Палестина во второй фазе раннего железного века.

Предшествовавшая державе Давида держава Саула оставила после

себя мало археологических памятников и в силу своей недолговечности, и

в силу того обстоятельства, что народ Израиля все еще оставался союзом

бедных земледельческих племен. Единственными серьезными находками,

относящимися к этому времени, являются следующие.

В 1922 г. В. Олбрайт исследовал в пяти километрах к северу от Иерусалима развалины Телль эль-Фуль. Оказалось, что это – Гива (Гивеа), столица Саула. Раскопки показали мощную крепость, простую и строгую по конструкции, но достаточно защищенную.

Она имела угловые башни и две линии стен из каменных блоков.

Среди развалин нашли огромное количество бронзовых наконечников

стрел и каменных снарядов для пращей. Развалины относятся ко второй

половине XI в. до Р.Х., т. е. ко времени правления первого царя – Саула.

В 1920–1930-е гг. археологи Пенсильванского университета (США)

раскопали развалины города Беф-Сана, где филистимляне глумились над

телом царя Саула. Согласно Библии (см.: 1 Цар. 31:10; 1 Пар. 10:10),

филистимляне поместили голову убитого царя в храм Дагона, его доспехи

– в храм Астарты, а туловище повесили на городской стене. В слое,

предположительно относящемся к эпохе Саула, обнаружены развалины

двух расположенных рядом друг с другом храмов – Дагона и Астарты.

Не много сведений о событиях, предшествовавших воцарению

Давида, принесли и исследования Иерусалима. Всего более известен

«канал иевусеев»: по библейскому рассказу о взятии Иерусалима, Иоав,

полководец царя Давида, взял неприступную крепость хитростью.

Возможно, он проник туда по какому-то потаенному каналу и напал на

иевусеев с тыла. В 1867 г. Ч. Уоррен, осматривая Иерусалим, нашел канал,

который шел сначала горизонтально, а затем – по вертикали. Пройдя весь

подземный ход, Уоррен оказался внутри древних стен города. Туннель был

создан в конце II тысячелетия до Р.Х. и, скорее всего, является тем самым

каналом, по которому Иоав с воинами проник в город. Первоначально ко

времени Давида и Соломона относили обводную стену, шедшую вдоль

восточного гребня Офела вместе со связанной с ней массивной башней. Но

дальнейшие исследования показали, что относится эта стена не к X в. до

Р.Х., а к концу I тысячелетия до Р.Х. Подлинная же древняя стена,

функционировавшая и при иевусеях, и при Давиде, более того,

повторявшая линию стены среднего бронзового века (почти полностью

разрушенной эрозией), была обнаружена английской экспедицией в

пятидесяти метрах восточнее первой и на двадцать девять метров ниже

первой по склону. На этой позиции стена препятствовала захвату

сооружений системы водоснабжения и в то же время не уступала по

уровню холмам противоположной стороны долины, где мог появиться

неприятель. Прослежены также западная и северная стены этой системы.

Вместе они ограждали площадь в четыре целых четыре десятых гектара.

Около X в. до Р.Х. была проведена значительная перепланировка

Иерусалима, основу которой составляло сооружение целой серии террас

как базы для гораздо более активной застройки. При Давиде террасы были

отреставрированы и расширены, что заметно улучшило условия застройки

по сравнению с крутым склоном.

На крутом восточном склоне холма, над источником Тихоном,

открыто массивное сооружение, условно отнесенное к X в. до Р.Х. Оно

представляет собой гигантскую опорную стену (высотой в шестнадцать с

половиной метров), поддерживавшую монументальную конструкцию, в

основном разрушенную, причем возможна идентификация последней как

иевусейской крепости Сиона, взятой при штурме Иерусалима и ставшей

городом Давидовым (ср.: 1 Пар. 11:5). Расположение ее на вершине холма

над Тихоном характерно именно для времени Давида, поскольку при

Соломоне город сместился к северу, при дальнейшем же распространении

города к восточным склонам холма эта огромная опорная стена была

заброшена.

Временем Давида могут быть датированы скромные поселки,

возникшие на руинах им же разрушенных ханаанейских и филистимских

городов. В Мегиддо в этот период, последовавший за большим пожаром

1000 г. до Р.Х., возникший поселок не имел особой фортификационной

системы. Дома располагались по периметру верхней площадки холма,

сплошная линия внешних глухих стен имела оборонительное значение, как

и у некоторых поселков предыдущего периода Судей (рис. 45 представляет

план раскопанной части Мегиддо времени Давида и Соломона: 1) ворота;

2) и 3) дворцы; 4) жилой квартал). Не было не только фортификаций, но и

крупных общественных построек.

