Глава 1. В пыли, на вершине мира

– «Ну, Эни, зараза! Значит, горная подготовка необязательна?» – я висел над пропастью на одной руке.

Длины прыжка точно хватило, чтобы зацепиться за выступ скалы, а точнее – за трещину. А падать, чтоб ты знала, Эни, высоко…

«Прыгай с разбегу – соберись с силами, набери скорость и – не сомневайся. Грудь в первом порыве выноси вперёд, потом резко сжимайся… Ну, ты же знаком с техникой прыжков длину, правда? И руки – перед собой. Тебе будет казаться – не долетишь. Не думай об этом. Ты прыгаешь сверху, вниз. Всё будет нормально. Да, не вздумай пытаться упростить себе жизнь и, как Рэмбо, прыгать с двумя ледорубами (или это было в другом фильме со Сталлоне?)… Или выдумывать что-то в этом духе. Перед тобой гранит, ты его не пробьёшь. Только точность. Да, хватит, конечно, тютелька в тютельку. Пальцы будут болеть. Возьми охлаждающую мазь от отёков. Я это, кажется, уже тебе написала…»

Написала, Эни, конечно, крупными буквами в самом начале твоих пояснительных записок. Никаких сомнений по поводу твоей серьёзности, друг, у меня не было… Но во всяком случае, я был рад подробным рекомендациям. Твоя, Эни, педантичность на сей раз не была излишней.

Ухватился второй рукой. Теперь – наверх. Но я вижу, как здесь подняться. Уже неплохо.

Солнце палит нещадно с одной стороны скалы – с другой – тень. Я вынужден двигаться по спирали. И – то до костей прожигает, то – до озноба обдувает прохладой. Из всех склонов Каньона ты, Эни, конечно, выбрала тот, на который в здравом уме никто не сунется, и даже с воздуха до него не добраться. Конечно, я надеялся упростить себе жизнь и воспользоваться благами цивилизации, а точнее – вертолётом. Но – не подлететь. Не сочти за дерзость, но ты их перепрятывала, что ли, время от времени? Как ты могла знать, что здесь и через тысячи лет будет непреступная крепость? Неужели твои доспехи лежат здесь с архаических времён, и ты так неплохо помнишь сюда путь? Впрочем, от тебя, милая, можно ждать чего угодно.

Легко подтянулся и забрался на выступ. Теперь скорее всего спуск, я угадал, Эни? Всегда «обожал» спуски. Уж лучше подъёмы и прыжки. А что тут у нас в комментариях: «Надеюсь, ты любишь кататься с горок». Спасибо, Эни, ты прелесть и добрейшей души человек. Судя по всему, это следует понимать как: будь осторожен, возможна «сыпучка» или ещё как-то в этом духе, да, друг? Ладно.

Достал походную флягу, больше напоминающую бурдюк, только теперь из полиэтилена, схватил трубочку ртом, сделал несколько глотков. «И, помни – обувь должна быть, как влитая, и возьми литров пять воды с собой – не думай, пожалуйста: а, 0,5 – вполне хватит. Я не шучу сейчас, правда».

Я тебя услышал, вторая из пары. Я тоже кое-что знаю о жажде.

«Поздравляю, царь горы! Как ощущения? Правда, завораживает? Особенно, когда вспоминаешь, через что тебе пришлось пройти, чтобы здесь оказаться?..»

Узнаю тебя, милая, без этого, конечно, никак…

«Аж, дух захватывает! Теперь вопрос на засыпку (хи-хи, ох, уж эта игра слов) ты смотрел “Матрицу”? Помнишь, там есть момент в первой части, когда герои выбираются из дома по коммуникационной шахте? Руки перед собой, спина прижата к стене, две ступни – опора. Ничего, в принципе, сложного. Ну, может, чисто психологически… В фильме они спускаются с третьего, кажется, этажа. У нас с тобой их будет порядка девяти – не вздумай прыгать. Во-первых, сам понимаешь, это больно. Во-вторых, нам не надо доставать до самого дна. Я даже не рискну предположить, сколько там метров… А вот где-то на глубине первого этажа «девятиэтажного дома» будет лаз, ты его никак не пропустишь. Ныряй в него. Аккуратно, только. Там небольшая горка – будь готов сразу перекувырнуться через плечо – потушить инерцию. И – никаких верёвок, я знаю, ты об этом подумал. Неделю будешь вбивать колышек, а я не даю гарантию, что это будет всё надёжным. Вдохни-выдохни и – действуй!»

