Грани первых ворот сновидений

ПЕРВЫЕ ВРАТА СНОВИДЕНИЙ

Михаил Волошин

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Предисловие

На тонкой грани сна

Об осознании

Восприятие

Два тела

Грани первых ворот сновидений

Путь воина

О природе реальности

ПРИЛОЖЕНИЕ

* * *

ПРЕДИСЛОВИЕ К ЭЛЕКТРОННОМУ ИЗДАНИЮ

История этой книги получилась намного длиннее, чем мне хотелось бы. К сожалению, это было не в моей власти. А если даже в моей – то для поставленной задачи недоставало сил. До недавних пор она меня не устраивала и в таком виде. Вернее: Приложение уже сформировано окончательно, а вот текст недостаточен для книги. Но с моим выходом в и-нет ситуация изменилась. Здесь несколько иные, более мобильные и интерактивные законы распространения информации, диктующие свои условия ее подачи.

Таким образом, я ощущаю достаточность данной книги для предоставления ее в электронном виде на суд читателей. Вероятно, позже я напишу отдельные статьи по некоторым вопросам данной темы. Может быть, это будет что-то в виде FAQ, если у читателей появятся вопросы. На сегодняшний день мой E-mail: [email protected]

Июнь, 2002 Автор.

П Р Е Д И С Л О В И Е

Со времени, когда были напечатаны первые книги Карлоса Каста­неды, прошло уже несколько десятков лет. За эти годы произошло многое: отшу­мели и затихли скандалы по поводу добросовестности Кастанеды, как уче­ного. Самим им был написан целый ряд книг, каждая из которых откры­вала самые неожиданные грани того принципа отношения к жизни, который сам он называл магией. В конце концов, прошли годы его ученичества у дона Хуана, а затем и годы, когда он по крупицам старался вспомнить и со­брать весь свой уникальный опыт. Наконец, сам Карлос Кастанеда уже по­кинул этот мир.

Но в «Кастанедовскую эпоху» уже успело вырасти новое поколение. Я не случайно назвал наше время «Кастанедовской эпохой». Те, кого инте­ре­сует психология, магия, мистика наверняка слышали это имя, даже если сами и не читали его книг – почти в каждом отделе с подобной литературой най­дутся книги этого автора. Появился целый ряд книг других авторов; то с по­пыткой анализа учения, о котором писал Кастанеда, то претендующих на продолжение этого учения. Скажу откровенно: большая часть из всего, что мне попадалось на эту тему - было полнейшей ерундой. Но я отметил, что в основном это писали люди постарше, скорее относящиеся к поколению Кар­лоса Кастанеды, чем к нашему. Но я не зря сделал акцент на то, что за это время успело вырасти новое поколение. Мне уже несколько раз попада­лись книги молодых авторов, в которых те стараются передать свой опыт снови­дений. В чем-то удачно, в чем-то нет, но для человека, который сам сновидит реальность этого опыта не вызывает сомнений. Из этого разряда особо хоте­лось бы отметить недавно мне попавшуюся книгу Владимира Ти­това. К со­жалению, она была скачана через Интернет в электронном виде; не уверен, что она выходила в печати.

Только что я упомянул о том, что уже появились люди с опытом сно­видений. Для тех, кто читал книги Карлоса Кастанеды - эта тема должна быть знакома. Это одно из направлений его мистического опыта и даже одна из его книг была полностью посвящена этой теме. Для нас, поколения идущего вслед за Кастанедой и не имеющего никакого иного наставника, кроме книг этого автора, в которых и сам он всего лишь описывает свое ученичество, сновидение, на мой взгляд – одна из самых доступных прак­тик. Практикуя сновидения на протяжении последних десяти лет, я, нако­нец, решил, что имеет смысл передать этот опыт в виде книги. Окажется ли она одной из ряда неудачных или же займет свое место в шеренге прибли­жающих нас к недос­тижимой истине – покажет время.

Предыстория этой книги начинается еще более десяти лет назад. В конце восьмидесятых, окончательно разочаровавшись в естественных нау­ках, я упорно искал замену своим интересам. Я даже не помню, что меня на­толкнуло на идею заняться снами. Возможно, что как раз в это время в на­шей стране начала появляться запретная прежде литература. Я впервые по­знако­мился с известными всему миру работами Зигмунда Фрейда, а, попы­тавшись на этой основе проанализировать свои сны, узнал о себе немало нового и был просто поражен возможностями снов. Еще, конечно же, не­малую роль сыг­рало и то, что о принципах построения образов и символов сна известно очень мало не только в нашей стране, но и во всем мире. Пе­реполняющие прилавки магазинов сонники не в счет. Когда я познакомился с этой темой ближе и серьезнее, то в первую очередь понял, что все они – полнейшая ерунда. Так что открывалось широкое и почти неисследованное поле для деятельности.

