Новые темы дипломатии в рамках универсализованной экономики
Как и в прежние времена, внимание дипломатов привлекают события, способные повлиять на представляемую ими экономику. В этом отношении ничего не изменилось, исконные заботы все те же: защита экономических интересов своей страны, установление связей с внешним миром, защита предпринимательства, содействие обменам. Однако нельзя не заметить, что уже более невозможно замкнуться, ограничиваясь выполнением традиционных обязанностей, ибо универсализация экономики сделала еще более важным, но и более сложным делом четкое функционирование мирового рынка и способствовала переходу многих вопросов внутригосударственного значения в разряд вопросов важных одновременно и для государства, и для внешнего мира и входящих в ведение дипломатии.
Четкое функционирование мирового рынка вызвало, таким образом, к жизни первый комплекс новых тем экономической
1 В июне 1996 года насчитывалось 1160 двусторонних соглашений о содействии иностранным капиталовложениям и их защите, причем две трети из них было заключено после 1990 года.
дипломатии. В него входят, естественно, любые переговоры о свободе обмена: последовательные фазы устранения помех свободному обращению товаров, услуг и капиталов, преодоленные за минувшие пятьдесят лет на пути от ОЭСР и ВТО, включая восемь раундов переговоров в рамках ГАТТ, уже упоминались, а посему здесь достаточно подчеркнуть, что многосторонний характер этих переговоров, объем разработанных ими законодательных норм и широта охваченных ими областей представляют новое явление нашего времени. Конечно, переговоры о свободном товарообмене велись и до 1945 года, но лишь в течение коротких отрезков времени, и, хотя пункт о режиме наибольшего благоприятствования открывал возможность распространить условия какого-либо договора на довольно значительное число партнеров, основой переговоров оставалась прежде всего практика двусторонних отношений между небольшим числом стран. С тех пор круг партнеров расширился, организация обменов усовершенствовалась, и на ее счету более, чем когда-либо прежде, надежных достижений. Ныне можно полагать, что контингентирование — не более, чем исключение, обреченное на скорое исчезновение в странах-членах ВТО, во всяком случае, в наиболее развитых, а снижение таможенных пошлин достигнет вскоре своего минимального уровня1, даже если остается еще внести кое-какие дополнительные изменения, например, «срезать» тарифные пики, то есть чрезмерно высокий уровень пошлин по отдельным товарам, мало влияющий на средний уровень таможенного обложения, однако создающий отдельные, практически непреодолимые барьеры, в особенности, если главная его тяжесть приходится на отдельные виды деятельности, делая труднодоступными некоторые секторы. Кроме того, устранение остатков протекционистских тарифных барьеров происходило и за пределами этих традиционных сфер, поскольку велась борьба с принятыми на таможнях порядками, особенно с правилами таможенной оценки, техника которой такова, что дает возможность скрыть некоторые незаконные приемы: например, завышая цену, указанную в накладных, можно добиться фактического уровня обложения товара, превышающего указанную в таможенном тарифе пошлину, база оценки на основе «американской продажной цены» предназначалась именно для достижения этого результата, поскольку за правило было положено, что таможенная пошлина на некоторые продукты, главным образом химические препара-
1 В силу заключенных соглашений Уругвайского раунда, средний мировой взвешенный уровень таможенных пошлин стран — членов ВТО должен понизиться с 6,3% до 3,9%.
ты, должна была исчисляться, исходя не из стоимости импортируемого продукта, а из цены сходного продукта, производившегося в США (включая взимавшиеся за него налоги, порой немалые), вследствие чего иностранный поставщик лишался преимуществ в ценовой конкуренции. Со столь же неусыпной бдительностью следят и за другими помехами обменам, такими, как «добровольное ограничение экспорта» и установление минимальных цен.