Близкая картина и в Телль Квазиле, где большие участки внутри также

лишенной фортификаций территории филистимского города оставались

свободными от застройки. Все же названные памятники являются

индикаторами начавшегося освоения городов израильтянами. Похожая

картина возникновения израильских поселков на руинах предшествующих

им разгромленных городов железного века II зафиксирована раскопками

Телль Бейт-Мирсима и Фимнафы (Тимны). В основных районах

интенсивного животноводства – на прилегающих к пустыням окраинах

Заиорданья и юга Иудеи – сложилась своеобразная форма поселения –

хацер («огороженное пространство»), сочетавшая полуоседлое

животноводство с земледелием. Жизнь жителей подобных поселений

хорошо иллюстрирует Газерский календарь – известняковая плита,

найденная археологами в 1908 году. Начертанный на ней стих гласит:

Два месяца сбор <оливок>,

Два месяца сев <зерновых>,

Два месяца поздний сев,

Один месяц обмолот льна,

Один месяц жатва ячменя,

Один месяц жатва и праздники,

Два месяца сбор винограда,

Один месяц сбор летних плодов.

Резкие перемены археологически фиксируются со времени Соломона

– израильская держава тогда становится активным участником многих

событий древней истории, и потому мы имеем массу сведений об этом

периоде. Активная строительная (см.: 3 Цар. 5-9) и торговая (см.: 3 Цар.

9:26-28; 10, 28–29) деятельность Соломона основывалась на союзе с

тирским царем Хирамом I (см.: 3 Цар. 9:10-14).

Ко времени Давида и Соломона Тир превратился в крупную торговую

точку, а произошло это в силу следующих обстоятельств: в XIII-XII вв. до

Р.Х. вторжения израильтян и филистимлян сократили территорию

ханаанеев, которые все более концентрировались в Финикии; во время

одного из набегов филистимлян был разрушен Сидон, жители которого и

переселились в Тир. К северу от Финикии погиб Угарит. Тир, который и до

этого, вероятно, активно участвовал в западных связях Восточно-

Средиземноморского побережья, теперь стал главным центром западной

торговли и западных путешествий. К тому же именно в этом городе после

временного разрушения Сидона собралось особенно много населения, и

это демографическое напряжение удалось снять выселением части людей

за море. Это, вероятно, и вызвало начало активной колонизационной

деятельности Тира.

В результате первого этапа колонизации в разных местах

Средиземного и Эгейского морей возникли тирские колонии. Золото и

серебро, притекавшие в Тир из отдаленных районов Западного

Средиземноморья и севера Эгеиды, обогатили этот город. Торговля с

Западом в значительной степени обеспечивалась сохранившейся сетью

факторий и колоний. Финикийские колонии существовали даже в Дельте

Нила и Персидском заливе. Эти колонии стали частью тирской державы,

выплачивая дань тирскому царю.

Подобный расцвет Финикии связывают с именем тирского царя

Хирама I (969–936 до Р.Х.). В двадцать лет он стал царем, отодвинув

суффетов. Создавал огромные постройки, осваивал Кипр. Им было начато

построение Тартеса (возм. Фарсис [Таршиш]) в Испании, где добывались

золото, серебро, медь и железо. Отсюда шли корабли в Британию за

оловом и далее – за янтарем. Хирам был и великим строителем: восточную

часть острова Тир он расширил, присыпав целую часть (в греческое время

носившую название Еврихора и служившую площадью для рынка и

народных собраний). Раскопки действительно обнаружили в этой части

города насыпной песок, в то время как древний Тир стоял на скале.

Находившийся на особом островке храм Ваала Небесного царь соединил с

городом, засыпав пролив; кроме того, Хирам пожертвовал в этот храм

золотую колонну. Об этом выдающемся государственном деятеле

сообщают, что он ходил войной против африканской У тики, не желавшей

платить податей. Тир стал центром мировой торговли, в которой

участвовал и Соломон (см.: 3 Цар. 10:22).

Совместные экспедиции израильтян и финикийцев на финикийских

кораблях (см. рис. 46) в Африку (страна Офир – эритрейское побережье

Красного моря) привели к контактам и с царством Сава (Шева). Это

государство находилось на юге Аравии, на территории нынешнего Йемена.

