Глава iii. развитие истории и методологии юридической науки в период абсолютизма: регламентация и кодификация (xviii в.)

Фундаментальные особенности российского абсолютизма (тот факт, что он возникает в период наибольшего развития крепостно­го права и что его социальной базой является исключительно кре­постническое дворянство) не могли не сказаться и на особенностях развития российской методологии юридической науки XVIII столетия. Тотальное вмеша­тельство государства во все области общественной и даже личной жизни (указания на то, какие платья носить, когда гасить свет в доме, какие танцы танцевать на ассамблеях и т. п.) породило в правовой культуре специфический этатизм. Для «полицейского» государства первой четверти XVIII в. было характерным не только тщательная административная регламентация всех сторон жизни и порядка в целом, но и подробное правовое регламентирование хозяйственной и партикулярной деятельности. Наряду с монополиями в экономике (государственные мануфактуры и заводы) государство формирова­ло три главных сферы своего существования: сильную армию, раз­ветвленную и всепронизывающую налоговую систему и огромныйбюрократический аппарат управления и контроля.

В начале века ситуацию усугубляла долгая Северная война. Це­лый ряд административныхинстанций приобрел вполне военную форму («полковые дворы»), юрисдикция военных судов распро­странялась па гражданских лиц, нормы военного законодательства (Воинские артикулы 1715 г.) применялись к гражданским лицам независимо от того факта, что Соборное уложение 1649 г. остава­лась действующим сводом.

Самодержавная монархия приняла форму империи, обзаведясь целым набором заимствованных из европейской политической и правовой практики институтов и порядков. У страны, с кото­рой Россия воевала, она заимствовала такие институты и органы, как Сенат и коллегия, у присоединенных к ней новых территорий (ставших Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерниями) Россия позаимствовала опыт и модели работы органов местного управления.

Абсолютная монархия предполагала почти полную сакрали­зацию персоны монарха. В его руках сосредоточивались все нити власти и управления. Им регламентировался статус и правоспособ­ность всех сословий.

Самодержавная идея служебного характера всех сословий аб­солютизмом была воплощена в жизнь. «Табель о рангах»(1722) не только упразднила окончательно принцип местничества, ста­вивший на первый план критерий знатности и родовитости, но и закрепила универсальный принцип выслуги. Любой вид службы (военной или гражданской) определялся как одинаково почетный и обязательный, и все дворяне были обязаны такой службой. Установившаяся система рангов (чипов) требовала от любого канди­дата на занятие должности прохождения всех предыдущих рангов (всего 14). Достижение на служебной лестнице определенного ранга могло превратить простолюдина в дворянина — личного или потомственного, передающего свой титул по наследству; т. е. такая система стала источником для пополнения дворянского сословия как целого.

Если учитывать тот факт, что другой базовый документ эпохи (Указ о единонаследии 1714 г.) послужил делу унифицирования экономического положения различных феодальных групп (вот­чинников и помещиков), установив единую форму дворянско­го землевладения, определив ее как «недвижимость», то процесс экономико-политической консолидации дворянского сословия к этому времени был в целом завершен. Дворянствопревратилось в господствующую социальную группу, диктующую всему обществу свои культурные, политические и правовые ценности и представ­ления. В дальнейшем оно постарается избавиться и от некоторых стесняющих его обязательств (таких как обязательная воинская служба), еще более расширив свои права и монополии (такие как монопольное владение землей и крепостными). Соответственно вся правовая система абсолютистского государства принимала оп­ределенно сословный дворянский характер, a XV11I век стал веком дворянской культуры как таковой.

Абсолютистское полновластие захватило прежде независимо существовавшую среду церковной жизни. Подчинение церквиго­сударству началось еще в XVII в. (Соборное уложение включило в систему светской кодификации все виды преступлений против церкви, резко сузив тем самым юрисдикцию этой последней.) Создание Синода и Духовного регламента (1721) подготовили почву для полного подчинения церкви государству и процессам секуля­ризации церковных имуществ. Глава государства (император) ста­новился главой Церкви.

