Какие проповеди наиболее уместны для приобретения душ

Сегодня, братья, я буду говорить о том, КАКОГО РОДА ПРОПОВЕДИ НАИБОЛЕЕ ПРИГОДНЫ ДЛЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ ДУШ, то есть, какого рода должны быть наши речи, если мы действительно желаем, чтобы наши слушатели поверили в Господа Иисуса Христа и были спасены. Безусловно, мы согласны с тем, что только Дух Святой обращает души, и никто не может войти в Царство Небесное, если не родится свыше. Вся эта работа совершается Святым Духом, и мы не должны приписывать себе никаких результатов этой работы, ибо именно Дух Святой творит все новое и работает над человеком в соответствии с вечными намерениями Божьими.

И все же мы можем быть инструментами в Его руках, ибо Он выбирает инструменты для Своего употребления, притом выбирает их для разумных целей. Средство должно быть приспособлено для достижения цели, как это было в случае с Давидом, когда он выступил с пращей и камнем сразил Голиафа. Голиаф был рослым, но камень из пращи все же достиг его. Этот великан был вооружен и защищен, и на нем не было уязвимого места, кроме лба, так что это было именно то место, в которое требовалось попасть. И хотя у Давида была всего лишь праща, она оказалась самым уместным оружием, потому что он уже давно упражнялся в метании камней, как это обычно делало большинство мальчишек. Затем он взял гладкий камушек, потому что знал, что он подойдет к праще. Он выбрал правильный сорт камня, чтобы попасть в голову Голиафа, так что когда метнул камень из пращи, он ударил ему в лоб, поразил мозг и повалил наземь.

Вы можете убедиться, что этот принцип соответствия характерен для всякой работы Духа Святого. Так, например, когда потребовался апостол для язычников, Святой Дух выбрал Павла, человека с широким кругозором, хорошим воспитанием и высшим образованием. Он более подходил для такой работы, чем несколько ограниченный, хотя и прямолинейный Петр, который лучше годился для проповеди иудеям и принес намного больше пользы для обрезанных, чем мог бы когда-либо принести для необрезанных. Павел был незаменимым человеком на своем месте, а Петр — на своем. Из этой закономерности вы можете извлечь для себя урок и попытаться приспособить имеющиеся у вас средства для достижения поставленной вами цели. Дух Святой может обратить душу, употребив любой текст из Писания, независимо от того, как вы его пересказываете, толкуете и излагаете. Но все же, как вы знаете, есть некоторые тексты Писания, которые лучше других подходят для того, чтобы предложить их вниманию грешников. И если это верно в отношении выбора текста, то тем более верно в отношении вашей речи, обращенной к слушателям. По поводу того, какие проповеди с наибольшей вероятностью будут благословенным орудием обращения тех, кому они адресованы, я скажу следующее: Во-первых, это те проповеди, которые определенным образом нацелены на обращение слушателей. Однажды я слышал, как один служитель молился и просил Господа спасти души через проповедь, которую он собирался произнести. Я не побоюсь сказать, что Сам Бог не смог бы употребить эту проповедь для данной цели, разве что Он заставил бы слушателей не воспринимать того, что говорил проповедник, потому что вся проповедь была рассчитана скорее на то, чтобы грешники стали еще более упрямы в своем грехе, чем на то, чтобы побудить их отречься от греха и взыскать Спасителя. В этой проповеди не было ничего для благословения слушателей, разве в случае, если бы вывернуть ее наизнанку, или перевернуть вверх ногами. Я получил от этой проповеди такую пользу, как та, о которой сказала однажды добрая пожилая сестра, вынужденная слушать проповеди своего пастора. Когда ее спросили: "Почему ты ходишь на эти собрания?" она ответила: "Ну, хотя бы потому, что поблизости нет другого места, где я могла бы поклоняться Богу". "Но ведь, наверное, было бы лучше оставаться дома, чем слушать такие проповеди!" "Может быть и так, — отвечала она, — но я люблю ходить на богослужение, даже если ничего от этого не получаю. Вы видели, например, курицу, которая копошится в куче мусора, стараясь найти зернышко; она ничего не находит, зато показывает, что она ищет зерно и прилагает старания, чтобы его найти; и, кроме того, упражнение согревает ее". Таким образом, эта пожилая сестра сказала, что копание в плохой проповеди приносит благословение для нее, потому что она упражняет свои духовные способности, и таким образом согревает свой дух.