Но либерализация обменов этим не ограничивается. После того, как были устранены таможенные рогатки — отменено контингентирование, снижены пошлины, стали нейтральными процедуры и порядки, международные дебаты переключались на другие сюжеты, сковывающие международный товарообмен в других сферах — техническим нормам, доступности сферы госзаказов, правилам защиты потребителей здоровья общества и природной среды, и т.д. Таким образом, под флагом борьбы с нетарифными препятствиями принялись убирать все, что могло воспрепятствовать свободе торговли либо дать какой-либо стране одностороннее преимущество, приступив к делу, совершенно не похожему на то, чем занимались прежде. Во-первых, потому что здесь все скрыто более плотной завесой и, соответственно, выявить что-либо было труднее — приходилось докапываться до сути сквозь множество постановлений самого разного толка и происхождения, чрезвычайно многообразных по своей природе, как правило, не имевших прямого отношения к сфере внешних связей и не всегда предполагавших намеренно повлиять на нее. Их выявление и оценка были занятием кропотливым и щекотливым. С другой стороны, их обычность состояла, в том, что на рассмотрение и суд других стран, а также международных организаций выносились вопросы, никогда раньше не выходившие за пределы национальной компетенции, как, например, регламентация госзаказов. Не случайно в официальном языке от оборота «либерализация обмена» перешли к выражению «доступ на рынок». Подобное изменение терминологии красноречиво свидетельствовало о происшедшей перемене: предметом обсуждения перестали быть исключительно таможенные процедуры, осуществляемые, естественно, на границе, при контактах с внешним миром, меры, которые никогда не возбранялось обсуждать с представителями других стран. Ныне перечень тем международных переговоров пополнился целым рядом вопросов, относящихся к политике разрегламентации. Так на стол экономической дипломатии лег первый набор материалов по новым темам. Нет сомнения в том, что за ним последуют все новые и новые — ведь, созна-
тельно или бессознательно, стратегия вытеснения конкурентов бесконечно разнообразит свои приемы.
Обсуждению подверглась также, чего прежде не случалось, либерализация движения капиталов. Правду сказать, она не стала предметом сделок или взаимных уступок при соблюдении всех необходимых формальностей, однако ее условия обсуждались на межгосударственном уровне двояким образом. Сначала в рамках ОЭСР, дабы составить различные кодексы, в рамках которых государства, каждое в меру своих возможностей, совместно определяли задачи. Затем в рамках ЕЭС, рамках более узких, более обязательных, где страны-участницы, сосредоточено работая над созданием единого рынка, разрабатывали юридические нормы, определяли этапы и устанавливали сроки, которые следовало соблюдать при устранении всяческих преград регламентационного или административного свойства на пути свободного обращения капиталов. Подобные программы либерализации движения экономических факторов, товарного обмена и движения капиталов также включены, в разных юридических формах, в программу зон свободной торговли и, таким образом, почти повсеместно выскальзывают из-под власти государств.
Объявить рынок открытым и конкурентным недостаточно, необходимо еще, чтобы была обеспечена эффективная и добровольная конкуренция. Необходимо, таким образом, исключить нарушение правил конкурентной борьбы. Это должно стать заповедью не только для государств, традиционных участников экономической дипломатии, но и для отдельных операторов в виде борьбы с коррупцией и для предпринимателей в виде контроля над монопольным положением.
