Эверест — с севера — с юга — в одиночку. Райнхольд Месснер
Райнхольд Месснер
Хрустальный горизонт
Моей матери, открывшей передо мной этот таинственный мир
Предисловие
Месснера называют альпинистом всех времен, и имя его неизменно появляется в печати с эпитетами превосходной степени: самый удачливый альпинист, самый плодотворный альпинистский писатель, самый страстный защитник природы, наконец, самый популярный человек вообще, превосходящий по популярности известнейших спортсменов и артистов... И все это вдобавок к вееру его фактических альпинистских рекордов. Наш современник Месснер на глазах у нас становится легендой.
В 1986 году Месснер взошел на вершины Лхоцзе и Макалу в Гималаях и таким образом стал первым человеком, побывавшим на всех восьмитысячниках мира.
Райнхольд Месснер может служить эталоном целеустремленности, работоспособности и одновременно противоречивости в делах и утверждениях. Чтобы хоть как-то приблизиться к пониманию этой незаурядной личности, присмотримся прежде всего к его альпинистской биографии.
Впервые Месснер приехал в Гималаи в 26 лет (1970). К этому времени он прошел сложнейшие стены Западных и Восточных Альп, побывал на Кении в 1971 году (5195 м), в 1969 году вместе с Петером Хабелером взошел на Иерупайю в Перуанских Андах (6643 м) по юго-восточному снежно-ледовому гребню, технически очень сложному. Однако альпинистом с большой буквы он в это время еще не был, хотя уже в тот первый свой приезд покорил Нангапарбат.
Восхождение на второй восьмитысячник — Манаслу (8163 м) — состоялось в 1972 году по непройденному маршруту (с юга). В 1975 году Р. Месснер и его партнер Петер Хабелер совершили образцовое восхождение на Хидден-Пик в Каракоруме (8068 м), по непройденному пути (с севера), без кислородных приборов. 8 августа они начали подъем, 10 августа достигли вершины, 12 августа были в базовом лагере. Этим восхождением началась эпоха так называемых альпийских восхождений на восьмитысячники. Движение в альпийском стиле, то есть максимально облегченно и максимально быстро, означает в условиях восьмитысячников восхождение без предварительной обработки маршрута — без разбивки промежуточных лагерей, без челночных переносок грузов наверх по заранее навешенным перилам, без помощи носильщиков. Это было смелое начинание, которое дало возможность резко сократить стоимость и сроки экспедиций, позволило использовать очень недолгие периоды хорошей погоды. При альпийском стиле все бесчисленные аспекты альпинистской работы фокусируются на одном человеке (даже если их двое или четверо), требуя от него особой подготовки ввиду полной личной ответственности, самоконтроля и самооценки.
Слава первого альпиниста мира пришла к Месснеру в 1978 году. 8 мая он и Петер Хабелер взошли на Эверест по обычному пути через Южную седловину, как и первовосходители. Новое слово этого восхождения: впервые на Эвересте без кислородных приборов и быстрый темп, вызванный, как объясняет Месснер, нежеланием ночевать без кислорода выше 8000 метров. За один день они достигли вершины, выйдя из лагеря на седловине (7900 м) и спустившись на нее. Оценить этот темп можно, лишь сравнивая его с темпом других восхождений. Первовосходители Тенцинг и Хиллари штурмовали вершину из лагеря IX (8054 м) и спустились на Южное седло; два американца в 1963 году ночевали на подъеме на высоте 8350 м и имели холодную ночевку на спуске на высоте 8540 м; индийцы выходили из лагеря на 8518 м; холодные ночевки были еще у ряда групп (см. «Эверестскую хронику 1982-1988 гг.»).