Сава разбогатела на торговле специями, золотом и драгоценными камнями

со странами Средиземноморья. В X в. царица Савская посетила Соломона

(см.: 3 Цар. 10:1-13). В Марибе – древней столице Савы – археологи нашли

остатки древней плотины и развалины храма бога Луны. В надписях,

найденных здесь, использован южносемитский алфавит, а в ходе раскопок

1999 г. были обнаружены развалины величественного «царского» дворца.

Масштабы предприятий Соломона стали понятны после многолетних

раскопок Н. Глюка в заливе Акаба в Ецион-Гавере, что при Елафе (3 Цар.

9:26). В 1938 г. американской экспедицией производились раскопки в

Телль эль-Хелейфе на берегу залива Акаба. Там был открыт древний город

Елаф/ Ецион-Гавер, а в нем – здание плавильни с соответствующим

оборудованием.

Во время второго сезона раскопок (1939) стало ясно, что город имеет

четыре слоя, из которых первый датируется XI-X вв. до Р.Х., т. е. временем

Давида и Соломона. Важнейшим результатом второго сезона стала

расчистка мощных оборонительных стен, сложенных из камня-сырца.

Были обнаружены следы производства бронзы и железа. В третьем слое

(период Разделенных царств) особо интересны древнееврейские надписи

X-VI вв. до Р.Х., подтвердившие использование города и в этот период.

Дальнейшие раскопки привели Н. Глюка к следующим выводам. Из

Ецион-Гавера шли пути к копям и плавильням Синая, большим и малым,

легко опознаваемым по черным шлакам и отвалам. Крупный пункт –

Хирбет-Нахаш («Медные Руины») – сохранил остатки сырья, отходов

производства и продукции. Рядом с поселением проходят медьсодержащие

жилы. У самого залива Акаба найдено около двадцати плавильных печей.

Судя по сменяющим друг друга надписям – древнееврейским и

идумейским, – Ецион-Гавер был местом постоянной борьбы между

Израилем и Идумеей/Едомом.

При Соломоне разработки руд металлов, видимо, достигли

максимального размаха. Пища доставлялась из Израиля, дрова – с гор

Идумеи/Едома. Ецион-Гавер был и морским портом Соломона.

Расширение власти Соломона хорошо проиллюстрировано цепью

крепостей (около пятидесяти), исследованных в Негеве, – вплоть до Кадес-

Варни на Синае. Тогда же на плоскогорье Негева, у водных источников,

находившихся на пути из Иерусалима в Ецион-Гавер, возникли

земледельческие поселения колена Симеонова, обеспечивавшие

непрерывность государственной территории (изображенной на рис. 48.

Карта этих поселений, обследованных Н. Глюком, представлена на рис.

49).

Совместные экспедиции израильтян и финикийцев за золотом страны

Офир получили некоторое подтверждение в надписи с остракона VIII в. до

Р.Х.: «Золото Офира. Для Беф-Орона, 30 сиклей». Примечательно, что

цифра 30 написана при помощи финикийской цифровой системы.

Согласно Священному Писанию, эпоха Соломона была временем

осуществления огромной строительной программы, что вполне

подтверждается данными библейской археологии. Наиболее известное

сооружение того периода – Храм Иерусалимский.

О Храме Соломоновом (описание которого см.: 3 Цар. 6-7) мы можем

говорить лишь на основании косвенных археологических данных в силу

того обстоятельства, что хотя от этого строения ничего и не осталось,

однако сейчас мы можем составить представление о нем на основании

исследований других культовых построек Сиро-Палестинского региона.

Как упоминалось выше, Соломонов Храм, построенный финикийскими

мастерами, повторял общие формы храмов, традиционные для

ханаанейской храмовой архитектуры того времени: трехчастная схема с

расположением всех трех компонентов на одной оси. Подобная схема

храмов утвердилась на Святой Земле еще в конце среднего бронзового века

и в период Патриархов стала основной для создания храмов в Эбле,

Мегиддо, Сихеме и храма в Айн-Даре (см. рис. 50).

Удержалась эта схема в культовых постройках финикийцев и

карфагенян, а в Сирии просуществовала до VIII в. до Р.Х. (храм в Телль

Тайинате). Заимствования безусловны: к примеру, фланкировавшие вход в

Храм медные колонны Иахин и Воаз, не имевшие параллелей в скинии

Моисеевой, часто являлись принадлежностью финикийско-ханаанейских

культовых сооружений. В святилищах Телль Тайината и Джибана колонны

эти находятся в притворе, а у финикийцев, понимавших их как столбы

Мелькарта (Геракла), – у входа (храм в Гацоре; ср. также глиняную модель

храма из Телль эль-Фары, изображенную на рис. 51).