Да, Эни, я посмотрел «Матрицу», потому что, конечно, заранее перечитал все твои записки. Тринити, конечно, хороша… Интересно, а ты сейчас так же выглядишь, гроза семи морей и океанов и сердцеедка? Но одно дело – это всё в теории, совсем другое – в полях, на земле, да, друг?

Я сел на край каменного колодца и, стараясь не думать, молод ли я или слишком стар для таких развлечений, аккуратно стал спускаться вниз.

«Чисто психологически» – это ты имела в виду, что я буду зажат в каменном холодном колодце, над собой я буду видеть угасающий круг, нависшие скалы и кусочек синего неба? Хм, да ладно тебе, Энегрейс, я не страдаю клаустрофобией. К счастью.

И вдруг зазвонил мобильный. До этого древний колодец только вторил эху тихого скольжения подошвы, трения резины о камень и моему дыханию, теперь же он рычал на меня предательским классическим перезвоном телефона (а Аманда шутила – поставь что-то более мелодичное, этого мне здесь не хватало – дискотеки, хотя тебе, Эни, это бы, конечно, понравилось…)

По-прежнему, крепко держась на ступнях, добрался до телефона, нажал приём. Радовался, что не надо проводить пальцем по сенсорному экрану. Кнопка – это так удобно!

– Привет, Мэт, не очень занят? – услышал я голос Аманды. Судя по внешнему шуму, который тоже врывался в динамик, она сидела где-то в открытом кафе, попивала кофе.

– Привет, Аманд, – откликнулся я – эхо тут же покатило мои слова по колодцу.

– Ты что в погребе?

– Если бы… Так как дела? – я знал, что по тону наш знаток тонкостей и нюансов поймёт, как я сгораю от любопытства узнать, зачем же она звонит.

– Ты можешь сейчас включить новости?

– Это будет несколько затруднительно…

– Подожди, я сейчас тебе кину запись сюжета. Даже нарезку сделаю, глянь, плиз, это меньше минуты…

Аманда говорила на английском с русской интонацией и манерой, но осторожно, чтобы со стороны, для ушей случайных прохожих, это не звучало дико. Но мне было ясно, дело безотлагательное. Открыл присланное ею видео.

Митчл Рей во всю вещал, что человек, обладающий таким здоровьем, как нынешний президент, не может быть руководителем страны. Эта болезнь даже не до конца изучена, её последствия… Я промотал почти до конца, до выводов. Со своей стороны Митчл предлагает господину президенту подумать о будущем своего государства и добровольно сложить полномочию. Скор на руку, нечего сказать.

– Аманда, – я выключил видео и снова обратился к ней. – Я вышлю тебе рецепт – древнее китайское средство от головной боли. Всё на травах, так, что вспоминай свои навыки и уроки Кас. Есть некоторые побочные явления. Они-то нам и нужны… Не переживай, в итоге, как крапивой по голому телу, даже полезно…. Проследи, чтобы наш кандидат два раза в день его принимал. Всё остальное – не твоя забота. У тебя всё идёт по плану (как говорит Эни, вспоминая почти легендарную постсоветскую роковую песню). А я…

Ответ на вопрос, как разрешить ситуацию с наименьшими потерями и риском, нашёлся сам собой. Нужно с кем-нибудь связаться значимым из медицинского сообщества, напроситься к нему в ассистенты по написанию статьи на супер-актуальную тему методы ранней диагностики новой болезни. Развить в статье мысль, что болезнь, поразившая президента США, может возникнуть на разных этапах жизни у любого человека. Как правило, она проходит бесследно. Но симптомы… Да, теперь симптомы. Чувство лёгкой эйфории, слабость желудка, болезненные прыщи, высыпавшие там, где спина теряет своё гордое название, и прочие радости жизни.