Как бы там ни было, с конца восьмидесятых годов я начал ежедневно и очень скрупулезно записывать все, что мне снилось. Благо, эти записи не предназначались для публики, и можно было писать все откровенно, не вуа­лируя. А ведь каждому известно, что во снах иногда мы совершаем такие по­ступки, что любому человеку с нормальной психикой было бы стыдно за себя. Здесь, несомненно, мне очень сильно помог мой естественнонаучный склад характера. Я еще в школьные годы был фанатичным любителем астро­номии и для меня точная фиксация результатов наблюдений или экс­перимен­тов была, как говорится: «заложена в крови». Таким образом, у меня накопи­лись целые горы общих тетрадей, мелким почерком заполнен­ных моими снами.

Я уже упомянул, что поначалу использовал свои сны для психоана­лиза. Могу с полной ответственностью сказать, что для человека с пытли­вым умом, научным складом мышления и желание исследовать окру­жающий нас мир – это благодатная почва для деятельности. И, что очень важно – почти неисследованная область. В этом плане меня поражает непо­следовательность наших ученых: говоря о важности точно отражать любой опыт, в области же человеческой психики они напрочь игнорируют как га­люцегенный опыт, так и опыт человеческих снов, относя их к «нереаль­ным». Увы, узурпировав право на единственно правильное понимание ре­альности, ученые, как ус­пешно двигают нашу цивилизацию вперед, так с не меньшим упорством и тормозят ее. По крайней мере, в древние времена не без влияния снов прави­телей падали или же возвышались целые империи. А отдельные люди под влиянием снов становились святыми отшельниками или же совершали не­мыслимые преступления. Все это прекрасно отражено в истории, и даже не надо предвзято относиться ко снам, чтобы увидеть это.

К сожалению, сам я эту область исследований бросил. После того, как начались сновидения, и я направил всю свою деятельность на движении в этом направлении – моя психика сильно изменилась; вернее – существенно изменилась система ценностей, и такого рода исследования потеряли для меня всякий смысл. Тем не менее, это не значит, что они вообще потеряли смысл. Человечество существенно продвинулось бы в своем прогрессе, если бы смогло поставить под контроль такую область своей деятельности, как сон. Я не оговорился – именно область реальной деятельности, в кото­рой ка­ждый человек проводит примерно треть своей жизни.

Что же касается моих записей, то постепенно моя способность пом­нить сны все возрастала. Благодаря ежедневным усилиям по вспоминанию, каза­лось бы, такие мимолетные вещи, как сны обрели свою протяженность. Пе­реживания во снах начали откладывать на меня не меньший отпечаток, чем переживания обыденной жизни; тогда, как вторые стали менее ост­рыми, что дало мне возможность уже более-менее контролировать такие ситуации в от­ношениях с людьми, которые прежде казались почти безвы­ходными.

Сны постепенно тоже изменились. Во-первых, они стали гораздо от­четливее и логически последовательнее. Доходило уже до того, что опреде­ленные темы продолжались на протяжении целого ряда снов. К тому же, во снах начала всплывать память о событиях предыдущих снов; естественно – и обыденной жизни тоже. Это постепенно начало связывать все сны в еди­ную систему опыта. К тому же, начали все чаще появляться совершенно не под­дающиеся психоанализу невероятно фантастические или же мистические сны. Мне кажется, что такие писатели-фантасты, как Желязны, Фармер и др. многие свои произведения пишут не без влияния снов. Что же касается меня, то вот показатель: я страстный любитель фантастики, со временем со­вер­шенно перестал ее читать – мне хватало тех фантастических событий, ко­то­рые я лично переживал во снах и которые прекрасно при этом помнил.

Еще один важный аспект моих систематических записей снов привел к тому, что постепенно мои поступки во снах начали становиться все более ра­зумными и рациональными. Доходило уже до того, что я однозначно воспри­нимал свой сон, как ситуацию, предназначенную для решения какой-то из проблем моей психики. И поступал соответствующим образом: выяс­нял с кем-нибудь отношения, с кем не выяснил их раньше или же решал свои сек­суальные проблемы, которые в жизни было решить сложнее из-за опреде­ленного и не очень рационального воспитания. Я мог бы даже на­звать эти поступки сознательными, если бы дальше мне не пришлось писать о снови­дениях и об осознании – вещи, радикально отличающейся от таких созна­тельных поступков во снах. Иногда кое-кто из моих знакомых называл по­добные сны – сновидениями. Увы, но это не то! Для неискушенного че­ловека почти незаметна, но между сознательными и осознанными снами лежит це­лая пропасть.