На рис. 52 показаны реконструкции плана Храма Соломона,

сделанные на основании вышеупомянутых аналогов).

Ханаанейскими традициями, общими для всего Восточного

Средиземноморья, было обусловлено также широкое употребление кедра

при построении Храма Соломонова – подобные свидетельства

представляют святилища в Лахисе и Телль Квазиле.

Храмы Сиро-Палестинского региона широко представляют и другие

особенности Храма Соломонова: орнаментальные решетки, пальметки,

плоды, цветы и бордюры – в виде инкрустаций, резьбы по дереву и кости и

т. д. (см.: 3 Цар. 6:18-22).

За то, что кладка Храма Соломонова была также финикийской,

говорит тот факт, что парадные каменные постройки, распространившиеся

в Израиле лишь с этого времени, обычно следуют финикийской

строительной практике (чередование продольного и поперечного

положения длинных и узких каменных блоков). Еще одна особенность

финикийской кладки – использование массивных блоков с выступающей

центральной частью. Интересно, что в более позднее время при

укреплении высоты в Дане для облицовки холма, в подражание Храму

Соломонову, были использованы камни с незначительно выступающей

центральной частью. А массивные блоки самих Соломоновых построек

использовались позднейшими строителями: в Мегиддо при царе Ахаве и в

Иерусалиме при сооружении Храмовой платформы царем Иродом I.

Херувимы Храма Соломонова имели еще более распространенное

употребление в библейских странах. Это были не крылатые дети,

известные по виллам Помпей, а крылатые быки или львы с человеческими

головами (см. рис. 53).

Смысл их употребления во Святом святых объясняется частыми

находками царских тронов: трон представлял собой сиденье, укрепленное

между двумя Херувимами. Отражая эту традицию, авторы книг Ветхого

Завета восседание на Херувимах воспринимают как свидетельство

царской власти. То, что для них Бог Израилев виделся Царем,

восседающим на Херувимах (т. е. на царском троне) (см.: 1 Цар. 4:4),

объясняет, возможно, безбоязненность восприятия Соломоном и его

окружением финикийских традиций для сооружения Храма Единому Богу.

При сохранении всех вышеприведенных особенностей важнейшим

отличием Храма Соломонова от финикийских святилищ было то, что в

самом святом помещении, где ханаанейский храм предполагал

размещение фигуры божества либо его символа, находился трон, на

котором восседал Невидимый Царь Израилев, реальное присутствие

Которого в Своем Храме и на Своем престоле (троне) было общим

убеждением ветхозаветной Церкви. В этом случае подножие ног Божиих,

которому призывает поклоняться Псалмопевец, – ковчег завета. Подобное

понимание Херувима («тельца») объясняет также и то, почему культ

тельцов в Десятиколенном царстве не стал совершенно языческим, –

поклонение, по мнению многих библеистов, воздавалось не тельцу-херуву,

а восседавшему на нем Единому Богу.

Раскопки разъяснили также, почему окна в Храме Соломоновом были

глухие с откосами (3 Цар. 6:4). Судя по сохранившимся финикийским

параллелям, это были окна бойничного типа: широкие внутри помещения

и узкие – снаружи.

Долгое время библеистов смущал вопрос о том, как могли

тяжелейшие каменные блоки Храма Соломонова, вытесанные заранее,

фиксироваться так, что ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного

орудия не было слышно в храме при строении его (3 Цар. 6:7). Ответ был

найден, когда стала известна практика финикийских строителей,

собиравших значительные сооружения из заранее заготовленных блоков,

фиксировавшихся распорками из сухого дерева, потом разбухавшего от

естественной влажности. Вполне возможно, на эту практику указывает

другой стих, не совсем понятый масоретами (см.: 3 Цар. 6:10).

Интересно, что текст Семидесяти толковников лучше передает

особенности отделки Соломонова Храма, чем текст масоретский.

Масореты, уже утерявшие традиции допленного времени, так

адаптировали к своему пониманию некоторые архитектурные

особенности Храма Соломона, что наш синодальный текст, следующий

масоретскому, иногда ставит читателя в тупик. Так, в тексте (см.: 3 Цар.