Ровно три месяца спустя Месснер осуществил свою «безумную идею», зародившуюся еще в 1970 году во время трагического спуска с Нангапарбата, — взойти на эту «гору ужасов» в одиночку по непройденной Диамирской стене. Месснер объявил свое восхождение «первым абсолютным соло на восьмитысячник по новому пути». Всего три носильщика участвовали в подноске грузов под стену. Наверх он взял рюкзак весом 15 кг, в котором были: легкая палатка, спальный мешок, подстилка под мешок, кошки, ледоруб, веревка, один скальный крюк, один ледобур, газовая плитка, питание на 10 дней. Строгие критики не простили Месснеру этого единственного крюка, считая это нарушением принципа «свободного лазания», на котором Месснер всегда настаивал. Позже, в 1980 году Месснер отказался не только от крюка, но и от веревки. Но нам, безусловно, хотелось бы поставить другие акценты, подчеркнуть смелость и даже кажущееся безрассудство всего замысла, который опирался, однако, на правильную оценку Месснером своих сил. Далее — мощный темп: 3500 метров с тремя ночевками на маршруте (не считая лагеря на морене). В книге «Нангапарбат в одиночку» Месснер пишет о том, что самое трудное в этом восхождении состояло в преодолении страха перед одиночеством. Это соло и было предпринято им ради борьбы с собственным страхом.
В 1979 году состоялась встреча с самой красивой и самой суровой среди восьмитысячников — вершиной К-2 (8611 м). Экспедиции Месснера не удалось пройти новый маршрут, и связка Р. Месснер — М. Дахер поднялась на вершину по классическому пути в альпийском стиле за пять дней. Это восхождение Месснер оценивает как относительно легкое. По возвращении в Европу он заявил, что на К-2 он почувствовал границы своих возможностей и что Эверест-78 был всего лишь разминкой по сравнению с К-2.
Границы собственных возможностей интересуют его более всего во время одиночного восхождения на Эверест в августе 1980 года. Оно было совершено в тактике абсолютного соло, без кислородного прибора и других технических средств, но главная новизна этого восхождения — муссонный сезон, то есть время, немыслимое для восхождений в Гималаях. Вместе с поляками, совершившими в феврале этого же года фактически зимнее восхождение, Месснер способствовал снятию сезонных запретов на Эвересте.
В 1982 году Месснер осуществил блистательный «хет трик», взойдя на Канченджангу (8586 м), Гашербрум II (8035 м) и Броуд-Пик (8047 м). В 1983 году он снова среди первопроходцев: Месснер, Михаэль Дахер и Ганс Каммерландер прокладывают частично новый маршрут на Чо Ойю (8201 м) — по юго-западной стене.
Весь мир считал победы Месснера, и остановиться перед последними четырьмя восьмитысячниками уже было не в его власти. Что бы ни говорил он сам или другие о нем — теперь это уже была логика спортивной борьбы. Гималайский альпинизм к этому времени стал настоящим спортивным состязанием. По пятам Месснера шли другие альпинисты, которые могли и обогнать лидера, «взяв» набор восьмитысячников раньше него. Швейцарец Марсель Рюди в течение одного года побывал на пяти восьмитысячниках, причем три из них он покорил за 15 дней. Явно более высокий темп, чем Месснер держал поляк Ежи Кукучка. Трезвый анализ ситуации и спокойный расчет своих возможностей помогли Месснеру остаться абсолютно и бесспорно первым. Месснер принимает решение завершить свою идею без лишнего риска, не отвлекаясь ни на что постороннее. Он оставляет пост издателя журнала «Альпинизм» в Мюнхене и сосредоточивается на последних четырех восьмитысячниках, которые покоряет лишь иногда по «спокойным» классическим маршрутам: 1985 год — Аннапурна (8091 м по северозападной стене в экстремальных условиях) и Дхаулагири (8167 м), 1986 год — Макалу (8463 м) и Лхоцзе (8516 м).
Итак, Райнхольд Месснер к 42 годам покорил все восьмитысячники мира, осуществив мечту, зародившуюся у него в 1982 году. Тогда как, впрочем, и много позже, эту идею никто не принимал всерьез — общество не воспринимает «безумных идей», пока они не осуществятся. Путь его к блистательному титулу богат выдающимися спортивными достижениями и большими печалями...