Есть проповеди такого сорта, через которые Бог не может спасать души, разве что Он сделает так, что можно будет собирать урожай пшеницы от посева снега и льда и освещать землю с помощью тумана и облаков. Можно ли говорить о пользе проповеди, если и сам проповедник не верит, что через его проповедь кто-то покается? Если бы через подобного рода проповеди покаялись сто или полдюжины человек, никто не удивился бы этому так сильно, как сам проповедник. Я расскажу вам случай, когда человек был обращен от подобного рода проповеди. В одной приходской церкви после проповеди священника один человек был глубоко обличен во грехе. Он подошел к служителю, чтобы побеседовать, но бедный священник не знал, что с ним делать. "Я очень извиняюсь, если в моей проповеди было что-то такое, что заставило вас так обеспокоиться; я совсем не хотел этого". "Да, сэр, — отвечал обеспокоенный человек, — вот вы сказали, что нам надо родиться свыше"... "О, — ответил священник — это все уже сделано через крещение". "Но, сэр, — продолжал человек, не желавший, чтобы от него так легко избавились — вы не говорили об этом в проповеди. Вы говорили о необходимости возрождения". "Ну что теперь поделаешь, я очень сожалею, что сказал что-то такое, что заставило вас встревожиться, потому что я уверен, что с вами все в порядке. Вы относитесь к людям хорошего сорта: никогда не были таким плохим человеком, как, например, браконьер, или чем-то еще в этом роде". "Может быть и так, сэр, но я чувствую себя грешником, а вы сказали, что надо стать новым творением". "Ну, хорошо, хорошо, мой милый человек, — сказал, наконец, сбитый с толку священник — я не разбираюсь в таких вещах; я и сам не был рожден свыше". Он послал спрашивающего к баптистскому служителю, и теперь этот человек тоже стал баптистским служителем, отчасти благодаря уроку, усвоенному от проповедника, который сам не понимал истину, проповедуемую им для других.

Конечно, Бог может спасти душу даже и через такую проповедь, и через такого служителя, но это маловероятно. Более вероятно, что Он в Своем безграничном всемогуществе будет действовать на том месте, где проповедник с горячим сердцем передает людям истину, которую принял сам, и при этом всей душой желает их спасения, готовый повести их и дальше по путям Господним, как только они будут спасены. Как правило, Бог не помещает Своих новорожденных детей среди тех, кто не понимает, что такое новая жизнь, и где они будут оставлены без надлежащего питания и ухода. Поэтому, братья, если вы желаете, чтобы ваши слушатели обратились, вы должны быть уверены, что ваша проповедь нацелена именно на обращение и что Бог непременно благословит вашу проповедь для достижения этой цели. Если дело обстоит именно так, тогда ожидайте, что души будут спасены, и притом в большом числе. Не удовлетворяйтесь, если спасается всего лишь одна душа. Помните, что правилом Царства Божьего является: "По вере вашей будет вам". Проповедуя вчера вечером в Скинии, я заметил, что я рад, что в Евангелии не написано "По неверию вашему будет вам". Если у нас имеется большая вера, Бог пошлет благословение согласно нашей вере. О, если бы мы совершенно избавились от неверия! Если бы мы веровали в великие дела Божьи и всем сердцем и душой проповедовали так, чтобы люди действительно обращались через наши проповеди! Если бы мы говорили слово в такой манере, чтобы наши речи послужили бы благословенным орудием для их обращения! Разумеется, при этом мы должны полностью полагаться на Святого Духа, чтобы наш труд возымел действие, ибо мы лишь инструмент в Его руках.

Однако если подойти к нашей теме чуточку поближе, то для того, чтобы люди спасались через проповедь, такая проповедь должна их заинтересовать. Сначала надо сделать что-то для того, чтобы люди пришли послушать Евангелие. В Лондоне наблюдается какая-то особенная антипатия к местам поклонения Богу, и я не слишком удивляюсь, если это справедливо в отношении многих церквей и молитвенных домов. Я полагаю, что во многих случаях простой народ не посещает подобные богослужения потому, что люди не понимают богословской фразеологии, звучащей с кафедры: это не английский, не греческий, а какой-то двусмысленный датский. И когда рабочий человек приходит послушать эти красивые слова, он говорит своей жене: "Я больше не пойду туда, моя милая; там ничего нет ни для меня, ни для тебя; может быть, там есть что-то для господ, закончивших колледж, но нет ничего для таких людей, как мы". Нет, мои братья, мы должны проповедовать на таком языке, который Витфилд называл "рыночным языком", если желаем, чтобы наши проповеди слушали люди из всех сословий.