Итак, я, наконец, подошел к сновидениям. Вначале эти вещи появля­лись изредка и случайно. Собственно, тогда они еще не были сновиде­ниями. Я еще не был знаком с работами Карлоса Кастанеды, но уже прочи­тал кое-какую оккультную литературу. Там множество всяких понятий и терминов, в том числе и таких, как астральное тело, эфирное, ментальное и т.п. Таким образом, осознав себя впервые и почувствовав при этом, что у меня есть тело, я так и относился к нему – как к присущему человеку тон­кому телу, о котором так много пишут в подобной литературе. Впоследст­вии, я чаще всего называл его телом сновидения, но иногда пользовался все же и терми­ном «тонкое тело». Как было удобнее, так и писал.

Однозначно я не могу сказать, что послужило причиной появившихся у меня сновидений. Немаловажную роль, по всей видимости, сыграло то, что я большую часть внимания направил на сны. К тому же, занимаясь пси­хоана­лизом, да и вообще – работая над своей психикой, я начал более-менее урав­новешивать свою жизнь; появилась дополнительная энергия. Невольно, даже сам, не подозревая об этом, я стал на путь воина. Ну, и не малую роль, ви­димо, сыграло мое страстное желание вырваться из окружающей действи­тельности. Мне и сейчас многое не нравится из того, что я вижу в этой жизни вокруг себя, но я уже, к счастью, не пытаюсь что-либо изме­нить только по­тому, что оно мне не нравится.

Как бы то ни было – это началось. Я только и смог, что поразиться гиб­кости или же, наоборот – инертности нашей психики. Когда-то я ис­кренне считал, что стоит только получить реальное подтверждение о том, что те вещи, о которых пишут в той же оккультной литературе – это правда, и люди никогда больше не будут прежними; уйдет та жестокость и алч­ность, с кото­рыми люди относятся друг к другу. С чем же я столкнулся? Я сам лично по­лучил опыт, которого жаждал. И что же? В течение полчаса я действительно был в эйфории – мне казалось, что мир уже никогда не ста­нет прежним. А за­тем, полчаса спустя, начали всплывать обычные бытовые проблемы. И так было неоднократно. И только спустя годы, после многих лет работы над со­бой, я неожиданно понял, насколько же радикально я из­менился – от меня прежнего почти ничего не осталось, хотя в то же время я и остался почти та­ким же, как был.

А что касается сновидений, то вначале они были редким и случайным явлением, кое-где разбросанным среди ежедневных записей снов. Затем я по­знакомился с книгами Карлоса Кастанеды. Там утверждалось, что этот про­цесс можно контролировать. К тому же мне неслыханно повезло: в моем ок­ружении появился человек, который тоже начал сновидеть. Да к тому же сразу огромными темпами. Он и до этого вел достаточно сильный образ жизни, а когда случайно прочитал книги Карлоса Кастанеды – это показа­лось ему близким и мгновенно захватило в свой поток. К сожалению, он мало рас­сказывал о своем опыте, но кое-что все же рассказывал. Таким об­разом, у меня был свой собственный опыт сновидений, опыт, который опи­сывал в своих книгах Кастанеда и тот опыт, которым изредка делился Саша Ф. Могу сказать, что для меня наличие такой поддержки было очень важно, особенно вначале, когда еще сильно во всем сомневаешься или же впадаешь в другую крайность и начинаешь считать себя единственным, знающим ис­тину в жизни.

Ко всему прочему, слушая Сашины рассказы и читая о таком же опыте у Кастанеды, я начал замечать, что моему опыту чего-то недостает. Система­тичности, что ли? У них получалось, что сновидение – это, прежде всего, не­малый труд. В конце концов, я понял, что далеко еще не сновидя­щий – над собой надо еще работать и работать. К этому времени первона­чальный им­пульс сновидений уже почти затих, а если мне и удавалось себя осознать – я почти сразу же просыпался. Я решил, что надо гораздо строже следовать тому, что советовал Карлос Кастанеда, а вернее – тому, что сове­товал ему дон Хуан. До этого времени я все еще упорно сопротивлялся счи­тать себя «кастанедовцем». Я мнил себя независимым исследователем, вы­бирающим по своему усмотрению область своей деятельности. Ну и естест­венно – не­предвзятым. Забегая вперед, а вернее – оглядываясь назад, я могу лишь ска­зать, что более замкнутых в рамки предопределенности существ, чем мы, люди, наверное, нигде больше не найти. Нам только и остается, что как можно безупречнее пройти свой путь от рождения до смерти. Но все это – лирическое отступление.

