств[18]. Однако очевидно, по нашему мнению, что в реальности принцип организованной взаимности на практике превращается в конвенциональную экзекватуру. К сожалению, начиная с XIX столетия большинство российских ученых и судей последовательно поддерживают узкую трактовку принципа взаимности, т.е. исходят из негативной взаимности. Так, Т.М. Яблочков отмечал: «На принципе взаимности основывается и наше русское право. При этом же в вопросах международного права основным принципом является взаимность... было бы противно понятию о самостоятельности государства исполнять решения, постановляемые против его подданных судами иностранных государств, если в этих последних не исполняются взаимно решения, постановляемые в первом против их иностранных подданных»[19].

Для иллюстрации этого подхода приведем пример из судебной практике, не вдаваясь в фабулу дела чересчур глубоко. Решением Суда по делам о банкротстве г. Франкфурта-на-Майне в отношении должника-предпринимателя была открыта процедура конкурсного производства и назначен управляющий. В процессе выяснилось, что до открытия в отношении должника процедуры банкротства в Германии в период осуществления им предпринимательской деятельности в г. Санкт-Петербурге было приобретено недвижимое имущество (квартира). Немецкий управляющий обратился в Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о признании и приведении в исполнение решения суда по делам о банкротстве г. Франкфурта-на-Майне, а также о признании действия полномочий управляющего конкурсным производством по распоряжению находящимся на территории Российской Федерации имуществом должника. При повторном рассмотрении дела после возвращения его судом кассационной инстанции суд первой инстанции определил признать и привести в исполнение решение немецкого суда по делам о банкротстве, но отказал в части требований о признании действия полномочий управляющего конкурсным производством по распоряжению имуществом должника, находящимся на территории России. Должник подал кассационную жалобу, в которой просил отменить определение суда первой инстанции в части признания и приведения в исполнение решения иностранного суда и прекратить производство по делу в этой части в связи с неподведомственностью спора арбитражному суду. Определив, что между Российской Федерацией и ФРГ отсутствует международный договор, предусматривающий приведение в исполнение решений судов по делам о несостоятельности, суд кассационной инстанции проанализировал дело на предмет установления взаимности в вопросе признания на территории ФРГ решений арбитражных судов Российской Федерации по делам о банкротстве. При этом кассационный суд исходил из того, что под принципом взаимности понимается возможность приведения в исполнение решения суда по делу о несостоятельности (банкротстве) иностранного государства на территории Российской Федерации при условии признания на территории этого иностранного государства аналогичных решений арбитражных судов Российской Федерации. Установив, что в Германии в силу Положения о несостоятельности возможно признание решений иностранных судов, вынесенных по делам о банкротстве, суд сделал вывод о наличии взаимности в отношении признания иностранного процесса о банкротстве на территории ФРГ по отношению к Российской Федерации. Таким образом, как в приведенном деле, так и в подобной немногочисленной практике, складывающейся в российских судах по вопросу признания иностранных банкротств, принцип взаимности трактуется именно в своем узком понимании[20].

Заключение

В заключении мы позволим себе порассуждать о перспективах развития изучаемого института в Российской Федерации.

К нашему сожалению, на данный момент можно констатировать, что тенденции развития института признания иностранных банкротств в России и в международной практике разнонаправленны. Если мировое сообщество развивается в сторону открытия границ и взаимного сотрудничества, то российский правопорядок, напротив, все больше закрывается. Но очевидно, что развитие сотрудничества с иностранными государствами (в том числе в сфере признания банкротств), особенно в свете необходимости улучшения инвестиционного климата, потребует отхода от узкого толкования принципа взаимности и от принципа конвенциональной экзекватуры.

Стоит обратить внимание, что данная тема стала достаточно популярной в последнее пятилетие, а Министерство экономического развития России даже разработало соответствующий проект соответствующего закона[21]. За основу законопроектов были взяты главным образом два международных акта (Типовой закон ЮНСИТРАЛ и Регламент Евросоюза). Вводимые законопроектом положения о международной подсудности для возбуждения основного и неосновного производств по делу о трансграничном банкротстве, появление специальной коллизионной нормы «lex fori concursus», возможность возбуждать дело о банкротстве в отношении иностранных лиц, введение правил признания иностранных банкротств, а также норм о сотрудничестве по делам о трансграничных банкротствах следует оценивать положительно.

В контексте нашей работы особенно хочется отметить, что Министерство экономического развития России при содействии Высшего Арбитражного Суда предусмотрела регулирование режима признания иностранных банкротств следующим образом: «Признание и обязательность исполнения на территории Российской Федерации судебных актов, принятых иностранными судами по делам о банкротстве, определяются настоящим Федеральным законом, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации. При отсутствии международного договора Российской Федерации судебные акты, принятые иностранными судами по делам о банкротстве, признаются на территории Российской Федерации на началах взаимности. В случае, когда признание иностранного акта зависит от взаимности, предполагается, что она существует, если не доказано иное». Как мы видим, если данный законопроект будет принят, то негативная взаимность сменится взаимностью позитивной, и российская судебная практика может измениться до неузнаваемости, и, вероятнее всего, такие изменения будут исключительно положительными.

Библиографический список