Райнхольд и его младший брат Гюнтер вошли весной 1970 года в состав международной гималайской экспедиции, организованной К.М. Херлигкоффером в память Зигфрида Лёва, погибшего на Нангапарбате в 1970 году. Цель экспедиции — Нангапарбат по южной (Рупальской) стене. Обстановка в экспедиции не была дружелюбной, участники, в особенности Райнхольд Месснер, были раздражены вялостью Херлигкоффера, отсутствием у него четкого плана восхождения. Райнхольд и Гюнтер проявляли нетерпение и недовольство, а руководитель не имел ни характера, ни авторитета, чтобы нейтрализовать горячность братьев и тем более сплотить отдельных горовосходителей в единую команду для надежного штурма вершины. Мы бы сказали, что запас прочности в этой экспедиции был очень невелик. Последовавшие затем несчастья многократно описаны в литературе и приобрели всемирную известность как «история с ракетами», которая вкратце состояла в следующем. После длительного пережидания непогоды, в обстановке нервозности и ссор было принято решение о еще одной (последней) попытке штурма вершины — и принято, надо подчеркнуть, не руководителем, а Райнхольдом Месснером. К 25 июня Гюнтер и Райнхольд находились в лагере V (7350 м, начало желоба Меркля). Еще два участника, Куэн и Шольц, поднеся грузы, остались в лагере IV. 26 июня по рации Райнхольд договорился с базовым лагерем (лично с Херлигкоффером) о дальнейшем движении. Если официальный прогноз подтвердит опасения насчет плохой погоды, то базовый лагерь сообщает об этом наверх красной ракетой. В этом случае рискует один Райнхольд: он попытается в блицтемпе взойти на вершину. Если же прогноз будет хороший, базовый лагерь дает синюю ракету. Тогда Гюнтер, Райнхольд и еще один участник выходят на обработку желоба Меркля, после чего к ним присоединяется четвертый, и они все вместе пытаются взойти на вершину. Такова договоренность. А происходит все не так. На 27 июня обещана великолепная погода. Но ракеты перепутаны, вместо синей дана красная. Райнхольд действует согласно договоренности, в 3 часа утра он стремительно выходит наверх один, без веревки. Через некоторое время Гюнтер, видя, что погода хорошая, действует на свой страх и риск: идет вслед за братом, конечно же, тоже без веревки и безо всего прочего, с чем ходят группы. В 17 часов братья обнялись на вершине. На спуске у Гюнтера начинается горная болезнь, в результате чего — ночевка на перемычке Меркля, чуть ниже Южного плена вершины, без палатки, еды и питья. Утром 28 июня еще одно роковое непонимание: Куэн и Шольц слышат крики Райнхольда и проходят мимо метрах в 80—100, считая, что у братьев все в порядке. Без веревки Райнхольд и Гюнтер не решаются спускаться по пути подъема (по стене Рупала), они спускаются в сторону Диамира. Уже в самом низу Гюнтер погибает в ледовом обвале, а Райнхольд после безуспешных ночных поисков брата спускается в долину с обморожениями II и III степени. В Европе эта трагедия усугубилась взаимными обвинениями и оскорблениями, причем никто не остался в долгу. Райнхольду, который в 1971 году опубликовал без согласования с Херлигкоффером книгу «Красная ракета на Нангапарбате», пришлось уплатить штраф за нарушение договора об экспедиционных публикациях.
Было омрачено трагедией и второе восхождение на восьмитысячник, в 1972 году. На этот раз погиб партнер по связке Франц Эгер, который, на пути к вершине отстал от Райнхольда, повернул назад и потерялся в снежном буране буквально в нескольких шагах от палаток. Во время поисков Эгера погибает также участник второй связки. Эти трагедии, разыгравшиеся на глазах Р. Месснера и их резонанс в прессе, наложили тяжелый отпечаток на его характер, заставили о многом задуматься, повлияли на всю его последующую деятельность в горах. Горы, более чем все остальные «свободные стихии», представляют опасность для жизни человека. Альпинизм всегда связан с риском. Риск — сложное социальное и философское понятие, и в данном очерке невозможно подступиться к нему. Впрочем, имеется даже формула риска, что-то вроде Р=С(л)/С, где Р (риск) — отношение случайностей, которые данная личность умеет преодолевать, к случайностям, которые могут этой личности встретиться на данном маршруте. Эта формула кажется безнадежной. Вывод из нее один: риск всегда остается, даже если человек умеет свести его, как ему кажется, к минимуму. К тому же безусловно верно и то, что на четырнадцати восьмитысячниках риск по крайней мере в четырнадцать раз больше, чем на одном...