Таким вот образом у меня начало формироваться намерение отыскать во сне свои руки. Совсем немного этот опыт отражен в Приложении. На са­мом же деле было гораздо больше снов, в которых меня уже начала трево­жить эта проблема. Да и то, что попало в Приложение – это далеко не весь опыт моих сновидений. В общем: сновидения начали появляться все чаще и чаще. В конце концов, я просто перестал записывать обычные сны – сил на них уже не хватало. Почти все усилия были направлены на сновидения. Та­ким вот образом появились те записи, которые составляют в этой книге При­ложение.

Когда я понял, что вся эта масса записей требует от меня какого-то их применения – появилась идея написать книгу. До этого я даже представить себя не мог в роли писателя, со своим, далеко не художественным, а скорее уж научно-лаконичным лексиконом. Но я чувствовал, что это была единст­венная возможность избавиться от уже висящих на мне определенным гру­зом этих, немного необычных записей. До этого я ощущал себя ученым, доб­росовестно фиксировавшим свой опыт. Но сам этот опыт сильно меня изме­нил. Провести научный анализ своего опыта, как это сделал бы любой уче­ный, я уже не мог – просто в этом я больше не видел ни малейшего смысла. Но выбросить свои уникальные записи я тоже не мог – вся моя сущность поднималась против этого святотатства. А действительно был пе­риод, когда я самым серьезным образом размышлял о том, чтобы выбро­сить эти записи – так, как я избавлялся от всего, что было в моей жизни лишним. Но в самой мысли об этом было что-то неприятное; так, словно я собирался совершить какую-то непристойность. Таким вот образом и поя­вилась на свет эта книга.

Первоначально встал вопрос о том, какую же форму она примет. Ло­гичней всего было бы описать все это простым разговорным языком, как можно больше уделяя внимания своим переживаниям и тем выводам, к кото­рым я приходил во время опыта или после него. Но почти все это было в са­мих записях сновидений. В конечном итоге, я решил привести сами за­писи целиком, без комментариев, лишь слегка подкорректировав их стиль – в пер­воначальной форме они были еще лаконичнее. Во-первых, кто поже­лает – тот сам сможет проанализировать все, что захочет. А во-вторых: этот опыт я действительно считаю уникальным – здесь, возможно впервые, от начала и до конца отражено прохождение первых ворот сновидений. Во всех его ню­ансах.

Естественно, в книгу вошли далеко не все записи. Во-первых, на каж­дое относительно полноценное сновидение приходилось по несколько не­удачных, когда, к примеру, осознав себя, я тут же просыпался или почти сразу забывался обычным сном. К тому же, то, что вначале я записывал как полноценное сновидение – в дальнейшем среди более насыщенных сновиде­ний ничего нового уже не давало. Много таких записей я тоже оставил за рамками книги. И вообще: среди записей я постарался оставить только те, которые или показывали что-нибудь новое, или же удачно отражали какую-нибудь из граней сновидений.

Таким образом, у меня получилось, что основу книги, а также основ­ную ее часть составляет Приложение. Все же остальное – лишь краткий ком­ментарий к нему. Удачно я выбрал форму или нет – может показать только будущее. Речь совсем не идет о тех, кто сомневается в реальности этого опыта, а значит – в добропорядочности автора. Книга предназначена тем, кто пытается осмыслить окружающий мир и сам хоть что-нибудь для этого де­лает. Рано или поздно накопится достаточно опыта, чтобы можно было сде­лать серьезные выводы и, опираясь на них, двигаться дальше.

