Глава 8. Огонь умеряет золото

Майя никогда не была на Лонг-Айленде, но когда представляла его, всегда думала, что он похож на Нью-Джерси — главным образом пригород, где живут люди, работающие в Нью-Йорке или Фили. Она закинула свой рюкзак в багажник грузовика Джордана, поразительно незнакомого. Когда они встречались, он водил побитую красную Тойоту, всегда замусоренную стаканчиками из под кофе и фаст-фуда, пепельница всегда была переполнена окурками. Кабина этого грузовика сравнительно чистой, только остатки сложенных бумаг на пассажирском сиденье. Он отодвинул их в сторону, ничего не сказав, когда она села.

Они не разговаривали пока ехали по Манхэттену, и по Лонг-Айледскому скоростному шоссе, и Майя задремала, прижавшись щекой к холодному стеклу окна. Она окончательно проснулась, когда их тряхнуло на ухабе, подбросив ее. Она моргнула, протирая глаза.

— Прости, — сказал Джордан печально. — Я хотел дать тебе поспать, пока не доберемся.

Она села, оглядываясь вокруг. Они ехали по двух полосной трассе, небо над ними только начинало светлеть. По обе стороны дороги их окружали поля, с попадающимися иногда домиками или бункерами, вагончиками, окруженными частоколами.

— Красиво, — сказала она с удивлением.

— Да. — Джордан сменил передачу и прочистил горло. — Раз уж ты проснулась… Прежде чем мы доберемся до Дома Преторов, могу я кое-что показать тебе? — Она размышляла лишь миг, прежде чем кивнуть головой. И сейчас они были здесь, подскакивая на однополосной грязной дороге с деревьями по обеим сторонам. Деревья в основном были без листьев, дорога была грязной и Майя опустила стекло, чтобы подышать воздухом. Деревья, соленая вода, мягкие разлагающиеся листья, маленькие зверюшки в высокой траве. Она еще один глубокий вдох, когда они слетели с дороги и сделали круговой поворот на небольшом пространстве. Перед ними был пляж, простираясь к темной серо-голубой воде. Небо было почти лиловым. Она посмотрела на Джордана. Он смотрел прямо перед собой. — Я приходил сюда, когда обучался в Доме Преторов, — сказал он. — Иногда просто чтоб посмотреть на воду и прочистить голову. Солнце всходит здесь… каждый раз по-другому, но всегда красиво.

— Джордан.

Он не смотрел на нее.

— Да?

— Извини за то, что случилось. За то, что сбежала, ну тогда, в морском дворе.

— Все нормально. — Он медленно выдохнул, но она могла сказать по напряжению его плеч, по руке сжимающей ручку коробки передач, что это не так, совсем не так. Она старалась не смотреть, как напряжение обрисовывает мускулы его руки, акцентируя выпуклость бицепса. — Тебе было тяжело принять это, я понял. Просто я…

— Я думаю, мы не должны торопиться. Работать вместе как друзья.

— Я не хочу, чтобы мы были друзьями, — сказал он. Она не смогла скрыть удивление.

— Не хочешь? — он передвинул руки с переключателя на руль. Теплый воздух от обогревателя внутри машины смешивался с прохладным из открытого Майей окна.

— Мы не будем говорить об этом прямо сейчас.

— А я хочу, — сказала она. — Я хочу поговорить об этом прямо сейчас. Я не хочу напрягаться по поводу нас, когда мы будем в Доме Преторов.

Он сполз вниз по сидению, прикусив губу. Его спутанные каштановые волосы падали ему на лоб.

— Майя…

— Если ты не хочешь чтобы мы были друзьями, то кто тогда мы? Снова враги?

Он повернул голову, прижавшись щекой к спинке сидения. Те глаза, они были именно такими как она и помнила: ореховыми с зелеными, голубыми и золотыми вкраплениями.

— Я не хочу, чтобы мы были друзьями, — сказал он, — потому что все еще люблю тебя. Майя, ты знаешь, что я ни с кем даже не целовался с тех пор, как мы расстались?

— Изабель…

— Хотела напиться и поговорить о Саймоне. — Он снял руки с руля, потянулся к ней, но тут же уронил их на свое колено, на его лице читалось явное поражение. — Я всегда любил только тебя. Мысли о тебе поддерживали меня во время обучения. Мысль о том, что когда-нибудь я могу оказаться полезен тебе. И, в любом случае, я сделаю для тебя всё, кроме одной вещи.

— Ты можешь быть моим другом

— Я не буду просто твоим другом. Я люблю тебя, Майя. Я влюблен в тебя. Всегда был. Всегда буду. Быть тебе просто другом, убьет меня.

Она смотрела в сторону океана. Край солнца показался над водой, его лучи освещали океан оттенками фиолетового, золотого и синего.