Стремление к регламентации ярче всего выразилось в приня­тии одноименных документов - Генерального регламента и рег­ламентов центральных органов управления(Сената, коллегий). Характерное для абсолютистской идеологии обстоятельное раз­деление пространства властвования и управления, формирование стройной иерархической системы чинов требовали также самого подробного распределения управленческих и иных обязанностей и функций. Регламенты ставили перед собой именно такую цель. Они стали документальной формой процесса правового оформ­ления государственной бюрократии. Некоторые демократичес­кие процедуры, которые законодатель пытался ввести в работу государственных органов (коллективное обсуждение вопросов в коллегиях, коллегиальный состав судебных заседаний и пр.) не могли изменить общего характера бюрократического управления и гуда.

Идеология абсолютной монархии сочетает в себе авторитар­ность и стремление к регламентации, по сути оставаясь патриар­хальной: глава государства является «отцом народа;., которому хорошо известны и видны все чаяния, слабости и достоинства его детей — подданных. Поэтому он. лучше знает, что им нужно, может их наказывать и поощрять. Вся правовая культура эпохи прониза­на этими представлениями (выраженными, в частности, в таких об­ращениях, как «царь-батюшка», - «матушка-царица»).

Авторитарно-бюрократический тип правления требовал и осо­бой формы правовых актов. Широко используемой формой обра­щения к народу становятся манифесты, провозглашаемые чаще всего в момент восхождения па престол нового монарха или обра­щенные к целому сословию программные документы (как Мани­фест 1762 г.). Для решения более конкретных вопросов использова­лась форма указа (императорского или сенатского), регламентация отдельных сфер экономики или военного строительства осущест­влялась посредством введения уставов (Военного, Морского, Бан­ковского, Вексельного и т. д.). Форма правового акта приобретает в данных условиях особую значимость.

Устойчивость дворянской абсолютистской системы не могли поколебать достаточно часто происходившие в эту эпоху двор­цовые перевороты. Они не носили революционного характера и Сводились только к смене персоны на вершине государственной иерархии. Поскольку сами перевороты осуществлялись силами дворянской аристократической элитыи приходившие на трон мо­нархи должны были удовлетворять требованиям именно этой эли­ты и поддерживающих се дворянских группировок, изменения не затрагивали основ и стабильности всей системы абсолютистско­го правления. Менялась персона на троне, пирамида дворянского властвования сохранялась в целостности. Кроме того, сословный контроль за верховной властью осуществлялся также через особые, по сути олигархические органы, располагавшиеся у вершины влас­ти (Верховный тайный совет, Коллегия министров, Совет при им­ператорском дворе и т. д.).

Дворянство становилось поистине господствующим сослови­ем. В правовых документах второй половины XVIII в. (Манифест овольности дворянской 1762 г. и Жалованная грамота дворянству 1785 г.) еще более были расширены экономические (право на откры­тие фабрик и заводов, право оптовой ивнешней торговли) и полити­ческие (право на создание сословных корпоративных организаций, собраний губернского и уездного уровней; право на выезд за грани­цу для прохождения службы) права сословия. Рядом реформ была закреплена сословная система дворянских судов, зафиксированы личные (освобождение от податей и телесных наказаний) и имущес­твенные (вещные, наследственные) права дворянства.Параллельно .значительно усиливалась их власть над крестьянами: помещики по­лучили право ссылать неугодных в Сибирь (i 760 г.) и на каторжные заботы (1765 г.). Были предприняты также попытки подключить выборных лиц от дворянства к делам местного управления.

Социально-экономическая и правовая унификация различ­иях групп в единое дворянское сословие потребовала более четкой правовой регламентации имущественных прав этого сословия. Различные формы феодальной поземельной собственности (вотчинa, поместье) были сведены в единую форму «недвижимости». Определился порядок распоряжения, пользования и владения недвижимым имуществом, предусматривалась система пенсионных выплат (ветеранам, вдовам, дочерям дворян), для отдельных видов недвижимости (заповедные, майоратные земли) устанавливался особый правовой режим. Подробным образом регулировались наследственные отношения, заметно ослабло влияние церковно-канонических приоритетов в сфере брачно-семейных отношений (допускались браки с лицами, принадлежащими к другим конфессиям, требовалось разрешение начальства на заключение брака и т.п.). Однако законной признавалась по-прежнему только форма церковного брака.