НА ТОНКОЙ ГРАНИ СНА

Если попробовать строить красивые фразы, то можно сказать так: сно­видение начинается на тонкой грани сна. Это состояние, из которого можно попасть в сновидение знакомо почти всем, но боюсь, что мало кто придавал ему хоть какое-нибудь значение. Многие могут вспомнить мо­менты, когда ложишься спать, и спустя какое-то время вдруг доходит, что сон уже на­чался, хотя вроде бы еще не спишь. Насколько я помню себя, обычно в таких случаях, вздрогнув, просыпаешься. Соответственно, такие же моменты бы­вают, когда выходишь из сна: на сон накладываются проис­ходящие уже в ре­альности события и неожиданно до тебя вдруг доходит, что ты только что спал, а теперь уже проснулся. Такое вот неуловимое мгновение между сном и бодрствованием и является воротами в сновиде­ния.

Дон Хуан, если судить по книгам Карлоса Кастанеды, делал акцент на осознании момента засыпания. Собственно, это было одно из основных тре­бований для практики прохождения первых ворот сновидений – нау­читься улавливать момент погружения в сон. Сама же техника, которую он предло­жил Кастанеде еще в самом начале пути, предполагала осознание уже в про­цессе сна: это его совет найти в уже идущем сне свои руки. Какой из этих двух способов лучше для начальной практики сновидений я не знаю. У меня примерно в равной степени получалось попадать в сновидение, как первым, так и вторым способом. Все эти моменты достаточно подробно отражены в моих записях, поэтому задерживаться на них я не стану.

Первое, что происходит на этой тонкой грани сна – это останавлива­ется наш мыслительный процесс. Фактически происходит вот что: как только мы перестаем мыслить – начинается сон. И если при этом удалось не забыться – попадаешь в сновидение, где мышление уже не играет такой важной роли, как в нашей обыденной жизни. В тех случаях, когда я ложился спать, собира­ясь сновидеть, мне как раз и приходилось этим заниматься: останавливать свой мыслительный процесс и при этом стараться не уснуть. Несколько раз я пробовал это делать довольно грубым способом, т.е. не­прерывно повторяя себе «стоп…, стоп…» и не давая мыслям окончательно сформироваться, вы­строившись в логическую цепочку. Вернее – несколько раз у меня это полу­чалось; пробовал я чаще. Но это сопряжено с большим напряжением – как в процессе остановки, так и в самом последующем сно­видении. Обычно же я старался отпускать свои мысли и давать им возможность течь, куда заблаго­рассудится. Сам же я оставался чуть в стороне и старался, как можно безуча­стнее, следить за своими текущими мыслями. Постепенно они становились мне безразличны, а поскольку я игнорировал их – они исче­зали. В других же случаях я осознавал себя в такие моменты, когда мышле­ние уже не домини­ровало, и моей основной задачей было удержаться в этом состоянии. Впро­чем, все это, опять же, есть в моих записях.

В записях отражен целый ряд нюансов, происходящих на этой тонкой грани. Это, к примеру, вращение, ощущенье полета вверх, ощущенье пус­того пространства и другие. Мне не хотелось бы акцентировать на них вни­мания. Во-первых: читатель и сам может увидеть это в приложении. А во-вторых: я все равно не могу сказать об этом больше, чем было записано. Я не знаю ни природы этих явлений, ни причин, по которым они иногда про­являлись. Тот же пример с вращением: в своих удачных и неудачных сно­видениях я вра­щался множество раз. Иногда мен казалось, что легче по­пасть в сновидение, когда вращаешься по часовой стрелке, иногда – когда против. В конечном итоге я даже не могу сказать однозначно: этот процесс облегчается, когда от­даешься вращению или же когда ему противишься. Было по всякому. У меня даже есть подозрение, что было бы проще еще в самом начале проигнориро­вать это явление и не придавать ему в дальней­шем столь много внимания. Но в этом-то и проблема: некому сказать, что лучше, а что хуже – приходится делать на ощупь.

Ну и нельзя не упомянуть о том, что для того, чтобы удержаться на этой тонкой грани сна – нужна была сила. А для того, чтобы она появилась – пришлось существенно пересмотреть и изменить свою жизнь. К этому во­просу я еще вернусь. К тому же, в книгах Кастанеды ему уделяется очень много внимания – нет смысла говорить о том, о чем уже сказано.

ОБ ОСОЗНАНИИ

Начав говорить о сновидениях, невольно придется коснуться темы, ко­торую мне меньше всего хотелось бы затрагивать – об осознании. Мы – су­щества сознающие, сомнений в этом нет. Но стоит задаться вопросом: что ж представляет собой это осознание – и тут начинаешь теряться. К со­жалению, если не удастся хоть немного прояснить этот вопрос – все ос­тальное в этой книге потеряет всякий смысл. Для человека, который сам не сновидел, вряд ли будет легко увидеть разницу между обычным сном и осознанным. И тогда все собранные в Приложении записи останутся для него просто снами. Пусть даже немного необычными, но все же просто снами. И понятное дело, что весь этот ажиотаж вокруг сновидений пока­жется такому человеку полней­шим абсурдом. А поскольку книга ориенти­рована не только на уже сновидя­щих, то мне, вольно или невольно, при­дется сделать попытку прояснить этот вопрос.