— Так красиво

— Поэтому, я приходил сюда. Я не мог спать, и наблюдал за тем, как восходит солнце. — Его голос был мягким

— Не можешь спать? — она повернулась к нему спиной. Он закрыл глаза

— Майя… если ты собираешься сказать «Нет», то просто скажи это… но друзьями мы не останемся… Сделай это быстро (как сорвать пластырь), хорошо?

Он смотрел на нее, как будто ожидая удара. Его ресницы отбрасывали тени на скулы. Были бледные белые шрамы на его горле, на его оливковой коже, шрамы которые сделала она. Она отстегнула свой ремень безопасности, и подвинулась к нему. Она услышала его вздох, но он сдвинулся, когда она наклонилась и поцеловала его в щеку. Она вдохнула его запах. То же мыло, тот же шампунь, но запаха сигарет больше не было. Тот же парень.

Она поцеловала его в щеку, в уголок его рта, и, наконец, подбираясь ближе, своими губами к его губам. Его губы раскрылись под её натиском, и он низко прорычал. Оборотни не нежны по отношению друг к другу, но его руки легко ее касались, когда он поднял ее и усадил к себе на колено, обнимая ее и углубляя их поцелуй. Ощущение его рядом, тепло вельветовых рукавов вокруг нее, биение его сердца, вкус его рта, столкновение губ, зубов и языка, — все это сорвало вздох с ее губ. Ее руки скользнули вокруг его шеи сзади, и она прильнула к нему, как она почувствовала мягкие густые завитки его волос, точно так же, как это было всегда. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, его глаза были стеклянными

— Я ждал этого годами.

Она провела пальцем линию от его ключицы. Она могла чувствовать биение своего сердца. На несколько мгновений они не были двумя оборотнями посланных на миссию в смертельную тайную организацию, они были двумя подростками, в машине, на пляже.

— Это оправдало твои ожидания?

— Это было гораздо лучше. — Его губы искривились в уголках. — Значит ли это…

— Ну, — сказала она — Это не то, что делаешь со своими друзьями, не так ли?

— Не так ли? Я должен сказать Саймону. Он будет разочарован.

— Джордан.

Она слегка ударила его в плечо, но она улыбалась, так же как и он, неожиданно большой, тупая улыбка расползалась по его лицу. Она наклонилась и уткнулась лицом в его шею, дыша ему с утра.

* * *

Они сражались на льду озера, ледяной город светился, как лампа на расстояние. Ангел с золотыми крыльями и ангел с крыльями, как черный огонь. Клэри стояла на льду, кровь и перья падали рядом с ней. Золотые перья обжигали ее кожу, подобно огню, когда касались ее, а черные были подобны льду.

Клэри проснулась с бешено колотящимся сердцем, запутавшись в узел одеял. Она села, спустив одеяло до талии. Она была в незнакомой комнате. Стены были отштукатурены белым, она лежала на кровати из черного дерева, она была в той же одежде что и носила накануне. Она соскользнула с кровати, коснувшись босыми ногами холодного каменного пола, и огляделась в поисках своего рюкзака. Она с легкостью нашла его, лежащим на черном кожаном кресле. В комнате не было окон; единственный свет исходил от висевшего над головой светильника из черного хрусталя. Она провела рукой по рюкзаку и обнаружила к своей досаде, хотя и без удивления, что кто-то уже прошелся по его содержимому.

Ее футляр с принадлежностями для рисования пропал, ровно как и стило. Всё, что осталось — это расческа, джинсы на смену и нижнее белье. По крайней мере, золотое кольцо было все еще на ее пальце. Она легонько к нему прикоснулась и подумала о Саймоне.

«Я внутри».

Ничего.

«Саймон?»

Ответа не последовало. Она подавила свое беспокойство. Она понятия не имела, где она была, который был час или как долго она была без сознания. Саймон мог спать. Она не могла запаниковать и решить, что кольца не работали. Она должна была действовать на автопилоте. Выяснить где она, узнать что сможет. Позже она еще раз попробует вызвать Саймона. Она глубоко вздохнула и попыталась сфокусироваться на своем ближайшем окружении.

Из спальни выходили две двери. Она попробовала первую и выяснила, что она открывалась в маленькую ванную комнату из стекла и хрома с медной ванной на ножках. Здесь тоже не было окон. Она быстро приняла душ и вытерлась мягким белым полотенцем, затем переоделась в чистые джинсы и свитер, перед тем как вернуться в спальню, взять свою обувь и проверить вторую дверь.

Бинго.

Здесь была остальная часть — дома? Квартиры? Она была в большой комнате, половину которой занимал длинный стеклянный стол. Вдобавок, огни черной хрустальной люстры, свисающей с потолка, отбрасывали танцующие тени на стены. Все было очень современным, от кресел из черной кожи до большого камина, обрамленного рафинированным металлом. В нем горел огонь. Так что, в доме должен быть кто-то еще, или был совсем недавно. Другая половина комнаты была занята огромным телеэкраном, отполированным черным кофейным столиком, на котором были разбросаны игры и пульты, и низкими кожаными диванами. Стеклянные ступеньки вели наверх по спирали.