В чем же секрет успеха Месснера? Некоторые видят ответ на этот вопрос в уровне современной техники, вооружившей альпинизм, что называется, до зубов. Правда, Месснер выступает как раз против «технизации» альпинизма, он принципиальный сторонник минимальных технических средств на горе, однако, и он признает решающую роль в своем успехе таких предметов, как легкая палатка, легкий (титановый) ледоруб, кошки, газовая плитка и т. д. Будучи у нас на Кавказе в 1983 году, он бесконечно радовался приобретению высококачественного советского «железа», обмененного, между прочим, на высококачественную же альпинистскую одежду и обувь. Безусловно сказался на его успехе современный уровень горной медицины, физиологии, диететики, не говоря уже о самолетах, дорогах, об отношении к альпинизму правительств Непала и Китая. Все это необходимый фундамент, без которого не было бы Месснера, но который не делает всех альпинистов Месснерами. Одной из составляющих успеха Месснера является его профессиональный подход к альпинизму. Он вырос в горах, лазит по горам с раннего детства. Вопросы страховки никогда не стояли перед ним: если бы он не лазил абсолютно надежно, он бы не дожил до своего триумфа. Подготовка к высотному восхождению состоит у него из ежедневных тренировок, целенаправленных, основанных на знании физиологии и столь интенсивных, что наблюдатели называют их мазохистскими. Месснер применял даже сбрасывание веса посредством научно поставленного голодания. В период интенсивной подготовки Месснер может сконцентрироваться на альпинизме, отбросив буквально все. Профессиональный подход дает Месснеру большие преимущества, у него больше шансов выжить в высотных переделках. История научила нас не искать секретов в особых физических данных первопроходцев, герои сами создают свое физическое состояние. Но в случае с Месснером умение «сделать себя» сочетается со счастливой конституцией: соотношение роста и веса 174/64. Сам Месснер склонен видеть главную причину своего «везения» не в физической силе или техническом умении и, конечно же, не в снаряжении: «Если мне удалось подняться на все 14 восьмитысячников и остаться живым, это потому, что я всегда знал, когда нужно остановиться; я чувствовал, когда риск был слишком велик. Я терпел поражения, отступал в 11 гималайских экспедициях, и поэтому я жив». Эти слова свидетельствуют о том, что Месснер владеет высшим альпинистским искусством, доступным единицам, — искусством отступать. Месснер не один раз отступал из-под Макалу, Дхаулагири, Лхоцзе, Чо Ойю, Нангапарбата. Одиннадцать отступлений — это тоже рекорд, из числа тех рекордов, о которых редко пишут, которые редко стараются перекрыть. Только альпинисты знают, сколько силы воли и мужества нужно для отступления там, где есть хоть что-то, что оправдывало бы движение вверх. Может быть, именно этого особого мужества не хватило Мэллори и Ирвину в 1924 году? Деятельность Месснера дает новый материал для размышлений над «тайной Мэллори», интерес к которой в мире не ослабевает, и к которой часто обращается Месснер в книге «Хрустальный горизонт». Набор восьмитысячников Месснера можно считать законченным экспериментом, поставленном им на самом себе. Эксперимент оказался удачным не случайно — это результат высочайшей личной надежности его исполнителя. Возвращаясь к теме риска, можно сказать, что Месснер никогда не играл со смертью. Феномен Месснера давно является предметом пристального изучения. Все наши вопросы касаются фактически сущности человеческого духа, которая так ярко проявилась в этом альпинисте, и они еще долго будут оставаться без ответа. Невозможность прямых и окончательных ответов на них компенсируется радостью соприкосновения с великой личностью, деятельность которой проходит в столь «высокой» сфере.