У дона Хуана есть своеобразное определение осознания: это на­стройка эманаций внутри человеческого кокона в соответствие с внешними эмана­циями, проходящими через точку сборки, окруженную свечением осознания. Звучит интригующе. Малопонятно, но красиво. А если тща­тельно поразмыс­лить над этим – здесь видна своя логика. Вполне можно найти соответствия и даже пользоваться этим понятием, почти понимая, о чем идет речь. Вот только… я не «видящий». Ни кокона человека, ни точки сборки, ни эманаций я ни разу не видел и подозреваю, что читатель тоже вряд ли их видел. По этой причине, сколько бы я ни говорил о настройке – это все равно будет не то, что имел в виду дон Хуан. Остается только одно: постараться найти дос­тупные для любого человека средства.

Один такой пример у меня в запасе есть; если с его помощью я не смогу передать то, что хотел бы, то боюсь, что вряд ли уже смогу найти что-то более удачное. Сразу же хочу оговориться: я не имею ни малейшего поня­тия о том, что на самом деле происходит, когда осознаешь себя в сно­виде­нии. Я могу лишь постараться описать, на что это похоже, подыскав аналоги в обы­денной жизни. А пример, которым я хочу для этого восполь­зоваться, извес­тен почти каждому человеку в нашей стране. Почти каждый, хоть раз в своей жизни напивался до такой степени, что начинал терять контроль над собой. Вот это неравновесное состояние на грани полной по­тери контроля во мно­гих аспектах очень похоже на неравновесное состоя­ние сновидения. Благо, для нашей страны такой опыт не редкость. Сам я тоже когда-то был вполне нормальным студентом, так что мне это состоя­ние знакомо не пона­слышке.

Так вот, в процессе опьянения рано или поздно наступает момент, ко­гда человек начинает терять контроль над адекватным восприятием своего окружения. Вроде бы только что с кем-то беседовал – смотришь, а ты уже куда-то идешь и т.п. Для стороннего трезвого наблюдателя особой разницы не видно; разве что в момент прояснения человек чуть разумнее мыслит и, может быть, чуть лучше контролирует свои поступки. Не более того. Субъ­ек­тивно же такой человек остается самим собой лишь в моменты проясне­ния; в промежутках же он действует «на автопилоте». Совершенно такой же прин­цип автоматизма заложен и в обычных снах, по сравнению со снови­дениями. Как в первом, так и во втором случае человеком управляют какие-то скрытые побуждения, чаще всего, заблокированные психикой для их проявления в обыденной жизни.

Так же само во многом подобен и процесс «пробуждения». Разве что при опьянении в какой-то момент вдруг доходит, что вот еще немного – и ты потеряешь контроль над собой; пора останавливаться! А в сновидении так же неожиданно доходит, что ты уже потерял контроль над собой, но появился реальный шанс его восстановить. Собственно, в этом и вся раз­ница – все дальнейшее зависит от самого человека.

Таким образом, сказав уже многое, об осознании я почти ничего не ска­зал. Но я об этом предупреждал. И хотя объяснить это сложно – разница ме­жду осознанными и автоматическими поступками человека действи­тельно огромна. В первом случае человек способен по собственной воле приклады­вать усилия, во втором же его подгоняют обстоятельства. И для того, чтобы увидеть этот автоматизм напиваться не обязательно – в нашей обычной жизни его тоже хватает. Чем сильнее человек запрограммирован, тем больше у него шансов, напившись, пройти «на автопилоте» через весь город и без приключений добраться до дома. Такой человек лучше приспо­соблен к усло­виям нашей жизни, но также намного сильнее любого другого закрыт от влияния чего-либо нового.

ВОСПРИЯТИЕ

Восприятие – еще одна тема, которую нельзя миновать, говоря о сно­видениях. Мы воспринимаем свое окружение в обыденной жизни – что-то и как-то мы воспринимаем и в сновидениях. Способы восприятия в нашей обычной жизни ограничены возможностями нашего тела и, в основном, нам известны: это зрение, слух, обоняние, осязание со способностью кожи ощу­щать тепло и холод, а также кинестетическое чувство равновесия. Сюда можно еще отнести интуицию – это все еще спорный вопрос, но все же ино­гда, доверяясь ей, мы не жалеем. Все то же самое можно встретить и в сно­ви­дениях.