Оглядевшись, Клэри начала взбираться по ним. Стекло было идеально прозрачным, и создавалось впечатление, что она взбиралась по невидимой лестнице на небо. Второй этаж был во многом похож на первый — бледные стены, черный пол, длинный коридор с дверьми, ведущими из него. Первая дверь открывалась туда, что было, очевидно, хозяйской спальней.

Огромная кровать из розового дерева, завешенная белыми прозрачными занавесками, занимала большую часть пространства. Здесь были окна, окрашенные темно-синим. Клэри пересекла комнату, чтобы выглянуть. На какой-то момент она подумала, не была ли она снова в Аликанте. Она смотрела по ту сторону канала на другое здание, окна которого были закрыты зелеными ставнями. Небо сверху было серым, канал был темно сине-зеленым, и справа от нее был мост, пересекающий канал. Два человека стояли на мосту. Один из них держал камеру к лицу и старательно фотографировал. Не Аликанте, это. Амстердам? Венеция? Она повсюду искала способ, чтобы открыть окно, но там, похоже, не одна; она ударилась о стекло и крикнула, но лица на мосту не обратили никакого внимания. Через несколько минут они двинулись дальше.

Клэри вернулась в спальню и подошла к одному из шкафов, и распахнула его. Ее сердце екнуло. Шкаф был полон одежды — женской одежды. Великолепные платья — кружевные и атласные и бусами, и цветами. Ящики состояли из лифчиков и нижнего белья, топы из хлопка и шелка, юбки, но не джинсы или брюки. Там была даже обувь, выстроившаяся, сандалии и каблуки, и, сложенные пары чулок. На мгновение она просто смотрела, интересно, если здесь еще оставалась одна девушка, или Себастьян взял для переодевания. Но на всей одежде были теги, и все они были ее размера.

И не только это, она поняла, медленно вглядываясь. Они были точно такого цвета и форм, которые устраивали бы ее — синие, зеленые, и желтые цвета, покрой для миниатюрных рамок. В конце концов, она вытащила один из простых топов, с темно-зеленым колпачком — блузку с рукавами шелковой шнуровкой впереди.

После того, как она сбросила свой поношенный верх на пол, она натянула блузку, и глянула в зеркало, висящее внутри гардероба. Сидит идеально. Блузка обтягивала ее фигуру, подчеркивала талию, делала ее зеленые глаза темнее. Она оборвала ценник, не желая смотреть на цену, и поспешила прочь из комнаты, ощущая дрожь в позвоночнике.

Следующая комната явно принадлежала Джейсу. Она знала это с той минуты, как вошла внутрь. Здесь был его запах, его одеколон и мыло, аромат его кожи. Кровать из эбонитового дерева с белыми простынями и одеялом, совершенная работа. Все выглядело столь же аккуратно, как и его комната в Институте.

Книги стояли у его кровати, обложки были на итальянском, французском и латинском языках. Серебряный клинок Герондейлов с узором из птиц был вбит в отштукатуренную стену. Когда она подошла ближе, то поняла, что кинжал удерживал фото. На котором были изображены она и Джейс, фото рук Иззи.

Она помнила тот день, ясная погода, ранний октябрь, Джейс сидит на ступенях у порога Института, придерживая книгу на колене. Она сидела на ступень выше, ее рука на его плече, и она наклоняется вперед, пытаясь увидеть, что за книгу он читает.

Его рука накрывает ее, почти рассеяно, и он улыбается. Тогда она не могла видеть его лицо, не знала, что он так улыбался, только сейчас она увидела это. Ее горло сжалось, и она выбежала из комнаты, переводя дыхание. Она не могла так действовать, строго сказала она себе. Как если бы то, каким Джейс был до этого, сейчас было подлым ударом в живот. Она должна была делать вид, что это не имело значения, как если бы она не замечала разницы.

Она прошла в следующую комнату: еще одна спальня, сильно походившая на предыдущую, но в этой был беспорядок. Кровать, путаница черных шелковых простыней и одеяла, стол из стекла и стали, усыпанный книгами и бумагами, мужская одежда раскиданная повсюду.

Джинсы, пиджаки, футболки и форма. Ее взгляд зацепился за что-то светящееся серебром, стоящее на прикроватной тумбочке. Она продвинулась, не веря своим глазам.

Это была маленькая шкатулка ее мамы, та что с инициалами Д. К. на ней. Та, которую мама доставала каждый год, один раз в год, и молча протирала, пока слезы текли по ее лицу, разбрызгиваясь по рукам. Клэри знала, что было в этой шкатулке: локон волос, таких тонких и белых как пух одуванчика; клочок детской рубашки; детский башмачок, настолько маленький, что помещался в ее ладони. Разные мелочи ее брата, такой себе коллаж ребенка, которого ее мама хотела иметь, мечтала иметь, перед тем как Валентин сделал то, что сделал и превратил своего собственного сына в чудовище.