Один из путей познания феномена Месснера — его книги. В «Хрустальном горизонте» описывается высшее из его спортивных достижений — Эверест-80. Это было абсолютное соло с тысячью «без»: кислорода, веревки и крючьев, без подготовленных биваков на маршруте, без группы подстраховки, без моральной и психологической поддержки, без надежды хотя бы услышать человеческий голос (без рации). И без внутренней защиты. Доминирующий образ книги — горизонт, ограничения вне и внутри человека и их преодоление с помощью крайних физических нагрузок на труднейших альпинистских восхождениях. Автор обращается к самой сущности человека, говоря, что Эверест до предела обнажил его душу, как бы лишил ее защитных оболочек и тем самым позволил ей слиться с необъятным внешним миром. Цель этого трудного восхождения для него — прежде всего познание себя. Один из ранних биографов Месснера Родерих Менцель в книге «Великие спортсмены. Райнхольд Месснер» (Дюссельдорф, 1981, на немецком языке) выражает сомнение в возможности применять для самопознания столь сильное средство, как деятельность в условиях кислородного голодания, когда по приговору врачей, должен давать сбои сам орган самопознания. Книга дает в этом смысле ценный материал, показывающий победу сознания. Месснер заставлял себя не только двигаться, но и мыслить, копить впечатления. Документальная передача рваных мыслей с повторами, недоговорками, переключениями воспринимается как законный художественный прием, отражающий реальную тяжесть восхождения.
Можно сказать, что Месснер совершил открытие в области человеческих переживаний и их описания. В ряде своих книг он подвергает анализу чувство страха, тем самым разбивая романтическое представление о герое, не ведающем страха. То же самое и в большей степени он делает и в книге «Хрустальный горизонт». На первых страницах о чувстве страха говорится как о философской категории: страх является условием активной жизни, он мобилизует силы на преодоление опасности, то есть присутствует всегда. В эпизоде падения в трещину на стене Северной седловины страх рассматривается анатомически, как рефлекторное дрожание тела. Месснер испытывает чувство страха, но не боится его — таков результат исследования им этого чувства. У Месснера достаточно мужества и уверенности в себе, чтобы не бояться неблагоприятных о себе отзывов, порой очень серьезных. Он неоднократно подвергался упрекам в том, что дает дурной пример для подражания, его обвиняют в развращении юношества и считают ответственным за жизнь тех, кто, не обладая спортивными данными своего кумира, устремляется в горы в одиночку. Что ж, подобная боязнь за молодежь стара как мир, и приводя в своей книге эти высказывания без комментариев, Месснер добивается правильного впечатления о себе. Стоит напомнить, что в свободное от горовосхождений время одна из главных его забот — школа альпинизма на его родине, в Южном Тироле. А в 1984 году вышел в свет учебник по альпинизму, в котором Месснер пропагандирует свои принципы поведения в горах: максимальная безопасность при занятиях альпинизмом, бережное отношение к природе, приверженность альпинистским традициям.
Нет, Месснер не мизантроп, не монстр, не одиночка. «Один на восхождении, но не в жизни», «уединение, но не одиночество» — он знает цену истинной дружбе.
Словами своей спутницы Нены, которая тоже не щадит его, Месснер выражает одну из наиболее сильных идей книги — о высокой цене, которую платит человек за честолюбивое желание покорить гору. Со слезами на глазах, по-детски доверчивый, буквально прозрачный физически и душевно, преодолевший последние метры до палатки на плечах у женщины — именно в этом состоянии он наиболее человечен и наиболее близок читателям.