В сфере конкуренции, извращаемой сознательно или при попустительстве государств, никогда не сбрасывался со счетов, даже если и не получил общепризнанного в мире определения, международный демпинг (зачастую происходящий из-за несовершенного национального законодательства о добросовестном назначении цен). Занимаясь разработкой законодательных норм, участники переговоров в рамках ГАТТ вознамерились восполнить этот пробел. Особенно неожиданным оказалось то обстоятельство, что в число факторов, могущих извратить характер конкуренции и, следовательно, ставших предметом рассмотрения, были включены всякого рода субсидии (за исключением некоторых видов помощи, сочтенных законными, той, например, которая оказывается научным исследованиям или развитию регионов), к которым приравнивалось и привнесение государственных капиталов в национализированные предприятия конкурентного сектора без согласия какого-либо частного
5 - 8577
акционера, либо если они предоставлялись на условиях, отличных от рыночных. Действительно, государство отличается от обычных акционеров ввиду значительности средств, которыми оно располагает, потому что оно менее других зависит от жестких требований рынка, но, главное, более других защищено от его санкций. Поэтому государству не страшно банкротство его предприятий. В виде дополнительной меры государственные монополии также находятся под строгим контролем и их государственный статус не ограждает их от опасностей, подстерегающих любую монополию. И здесь отмеченные тенденции смыкаются с тенденциями в области разрегламентации. Государства, лишившиеся в значительной мере свободы действий для проведения в конкурентном секторе политики, реально отличающейся от той, которая приемлема для рынков, лишаются также одного из доводов, дающих законное основание сохранению государственных предприятий. Волей-неволей, они вынуждены постоянно оговаривать условия их деятельности, и вновь эта обязанность возлагается на экономическую дипломатию. В рамках Европейского союза, который в этом вопросе, как и других уже упоминавшихся областях, пошел дальше ГАТТ, ВТО и ОЭСР, начались дискуссии насчет обоснованности рекапитализации государственных предприятий, подвергаются тщательному анализу его финансовое положение и рыночные возможности, иными словами, выданные разрешения начали обставлять условиями, соблюдение которых должно было служить гарантией того, что вливание государственных средств направлено лишь на выправление пошатнувшегося положения предприятия, а не с целью снять с него всякую ответственность, не причинит неоправданного вреда конкурентам и не станет дополнительным источником финансирования экспансии. Наглядным примером такого курса являются условия, поставленные Креди Лионнэ и Эр Франс (продажа активов, сокращение или стабилизация долей рынка, реструктуризация).
Коррупция также представляет собой нечестный прием конкурентной борьбы, поскольку подменяет объективное сравнение предложений благосклонностью, а рынок — каналами влияния, где поставлены препоны, которые можно преодолеть лишь уплатив приватным образом своеобразную дорожную пошлину. Это совершенно путает расчеты выгодности сделки и у поставщика, и у его клиента, и с этой точки зрения международная конвенция о борьбе с коррупцией при совершении международных торговых сделок, принятая ОЭСР в декабре 1997 года, является мерой оздоровления и экономического, и нравственного. При всех своих недостатках она ознаменовала
нововведение в экономической дипломатии, так как ратифицирующие ее государства признают необходимость внесения изменений в национальные уголовные кодексы. Действительно, они должны признать мздоимство при пересечении границы уголовным преступлением и карать его санкциями, сравнимыми с теми, которые применяются против аналогичных неблаговидных поступков в пределах своих национальных границ.
