Революции и реформы как тип социальных изменений
Революции представляют собой наиболее яркое проявление социальных изменений, поскольку знаменуют собой фундаментальные переломы в исторических процессах, преобразуют человеческое общество изнутри и ничего не оставляют без изменений. В момент революций общество достигает пика активности; происходит взрыв потенциала его самотрансформации. На волне революций общества как бы рождаются заново. И в этом смысле революции – это знак жизнеспособности общества, показатель его социального здоровья. В случае неспособности общества к сопротивлению порочному политическому курсу, осуществляемому властными структурами, оно может попросту распасться, что представляет собой гораздо более трагический исход, нежели революционные перемены.
Каковы отличительные признаки революций? Чем они отличаются от других форм социальных изменений?
По мнению П.Штомпки, таких отличий пять:
Революции представляют собой масштабные, всеохватывающие изменения, затрагивающие все уровни и сферы жизнедеятельности общества: экономику, политические институты, культуру, социальную организацию, повседневную жизнь индивидов.
Во всех этих сферах революционные изменения имеют радикальный, фундаментальный характер, пронизывают основы социального устройства и функционирования общества.
Изменения, вызываемые революциями, исключительно быстры, они подобны неожиданным взрывам в медленном потоке исторического процесса.
По всем этим причинам революции представляют собой наиболее характерные проявления изменений; время их свершений исключительно и, следовательно, особенно памятно; оно оставляет глубокий след в национальной памяти, который может стать линией раскола между «победителями» и «побежденными».
5. Революции вызывают необычные реакции у тех, кто в них участвовал или был их свидетелем. Это взрыв массовой активности, это энтузиазм, возбуждение, подъем настроения, радость, оптимизм, надежда; ощущение силы и могущества, сбывшихся надежд; обретение смысла жизни и утопические видения ближайшего будущего[177].
Большинство революций связано с современной или новейшей историей. Великие революции прошлого – английская (1640), американская (1776), французская (1789) – открыли эпоху современности. Октябрьская революция в России (1917) и китайская революция (1949) – положили начало периоду коммунистического строительства. Антикоммунистические революции в Центральной и Восточной Европе (1989) завершили коммунистический эксперимент. Большинство социологов солидарны в том, что «веком революций» по праву следует считать XX век, хотя и XIX век с его бесконечным динамизмом – индустриализацией, урбанизацией, развитием капитализма – был также «золотым веком» для идеи революции, которая проникла в повседневное мышление, равно как в политические и социальные теории. «Считалось, что общество претерпевает необходимые прогрессивные изменения, что разум или история ведут его к лучшему, идеальному будущему порядку, – отмечает П.Штомпка. – Революции рассматривались как неизбежные, решающие процессы на этом пути, побуждающие и ускоряющие рациональные процессы. С работами Карла Маркса концепция революции вошла в сферу идеологии как мощный инструмент критики капитализма и как основание для альтернативного коммунистического проекта»[178].
Однако во второй половине XX века миф о революции начинает рушиться: вместо прогресса лейтмотивом эпохи становится тема кризиса. Миф о революции подрывается трагическим опытом реальных революций. По иронии истории, они часто завершаются прямо противоположным результатом, выливаясь в еще большую несправедливость, неравенство, эксплуатацию и угнетение. Во многом это объясняется потребностью общества в упорядочении разбуженной стихийной энергии масс, в возвращении к нормам хоть какого–нибудь, даже предельно жесткого порядка. Вместе с тем опыт конца XX века продемонстрировал возможность сравнительно мирной смены власти, а затем и всего общественного строя: не случайно крушение коммунистических режимов в 1989 году в Центральной и Восточной Европе (за исключением Румынии) получили название «бархатных» и «нежных» революций[179].
Можно утверждать, что социальные революции являются экстремальным способом разрешения глубоких социальных противоречий, политических кризисов. Другим, гораздо более приемлемым способом является реформа. В традиционном понимании реформы представляют собой лишь частичные изменения, призванные смягчить развертывание кризиса либо разрешить его в пользу господствующих классов, сохраняющих рычаги власти в своих руках. Реформа принципиально не затрагивает характера общественного строя, осуществляется постепенно, эволюционно (а не в форме скачка), сохраняя преемственность как институциональных структур, так и самого характера власти. Однако серия крупных реформ, осуществляемых радикал–реформаторами, нередко имеет результатом глубокие социально–экономические и политические преобразования цивилизационного порядка, что дает основания некоторым авторам называть их «революциями сверху». Правда, другие авторы, например, П.Штомпка, решительно возражают против этого термина: для революции, как уже говорилось, типично массовое протестное движение, которое далеко не всегда сопутствует реформам.
Главным достоинством процесса реформирования является то, что удается сохранить определенное равновесие (баланс) сил. Борьба интересов и идей осуществляется в рамках гражданского консенсуса, через взаимные уступки, предполагающие диалог и компромиссы. Для общественного развития это дает благоприятный, позитивный результат. Однако для достижения общегражданского согласия вокруг реформаторского курса требуется незаурядное политическое мастерство, гибкость правящей элиты, способной «поступаться принципами» и своевременно начинать реформирование общественной системы. Для того чтобы оно прошло успешно, необходимо помнить, что реформы, по словам известного российского социолога П.Сорокина, «не должны попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам»[180]. Любой практической реализации реформирования социальных условий должно предшествовать их тщательное научное исследование. Каждый реформистски й эксперимент вначале должен тестироваться (т.е. проходить апробацию) на малом социальном масштабе. И лишь в том случае, если он продемонстрирует позитивные результаты, масштабы реформ могут быть увеличены. Наконец, условие процесса успешного реформирования заключается в том, чтобы проводить реформы в жизнь правовыми и конституционными средствами[181].
Попрание этих канонов делает каждую попытку социальной реконструкции тщетной, а общество расплачивается за нее не только стагнацией, но нередко и человеческими жизнями. Реформирование российского общества в 1990–е годы, к сожалению, подтверждает эти выводы. Разрыв столетиями складывавшихся хозяйственных связей привел к невиданному в истории цивилизованных государств спаду производства. Некомпетентность властных структур способствовала росту политической нестабильности и сепаратистских выступлений, угрожавших распадом государственности. Социальная напряженность подпитывалась нараставшим обнищанием населения, ростом социальных и межэтнических конфликтов. Крушение общепринятых ценностей, кризис духовности и расширение психологии авторитаризма создали реальную угрозу национальной катастрофы, т.е. дезинтеграции Российской Федерации, исчезновения ее как единого государства. К счастью, худшие прогнозы не оправдались, однако возникшие в ходе неудачного реформирования противоречия и конфликты полностью не разрешены; они лишь обрели латентные формы. Отсюда судьба России зависит от способности общества развиваться, постепенно реформируясь, на основе созидательного труда, сотрудничества, солидарности и взаимопомощи всех его членов и социальных групп.
Контрольные вопросы