Д. К. Джонатан Кристофер.

Живот скрутило, и она выбежала из комнаты — прямо в стену живой плоти. Руки приняли ее, крепко обхватив, и она увидела, что они были тонкими и мускулистыми, с густыми бледными волосками, и на какой-то момент она подумала, что это Джейс держал ее. Она начала успокаиваться.

— Что ты делала в моей комнате? — сказал Себастьян у нее над ухом.

* * *

Изабель была приучена просыпаться рано утром, в дождливую или солнечную погоду, и легкое похмелье не помешало этому произойти снова. Она медленно села и уставилась на Саймона. Она еще никогда не проводила целую ночь в постели с кем-то, если только не считать ползание в кровати родителей, когда ей было четыре, и она боялась грозы. Она не могла не глазеть на Саймона, как будто он был каким-то экзотическим видом животного.

Он лежал не спине, рот слегка приоткрыт, волосы на глазах. Обычные коричневые волосы, обычные карие глаза. Его футболка слегка задралась. Он не был мускулистым как Сумеречный охотник. У него был гладкий плоский живот, но без кубиков пресса, и на его лице все еще был намек на мягкость. Что же такого было в нем, что так восхищало ее? Он был довольно привлекательным, но она уже встречалась с превосходными принцами фейри, сексуальными Сумеречными охотниками.

— Изабель, — сказал Саймон, не открывая глаз. — Прекрати пялиться на меня.

Изабель раздраженно вздохнула и соскочила с кровати. Она порылась в своей сумке в поисках формы, отыскала ее, и направилась искать ванную. Она была на полпути к холлу, дверь как раз открылась, и вышел Алек в облаке пара. На нем было полотенце, обмотанное вокруг талии, другое — на плечах и он энергично тер свои мокрые черные волосы. Изабель подумала, что она не должна удивляться увидеть его здесь; он тоже был приучен просыпаться рано утром, как и она.

— Ты пахнешь сандаловым деревом, — сказала она вместо приветствия. Она ненавидела запах сандалового дерева. Она любила сладкие запахи — ваниль, корицу, гардению. Алек посмотрел на нее.

— Мы любим сандаловое дерево.

Изабель сделала гримасу.

— Или это то самое королевское «мы», или вы с Магнусом превращаетесь в одну из тех пар, которые думают, что они одно целое. «Мы любим сандаловое дерево». «Мы обожаем симфонию». «Мы надеемся, вам понравился наш Рождественский подарок», который, если вам интересно мое мнение, всего лишь дешевый способ избежать покупки двух подарков.

Алек удивленно моргнул влажными ресницами.

— Ты поймешь…

— Если ты скажешь мне, что я пойму, когда влюблюсь, то я задушу тебя этим полотенцем.

— А если ты продолжишь мешать мне, вернуться в мою комнату и одеться, я попрошу Магнуса вызвать пикси, которые завяжут твои волосы узлами.

— О, уйди с дороги.

Изабель пнула Алека по коленке, пока он не направился, не торопясь, к холлу. Она была уверена, что если бы обернулась и посмотрела на него, он бы показал ей язык, так что, она не стала смотреть.

Вместо этого, она закрылась в ванной и включила душ на полную мощность. Затем она посмотрела на полку с душевыми принадлежностями и произнесла слово, неподобающее леди. Сандаловый шампунь, кондиционер и мыло.

Уф.

Когда она, наконец, вышла, одетая в свою форму и с подобранными высоко волосами, она обнаружила Алека, Магнуса и Джослин, ждущими ее в гостиной. Там были пончики, которые она не хотела, и кофе, который хотела. Она влила в него обильное количество молока и села, глядя на Джослин, которая тоже была одета, к удивлению Изабель, в форму Сумеречных охотников.

Это было странно, подумала она.

Люди часто говорили ей, что она похожа на свою мать, хотя сама она этого не замечала, и сейчас она думала было ли это так же, как Клэри походила на Джослин. Такой же цвет волос, да, но также такой же набор черт, такой же наклон головы, такая же решительная челюсть. Такое же чувство, что этот человек мог выглядеть как фарфоровая кукла, но был стальным внутри. Изабель бы хотела, чтобы так же как Клэри достались мамины зеленые глаза, она получила голубые Марисы и Роберта. Голубой цвет был гораздо красивее, чем черный.

— Так же, как и Молчаливый Город, есть только одна Адамантовая Крепость, но существует много дверей, через которые можно ее найти, — сказал Магнус. — Ближайшая к нам — это старый Августинский Монастырь на Грумском Холме, на Стейтен-айленд. Мы с Алеком перенесем вас туда с помощью портала, и подождем, пока вы вернетесь, но мы не можем пройти с вами всю дорогу.

