В. Гносеологические выводы социологии знания

В начале данного раздела мы утверждали, что социо­логию знания можно рассматривать и как эмпирическое уче­ние об экзистенциальной обусловленности знания, свободное от всякой гносеологической проблематики. Исходя из этого, мы до сих пор исключали или оттесняли на второй план все гносеологические проблемы. Подобная презумпция возможна, подобная искусственная изоляция четко выделенной пробле­матики даже желательна до тех пор, пока речь идет только о конкретном, свободном от принципиальных установок иссле­довании определенных фактических связей. Однако после того как установлены фундаментальные связи между опреде­ленными явлениями и получены доступные такого рода ана­лизу выводы, на первый план вновь выступает необходимость вникнуть в исконную взаимосвязь проблем, в их внутреннюю динамику. Каждый, кто склонен интересоваться этой взаимо­связью, с необходимостью вытекающей из эмпирических дан­ных, кто, несмотря на многочисленные промежуточные ста­дии, неизбежные на современном уровне мышления, не теря­ет из виду основного смысла проблемы, тот, вероятно, уже заме­тил, что предложенные нами в разделе «Партикуляризация» дан­ные по самой своей природе едва ли соответствуют чисто эмпи­рическому пониманию, что они выходят за рамки простого изучения фактов и требуют их гносеологического осмысления. С одной стороны, правда, то обстоятельство, что обусловлен­ность явлений, вскрываемая социологией знания, по самой своей направленности неизбежно включает в себя партикуляризацию, все еще не более чем простая констатация факта (это можно было бы принять к сведению как доступную феноменоло­гическому анализу данность, не вступая в дискуссию по пово­ду возможной, содержащейся в ней значимости). С другой стороны, однако, тот факт, что позиция наблюдателя de facto влияет на результаты его мышления, а также тот (намеренно внимательно нами рассмотренный) факт, что частичный ха­рактер значимости каждого аспекта может быть определен с достаточной методической точностью, должны рано или поздно привести к тому, что мы будем вынуждены принять к сведению эту интерпретацию эмпирических данных под углом зрения их смысловой и значимой релевантности и поднять ее до уровня гносеологической проблемы.

Речь идет, таким образом, совсем не о том, что про­блематика социологии знания может сама по себе заменить гносеологическую и ноологическую проблематику или сделать ее излишней, а о том, что в ходе социологического анализа сделаны такие открытия, которые выходят за рамки чисто фактических данных и своеобразие которых нельзя должным образом оценить, не подвергнув пересмотру определенные представления и предрассудки господствующей в наши дни гносеологии. В феноменепартикуляризации находит свое выражение то новое, которое вынуждает нас пересмотреть основные посылки этой господствующей гносеологии; речь идет о том (назовем сначала самое важное), что простая кон­статация факта (факта частичности видения, обнаруживаемо­го в высказываниях людей,) может обладать смысловой зна­чимостью, чтогенезис высказывания может быть гене­зисом его смыслового содержания, а это создает серьез­ные препятствия для конструкции сферы значимости, игнори­рующей фактор генезиса.

При существующих в современной гносеологии пред­посылках невозможно оценить это новое понимание во всем его теоретико-познавательном значении уже по одному тому, что современная теория познания исходит из положения, со­гласно которому фактические данные в принципе не могут иметь значения для гносеологического исследования. Это принятое в качестве непреложной истины положение позво­ляет обрушиваться с обвинением в «социологизме» на любое, основанное на дополнительных эмпирических данных, обогаще­ние нашего знания, с помощью которого (пользуясь расширив­шимся кругозором и следуя внутренней динамике вещей) де­лается попытка прийти к каким-либо выводам принципиаль­ного характера. Эта априорная уверенность в том, что из мира эмпирических фактов неможет возникнуть что-либо, реле­вантное по своей значимости, закрывает путь к пониманию того, что самаэта априорная уверенность возникла некогда как преждевременное гипостазирование фактической вза­имосвязи, выведенной из высказываний одного определен­ного типа и феноменологически обоснованной только по отно­шению к ним, а затем без достаточных оснований возведенной в ноологическую и гносеологическую аксиому. С помощью воз­веденного до априорной предпосылки самоутверждения, со­гласно которому гносеология должна быть независима от «специальных дисциплин», раз и навсегда отвергаются те выводы широкого эмпирического исследования, которые мог­ли бы привести к плодотворным результатам. Вместе с тем сторонники этой точки зрения не замечают, что упомянутое учение об автономии гносеологии, этот жест самоутверждения и заявления об иррелевантности эмпирических данных, в ко­нечном итоге de facto ведут лишь к защите академической теории познания определенного типа от потрясений, наноси­мых ей развивающимися эмпирическими науками. Они не за­мечают что, препятствуя пересмотру основных положений гносе­ологии на основе новых эмпирических данных, они увековечива­ют не теорию познания кактаковую, а лишьопределенную ее разновидность, характерной чертой которой является то, что не­когда она была вынуждена изолироваться от эмпирического исследования на ранней стадии его развития; именно тогда, ос­новываясь на одном особом сегменте действительности и его познаваемости, она стабилизировала свою концепцию познания и отношения между генезисом и значимостью.