Итак, альпинизм конца XX века дал нам нового героя в жизни и в литературе. Его называют то романтиком, то антиромантиком, он полон противоречий, он счастлив, и несчастлив. Месснер бежит из города, — и ему удается раствориться в космосе, почувствовать себя частицей мироздания. Он умеет переживать моменты не только гармонии, но полного растворения в природе. Однако старый романтик никогда в нем не исчезнет — ибо ему нужен, как он говорит, и западный мир. Один из самых раскованных и независимых людей современности оказывается одновременно типичным представителем Запада и даже своей долины, узость которой он так стремится преодолеть. Оставив в стороне его взаимоотношения с родным для него западным миром, обратим внимание на страницы книги, посвященные Тибету. Месснер влюблен в Тибет, как он влюблен и в другие горные страны, в которых ему приходилось бывать. Эта любовь, помноженная на талант, подарила нам целый ряд прекрасных описаний природы, людей, архитектуры. Эта же любовь заставляет его волноваться из-за разрушений, причиненных тибетским святыням во времена культурной революции. Его волнение оправдано. Месснер попал в Тибет как раз накануне коренного поворота политики КПК в сторону ликвидации последствий культурной революции и, конечно, не мог видеть результатов этого поворота. Но альпинист Месснер далек от глубокого понимания политической жизни Тибета, что и естественно, и извинительно, ибо — перефразируя его же собственные слова, — чтобы понять Тибет, нужно иметь там тысячелетние корни. Подробное обсуждение этого вопроса увело бы нас далеко в сторону от альпинистской тематики, основной в книге. Наиболее интересные моменты истории и политики Китая, затронутые в книге, комментируются, в примечаниях. Книга снабжена ценным справочным материалом.
Хроника покорения Эвереста в ней охватывает события с 1892 по 1981 год включительно — на момент выхода книги в свет. Учитывая особую важность этого материала для читателей-альпинистов, мы не сочли себя вправе ограничиться переводом хроники. Она дополнена данными из более ранней книги Месснера «Эверест. Экспедиция к полюсу», 1978. Тот, кто захочет составить для себя более детальное представление об истории освоения и покорения этой горы, по-видимому, обратится к соответствующей литературе. На русском языке есть только краткое изложение ранней истории Эвереста и хроника до 1956 года в книге П. С. Рототаева «Покорение гигантов», М., 1958.
В русском переводе месснеровской хроники мы опустили информацию о якобы имевшей место русской экспедиции 1952 года. Наша альпинистская история у нас на ладони, еще живы люди, наперечет знающие все альпинистские события того года. Переводчик и издательство «Планета» надеются на доверие Месснера к нашим мотивам, не позволяющим нам культивировать эту совершенно очевидную для нас выдумку. Отдавая должное жанру, мы продолжили хронику до момента выхода в свет настоящего перевода, поместив ее в качестве приложения. В целях унификации фактов и в надежде на их дальнейшую статистическую обработку «Эверестская хроника 1982—1988 гг.» представлена в форме, принятой в книге «Эверест-82» (автор хроники Е.Б. Гиппенрейтер). Работая над продолжением хроники Гиппенрейтера, мы столкнулись с несовпадениями в нумерации восхождений в зарубежной и советской хронологии Эвереста. Несовпадение вызывается главным образом отсутствием полной ясности с китайскими экспедициями. Если считать китайское восхождение 1960 года успешным, то порядковый номер советского восхождения будет 25 (так в книге «Эверест-82»), если же не учитывать его (как это делают 3. Ковалевский и Я. Курчаб в книге «На Гималайских вершинах», Варшава, 1983 на польском языке) — то советское восхождение будет иметь номер 24. Общий порядковый номер советской экспедиции 62, если не учитывать вторую и третью попытку китайцев в 1966 и 1968 гг. (так в книге «Эверест-82»), и 64, если эти попытки учитывать (так, например, у Месснера, Ковалевского и Курчаба). Мы предпочли учитывать по возможности все, что и отразилось в нумерации восхождений в «Эверестской хронике 1982-1988 гг.». К числу справочных материалов относится также карта-схема маршрутов, пройденных на Эвересте. К восьми маршрутам, обозначенным на схеме Месснера, мы добавили последующие прохождения, в соответствии с имеющимися у нас данными.
Литература по Эвересту, как известно, огромна. Однако советскому читателю затруднительно составить о ней представление ввиду самой простой причины: у нас нет никакого библиографического указателя по этой теме. Указатель в книге «Хрустальный горизонт» содержит 120 наименований — и это ценно уже само по себе. Этот материал был также доработан нами в соответствии с правилами публикации библиографий. Над материалами Приложений к книге Р. Месснера кроме переводчика работали:
Карпович Наталья Марковна — сотрудник Института Востоковедения АН СССР — консультант по Непалу и собственным наименованиям непальского происхождения.