— Я знаю, — сказала Изабель. — Потому что вы парни. Вши.

Алек направил на нее палец.

— Относись к этому серьезно, Изабель. Железные Сестры не такие, как Молчаливые Братья. Они намного менее дружелюбные и не любят когда их беспокоят.

— Я обещаю вести себя как можно лучше, — сказала Изабель и поставила пустую кофейную чашку на стол. — Пойдем.

Магнус подозрительно взглянул на нее, затем пожал плечами. Сегодня его волосы были уложены в миллион острых иголочек, его глаза, подведенные черным, были как никогда похожи на кошачьи. Он прошел мимо нее к стене, уже шепча что-то на латинском: знакомые очертания Портала, его тайная дверь, очерченная блестящими символами, начала проявляться.

Поднялся ветер, холодный и острый, задувая назад завитки волос Изабель. Джослин первой шагнула вперед, и прошла через Портал. Это было, как будто увидеть кого-то исчезающим в волне: Серебряный туман, казалось, проглотил ее, делая цвет ее рыжих волос более тусклым, и она исчезла в нем со слабым мерцанием.

Изабель пошла следующей. Она уже привыкла к этому, сжимающему желудок, чувству телепортации. В ушах был беззвучный рев, а в легких — не было воздуха. Она закрыла глаза, затем открыла их снова, когда вихрь отпустил ее на сухой кустарник. Она поднялась на ноги, счищая сухую траву с коленей, и увидела Джослин смотрящую на нее.

Мама Клэри открыла рот — и тут же закрыла его, когда появился Алек, упав на растительность рядом с Изабель, а затем Магнус, за которым закрывался сияющий полупрозрачный портал. Даже путешествие через портал не растрепало шипы из его волос. Он с гордостью дернул один из них.

— Посмотри, — сказал он Изабель.

— Магия?

— Гель для волос. Три девяносто девять в Ricky’s.

Изабель закатила глаза и повернулась оглядеться в новом окружении. Они стояли на холме, его вершина была покрыта сухим кустарником и увядшей травой. Ниже были осенне-грязные деревья, и вдалеке Изабель увидела безоблачное небо и вершину моста Верразано-Нэрроуз, соединяющего Стейтен-айленд с Бруклином. Обернувшись, она увидела монастырь, выступающий из-за тусклой листвы. Это было большое здание из красного кирпича, большинство окон которого были выбиты или забиты досками. Оно было повсюду разрисовано граффити. Грифы-индейки, побеспокоенные прибытием путешественников, кружили надо полуразрушенной колокольней. Изабель посмотрела на нее под углом, подумав, не было ли там чар, которые можно было бы счистить. Если и были, то сильные. Приложив все усилия, она не смогла увидеть ничего кроме разрушенного здания перед собой.

— Здесь нет чар, — сказала Джослин, заставив вздрогнуть Изабель. — То, что ты видишь — это и есть реальность.

Джослин направилась к ней, раздавливая сапогами сухую растительность перед собой. Мгновение спустя, Магнус пожал плечами и последовал за ней, Изабель с Алеком тоже пошли за ними. Тропинки не было; ветки росли в беспорядке, темные на фоне чистого воздуха, и листва под ногами сухо трещала. Когда они приблизились к зданию, Изабель увидела, что дорожки сухой травы были выжжены там, где пентаграммы и рунические круги были нарисованы баллончиком.

— Примитивные, — сказал Магнус, убирая ветку с пути Изабель. — Играющие в свои маленькие игры и с магией, не совсем понимая ее. Они часто притягиваются местами как это — центрами силы — не совсем осознавая почему. Они пьют, тусуются и разрисовывают баллончиком стены, как будто ты можешь оставить человеческий след на магии. Но ты не можешь. — Они достигли обитую деревом дверь в кирпичной стене. — Мы на месте.

Изабель напряженно посмотрела на дверь. Снова не было чувства, что чары покрывали ее, хотя если сильно сконцентрироваться, можно было разглядеть слабое мерцание, как солнечный свет, отражающийся от воды. Джослин и Магнус обменялись взглядами. Джослин повернулась к Изабель.

— Ты готова?

Изабель кивнула, и ничего не добавив, Джослин шагнула вперед и исчезла за дощатой дверью. Магнус выжидающе посмотрел на Изабель. Алек наклонился к ней, и она почувствовала его ладонь на своем плече.

— Не волнуйся, — сказал он. — Ты будешь в порядке, Из.

Она вскинула подбородок.

— Я знаю, — сказала она, и последовала за Джослин сквозь дверь.

* * *

Клэри втянула воздух, но перед тем как она смогла ответить, послышались шаги на лестнице и Джейс возник в конце коридора. В ту же секунду Себастьян ее отпустил и развернул. С улыбкой как у волка, он взъерошил ее волосы.