6:18) сообщается о том, что кедровая обшивка внутренних стен Храма

была покрыта резьбой, а стихи 21–22 говорят о том, что эта внутренняя

поверхность была покрыта золотом, – поэтому некоторые толкователи

считали, что золотые листы накрыли резную обшивку. В действительности

же храмы того времени украшались внутри и резьбой, и золотой

инкрустацией, как о том и свидетельствует Септуагинта. И пол в Храме не

был выложен золотом, но был им инкрустирован – вполне возможно,

точно так же, как в храме в Мегиддо, пол которого был покрыт звездами

Давида.

В свое время вызывало сомнение и сообщение о том, что петли

массивных дверей Храма были изготовлены из золота (см.: 3 Цар. 7:50), –

ведь это столь мягкий материал, что петли не выдержали бы

продолжительного употребления. Ответ заключается в том, что золотой

инкрустацией, скорее всего, были покрыты и двери Храма, а на железных

петлях были, видимо, золотые накладки.

О том, как была устроена крыша Храма Соломонова (ведь она не

должна была протекать), говорят раскопки святилища в Вефсамисе:

насыпали слой вулканического туфа, утрамбовывали глиной, а далее клали

слой известковой глины, закатывавшейся каменным катком.

Интересно, что несоответствие в описании давира (Святого святых) в

Третьей книге Царств (см.: 3 Цар. 6:19-20) и в Книге пророка Иезекииля

(см.: Иез. 41:3), считавшего, что давир отделялся от Храма трехметровой

стеной, объясняется общей сиро-палестинской практикой отделения

Святого святых каменной стеной.

А раскопки храмов в Араде и Беф-Сане объясняют и то, почему

высота Святого святых на пять метров меньше, чем высота всего Храма: в

Араде и Беф-Сане Святое святых находилось на возвышении, куда вели

ступени.

Археологические раскопки показали и то, как из двенадцати камней

складывался жертвенник. Жертвенники в Араде, Мегиддо, Дане и

Вирсавии, увенчанные рогатыми венцами, состояли из трех рядов камней,

– а в каждом ряду было по четыре камня. Эти жертвенники примечательны

и тем, что их создатели поступали по-фарисейски, – исполняя лишь букву

Закона, повелевавшего создать жертвенник из камней цельных, на

которые не поднимали железа (Нав. 8:31; ср.: Втор. 27:5), – камни

жертвенников обработаны, но не железом, орудия из которого уже прочно

вошли в быт израильтян, а с помощью бронзовых пил.

Находка этих жертвенников разрешила еще одно недоумение

библеистов: согласно тексту (см.: 2 Пар. 4:1), жертвенник в Храме

Соломоновом был не каменный, а медный или, по некоторым спискам, –

бронзовый. Кроме того что это не соответствует повелению о создании

жертвенника из камня, совершенно непонятно, как такой жертвенник мог

выдерживать огонь, круглосуточно на нем горевший (см.: Лев. 6:12), ведь

температура горения – около 1 000 °С: уже при 840 градусах медь

размягчается, а при 1 010 градусах – плавится. Ответ заключается в том,

что жертвенник Храма Соломонова, так же как и жертвенники

неканонических святилищ, скорее всего, был каменным, но, подобно им,

был увенчан массивной бронзовой либо медной окантовкой «с рогами».

Для реконструкции Храма Соломонова важно и то, что обмеры

найденных жертвенников свидетельствуют: при создании культовых

сооружений израильтяне пользовались не «обыкновенным» локтем в сорок

три целых и две десятых сантиметра, а относящимся к израильской

праистории египетским «царским» локтем, – т. е. в локоть с ладонью (Иез.

40:5). Так как все размеры найденных жертвенников кратны египетскому

стандарту в пятьдесят два целых и три десятых сантиметра, то следует

предположить, что и размеры Храма Соломонова были несколько больше

тех, о которых говорили прежние исследователи.

Кроме величественного Храма, эпоха царя Соломона ознаменовалась

возведением и иных сооружений – до наших дней сохранились фрагменты

городских стен и ворот в древних Газере, Гацоре/Асоре и Мегиддо. В

перечне строительных работ Соломона (см.: 3 Цар. 9:15) эти города

названы сразу после Иерусалима. Каждый из них был окружен двойной

стеной, состоящей из параллельных кладок. Пространство между

внутренней и внешней стеной было разделено перемычками на ряд

внутренних помещений-казематов. Ворота защищали две квадратные

башни, надстроенные над стеной (в Газере и Мегиддо) или примыкающие

к ней (в Гацоре/Асоре). За ними, с обеих сторон прохода, располагалось по

три сторожевых помещения. Наверху, над воротами, возможно, были

дополнительные перекрытия. В Газере и Мегиддо внешние ворота

находились почти перпендикулярно к внутренним – известная хитрость,

облегчающая защиту города. Все укрепления строились по схожему плану.