А затем, когда они придут, мы должны проповедовать интересно. Люди не придут к покаянию, если они заснут на собрании.

Лучше уж пусть спят у себя дома на кровати, там спать гораздо удобней. Мы должны держать их ум в бодрствующем и активном состоянии, если желаем по-настоящему принести им пользу. Невозможно подстрелить птицу, если не заставить ее взлететь, надо выгнать ее из зарослей травы, где она спряталась. И потому я уж лучше пущу в ход немного того, что один весьма уважаемый проповедник назвал ужасной и плохой вещью, — то есть, юмора. Да, я лучше разбужу собрание с его помощью, чем обо мне скажут, что я усыпил их своими монотонными речами, а потом и сам уснул вместе с ними. Иной раз будет вполне хорошо, если о нас скажут, как говорили когда-то о Роланде Хилле: "Что он имеет в виду? Ведь он своими проповедями заставляет людей смеяться".

"Да, — последовал мудрый ответ, — но разве вы не видите, что он сразу же после этого заставляет их плакать?" Да, это была хорошая, прекрасно выполненная работа. Я иной раз щекочу устрицу, чтобы она раскрыла ракушку, а потом вонзаю в нее нож.

Она не раскрылась бы, если бы я начал орудовать ножом, но зато раскрылась под другим воздействием. Именно так надо обращаться с людьми. Их надо каким-то образом заставить раскрыть свои глаза, уши и душу; а когда они раскроются, вы почувствуете тот момент, когда надо действовать ножом. Ведь есть же уязвимое место у грешников, приходящих послушать вашу проповедь, как в складках кожи носорога. Однако имейте в виду, что если вы намерены сделать выстрел по этому слабому месту, то надо выпустить пулю, состоящую из евангельской вести, потому что ничто другое не сможет выполнить необходимую работу по спасению души.

Более того, люди должны быть заинтересованы в такой степени, чтобы они могли запомнить то, что вы говорите. Они не запомнят ничего из слышанного, если предмет не заинтересует их.

Они забудут наши прекрасные вступления, они не смогут вспомнить наши цитаты из поэзии, — хотя я не уверен, что эти цитаты принесли бы пользу, если бы их вспомнили, — но мы должны сказать нашим слушателям нечто такое, что они никогда не смогли бы забыть. Кажется, преподобный Тейлор назвал это "силой удивления проповеди", то есть, это нечто такое, чего слушающие не ожидали. Именно тогда, когда они по предыдущим проповедям знают, что вы обязательно выскажете что-то точно и метко, сообщите что-то удивительное и загадочное, вы можете завязывать евангельский узелок там, где он вероятнее всего останется навсегда. Я помню, как однажды читал рассказ о портном, который нажил себе богатство и пообещал своим братьям-портным рассказать секрет того, как он это сделал. Вот они собрались возле его смертного одра и стали внимательно слушать, Он сказал им: "Я поведаю вам секрет того, как портные могут разбогатеть. Это делается так: всегда завязывайте узелок на вашей нитке". Этот же совет я даю и вам, проповедникам: всегда завязывайте узелок на вашей нитке. Если на нитке будет узелок, она не выскользнет из ткани. Некоторые проповедники совершенно правильно вставляют нитку в иголку, но на их нитке нет узелка, и в результате получается так, что они ничего не сделали. Завязывайте побольше узелков на ваших проповедях, братья, чтобы было больше вероятности, что они останутся в памяти ваших слушателей. Вы же не желаете, чтобы ваши проповеди были похожи на швы, сделанные некоторыми швейными машинами, где стоит только разорвать один стежок, и вся работа пропадет. В проповеди должно быть множество "репейников", и я даю вам гарантию, что кто-то найдет такой "репейник", впившийся в одежду, даже когда придет к себе домой. Разбрасывайте же такие "репейники" среди людей; говорите что-то такое, что поражает их воображение, что-то такое, что прилипнет к ним на многие дни, и тогда они получат от этого благословение. Я уверен, что та проповедь, к которой благоволит Господь, может послужить средством обращения, если в ней есть что-то особенное, интересное для слушателей, равно как и прямо направленное к спасению их душ.