Богословский Василий Алексеевич — сотрудник Института Дальнего Востока АН СССР. Им проконтролирована вся обширная «тибетская» сторона книги, приведены в соответствие с современной транскрипцией собственные наименования тибетского происхождения, составлены комментарии по Тибету.
Фрейдман Андрей Витальевич — московский инженер, альпинист, автор публикаций по альпинизму. Он составитель «Эверестской хроники 1982-1988 гг.»; собранные им материалы по истории Эвереста использованы в настоящем предисловии и в «Маршрутах на Эвересте».
Ройтер Тильман — австрийский русист, преподаватель Венского университета. Он любезно проделал для нас работу по сверке библиографического указателя Р. Месснера, снабдил наименования указателя необходимыми выходными данными.
Можно не сомневаться, что нас ожидают новые открытия Р. Месснера как в сфере практической деятельности, так и в области художественного слова. Хочется также надеяться, что будет пополняться пока еще очень короткий список его книг, переведенных на русский язык.
27 июня 1980
Дорогой Райнхольд!
Пишу тебе в Тибет, хотя не знаю, застанет ли тебя мое письмо. Ведь ты живешь совершенно в другом мире по сравнению со своими братьями, я имею в виду не только горы.
Я знаю, ты не можешь иначе, но будь осторожен!
Ровно десять лет назад ты был с Гюнтером на Нангапарбате.
Тогда я надеялась, что это в последний раз.
Но ты снова пошел в горы, и несмотря ни на что я не удерживала тебя. Я не делаю этого и теперь. Между тем здесь, в Европе, многое переменилось, горизонт становится все уже.
Я все лучше понимаю твой образ жизни.
Если у нас начнется война или революция, — оставайся в Тибете. Но будь осторожен.
Я все время думаю о тебе.
Твоя мама
Эверест — с севера — с юга — в одиночку
«О восхождении на Эверест люди мечтали еще 30-40 лет назад, — писал в 1921 году сэр Фрэнсис Янгхазбенд. — Этот непокоренный исполин волнует всякого альпиниста. Пусть нет ни денег, ни времени, ни условий для подготовки — желание взойти на высочайшую вершину земли не оставляет тех, кто любит горы».
Но что влечет человека на Эверест, уже неоднократно побежденный? Да к тому же в самое неподходящее для этого, муссонное, время? Я уже был однажды на его вершине. Зачем же еще раз?
«Потому, что Эверест существует», — сказал Мэллори в 1924 году.
Это еще не все. Мотивировок на самом деле много.
В 1978 году во время восхождения на Эверест с Петером Хабелером я измерил вершину количеством дней, высотных метров и своими страданиями. Однако со временем она стала снова казаться мне полной загадок. И вот, наконец, новая идея овладела моим сознанием.
«В жизни каждого человека наступает момент, когда ему необходимо выразиться до конца, дойти до предела своих возможностей. Кто рожден для живописи, будет сам не свой, пока не возьмется за кисть и краски. Другому все время мерещатся фигуры из дерева, камня или металла, и руки чешутся создать их. Третий во что бы то ни стало должен петь, а иные стремятся завораживать своими речами слушателей, владеть их настроением. У каждого есть внутреннее влечение, которое должно проявиться. При этом в человеке исподволь вырабатывается очень высокое мерило — самое высокое, какое только для него возможно, и он стремится испытать себя этой высшей пробой. Он не достигнет согласия ни с самим собой, ни с окружающим миром, если не поднимется на ту высоту, которая представляется ему пределом».
Шальная мысль — взойти на Эверест снова, на этот раз в одиночку — долгое время была, так сказать, бестелесным умственным построением. Я искал поддержки в книгах о Морисе Уилсоне, Джордже Мэллори, монахах Ронгбукского монастыря. И когда, наконец, моя идея приобрела конкретные очертания, превратилась в ясную цель, начался один из увлекательнейших периодов моей жизни.
Я расскажу о том, как зрело это решение и как оно воплощалось. Я расскажу о Тибете, каким я его увидел. И дневник Нены, и страницы, посвященные пионерам Эвереста, связаны все с тем же вопросом: зачем?