Но все же традиционные способы восприятия действуют в сновиде­ниях, скорее, в силу нашей привычки. Первое, с чем сталкиваешься действи­тельно необычным – это способность воспринимать свое окруже­ние непо­средственно всем своим телом. Это похоже на то, что ты ощуща­ешь свое ок­ружение и потому его видишь. Но даже этот способ восприятия не единст­венный, с чем пришлось столкнуться мне в своих сновидениях. Иногда в Приложении встречаются записи, когда восприятие выходило во­обще за сколько-либо привычные рамки. Но все же я постарался ограни­читься лишь тем, что укладывалось в рамки моей задачи – описать прохож­дение первых ворот сновидений, не отвлекаясь на какой-либо другой опыт.

Фактически, на первых воротах мне пришлось учить свое тело снови­дения почти всему тому же, что может мое обычное тел; в том числе и при­вычным способам восприятия. И здесь я на собственном опыте убедился, на­сколько мы привязаны к зрительному восприятию и насколько сильно оно доминирует в нашей обычной жизни. Многие сновидения свелись лишь к тому, что я усиленно добивался прояснения своего окружения, даже если при этом уже каким-то образом неплохо его воспринимал. Я был настолько этим озабочен, что, похоже, этим своим желанием сам же себе и мешал. По край­ней мере, опыт показывает, что когда удавалось расслабиться – вос­приятие само собой быстро настраивалось.

На первых воротах вообще очень сильно хотелось все рассмотреть и потрогать. Ведь я прекрасно отдавал себе отчет, что это не реальные вещи, и в то же самое время они так же реально ощущались, как и любая другая вещь в нашей обычной жизни. Затем начались сомнения в самом воспри­ятии ре­альности, как таковой. Если здесь можно было воспринимать все так же само и даже больше, чем в обычной жизни – то чем это не реальность? Все это от­ражено в моих записях; к тому же, немного позже я еще вернусь к этой теме, поэтому задерживаться на ней сейчас не буду.

Еще одна из особенностей восприятия, с которой я столкнулся в сно­ви­дениях – это то, что я называл восприятием или ощущением энергии. Это не обязательно должна быть та энергия, о которой говорил дон Хуан. Я ее не «видел» и потому ничего сказать о ней не могу. Просто этим понятием мне было удобно пользоваться при описании неких ощущений воздействий на себя или своего несколько необычного воздействия на что-нибудь в сновиде­нии. Зачастую, оно ощущалось в виде чего-то упругого; иногда – слегка виб­рирующего. Собственно говоря, именно таким постепенно на­чало ощущаться мое тело сновидения. По мере его совершенствования оно становилось все более упругим, слегка вибрирующим образованием, по своей форме напоми­нающим наше обычное тело. Иногда более плотным, иногда – менее.

Стоит хотя бы мимоходом упомянуть и о случаях абстрактного вос­приятия. Так же, как и во снах – в сновидениях оно тоже встречается. Это тот случай, когда воспринимается некий символ или что-то совсем уж абст­ракт­ное, о чем говорить и даже размышлять просто невозможно, но в то же время смысл его ясен. Это тоже одна из особенностей восприятия, но она уже за рамками нашей задачи.

И, наконец, один из наиболее важных аспектов восприятия – это ско­рость восприятия. Собственно, это самое важное и может быть даже единст­венное, о чем действительно стоит упомянуть, говоря о восприятии. Сны ми­молетны. Мне иногда удавалось заметить, как за время, пока я сно­видел про­ходило всего несколько минут. А ведь были сновидения, в кото­рых я прово­дил не один час своего субъективного времени.

Итак: скорость течения времени в нашей обычной жизни и в сновиде­ниях различны. Таким образом, чтобы попасть в сновидение – приходилось настраивать себя на другие темпы. Здесь всплывает интересный момент: для того, чтобы попасть в более быстротечные сновидения – приходится себя «замедлять». За годы практики я успел заметить, насколько же мы суетли­вые существа. Вечно куда-то спешим: спешим что-то делать, спешим мыс­лить, даже физиологические процессы – и те то и дело ускоряются хаотич­ными выбросами адреналина в кровь. Таким образом, вся практика снови­дений сводится к одному: научиться замедлять все свои процессы до такой степени, чтобы хватило сил, не забывшись сном, ухватиться за мимолетные образы этого сна. По крайней мере – так происходит на первых воротах сновидений.