Что касается контроля над установлением монопольного положения, в нем, безусловно, заключалось некое оценочное суждение о состоянии конкуренции на международном рынке. В эпоху универсализации экономики, ни национальный уровень, ни уровень сообщества, уже не достаточны. Ввиду того, что предприниматели поддерживаются, как правило, государствами, откуда ведут свое происхождение, появляется новый повод для беспокойства, а, при случае, и дипломатического демарша. Интернационализация особенно заметна, когда власти страны, в области конкуренции принимаются за операции, производящиеся за ее пределами. В этом отношении весьма поучительна деятельность Комиссии Европейского союза. Она была наделена полномочиями решением стран-членов, то есть актом экономической дипломатии, приведшим в 1990 году к постановлению ЕС, на основании которого в ее ведение оказывается любая группа предприятий, если их совокупный оборот превышает 5 млрд. экю, из коих по меньшей мере 250 млн приходится на долю Европы. Комиссии надлежит принять решение о том, не помешает ли деятельность указанной группы конкурентной борьбе на европейском рынке, вне зависимости от того, является ли эта группа европейской или нет. Причем она наделена юридическими полномочиями для обеспечения выполнения своих решений. Не подчинившаяся им группа может быть подвергнута штрафу до 10% ее оборота, а операции, совершенные ею на территории Евросоюза, могут быть признаны незаконными. Наказание не столь суровое, как запрет, естественно, невозможный, если операция совершается за пределами Евросоюза, но действующее весьма отрезвляюще. Так, она вынудила в свое время две американские группы, Кимберли-Кларк и Скотт Пейпер, слившиеся в одну, чтобы стать крупнейшим в мире производителем бумажных изделий одноразового пользования, продать один из своих заводов в Англии. Она запретила слияние британской компании Лонро и южно-африканской (то есть англо-американской) Дженкор ввиду возможных последствий для рынка платины, что привело к отказу от этого проекта. Точно так же Аэроспасьяль (французская компания) и Алениа (итальянская) были вынуждены отказаться от намерения купить Де Хэвилленд (в свое время
5» |
канадский филиал Боинга) из-за отрицательного отношения Комиссии, объясняющегося не промышленными структурами или рынками сбыта авиастроительной промышленности Европы, а положением на мировом рынке турбореактивных двигателей. Она дала разрешение на перекупку Перье (Франция) фирмой Нестле (Швейцария) лишь на условии, что Нестле уступит Вольвик группе Данон.
Рассматривая в 1997 году вопрос о слиянии компаний Боинг и МакДоннел Дуглас, Комиссия Европейского союза пошла еще дальше по пути так сказать «экстерриториальности» при изучении случаев создания монопольного положения, поскольку речь шла о двух американских компаниях и поскольку, несмотря на гигантские размеры новой группировки и ее почти безраздельную власть над рынком самолетов, имеющих более ста посадочных мест, в условиях существующих ныне воздушных флотов, операция не была опротестована, ввиду того, что антитрестовский орган власти США — Федеральная Торговая Комиссия одобрил ее безоговорочно. Помимо прочего, Европейская Комиссия ставила в вину компании Боинг ее новую политику заключение долгосрочных договоров о предоставлении исключительных прав. Хотя до того времени эта политика проводилась лишь в США и в отношении трех американских компаний (Америкен Эрлайнз, Дельта и Континентал), Комиссия усмотрела в ней не только средство упрочения уже более, чем монопольного положения нового объединения, но еще и способ блокирования и закрытия доступа на рынок на весьма долгое время (20 лет) и ограничения свободы выбора авиационных компаний. Из опасения, что ее проект будет отвергнут, компании Боинг пришлось, в конечном счете, согласиться на некоторые поправки и, в частности, отказаться от долгосрочных контрактов о предоставлении исключительных прав.
Такой подход присущ не только Европейскому союзу. Федеральная Торговая Комиссия поступает так с предприятиями, находящимися за пределами Соединенных Штатов, но действующими на их рынке: в 1966 году она согласилась со слиянием двух швейцарских групп, Сандоз и Сиба-Гейги, лишь при условии прекращения ими производства гербицидов для кукурузы и некоторых препаратов от паразитов, а в 1997 году, в то самое время, когда Комиссия Европейского союза обсуждала вопрос о слиянии Боинга с МакДоннелл Дуглас, она изучала такой же вопрос относительно слияния Гиннесса и Грэнд Мет-рополитан.
Красноречивее всего свидетельствуют о последствиях универсализации экономики изменения, которые претерпел по необходимости контроль над операциями, грозящими нарушени-
ем правил конкуренции. Национальные вопросы переходят в международную сферу, создаются органы власти, наделяемые полномочиями для рассмотрения операций, происходящих вне национальной территории, и их регламентирования, заинтересованные предприятия не могут игнорировать требования, поступающие к ним с другого континента, — все это открывает новое поле деятельности перед экономической дипломатией, которая смотря по обстоятельствам, может выступить с протестом для защиты исконно национальных сфер деятельности или заняться организацией вновь образующихся экономических областей деятельности.