Третье, чем отличаются проповеди, предназначенные для приведения душ ко Христу, это то, что они должны быть поучительными. Если через проповедь должны спастись души, то эта проповедь должна дать, по крайней мере, хоть сколько-нибудь познания истины. В проповеди должен быть не только огонь, но также и свет. Некоторые проповедники говорят исключительно со светом, но без огня, другие же — только с огнем, но без света; а нам нужно и то, и другое. Я не осуждаю тех братьев, которые говорят пылко и бурно, но я бы им пожелал, чтобы они имели больше осведомленности насчет того, о чем говорят. По-моему, было бы хорошо, если бы они не торопились говорить о том, чего сами не вполне понимают. Конечно, это прекрасно стоять на улице и выкрикивать: "Веруйте! Веруйте! Веруйте! Веруйте! Веруйте!" Но, моя дорогая душа, во что же мне надо веровать? Что значит весь этот шум? Подобного рода проповедники похожи на маленького мальчика, который громко плакал, и когда что-то неожиданно заставило его остановиться и замолчать, он спросил у матери: "Мама, скажи мне, пожалуйста, о чем это я плачу?" Нет сомнения в том, что проявление эмоций на кафедре бывает очень кстати, а выражение наших чувств, пафоса, порывов сердца хорошо и великолепно, если оно на правильном месте. Но будьте так добры, используйте также немного и ваши мозги, скажите людям что-нибудь существенное, когда вы выходите на кафедру проповедовать вечное Евангелие.

Те проповеди, которые вероятнее всего приведут слушателей ко Христу, должны быть переполнены истиной. Я имею в виду истину о грехопадении и о Законе, о человеческой природе и о ее отчужденности от Бога, о Святом Духе и об Отце Вечности, о новом рождении и о послушании Богу, о том, как научиться послушанию, а также и обо всех остальных подобных истинах. Говорите вашим слушателям что-нибудь существенное, дорогие братья, всякий раз, когда вы проповедуете! Скажите им что-нибудь существенное, скажите им что-нибудь существенное!

Конечно, может получиться что-то хорошее даже и тогда, когда ваши слушатели вас не понимают. Я смею так полагать потому, что так случилось с одной уважаемой леди, которая говорила речь на собрании квакеров. Она была очень благородной женщиной, и поскольку обращалась к англичанам на датском языке, то попросила одного из братьев переводить для нее. Но слушатели заявили, что в ее речи было столько присутствия духа и силы, что, хотя она и говорила на датском, они не нуждались в переводе, ибо и так получили всю возможную пользу. Правда, эти слушатели были квакерами, а это люди совершенно другого склада, чем я, потому что мне все равно, какой хорошей и милой была эта женщина, я бы лучше хотел знать, о чем она говорила. И я уверен, что не получил бы никакой, даже малой пользы, если бы не было перевода на английский. Точно так же мне нравится, когда проповедники знают, о чем они говорят, и уверены, что в их речи есть что-то заслуживающее внимания. Так старайтесь же, милые братья, дать вашим слушателям нечто большее, чем вереница трогательных примеров, которыми вы заставляете их плакать. Скажите людям что-нибудь существенное! Вы должны учить их, вы должны проповедовать Евангелие своим слушателям так, чтобы по возможности заставить их понимать его смысл, вы должны проповедовать то, что служит к их миру. Мы не можем надеяться, что люди будут спасены через наши проповеди, если не научим их серьезным истинам.

Четвертое, о чем я хотел бы сказать, это то, что те люди которые, возможно, будут спасены через нашу проповедь, должны получить впечатление от того, что слышат. Проповедь должна быть не только интересной и поучительной, но и впечатляющей; и я уверен, дорогие друзья, что те проповеди, которые впечатляют, содержат в себе гораздо больше чем кое-кто предполагает.

Но помните: для того, чтобы Слово Божие могло произвести впечатление на слушающих, оно должно прежде произвести впечатление на вас самих. Вы сами должны испытать это на себе, и говорить, как тот, кто испытал это, притом не так, как будто вы это испытали, но потому что вы это испытали, иначе вы не заставите других пережить те же впечатления. Я удивляюсь, как вообще может быть, что иногда люди выходят за кафедру и читают собравшимся проповедь не свою, а кого-то другого. Мы читаем в Библии об одной вещи, которую позаимствовали, но потом с нее слетела голова; и я боюсь, что то же самое часто случается с заимствованными проповедями — с них слетают головы. Могу поручиться, что проповедники, которые читают заимствованные проповеди, не имеют никакого понятия о наших переживаниях в подготовке к проповеди и о радости проповедования с помощью всего лишь краткого конспекта. Один мой хороший друг, который любил читать свои проповеди с листа, как-то заговорил со мной на эту тему. Я сказал ему, как вся моя душа волнуется и все мое сердце беспокоится, когда я только думаю о том, что буду говорить своим людям, и потом, позже, когда уже говорю проповедь; но он ответил мне, что никогда не испытывает подобных чувств.