Похоже, что сновидения тоже текут не с равномерной скоростью. Ино­гда встречаются эпизоды, когда скорость всех процессов внезапно воз­рас­тает. В таком случае чаще всего просто не успеваешь уследить за собы­тиями и складывается впечатление, что все происходит мгновенно. Если же удается хоть немного ухватиться за внезапно возросшую скорость воспри­ятия, тогда такой эпизод кажется очень насыщенным, но малопонятным, поскольку про­сто не хватает сил одновременно все это осмыслить в таком темпе. Это очень похоже на те случаи, когда на человека обрушивается сразу целый поток со­вершенно новой информации. В таком случае очень быстро теряешься и пе­рестаешь что-либо понимать. Примерно так же само это выглядит и в снови­дении. Правда, здесь дело может быть не в неравно­мерности течения снови­дения, а в неустойчивости самого сновидящего, в недостаточной его собран­ности. А может быть – играют свою роль оба эти фактора одновременно.

В заключение, из всего вышесказанного я хочу еще раз обратить вни­мание читателя на тот факт, что вся практика прохождения первых ворот сновидений, по большому счету, заключается лишь в одном – постепенном замедлении себя до такой степени, чтобы внимание в состоянии было ухва­титься за быстротекущий момент сна. К чему это может, по моему мнению, привести в конечном итоге – этот вопрос я подниму уже в самом конце книги, когда речь зайдет о реальности.

ДВА ТЕЛА

На вопрос: «что же мне дали сновидения?» я могу с полной ответст­венностью ответить – теперь у меня есть второе тело. А это дает мне наде­жду. Сколько бы ни говорилось о потусторонних мирах, но только собст­вен­ный опыт может дать ту уверенность, которую уже ничто не может по­коле­бать.

Но есть ли какое-то практичное применение для осознанных снов? Ведь в противном случае они так и останутся чем-то субъективным, не имеющим никакого смысла для любого другого человека, кроме самого сно­видящего. Об одном значительном результате сновидений я уже сказал – по­является ни с чем не сравнимая уверенность, что наша жизнь имеет го­раздо более широкие границы, чем те, что мы видим. Такой уверенности не может дать ни одна религия, если, конечно, человек не имеет какого-нибудь мисти­ческого опыта. И эта уверенность очень сильно влияет на все отно­шение к жизни. Сейчас мне просто жалко тратить силы и время на ту ерунду, которой не так уж давно была заполнена вся моя жизнь. Еще, ко­нечно же, нельзя не сказать о том, что сновидения удовлетворяют жажду познания. Это действи­тельно невероятно увлекательное путешествие в не­изведанное, где очень часто можно познакомиться с чем-то совершенно новым, дающим немало пищи для жаждущего знаний ума.

Ну а самое главное, по крайней мере – на первых воротах, это совер­шенствование тела сновидения. И оно действительно воспринимается как свое собственное функциональное тело. Пока что и в самом деле реального применения ему нет. Но здесь на первый план выступает подкрепленная, опять же, ни с чем не сравнимой уверенностью надежда. Если судить по кни­гам Карлоса Кастанеды, это тело можно усовершенствовать до такой сте­пени, что им можно будет вполне реально пользоваться. И даже больше: по­хоже, что им можно будет даже полностью заменить свое обычное, уже по­рядком поизносившееся тело. Чем не перспектива? И это не шутка. Если я смог пройти первые ворота сновидений и этот опыт оказался таким же, как описывал его Кастанеда, то просто глупо предполагать, что только этот опыт у него и был реальным, а все остальное он придумал. В конце концов, даже этот, уже пройденный опыт был уникальным, впервые приведенным лишь Кастанедой, Откуда он мог бы взяться, если не был частью единой целостной практики?

А то, что у меня сейчас есть два совершенно разных тела – у меня, опять же, нет ни малейшего сомнения. Это я знаю из собственного опыта, где мне уже неоднократно приходилось воспринимать себя одновременно в двух телах: в спящем на постели своем обычном теле и в то же время во что-то де­лающем в сновидении своем теле сновидения. Под конец описан­ной прак­тики я уже довольно неплохо научился перемещать свое внимание из одного тела в другое, тем самым то, воспринимая себя только в теле сновидения, то, просыпаясь в своем обычном теле. Конечно же – если у меня было доста­точно для этого сил. В противном случае это не очень-то от меня зависело.