Законодатель искусственно формирует отдельные категории граждан, для каждой из которых устанавливает особый набор прав и обязанностей. (Особенно подробно это осуществлено в Жалован­ных грамотах дворянству и городам, где законодатель предусмотрел целую систему органов сословного самоуправления и порядок их деятельности.) Подробная сословно-правовая регламентация, основанная на рационально выверенном подходе, была призвана обеспечить разделение социальных функций в четко выстроенной системе абсолютной монархии.

«Поворот к Европе», который начался в XVIII в., коренным образом изменил все содержание и формы русской национальной культуры. В политике, искусстве и архитектуре, языке и быту ста­ли побеждать новые ценности и образцы. Атеистические по сути тенденции резко сузили роль и влияние православной церкви (уп­разднение патриаршества, создание Синода, закрытие монастырей, секуляризация церковного имущества), которая оказалась оконча­тельно подчинена государству. Светская западная культура самым существенным образом повлияла и на изменения в системе правопонимания и законодательства России. Правовая культура эпохи характеризуется доминированием рационализма, стремлением к подробному регламентированию и кодифицированию.

В языке права это проявилось, прежде всего, в переходе от казу­ального описательства, идущего от конкретного случая (казуса), к абстрактному и отвлеченному языку норм. Впервые на этом языке были изложены нормы Воинских артикулов 1715 г. (по сути пер­вого русского уголовного кодекса). Абстрактные формулировки в тексте закона требовали пояснения и комментирования, поэто­му кодекс был снабжен набором «толкований», или комментари­ев. Одни из них конкретизировали положения соответствующих статей, другие дополняли их, третьи — интерпретировали. Тем са­мым в правовой культуре России впервые появляется совершенно новый язык и юридико-технический прием, у которого окажется большое будущее.

Западноевропейское влияние на русскую правовую культуру сказалось и в содержании нового права. В соответствии с внутрен­ним стремлением абсолютистского правления во всем установить полный порядок и тщательную регламентированность уголовное право этого периода с готовностью включает в себя соответству­ющие институты «полицейского права» или права «благочиния». Стабильность внутреннего порядка для режима представлялась не менее важной целью, чем внешняя безопасность государства.

Вся система составов преступления оказывается в кодексе пре­дельно политизированной. И не только у таких видов преступной деятельности, как политические должности и воинские преступле­ния — публичный характер права проявляется даже в разделах о пре­ступлениях против личности (статьи о дуэлянтах, о самоубийцах, пасквилянтах и др.), которая должна была полностью подчинить свою жизнь и деятельность целям абсолютистского государства.

Судебный процесс подвергается еще более детальной регла­ментации. В «Кратком изображении процессов и судебных тяжб» (1715) сложное письменное судопроизводство базировалось на так называемой теории формальных доказательств (когда доказа­тельства по делу оценивались не судом в ходе процесса, а уже за­ранее обладали соответствующей ценностью и значимостью, так, письменные доказательства представлялись более важными, чем устные; показания дворянина были более ценными, чем показания простолюдина и т. п.), наиболее ценным из которых являлось собс­твенное признание обвиняемого. Соответственно, наиболее эффективным способом получения признания стало применение пытки, которая при этом строго регламентировалась (пытать стало можно не более трех раз, с перерывами). Архаический формализм старого процесса с его присягой, поручительством, «соприсяжничеством» и равноправным состязательством сторон вытеснился розыскным, инквизиционным процессом и новым бюрократическим форма­лизмом.

Характерными являются и нововведения в системе уголовных наказаний. Наряду с жестокими, увечащими наказаниями, приме­няемыми еще по Соборному уложению (колесование, четвертование, усечение конечностей и пр.), новый кодекс предусматривает бесчестящие (шельмование) наказания и широкое применение мер, связанных с исправительными работами (каторга, ссылка на галеры). Целью наказания становится не только устранение и изоляция преступника, но и широкое использование бесплатного тру­да заключенных в государственном секторе экономики.

Провозглашенный властью принцип «верховенства и обя­зательности для всех закона» требовал проведения большой ко­дификационной работы. Новая идеология (просвещенный абсо­лютизм) и значительные заимствования из западноевропейско­го законодательства и правовой теории существенным образом скорректировали содержание, технику и язык отечественного правотворчества. Изменилась как правовая, так и экономическая политика государства.