Для того чтобы определить границы выводов, полученных социологией знания, необходимо прежде всего пересмотреть декларированное с априорной уверенностью положение о прима­те гносеологии над специальными науками. Лишь после такого критического рассмотрения проблемы может быть сделана по­пытка наметить позитивную формулировку гносеологической проблематики, в которой уже содержится проблематика социологии знания.

Критическая часть.

Прежде всего надлежит, следовательно, привести ар­гументы против абсолютной автономии гносеологии и ее превосходства над специальными науками.

Гносеология и специальные науки. Взаимоотноше­ния между гносеологией и специальными науками носят двой­ственный характер. По своей конструктивной направленности гносеология является фундаментальной наукой по отношению ко всем специальным наукам, ибо в ней содержится фунда­ментальное обоснование всех типов знания, формирующихся в процессе конкретного исследования, и представления об истинности и правильности, которыми эти науки руководству­ются в своих выводах. Это, однако, не исключает того легко обнаруживаемого факта, что субстратом каждой конкретной теории познания является определенная историческая форма знания, что применительно к ней теория познания моделирует свои представления о знании и познании и таким образом в свою очередь основывается на существующем знании.

В принципе, по своей теоретической направлен­ности она имеет, правда, фундаментальную значи­мость, фактически же она сама основана на состоянии знания в каждый данный период. Эту ситуацию еще более затрудняет то обстоятельство, что принципиальные моменты, извлекаемые гносеологией из того субстрата, в котором ей предстает знание как таковое, обусловлены особенностью и частичностью самого этого исторически и социально предоп­ределенного субстрата; поэтому принципиальные соображе­ния, связанные с познанием и обосновывающие его, могут быть применены лишь к такому мыслительному акту и такой парадигме знания, которые предпосланы фактической исто­рией человеческих коллективов и содержащихся в них в каж­дый данный период типов познания.

Как только эти взаимосвязи будут отчетливо поняты, представление, согласно которому теория познания и ноология (вследствие их принципиальной, обосновывающей значимос­ти) могут развиваться автономно, независимо от развития специальных наук, окажется несостоятельным; напротив, все большую силу будет обретать уверенность в том, что плодо­творное развитие теории познания и ноологии возможно лишь в том случае, если представить себе их соотношение со спе­циальными науками следующим образом:

Новые типы знаний возникают в конечном итоге из со­вокупности коллективных связей, а отнюдь не вследствие того, что какая-либо теоретическая наука обосновала возможность их появления, т.е. не после того, как их право на существование узаконено теорией познания. Мы наблюдаем обратное: развитие теоретических наук непосредственно зависит от развития наук эмпирических, и совершающиеся в них преобразования связаны с преобразованиями в рамках конкретного, эмпирического познания. Следовательно, переворот в теоретических пла­стах сознания всегда наступает позже, чем переворот в пластах непосредственного эмпирического познания, и лишь посредством постоянного обращения теории позна­ния к эмпирическим наукам ее теоретическая основа может обрести ту необходимую гибкость и широту, которые позволят ей санкционировать не только старые формы знания (для чего она первоначально возникла), но служить опорой и его новым фор­мам. В этом своеобразном положении находятся все основопо­лагающие теоретические и философские дисциплины. Это наиболее отчетливо обнаруживается в философии права, в науке, которая всегда претендует на то, чтобы выносить свое суждение о позитивном праве, критиковать его, фактически же большей частью выступает как его обоснование и оправдание.

Подобная точка зрения ни в коей мере не умаляет значе­ния теории познания и философии. Без их основополагающих соображений обойтись невозможно: ведь любое выступление против положений гносеологии и философии может носить толь­ко теоретический характер, а теоретическая дискуссия, которая ставит фундаментальные проблемы, ео ipso[194] имеет философс­кую значимость. Каждой форме фактического знания необходимы обосновывающие ее теоретические пласты, которые могут по своему характеру служить ей фундаментом; однако этой осново­полагающей позицией, которую надлежит понимать в структур­ном смысле, не следует злоупотреблять, исходя из якобы прису­щего ей априорного права на утверждение незыблемости какого-либо смыслового содержания, превращая тем самым ее в тормоз научного прогресса и противопоставляя эту априорную достовер­ность выводам эмпирического исследования. Все ошибочное и частичное в фундаментальных основах знания может и долж­но быть пересмотрено в свете тех преобразований, которые происходят в непосредственном процессе познания. Свет, кото­рый проливают новые фактические данные на теоретическую основу, не должен встречать преграды со стороны мышления. К этим существенным возможностям расширения нашего горизон­та, возникающим в результате того, что новые эмпирические дан­ные постоянно бросают новый свет на теоретические основы, принадлежит и то открытие социологии знания, которое с помо­щью понятия партикуляризации показывает, что старая гносеоло­гия является просто коррелятом определенного частичного зна­ния; тем самым это открытие имплицитно призывает нас искать основу, соответствующую знаниям другого типа, более того, пытаться найти такую основу, которая по возможности охва­тывала бы все известные нам исторические типы знания.

Таким образом перед нами открывается возможность показать, в какой степени гносеология и ноология носили до сих пор лишь частичный характер, были основой лишь опре­деленного типа знания.