Поход англичан в Лхасу во главе с сэром Фрэнсисом Янгхазбендом в 1903-1904 гг. и китайская революция 1911 г. способствовали ослаблению китайского влияния» в Тибете (Речь идет о вооруженной интервенции Англии в Тибет. 3 аргуста 1904 г. английские войска вступили в Лхасу, 7 сентября 1904 г. интервенты принудили тибетские власти подписать неравноправный договор, устанавливающий зависимость Тибета от Англии. Договор не был ратифицирован цинским правительством Китая. Проникновение Англии в Тибет вызвало также противодействие русского правительства. По англо-русскому соглашению 1907 г. обе стороны обязались уважать территориальную целостность Тибета и не вмешиваться в его внутренние дела. Соглашение признавало сюзеренные права Цинской империи в Тибете. В период Синьхайской революции (1911 —1913 гг.) цинские войска и чиновники были изгнаны из Тибета. После свержения династии Цин XIII далай-лама объявил о прекращении всех связей с Пекином. В дальнейшем отношения между Тибетом и Китаем несколько нормализовались. В Лхасе было открыто представительство гоминьдановского правительства, однако вплоть до образования КНР и подписания соглашения 1951 г. правительство Тибета проводило самостоятельную политику.) До 1949 г. страной правил далай-лама (Далай-лама — титул тибетских первосвященников (от тибетского «лама» — учитель и монгольского «далай» — море мудрости). Первоначально это были главы секты (школы) Гэлугпа («желтошапошников») . С середины XVII в. далай-ламы — духовные и светские правители Тибета и одновременно духовные главы буддистов-ламаистов, проживающих вне Тибета.) Тибет был фактически автономным теократически-ламаистским государством, хотя не имел соответствующего юридического статуса. Здесь выращивали ячмень, фасоль, просо, горох и разводили скот на летних высокогорных пастбищах. Имелось кожевенное производство, литейные и бумажные предприятия. В городах были развиты ручные промыслы — работы по серебру, золоту, украшение оружия, ковроткачество, резьба по дереву, керамика. В монастырях, средоточии науки и просвещения, занимались живописью, изготовлением масок и ксилографических досок. В стране почти не было дорог, только караванные тропы. Именно этими тропами между Канченджангой и Шишей Пангмой шли первые экспедиции к Эвересту. С 1921 по 1949 гг. англичанами было организовано семь эверестских экспедиций (если считать и две нелегальные одиночные попытки).
В октябре 1950 г. в Тибет вошла армия Китайской Народной Республики, хотя коммунистический Китай в специальном сообщении гарантировал Тибету самоуправление (В октябре 1950 г. части Национально-освободительной армии Китая (НОАК) начали наступление в области Чамдо (Восточный Тибет). 23 мая 1951 г. в Пекине представители Центрального народного правительства Китая и местного тибетского правительства подписали соглашение о мероприятиях по мирному освобождению Тибета, в котором говорилось о «возвращении» тибетского народа в «большую семью народов Китайской Народной Республики», о праве тибетского народа на национальную районную автономию и о вводе частей НОАК на территорию Тибета.) Китайцы построили в Тибете сеть дорог, между Лхасой и Ченгду было открыто воздушное сообщение. Недовольство местных жителей китайским присутствием вылилось в 1959 г. в восстание. После подавления восстания далай-лама и еще 20 000 человек покинули страну и бежали в Индию, Непал, Бутан. Тибетское правительство было окончательно низложено. Тибет, занимающий территорию в 1,2 миллиона квадратных километров, большая часть которой лежит на высоте более 4000 метров над уровнем моря, был поделен на пять провинций. С созданием в 1965 г. Тибетского автономного района присоединение Тибета к Китаю было закреплено юридически. Во время культурной революции в 1967 г. Тибет снова был охвачен волнениями. Начиная с 1979 г., китайское правительство путем кое-каких уступок (свобода торговли, свобода вероисповедания) пытается погасить недовольство тибетского народа. Только умиротворенный Тибет может стать оплотом против агрессии с юга и запада.