— Рад тебя видеть, сестричка.

Клэри онемела. Однако, Джейс — нет; он молча направился к ним. На нем был черный кожаный пиджак, белая футболка и джинсы, ноги были босыми.

— Ты обнимал Клэри? — Он посмотрел на Себастьяна в удивлении. Себастьян пожал плечами.

— Она моя сестра. Я рад ее видеть.

— Ты не обнимаешь людей, — сказал Джейс.

— У меня нет времени обсуждать это.

— Это пустяк, — сказала Клэри, пренебрежительно махнув рукой в сторону брата. — Я оступилась. Он всего лишь поддержал меня, чтобы я не упала.

Если Себастьян и был удивлен, услышав, как она защищает его, он этого не показал. Он не выказал никаких эмоций, когда она прошла по коридору к Джейсу, который поцеловал ее в щеку.

— Что ты здесь делала? — спросил Джейс.

— Искала тебя. — Она пожала плечами. — Я проснулась и не смогла найти тебя. Я подумала, что ты, возможно, еще спишь.

— Я вижу, ты обнаружила запас одежды. — Себастьян жестом указал на ее блузку. — Тебе нравится?

Джейс стрельнул в него взглядом.

— Мы выходили купить еды, — сказал он Клэри. — Ничего особенного. Хлеб и сыр. Хочешь пообедать?

Вот так, через несколько минут, Клэри уже сидела за большим стеклянно-стальным столом. По яствам, появившимся на столе, она поняла, что ее вторая догадка была верна. Они были в Венеции. Там был хлеб, Итальянский сыр, салями и прошуто, виноградное и инжирное варенье, и бутылки Итальянского вина. Джейс сел напротив нее, а Себастьян — во главе стола. Это жутко напомнило ей ночь, когда она встретила Валентина, в Ренвике в Нью-Йорке, как он расположился между Джейсом и Клэри во главе стола, как он предложил им вино и рассказал, что они были братом и сестрой. Она украдкой взглянула на своего настоящего брата.

Она подумала о том, как выглядела ее мама, когда встречалась с ним. С Валентином. Но Себастьян не был полной копией их отца. Она видела фотографии Валентина, когда он был их возраста. Лицо Себастьяна сглаживало тяжелые черты ее отца, красотой ее мамы: он был высок, но менее широкоплеч, был более гибким и грациозным. У него были скулы Джослин и тонкий мягкий рот, темные глаза и белокурые волосы Валентина. Он поднял взгляд, как будто поймал ее на разглядывании себя.

— Вина? — Он предложил бутылку. Она кивнула, хотя никогда сильно не любила вкус вина, а после Ренвика, она его ненавидела. Она прочистила горло, пока Себастьян наполнял бокал.

— Так что, — сказала она. — Этот дом — твой?

— Он принадлежал нашему отцу, — сказал Себастьян, ставя бутылку на стол. — Валентину. Он перемещается, в него и из миров — наших и других. Он использовал его как убежище и как способ путешествовать одновременно. Он брал меня сюда несколько раз, показал мне как зайти и выйти, и как странствовать.

— Здесь нет входной двери.

— Есть, если знаешь, как ее найти, — сказал Себастьян. — Отец был очень талантлив в отношении этого дома.

Клэри посмотрела на Джейса, который помотал головой.

— Он никогда не показывал его мне. Я бы не догадался о его существовании.

— Это очень… холостяцкое жилье, — сказала Клэри. — Я бы не подумала, что Валентин…

— Имеет телевизор с плоским экраном? — Джейс усмехнулся ей. — Не то чтобы он ловил каналы, но ты можешь посмотреть ДВД на нем. В поместье у нас был старый холодильник, питающийся от ведьминого огня. Сюда он поставил холодильник Sub-Zero.

— Это было для Джослин, — сказал Себастьян. Клэри удивилась.

— Что?

— Весь современный хлам. Приспособления. И одежда. Как блузка, которую ты носишь. Они были для нашей мамы. В случае, если бы она решила вернуться.

Темные глаза Себастьяна встретились с ее. Клэри слегка затошнило. «Это мой брат, и мы разговариваем о наших родителях». У нее закружилась голова — слишком много всего происходит слишком быстро, чтобы принять это и переварить. У нее даже никогда не было времени подумать о Себастьяне как о своем живущем, живом брате. К тому времени как она выяснила кем он был, он был уже мертв.

— Прости, если это странно, — сказал Джейс извиняющимся тоном, указывая на ее блузку. — Мы можем купить тебе другую одежду.

Клэри легонько дотронулась до рукава. Материал был шелковым, гладким, дорогим. Что ж, это объясняло то, что все было ее размера, и цвета, который ей идет. Потому что она выглядела в точности как ее мать. Она глубоко вздохнула.