Политика просвещенного абсолютизма была в значительной мере обусловлена привилегиями в экономическом и социальном положении дворянства. Его представители все с большей инициа­тивой обращались к предпринимательской деятельности (оптовая торговля, мануфактурное производство) и в политической сфере проявляли все большую самостоятельность. Неоднократно име­ли место попытки ограничить единую самодержавную власть, де­ятельность дворянских корпоративных и олигархических органов. Интересы дворянского сословия стали представляться как обще­национальные.

Политика просветительства,которая в первой четверти XVIII в. принимала чересчур авторитарные и подчас крайне грубые формы, но второй половине века приобретает вполне «европейские» черты. Влияние французской философии Просвещения на российскую государственную и правовую культуру совпало с существенными переменами в социальном, экономическом и политическом поло­жении российского дворянства. Дворянство стало самодостаточ­ным сословием не только в плане его социальногоположения, но и в области экономики, политики, культуры. Абсолютистский ре­жим был вынужден считаться с этим обстоятельством, и прежние силовые методы в отношении этой социальной элиты уже не могли быть аффективными (ошибка Павла I заключалась в его неудачных попытках вернуться к подобным методам уже в иную эпоху). Укрепившееся дворянство принимало меры к ограничению притока и его среду плебейских элементов. Богатые выходцы из купцов и крестьян ограничивались в правах (им запрещалось приобретать землю и крепостных, заниматься экспортными поставками, иногда даже обязываться векселями и т. п.). Вся правовая система стра­ныбыла ориентирована на сословные дворянские права как основу системы. Принятие Жалованной грамоты дворянству в 1785 г. имело целью выделить это сословие («соль земли» и «самое благо­родное» по словам екатерининского Наказа) из общей массы под­данных.

Другая правовая сословная сфера была очерчена нормами Жа­лованной грамоты городам, в которой делалась новая (после Пет­ра I) попытка сформировать систему городского самоуправления и установить круг прави обязанностей для все еще слабого «третье­го сословия». (Был разработан также проект Сельского уложения, предполагавшего правовую регламентацию жизни государствен­ных крестьян. Что касается крепостных, то их жизнь и повиннос­ти определялись главным образом волей их господ. Проект не стал законом, и самое большое по численности крестьянское сословие продолжало находиться в прежнем положении.)

Наиболее приемлемой для России формой правления призна­валась монархия, которая, по мнению наиболее либеральных дво­рянских мыслителей, должна была приобрести некоторые черты «конституционализма».

Законодательство о сословиях стало характерным элементом правовой культуры XV111 в. Из строго сословного деления обще­ства исходили основные положения Наказа Екатерины II (1767) для вновь созданной Уложенной комиссии. Сословия определялись в нем как естественные природно - профессиональные образования, каждое из которых имеет соответственную социальную структуру, этико-нравственные принципы (дворянство — честь, средние клас­сы — трудолюбие и честность) и собственную систему правосудия (суды для каждого сословия в отдельности). Соединить эти сословия под эгидой общего для всех закона может лишь сильная монархи­ческая власть: Екатерина ссылается на {Монтескье, утверждавшего, что для такой огромной страны, как Россия, другой власти и быть не может. 11ринцип «разделения властей» в Наказе интерпретируется также особым образом: вместо функционального деления на законо­дательную, исполнительную и судебную власти предполагается деление на центральную и местные власти. Верховенство закона пони­мается в самом тесном соединении с всеобщим принципом верхов­ной власти. Целый ряд достаточно «гуманистических» положений Наказа (о равенстве всех перед законом, о воспитательных целях наказания, о негуманном характере пытки и т. п.), который дал ос­нование позже назвать сто «манифестом просвещенного абсолютиз­ма», и целом не менял его существа как частично реформированной программы абсолютистско-дворянской монархии.

Хрупкая политика «просветительства и законности» очень ско­ро отошла на задний план перед реальными задачами внутренней (необходимость жесткого подавления пугачевского бунта, борьба с тайными обществами) и внешней (войны с Турцией и револю­ционной Францией) политики. Воспринятые правовой культурой западноевропейские образцы в значительной степени так и остава­лись внешними формами, неспособными проникнуть в само сущес­тво национального правосознания. Культура элиты (говорившей по-немецки и по-французски) самым резким образом отличалась от исконной народной культуры.