Он напоминает мне ту маленькую девочку, у которой болели зубы, и бабушка сказала ей: "Внученька, я удивляюсь, как тебе не стыдно плакать из-за такого пустяка". "Да, бабушка, — отвечала маленькая девочка, — хорошо тебе говорить так, потому что когда у тебя болят зубы, ты можешь их вынуть, потому что они чужие, а я не могу вынуть, потому что у меня свои". Так поступают и некоторые братья, когда выбранная ими проповедь звучит не слишком гладко: они идут к своему ящику и выбирают другую.

Но когда у меня проповедь наполнена радостью, а я сам чувствую тяжесть и грусть на душе, тогда я вижу себя в крайне жалком положении. Или когда я хочу умолять и убеждать людей, чтобы они поверили, а мой собственный дух уныл и холоден, тогда я чувствую себя самым несчастным человеком. Мои зубы болят, и я не могу их вытащить, потому что это мои собственные зубы; точно так же я проповедую мои собственные проповеди, и потому переживаю немало беспокойства, как при их подготовке, так и при их произношении.

Я хорошо помню, как мой почтенный дедушка ответил на мой вопрос. Я сказал ему: "Я не могу проповедовать, если не чувствую себя буквально больным, и у меня появляется такое чувство, как будто мне надо переплыть пролив Ла-Манш". И я спросил дорогого старика, смогу ли я, по его мнению, когда-нибудь избавиться от этого чувства. Его ответ был таким: "Если ты от него избавишься, то твои проповеди потеряют всю свою силу". Поэтому, мои братья, когда с вами случается, что не столько вы овладели предметом проповеди, сколько предмет проповеди овладел вами, когда вы чувствуете, что захвачены им с непреодолимой силой, тогда ваша проповедь относится как раз к тому сорту, который вероятнее всего заставит и других прочувствовать те же переживания. Если вы сами находитесь под впечатлением вашей темы, вы можете рассчитывать на то, что ваша проповедь произведет впечатление и на других. Поэтому позаботьтесь, чтобы в вашей проповеди было что-то такое, что производило бы впечатление, как на вас, так и на тех, кто слушает вашу проповедь.

Далее, я полагаю, что и сама манера произнесения проповеди должна быть впечатляющей. У некоторых проповедников манера произношения речи очень плохая. Если она плохая и у вас, мои братья, то всеми силами постарайтесь это исправить. Один молодой человек пожелал учиться петь, но учитель сказал ему: "В вашем голосе всего лишь одна нота, да и та выходит из ряда вон".

Точно так у некоторых служителей голос звучит на одной ноте, и в этой ноте нет никакой музыки. Пожалуйста, приложите все ваши силы, чтобы ваш ораторский стиль мог послужить той великой цели, которая перед вами стоит. Например, проповедуйте так, как если бы вы стояли перед судьей и упрашивали его о даровании жизни вашему другу или как если бы вы ходатайствовали перед самой королевой о дорогом для вас человеке. Употребляйте в обращении к грешникам такой тон прошения, как будто в вашей комнате стоит виселица, и вас повесят на ней, если вы не сможете убедить того, кто имеет власть освободить вас. Именно такой сорт убедительной речи вам нужен для того, чтобы умолять грешников, как полагается посланнику Божьему. Приложите усилия и сделайте каждую свою проповедь такой, чтобы и самые легкомысленные могли убедиться, что если слушать вашу проповедь для них является развлечением, то для вас не представляет развлечения обращаться к ним с речью, и вы говорите с ними о вечных ценностях совершенно серьезно. Часто во время проповеди я чувствовал нечто подобное тому, как будто нахожусь на поле боя, и уже использовал весь свой арсенал, но затем я как бы зарядил сам себя в большую евангельскую пушку, и выстрелил самим собой в слушателей — выпалил всю пережитую на личном опыте Божью доброту, все свое сознание греховности, все свое ощущение силы Евангелия. Есть люди, на которых не действует ничто другое, кроме подобных проповедей, поскольку они видят, что вы передаете им не только Евангелие, но также и самих себя. Проповедь, которая вероятнее всего сокрушит сердца слушателей, это та проповедь, которая сначала сокрушает сердце проповедника и выходит прямо из сердца проповедника. Поэтому, дорогие братья, всегда стремитесь проповедовать так, чтобы не только произвести на людей впечатление, но чтобы заодно заинтересовать их и наставить в истине.

Пятое, в чем я убежден, это то, что мы должны стремиться убрать из нашей проповеди все, что может отвлечь слушателей от главного предмета, на который мы хотим обратить их внимание.