В Мегиддо к Соломонову времени относится создание огромного

строительного комплекса, идентифицированного рядом исследователей,

начиная с открывшего его в 1928 г. П. Ги, как царские конюшни. Они, по

их мнению, соответствовали библейским сведениям о строительстве

Соломоном городов для колесниц и городов для конницы (см.: 3 Цар. 9:19)

и о наличии у него тысяч колесниц и всадников, которых он разместил по

колесничным городам, об особом внимании его к лошадям, которых

приводили из Египта и из Кувы (3 Цар. 10:28).

Конюшни были рассчитаны на одновременное содержание более чем

450 лошадей. Комплекс включал в себя параллельные отсеки, каждый из

них имел центральный проход шириной три метра, фланкированный двумя

рядами каменных столбов, служивших и для поддержки крыши, и, как

свидетельствуют специальные отверстия в них, для привязи лошадей. За

столбами шли трехметровые проходы для вывода животных. Полы были

вымощены булыжником или покрыты слоем дробленого известняка. В

каждом отсеке находилось тридцать лошадей.

Вефсамис – первоначально ханаанейский город, полностью

сожженный в Давидово время и отстроенный при Соломоне заново по

новому плану: создана окружившая город казематная стена толщиной

четыре целых и одна десятая метра; за стеной, повторяя ее форму, шла

кольцевая дорога. Густая застройка была подчинена радиальному

расположению улиц.

О масштабах строительной деятельности Соломона свидетельствует и

такое значительное мероприятие, как создание Милло (заполнение

ложбины между городом Давида и Храмовой горой), создание или

совершенствование систем водоснабжения в Иерусалиме, Мегиддо,

Гацоре/Асоре, Газере, Гаваоне, Араде, Вирсавии/Беэр-Шиве, Иокнеаме,

Ивлеаме, Кадес-Варни, свидетельствующих как о высоком развитии

инженерного искусства, так и о способности консолидации и больших

средств, и крупных масс населения, необходимых для таких построек.

О том, как создавались подобные трудовые ресурсы, также есть

косвенные археологические свидетельства: наличие государственных

рабов в эпоху Давида и Соломона подтверждается раскопками Н. Глюка в

Ецион-Гавере. Сопоставление литературных данных и исследование

библейской и вавилонской терминологии, характеризующей несвободное

население и формы принудительного труда, свидетельствует о том, что в

Израиле и Иудее государственные рабы использовались как в ремесленном

производстве, так и на строительных работах. Они рекрутировались,

скорее всего, из военнопленных и их потомков, а также из ханаанеев и

идумеев.

Говоря о царе Давиде, нельзя обойти молчанием то значение, которое

имели археологические находки для подтверждения авторства Давида,

Соломона и других допленных составителей псалмов, а также для

доказательства неповрежденности текста Псалтири.

Библеисты XIX – начала XX в. пытались определить метр еврейских

стихов, исходя из представлений о европейском стихосложении. Широко

использовались такие термины, как два плюс два или метр три плюс два,

указывающие, что дистих имеет два ударных слога в каждой строке или

что за тремя долями следуют две. Если строка не подходила под

гипотетический метр, ее часто исправляли, и Biblia Hebraica изобилует

пометками исправления т cs (лат. metri causa – «ради метра»). Однако это

только греческую и латинскую поэзию можно «сканировать», определив

ритм кратких и долгих слогов, а затем полученному ритмическому

рисунку каждой строки дать название (использовались такие термины, как

ямбический пентаметр (пять стоп, каждая из которых – ямб, т. е.

чередование безударного и ударного слогов) или дактилический гекзаметр

(шесть стоп, каждая из которых – дактиль, т. е. один ударный слог и два

безударных) и т. д.). Но к еврейской поэзии такие теории невозможно

прилагать без навязывания стихотворного рисунка или без серьезного

изменения текста.

С 1929 г. в Рас-Шамре было найдено множество глиняных табличек,

содержащих религиозные тексты, включая и большое количество поэзии,

довольно похожей на поэзию Ветхого Завета.