— Все в порядке, — сказала она. — Просто… Что конкретно вы делаете? Просто путешествуете по миру в этом доме и…

— Смотрите мир? — беззаботно сказал Джейс. — Есть вещи и похуже.

— Но нельзя заниматься этим вечно.

Себастьян съел совсем немного, но выпил два бокала вина. Он пил третий и его глаза блестели.

— Почему нет?

— Ну, потому что… потому что Конклав ищет вас обоих, и вы не можете провести вечность, убегая и прячась…

Голос Клэри замер, когда перевела взгляд с одного из них на другого. Они обменялись взглядом… взглядом двух людей, знающих о чем-то, вместе, о чем больше никто не знал. Это было не тем взглядом, которым Джейс обменивался с кем-либо еще при ней за очень долгое время. Себастьян заговорил мягко и медленно.

— Ты задаешь вопросы или проводишь разведку?

— Она имеет право знать о наших планах, — сказал Джейс. — Она пришла сюда, зная, что не сможет вернуться.

— Смелый шаг, — сказал Себастьян, обводя пальцами ободок бокала. Клэри видела, что Валентин тоже делал так. — Из-за тебя. Она любит тебя. Вот почему она здесь. Не так ли?

— А что, если так? — сказала Клэри. Она думала, что сможет притвориться, что была другая причина, но глаза Себастьяна были темными и острыми, и она засомневалась, что он бы ей поверил. — Я доверяю Джейсу.

— Но не мне, — сказал Себастьян. Клэри очень тщательно подбирала свои следующие слова.

— Если Джейс доверяет тебе, тогда я хочу доверять тебе, — сказала она. — И ты мой брат. Это что-то значит. — Ложь отдавала горечью у нее во рту. — Но я совсем тебя не знаю.

— Тогда, возможно, тебе следует потратить немного времени, чтобы узнать меня, — сказал Себастьян. — И потом мы расскажем тебе о своих планах.

Мы расскажем тебе. О наших планах. В его мыслях был он и Джейс; там не было Джейса и Клэри.

— Мне не нравится держать ее в неизвестности, — сказал Джейс.

— Мы расскажем ей через неделю. Какую роль сыграет неделя? — взглянул на него Джейс.

— Две недели назад ты был мертв.

— Ну, я не предлагал две недели, — сказал Себастьян. — Это было бы безумством.

Джейс усмехнулся уголком рта. Он посмотрел на Клэри.

— Я готова подождать, чтобы вы доверяли мне, — сказала она, осознавая, что это были правильные, умные слова. Сожалея говорить это. — Сколько бы это ни заняло времени.

— Неделя, — сказал Джейс.

— Неделя, — согласился Себастьян.

— И это означает, что она остается здесь, в квартире.

— Никакой связи ни с кем. Не открывать дверь для нее, не входить и не выходить.

Джейс отклонился.

— Что если я буду с ней? — Себастьян одарил его взглядом из-под опущенных ресниц. Его взгляд был расчетливым. Он решал, позволит ли он Джейсу сделать это, осознала Клэри. Он решал насколько ослабить поводок своего брата.

— Хорошо, — сказал он наконец, его голос был полон снисхождения. — Если ты будешь с ней.

Клэри посмотрела на свой бокал. Она услышала, что Джейс пробормотал что-то в ответ, но не могла посмотреть на него. От самой мысли о том, что Джейсу разрешалось делать что-то… Джейсу, который всегда делал все, что хотел — ее затошнило. Ей хотелось встать и разбить бутылку вина о голову Себастьяна, но она знала, что это было невозможно. Порань одного, второй истечет кровью.

— Как вино? — Это был голос Себастьяна, со скрытым удовольствием, явно читающимся в его тоне. Она осушила свой бокал, давясь горьким ароматом.

— Превосходно.

* * *

Изабель вышла в незнакомую местность. Перед ней простиралась глубокая зеленая равнина под низким серо-голубым небом. Изабель натянула капюшон формы и огляделась, восхищаясь. Она еще никогда не видела такого прекрасного, всеобъемлющего небесного пространства, или такую громадную равнину… она драгоценно мерцала оттенком мха. Шагнув вперед, Изабель поняла, что это и был мох, растущий на и вокруг скал, рассыпанных по угольного цвета земле.

— Это вулканическая равнина, — сказала Джослин. Она стояла рядом с Изабель, и ветер выдергивал пряди ее волос цвета красного золота, из туго завязанного пучка. Она была настолько похожа на Клэри, что это было жутко. — Здесь когда-то были пласты лавы. Вся местность, наверняка, вулканическая в какой-то степени. Работая с адамантом, Сестрам нужен невероятный жар для их кузниц.

— В таком случае здесь могло быть потеплее, — пробормотала Изабель.

Джослин наградила ее сухим взглядом и пошла в выбранном наугад, как показалось Изабель, направлении. Она вскарабкалась следом.