Лучший в мире стиль проповеди, так же, как и лучший стиль одежды, это тот, которого никто не замечает. Один человек как-то провел вечер в гостях у Анны Мор, и когда вернулся домой, жена спросила его: "Как была одета миссис Мор? Наверное, она была одета очень роскошно". Муж отвечал: "Да, действительно, она была одета... — да, дорогая моя, но как же она была одета? Я совершенно не заметил, как она была одета; мне кажется, в ее одежде не было ничего особенно выдающегося, она сама была предметом интереса". Вот так одевается истинная леди: мы замечаем ее, но не замечаем ее одеяние. Она одета так хорошо, что мы не знаем, как она одета, и вот так же должна быть "одета" наша проповедь. Пусть о вас никогда не говорят, как о некоторых популярных проповедниках: "Он выражался так величественно, он говорил в таких возвышенных тонах." Никогда не употребляйте в вашей проповеди ничего такого, что может отвлечь внимание слушателей от великого предмета, который вы имеете в виду. Если вы оторвете мысли грешника от главного предмета, то, говоря по-человечески, будет меньше вероятность того, что он получит впечатление, которое вы желали бы произвести и, следовательно, меньше возможность его обращения. Я вспоминаю случай, описанный в книге Ч. Финнея о пробуждении. Он рассказывает, как однажды один человек начал молиться о покаянии, но как раз в этот момент какая-то пожилая женщина прошла к кафедре, с сильным грохотом шаркая деревянными башмаками, и в результате кающаяся душа была потеряна! Я прекрасно понимаю, что имел в виду этот евангелист, хотя мне не нравится то, как у него поставлено само дело евангелизации. Шум, произведенный деревянными башмаками пожилой женщины, отвлек внимание человека от того предмета, о котором он в данный момент размышлял, и вполне возможно, что он не смог вернуться к этим размышлениям. Мы должны обращать внимание на все эти мелочи с таким чувством, словно все дело покаяния зависит от нас, помня в то же время, что только Дух Святой может сделать нашу работу результативной.

Ваша проповедь не должна отвлекать внимание людей тем, что она имеет лишь отдаленное отношение к тексту. Многие слушатели считают, что между проповедью и текстом должна существовать определенная взаимосвязь, и если он начинают спрашивать самих себя: "Как вообще мог служитель прийти к подобным мыслям? Какое отношение его речь имеет к тексту?" — вы перестанете владеть их вниманием. Привычка уходить слишком далеко от текста может быть весьма пагубной для подобного рода людей; поэтому, братья, держитесь избранного вами текста. Если вы не будете придерживаться текста, то будете похожи на того мальчика, который ходил ловить рыбу, и, когда дядя спросил его: "Много ли рыбы ты поймал, Самуил?" — Мальчик отвечал: "Я ловил рыбу три часа, и не поймал ничего, зато истратил много червей".

Я надеюсь, вам никогда не придется говорить: "Я не приобрел ни одной души для Спасителя, зато истратил много прекрасных текстов. Я смешал и перепутал много мест из Писания, но не сделал с их помощью ничего хорошего. Моей заботой не было изучение мыслей Духа Святого, скрытых в тексте, и я не понял их смысл собственным умом, хотя и пытался это сделать". Нет, такая работа никуда не годится; придерживайтесь вашего текста и не будьте похожи на нерадивого работника, которого силой заставляют заниматься своим делом. Старайтесь извлечь из Писаний то, что вложил в них Дух Святой. Пусть ваши слушатели никогда не зададут вопрос: "Какое отношение имеет эта проповедь к тексту?" Если вы заставите их задавать такой вопрос, то вполне возможно, что они никогда не будут спасены.

Я хочу пожелать вам, братья студенты, берите все знания, какие только можете, впитывайте все, что ваши преподаватели способны вложить в вас. Возможно, для этого потребуется все ваше время, но вы должны постараться изучать все, что только можете. Ибо — поверьте мне — недостаток образования может быть помехой делу спасения душ. Вы не представляете себе, какое зло могут причинить ваши ошибки, когда вы пропускаете буквы в словах или ставите ударения, где не нужно. Известны случаи, когда из-за таких ошибок в произношении люди приходили в недовольство, их внимание отвлекалось от истины, и они не могли обратиться к Богу. Одна буква может причинить много зла и стать для многих той "буквой, которая убивает". Все эти грамматические ошибки могут сделать вреда намного больше, чем вы себе представляете. Вы, может быть, думаете, что я говорю о каких-то пустяках, не заслуживающих внимания, но это не пустяки, ибо они могут причинить самые серьезные последствия. А потому, поскольку учиться говорить и писать на своем родном языке правильно — задача совсем нетрудная, старайтесь учиться хорошо, чтобы знать язык как можно лучше.