К табличкам не прикасались с тех пор, как они были погребены при

разрушении угаритской библиотеки в XIV в. до Р.Х., следовательно, они

представляют собой «чистые» факты, на которых можно строить теорию

западносемитской литературы. Ввиду угаритских исследований более

невозможно предполагать в еврейской поэзии наличие широко развитой

ритмической структуры, такой как ямбические или анапестные стопы.

Широкомасштабное исправление «ради метра» более неприемлемо.

Полное пренебрежение к соединенным словам для того, чтобы

приспособить текст к заданной метрической схеме, как это делается в

Biblia Hebraica, также не может быть принято. Однако признать

определенную структуру ударений, которая образуется естественным

образом из слов или групп слов в строках, несомненно, необходимо. Эта

структура все же не может быть более регулярной, чем структура

угаритской поэзии.

X. Гинсберг указал, что у западносемитских поэтов был стандартный

«арсенал» устойчивых синонимических пар, которые встречаются

постоянно и, как правило, в одном и том же определенном порядке.

Существует двадцать шесть подобных пар, в том числе: r’s («голова») –

qdqd («темя»); ’rs («земля») – ’pr («прах»); yd («рука») – утп («десница»);

‘yb («враг») – sr («противник, притеснитель»); ‘lp («тысяча») – rbb

(«десять тысяч»). Эти и другие пары используются и в поэтических местах

Ветхого Завета.

Еще одно заслуживающее внимания явление – использование

последовательных чисел, т. е. конструкции х, х†1: однажды сказал Бог, и

дважды слышал я это (Пс. 61:12).

Таким образом, нельзя не согласиться со следующим выводом В.

Олбрайта:

«В свете угаритских остатков ханаанейской религиозной литературы многие псалмы могут быть отодвинуты назад к ранним временам Израиля, не позднее X века. Поэтому нет уже необходимости отказываться от дат, связанных с именем Давида в отношении этих псалмов». Кроме доказательства неповрежденности текста Псалтири, библейская археология дала некоторые представления о древневосточных музыкальных инструментах, использовавшихся в храмовом богослужении, – тимпанах, арфах, псалтирях, труба, систрах и Кимвалах.

История царя Саула.

Помазание Саула на царство:

На земле Вениаминовой, в городе Гиве, жил знатный человек по

имени Кис. Среди детей, которых он имел, особенно выделялся Саул,

юноша исключительной красоты и огромного роста – на голову выше всех

израильтян. Семья Киса занималась земледелием и скотоводством. Среди

народа они были известны как хорошие израильтяне, не примирившиеся с

чужеземным игом и сохранившие верность Богу Иегове.

Однажды у Киса пропали ослицы. Он повелел Саулу взять слугу и

отправиться на поиски. Саул со слугой три дня искали ослиц, побывали во

многих местах, но нигде не могли обнаружить пропавших животных.

Дойдя до города Рамы, Саул предложил слуге вернуться домой, так как

домашние могут посчитать их пропавшими и будут беспокоиться о них.

Но слуга посоветовал Саулу, прежде чем возвращаться домой, зайти в Раму

к пророку Самуилу и спросить его об ослицах. Саул согласился с

разумным советом, и они направились в город. Самуила они встретили в

центре города.