— Иногда ты настолько похожа на свою мать, что немного изумляешь меня, Изабель.

— Я принимаю это как комплимент. — Изабель сузила глаза. Никто не оскорблял ее семью.

— Это не подразумевалось как оскорбление. — Изабель направила взгляд на горизонт, где темное небо встречалось с сияюще-зеленой травой.

— Как хорошо вы знали моих родителей? — Джослин бросила на нее быстрый взгляд сбоку.

— Довольно хорошо, когда мы были все вместе в Идрисе. Я не видела их в течение долгих лет до недавнего времени.

— Вы знали их, когда они поженились? — Тропинка, по которой шла Джослин, начала уклоняться вверх, поэтому ее ответ был слегка запыхавшимся.

— Да.

— Они… любили друг друга? — Джослин резко остановилась и обернулась посмотреть на Изабель.

— Изабель, ты о чем?

— О любви? — предположила Изабель, после секундной паузы.

— Я не знаю с чего ты взяла, что я эксперт в этом.

— Ну, вам удалось привязать к себе Люка на всю его жизнь, в сущности, пока вы не согласились выйти за него замуж. Это впечатляюще. Я бы хотела иметь такую власть над парнем.

— Да, — сказала Джослин. — Я имею в виду, у тебя она есть. И это не то, о чем желают. — Она провела руками по своим волосам и Изабель почувствовала легкий толчок. Несмотря на то, что Джослин была похожа на свою дочь, ее тонкие длинные руки, гибкие и изысканные, были как у Себастьяна. Изабель вспомнила, как отрезала одну из них, в долине в Идрисе, ее хлыст прошел сквозь кожу и кость. — Твои родители не идеальны, Изабель, потому что никто не идеален. Они сложные люди. И они только что потеряли ребенка. Так что, если это из-за того, что твой отец остается в Идрисе…

— Мой отец изменил моей маме, — выпалила Изабель, и почти прикрыла рот рукой. Она хранила этот секрет, хранила годами, и сказать это вслух Джослин казалось предательством, несмотря ни на что. Лицо Джослин изменилось. Сейчас оно изображало сочувствие.

— Я знаю.

Изабель резко вздохнула.

— Об этом все знают? — Джослин помотала головой.

— Нет. Несколько людей. Мне… посчастливилось узнать. Я не могу сказать большего.

— Кто это был? — спросила Изабель. — С кем он ей изменил?

— Ты ее не знаешь, Изабель…

— Вы не знаете, кого я знаю! — Изабель повысила голос. — И прекратите произносить мое имя так, как будто я маленький ребенок.

— Это не мое право, говорить тебе, — Джослин сказала решительно, и продолжила путь. Изабель карабкалась за ней, даже когда тропинка взяла крутой поворот вверх, где стена зелени встречалась с грозовым небом.

— У меня есть все права знать. Они мои родители. И если вы не скажете мне, я…

Она остановилась, резко вдыхая. Они достигли гребня холма, и каким-то образом перед ними, как быстро-распускающийся цветок из земли, возникла крепость. Она была обрамлена бело-серебренным адамантом, отражающим, испещренное облаками, небо. Башни, увенчанные сплавом золота и серебра, достигали неба, а крепость была окружена высокой стеной, тоже из адаманта, в которой были установлены ворота, в форме двух огромных клинков, вонзившихся в землю под углом, так, что они походили на чудовищную пару ножниц.

— Адамантовая Крепость, — сказала Джослин.

— Спасибо, — бросила Изабель. — Я догадалась.

Джослин издала звук, знакомый Изабель еще по ее родителям. Изабель была абсолютно уверена, что это было родительское обозначение для «Подростки». Затем Джослин начала спускаться с холма по направлению к крепости. Изабель, уставшая от карабканья, последовала за ней. Она была выше мамы Клэри, ее ноги были длиннее, и она не видела причины, почему она должна была ждать Джослин, если эта женщина собиралась продолжать обращаться с ней, как с ребенком. Она потопала с холма, сминая мох своими сапогами, наклонилась под ножницами-воротами… И замерла.

Она стояла на маленьком выступе горы. Земля перед ней уходила в огромное ущелье, на дне которого бурлила река красно-золотой лавы, огибая крепость. Вокруг ущелья, слишком далеко, чтобы допрыгнуть — даже для Сумеречного охотника — был единственный видимый вход в крепость, закрытый разводной мост.

— Некоторые вещи, — сказала Джослин сбоку, — не так просты, как кажутся на первый взгляд.

Изабель подпрыгнула, затем сердито зыркнула.

— Не лучшее место, чтобы подкрадываться.

Джослин просто скрестила руки на груди и подняла брови.

— Уверена, Ходж учил тебя правильному способу подойти к Адамантовой Крепости, — сказала она. — В конце концов, она открыта только для женщин Сумеречных охотников в хороших отношениях с Конклавом.

— Коне<