Возможно, кто-нибудь скажет: "Ну, а я знал такого-то и такого-то преуспевающего брата, и он не был образованным человеком". Да, я согласен; но обратите внимание на то, что времена меняются. Одна молодая женщина говорит другой: "Я не вижу причины, зачем нам, девушкам, преподают так много уроков.

Раньше молодые женщины знали не слишком много, однако все же выходили замуж". "Да, — ответила ее приятельница, — но тогда, знаешь ли, не было и школ; а теперь молодые люди образованы, и мы будем выглядеть очень невыгодно, если останемся малограмотными". Молодой человек может сказать: "Такой-то и такой-то служитель был безграмотным, однако у него все получалось хорошо". Да, но в его дни и люди были безграмотными, поэтому это не играло большой роли. Но теперь, когда все ходят в школу, будет жаль, если люди придут послушать вас, и их внимание будет отвлекаться от серьезных вещей, над которыми вы пожелали бы им задуматься, потому что они просто не могли не заметить изъяны вашего образования. Бог может благословить вас, даже если у вас нет образования; но голос разума говорит нам, что мы не должны позволить, чтобы недостаток образования препятствовал Евангелию производить на людей благословенное воздействие.

Возможно, вы скажете: "Такие люди, должно быть, слишком придирчивы, если обращают внимание на подобные ошибки". Да, но разве придирчивые люди не нуждаются в спасении так же, как и остальные? Я не желал бы, чтобы подобный придирчивый человек справедливо сказал о моей проповеди, что она раздражала его слух и расстраивала внимание, из-за чего он не смог понять ту истину, которую я пытался ему изъяснить. Слышали ли вы историю о том, как Чарльз Диккенс едва не стал спиритистом, и почему он им не стал? Во время спиритического сеанса он попросил вызвать духа Линдлея Марри. Явился некто, и заявил, что он и есть дух Линдлея Марри, и Диккенс спросил: "Вы ли Линдлей Марри?" Последовал ответ: "I are". После такого безграмотного ответа не осталось никакой надежды на обращение Диккенса в спиритисты. Вы можете посмеяться над этой историей, но не забудьте извлечь из нее мораль. Легко понять, что если вы забываете об именительном или винительном падежах существительного или местоимения, или если неправильно употребляете времена глаголов, вы можете отвлечь внимание слушателей от того, что пытаетесь им преподнести, и таким образом не дадите истине проникнуть в их сердце и сознание. Поэтому старайтесь убрать из вашей проповеди все лишнее, что может отвлечь внимание слушателей от главного предмета, о котором вы говорите. Внимание и мысли людей должны быть всецело сосредоточенны на истине, которую мы излагаем, если мы желаем проповедовать так, чтобы пришедшие послушать нас были спасены.

Шестое, о чем я хотел бы сказать, — я считаю, что те проповеди, которые до краев наполнены Христом, скорее всего послужат благословенной цели обращения грешников. Пусть ваши проповеди будут наполнены Христом, пусть в них от начала и до конца Евангелие переливается через край. Что касается меня, братья, то я не могу проповедовать ничто другое, как только Христа и Его крест, ибо я не знаю ничего другого и давно уже решил, как апостол Павел, не знать ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. Люди часто спрашивают меня: "В чем секрет твоего успеха?" Я всегда отвечаю, что у меня нет никаких секретов, кроме того, что я проповедую Евангелие — не о Евангелии, но само Евангелие — полноценное, данное как дар, славное Евангелие живого Христа, Который является воплощением Благой вести. Проповедуйте, братья, Иисуса Христа всегда и везде; и каждый раз старайтесь, чтобы в вашей проповеди было много Христа. Вспомните историю о том, как старый служитель слушал проповедь молодого человека, и когда тот спросил, каково его мнение о проповеди, служитель долго медлил и, наконец, сказал: "Если хочешь знать мое мнение, то мне твоя проповедь совсем не понравилась; в ней не было Христа". "Но, — отвечал молодой человек, — это потому, что я не нашел Христа в моем тексте". "О, — сказал старый служитель, — неужели ты не знаешь, что в каждом городе, деревне и маленьком селе в Англии есть дорога, ведущая в Лондон?