За день до прихода Саула в Раму Господь сказал Самуилу: «Завтра в

это время Я пришлю к тебе человека из земли Вениаминовой, и ты помажь

его в правителя народу Моему – Израилю, и он спасет народ Мой от руки

Филистимлян». Когда Самуил увидел приближающегося к нему Саула,

Господь сказал ему: «Вот человек, о котором Я говорил тебе; он будет

управлять народом Моим». Увидев рослого и красивого

Саула, Самуил понял, что перед ним человек, достойный царского

престола. Он пригласил его к праздничному обеду и просил его не

беспокоиться, так как пропавшие ослицы уже нашлись. Во время обеда

Самуил посадил дорогого гостя на самое почетное место и угощал его

самыми лучшими кушаньями. Потом он отправился с Саулом на крышу

своего дома, и там они беседовали допоздна. А рано утром Самуил

разбудил Саула и провел его за город. Слуга пошел дальше по дороге в

Гиву, а Самуил, оставшись с Саулом наедине, взял сосуд с елеем, вылил на

голову Саула и сказал: «Вот, Господь помазывает тебя в правителя

наследия Своего [в Израиле, и ты будешь царствовать над народом

Господним...]». Юноша был потрясен и не мог поверить, что

такова воля Божия. Он поверил лишь тогда, когда на обратном пути домой

с ним в точности произошло все, что предсказывал Самуил: близ гроба

Рахили он встретил двух человек, рассказавших, что ослицы нашлись и

отец с нетерпением ждет его возвращения. Затем у дубравы Фаворской ему

повстречались три паломника, направлявшиеся в Раму для

жертвоприношения, и дали ему два хлеба; самой главной, однако, была

третья встреча. Саул увидел сонм пророков, спускавшихся с горы. Под

звуки арф, свирелей и гуслей они пели и пророчествовали. Саул

почувствовал, как на него сошел Дух Господень, и он начал

пророчествовать вместе с другими пророками. Многие люди, знавшие

Саула, недоумевали и спрашивали друг друга: «Что это сталось с сыном

Кисовым? неужели и Саул во пророках?».

Обряд помазания Саула был совершен в глубокой тайне. Даже своим

близким Саул не рассказал о том, что с ним произошло в Раме. Однако

нужно было, чтобы израильтяне одобрили избрание Саула царем. Для этой

цели Самуил созвал народ в Массифу. Царя избрали по жребию, и жребий

пал на Саула, который уже давно был помазан Самуилом на царство.

Избрание царем так смутило Саула, что он скрылся в обозе, среди телег и

вьючных животных. Его разыскали и привели к Самуилу. Восхищаясь

мужественным видом избранного царя, Самуил сказал народу: «Видите

ли, кого избрал Господь? подобного ему нет во всем народе. Тогда народ

воскликнул и сказал: да живет царь!».

После этого Самуил изложил и записал в книгу права и обязанности

царя и распустил всех по домам. Саул во главе преданных ему людей

отправился к себе домой, в Гиву. Но не все израильтяне были довольны

избранием Саула. Некоторые даже с презрением говорили: «Ему ли

спасать нас?». Но Саул, человек умный и сдержанный, делал

вид, что не замечает этого, и ждал только случая доказать всем

израильтянам, что они в нем не ошиблись. Вскоре ему такой случай

представился.

Саул побеждает аммонитян:

Сразу же после избрания на царство Саул не мог править открыто и

пользоваться всей полнотой власти, ибо в Гиве, как и во многих других

израильских городах, стояли филистимские охранные отряды. У Саула не

было ни дворца, ни слуг – он по-прежнему занимался земледелием. В это

время аммонитяне опять начали свои агрессивные действия против

израильтян.

К востоку от реки Иордан, в горах Галаада, был расположен

израильский город Иавис. Наас, царь аммонитян, подтянул громадные

силы к городу и готовился к решающему штурму. Жители Иависа вступили

с Наасом в переговоры, но тот ответил, что согласен заключить с ними

мирный договор только при том условии, если аммонитяне выколют

каждому жителю города правый глаз. Старейшины Иависа попросили семь

дней перемирия, чтобы обдумать это условие. Воспользовавшись

кратковременным перемирием, они направили послов к Саулу просить о

помощи. Саул, выслушав послов, пришел в ярость, рассек на части двух

волов, на которых пахал землю, и разослал их по племенам израильским,

объявив, «что так будет поступлено с волами того, кто не пойдет вслед

Саула и Самуила» (1 Цар. 11:7). На призыв царя в назначенное место

собралось большое ополчение. Рано утром израильтяне внезапно напали

на лагерь аммонитян и учинили им кровавую расправу. Только немногие

аммонитяне спаслись бегством.

Победа Саула сделала его национальным героем. Теперь уже и те

израильтяне, которые не желали видеть Саула на царском престоле,

признали его достойным носить высокое звание царя. После победы

Самуил снова созвал собрание в Галгале, где уже весь народ подтвердил

избрание Саула царем. Здесь Самуил в торжественной обстановке сложил

с себя звание судьи, передав все свои права новоизбранному царю. При

этом он заповедал как царю, так и всему народу не уклоняться от

истинной религии и ревностно хранить веру отцов. Передав Саулу

светскую власть, Самуил по-прежнему духовным руководителем всего

Израиля.

Первое непослушание Саула:

Победив аммонитян, Саул стал готовиться к войне с самым грозным

врагом Израиля – филистимлянами. Прежде всего он задался целью

образовать постоянное и сильное войско. Из самых храбрых людей он

образовал трехтысячную гвардию. Тысячу воинов о