Социальные революции и реформы
Революция и реформа нередко рассматриваются как противоположные процессы, происходящие в обществе. Реформа отождествляется с эволюционными, количественными изменениями, которые накапливаются медленно, постепенно. В самом деле, революционные изменения отражают качественный, глубокий, радикальный характер преобразований. Революция - это такие изменения, которые ломают старое в главном, коренном. Но между революцией и реформой нет абсолютной грани. Революция охватывает достаточно длительный период, моменты которого нередко протекают в форме эволюции. К тому же революции порой вообще совершаются в эволюционной форме. Поэтому нужно помнить, что в обществе постепенные количественные изменения и постепенные качественные изменения есть взаимообусловленные и взаимопроникающие звенья одного и того же процесса развития.
Нужно сказать, что пальма первенства в научном объяснении революций принадлежит К. Марксу и Ф. Энгельсу. Они создали концепцию революции как форму перехода от одного состояния общества к другому. И несмотря на противоречия, содержащиеся в ней, эта теория революции отражает высокую степень совершенства той периодизации истории, которую предложили создатели марксизма. К. Маркс выделил два типа революции - социальную и политическую. Особое внимание было уделено социальной революции, под которой понимались изменения, уничтожавшие весь порядок вещей, основанных на частной собственности и эксплуатации. Только такое преобразование, осуществляемое рабочим классом, по мнению классиков, дает возможность «более справедливого распределения социальных тягот и прав».
«Социальная революция есть нечто совершенно иное, чем происходившие до сих пор политические революции: в отличие от них она направлена не против собственности монополий, а против монополии собственности; социальная революция - это открытая война бедных против богатых. И такая борьба, в которой явно и открыто выступают наружу все пружины и причины, действовавшие ранее во всех исторических конфликтах неясно и скрыто, такая борьба грозит, во всяком случае, быть более острой и кровавой, чем все ей предшествовавшие». При этом К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали неизбежность, закономерность социальной революции, потому что при буржуазном способе производства существует противоречие между производительными силами и производственными отношениями. С течением времени производительные силы достигают такой ступени, когда они при существующих производственных отношениях приносят обществу лишь разрушения. Таким образом, устаревшие производственные отношения становятся оковами. Данное противоречие, с точки зрения марксизма, присуще и добуржуазным общественным формациям. Но тогда оно не носило того антагонистического характера, который способен привести к революционным изменениям всего социального строя. Отмеченное противоречие, как писали Маркс и Энгельс, неоднократно имело место в предшествующей истории, но не угрожало, однако, ее основам и способствовало прогрессу преимущественно в эволюционной форме.
Итак, учение Маркса о социальной революции подчинено идее о смене общественных формаций. К. Маркс и Ф. Энгельс выделяют два величайших, глобальных изменения в предшествующем развитии, совершившиеся посредством социальной революции. Первая социальная революция способствовала переходу от архаической, общинной общественной формации с ее патриархальными отношениями к общественной классовой формации, основанной на том или ином виде частной собственности. Вторая социальная революция, которой было уделено главное внимание, знаменует переход от классовой общественной формации к коммунистической общественной формации.
Социальная революция носит системный характер, потому что коренным образом изменяет все сферы, всю структуру общества. Переворот происходит не только в экономическом способе производства, но и в политической и духовной надстройке. Политическая же революция возникает, согласно марксизму, как результат противоречия между базисом общества (совокупность производительных сил и производственных отношений) и политической надстройкой. Иными словами, это противоречие между реалиями экономики и политики, которое не приводит к антагонистическому противоречию. Такая политическая революция может происходить в эволюционной форме. Исследователь В. Иноземцев считает, что «можно с полной уверенностью утверждать, что термины «политическая» и «социальная» революция применяются основателями марксизма для обозначения различных типов исторических изменений».
XX век пересмотрел свое отношение к революционному радикализму. Наиболее показательна в этом отношении позиция английского историка и философа А. Тойнби, который, признавая объективность революции, все же оценивает ее как торможение прогресса. Тойнби считает, что революция уничтожает устаревшие институты, но в то же время производит настолько громадные разрушения, что они перечеркивают положительные моменты революции. Поэтому современная социология, не отрицая революционной формы развития, переносит центр тяжести в анализе социальных изменений на эволюционную, реформистскую форму.
В этом плане представляет интерес теория модернизации, получившая широкое распространение в 50 - 60-е годы и подвергшаяся серьезной корректировке в 70 - 80-е годы, поскольку многие ее положения были опровергнуты жизнью.
Теория модернизации рассматривает процесс перехода от традиционного общества к современному. Она анализирует схемы и модели возможных общественных преобразований на пути к индустриальному и постиндустриальному обществу.
Поначалу модернизация понималась как «вестернизация», т.е. копирование западных устоев во всех областях жизни, а в качестве прообраза современного общества выступало американское. Модернизация описывалась как форма «догоняющего развития», а главным средством реформ считалась экономическая помощь западных стран. При этом предполагалось, что достижение определенного уровня дохода на душу населения автоматически вызовет изменения и во всех других сферах общества: политической, социальной, культурной. Такой взгляд не выдержал проверки действительностью. В афро-азиатских, латиноамериканских и других странах (Россия) либерализация обернулась коррупцией чиновников, катастрофическим расслоением населения, конфликтами в обществе. Стало очевидно, что модернизация может проводиться и вне западной демократической модели. Наличие же традиционных институтов и ценностей уже не рассматривается в качестве препятствий к изменениям. Сам переход теперь трактуется не как скоротечный, а как длительный период, в котором возможно не только развитие, но простое воспроизводство прежних структур и даже упадок. Поэтому говорят о «частичной» модернизации и даже о «рецидивирующей» модернизации (рецидив).
Главный упор делается на национальную форму проведения реформ. А решающим фактором, от которого зависит процесс преобразований, признается социокультурный фактор, а именно - тип личности, национальный характер. И это понятно, ибо от того, в какой степени широкие социальные слои воспримут новые ценностные ориентиры, необходимость реформ, их цели и способы осуществления, зависит будущее этих реформ.
В итоге хотелось бы вспомнить, что истина всегда конкретна. Поэтому нельзя абсолютизировать ни реформу, ни революцию. И социальная революция, и социальная реформа, хотя и различные, но взаимосвязанные стороны социального развития. Обе эти формы теряют смысл друг без друга. Та и другая известны истории. Мы хорошо знаем великие революции, но были и великие, замечательные реформы. Например, реформы античного правителя Солона; реформы, осуществленные под руководством американского президента Рузвельта; реформы, инициированные в начале XX века российским министром П.А. Столыпиным; реформы, реализованные в 20 - 30-е годы XX века президентом Турции Ататюрком.
В современном демократическом государстве, где есть гражданское общество, открываются большие возможности для предотвращения социальных конфликтов, их своевременного решения, не допуская дезинтеграции общества, социального катаклизма. Революционные политические и социальные взрывы чаще всего - результат неумения властных структур, социально-политических сил провести назревшие коренные реформы, социальные преобразования.