Поэтому какой бы текст я ни взял, я говорю себе: "Где-то здесь должна быть дорога к Иисусу Христу, и надо проследить эту дорогу, чтобы попасть к Нему". "Хорошо, — сказал молодой человек, — а что делать, если, предположим, ваш текст ничего не говорит о Христе?" "Тогда я перелезу и через забор, и через канаву, но все равно доберусь до Христа". Вот так и мы должны делать, братья, мы должны наполнять Христом все наши проповеди, независимо от того, чем еще они могут быть наполнены. Необходимо, чтобы в каждой проповеди было достаточно Евангелия, чтобы спасти душу. Независимо от того, будете ли вы проповедовать перед Ее Величеством королевой или перед уборщицей, или перед начальником, — позаботьтесь о том, чтобы в каждой вашей проповеди присутствовало истинное Евангелие.

Я слышал об одном молодом человеке, который должен был проповедовать в какой-то церкви и спрашивал: "Что это за церковь? Во что они верят? Какое у них вероучение?" Я скажу вам, как избежать необходимости задавать подобные вопросы: проповедуйте им Иисуса Христа. Если это не подходит к их вероучению, то проповедуйте им Иисуса Христа в следующее воскресенье, а затем повторите то же и в следующее воскресенье, и еще в следующее, и еще в следующее, и не проповедуйте им ничего другого. Для тех, кто не любит Иисуса Христа надо проповедовать о Нем до тех пор, пока они Его не полюбят, ибо такие люди нуждаются в Нем больше всего. Вы знаете, что все торговцы в мире продают свой товар тогда, когда на него есть спрос, но наш товар таков, что создает заодно и спрос, и предложение. Мы проповедуем Иисуса Христа для тех, кто нуждается в Нем, и мы проповедуем до тех пор, пока не заставим людей прочувствовать свою нужду в Нем, и убедить их, что они не могут обойтись без Него.

Седьмое, о чем я хотел сказать вам, братья, это мое твердое убеждение в том, что проповеди, которые наиболее вероятно послужат к обращению людей — это те проповеди, которые обращены к их сердцам, а не просто палят поверх голов или нацелены только на интеллект. Мне не хотелось бы говорить об этом, но я знаю некоторых проповедников, которые просто неспособны добиться хороших результатов. Они прекрасные люди, у них многосторонние способности, они могут хорошо говорить, у них немало остроумия; но так или иначе, для всех, кто с ними знаком, вполне очевидно, что у них совершенно отсутствует сердце. Я знаю одного или двух человек, сухих, как пни. Если повесить их на стенку, как вы обычно вешаете водоросли, чтобы узнать погоду, то они вряд ли покажут вам что-нибудь, так как на них не действует никакая погода.

Но я знаю также некоторых людей, прямо противоположных упомянутым братьям. У них мало шансов приобрести души, потому что они слишком легкомысленны, фривольны и дурашливы, в них нет ничего такого, что свидетельствовало бы об их серьезности. Я не могу найти никаких признаков того, что у них есть душа. Они слишком мелки, чтобы вместить душу, потому что она не сможет существовать в водоеме глубиной в несколько сантиметров, — а именно столько они вмещают. Кажется, что они появились на свет вообще без души, и поэтому от их проповеди Евангелия не выйдет ничего хорошего. Братья, если вы хотите заботиться о душе вашего брата, вы должны сами иметь душу, будьте в этом совершенно уверены. Точно так же, если вы желаете достичь сердца брата, вы сами должны иметь сердце.

А вот еще один сорт людей — это те, которые не могут плакать о грешниках, — будет ли от их служения хоть какая-нибудь польза? Такой проповедник никогда в жизни не плакал о других людях, он никогда не боролся за них перед Богом, никогда не говорил вместе с Иеремией: "О, кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез! Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего". Я знаю одного такого брата. Однажды на собрании служителей, после того, как мы исповедовали свои недостатки, он сказал, что ему было очень стыдно за всех нас. Что ж, без сомнения нам должно было быть стыдно за самих себя еще больше, чем мы это осознавали; но он сказал нам, что если мы действительно серьезно исповедовались перед Богом, то мы опозорили все служение проповедников. Что ж, могло быть и так. Он сказал, что он не такой, как мы; ибо, насколько ему известно, он ни разу не проповедовал без уверенности, что это была лучшая из всех возможных проповедей, и лучшую проповедь просто невозможно было приготовить. Он был тем человеком, который ежедневно занимается самообразованием определенное число часов, молится определенное количество минут, укладывает проповедь в точно установленное время, — фактически, это самый правильный человек из всех, которых я знаю. Когда я услышал его заявление в наш а<