Все эти признаки, конечно, будут у нашего Митчла. Ну, а дальше… Если заметили у себя, один или несколько – рекомендуем обследоваться. Буквально неделю на пилюлях – и вы полностью здравы. Как и наш президент, который после комплексного терапевтического лечения будет как новенький и даже лучше. Ну, как-то так.

Главное, чтобы наш Рей в ближайшую неделю был занят собой, а не путчем. Заодно и трав попьёт – они полезны для нервной системы…

Одна нога чуть соскользнула, но я успел поймать движение, упереться свободной рукой, и поменять ноги.

– Мет?

– Всё в порядке, подруга… Не переживай.

– Эни, кстати, звонила.

– Так.

– Дункану. Говорила по-английски. Чётко. Быстро. Внятно. Сказала: «Грегори правда хорош, пусть Кас руки потирает, лёжа на пляже. Извинись перед Амандой – мне жаль. Отношения со всеми – внутренние и внешние – завязаны. Жду вас. Не торопитесь, время есть». Приветы не передала. Но я её понимаю – она держится, как может. Не хочет впускать что-то личное.

Я тоже так подумал. Вспомнил, как Аманда промаялась почти неделю с рваной раненой и спросил:

– Ты принимаешь её извинения?

– Мэт, да о чём ты? Я сама виновата. Ничего себе – позволила себя пробить игрушечным мечом – смех да и только. Но, знаешь, я надеюсь, мне никогда больше не придётся выходить против Эни. Только если – на деревянных палках или на волейбольной площадке. Мы, кстати, уже все жаждем принять её вызов и потренироваться в «гасах». Особенно я и Кассандра, которая, кстати, не очень довольна «своим беленьким песочком».

– Это необходимо.

– Да… Но почему подводная лодка, Митос?

– Потому что это нелогично, – откликнулся я и добавил: – К тому же, Кас совсем не повредят – тишина и спокойствие. И целая лодка молодых моряков… Я понимаю, она (Эни права) спит и видит, что к ним присоединиться ещё и наш кандидат на медаль, но полагаю, сейчас там тоже не скучает. Во всяком случае, в карты наиграется…

Аманда хмыкнула и поблагодарила официанта за кофе. Я подумал, что она с удовольствием бы махнулась с Кас местами, но отогнал эту мысль. Меня тогда Дункан прибьёт, точно.

– Хочешь её услышать? – сменила тему моя подруга, как будто уколола булавкой. Она говорила не о Кассандре, мы оба это поняли. – Я перешлю запись – Элли, конечно, всё – на диктофон…

– Спасибо, Аманд… Но. Я её и так слышу.

– Понимаю.

– Почему Грегори? Его разве зовут не…

– Его так называет Энегрейс, вспоминая Стивена Кинга и «Мёртвую зону». Это Элли догадалась, если честно. Мы все даже не поняли.

Это похоже на Эни, на нашу Эни. Загадки, литературные герои… Кажется, пока всё хорошо.

– Ладно, ещё свяжемся, – словно подмигнула мне Аманда.

– Пока, подруга.

Наконец, спуск можно было продолжить. Лаз я заметил загодя. Он слегка подсвечивался солнечным светом. Хорошо, не хотелось бы нырять во тьму.

«Как рука? А я говорила – сразу в кувырок. Но ничего, у меня тоже чуть побаливала, недолго… Если тебе станет легче, у меня сейчас тоже болит кисть – ушла плохо, сама попала под удар. Дункан даже остановить палку не успел. Сижу, отдыхаю, пишу… Так вот… Возьми влево, выйдешь в небольшой грот, там темновато, солнце мало, но всё же – обрати внимание на валун у входа, у твоей левой ноги, нашёл? Ну, и что ты на него смотришь, вождь и господин?...»

Я улыбнулся. Нет, Эни, я был осторожен. Если ты говоришь: а, ничего страшного. Уже надо держать ушки на макушке. А если уж открытым текстом: будь внимателен. Рука не болит, и шея цела. Её, между прочим, свернуть на этой «горке» ничего не стоит.

Но даже за свою шею, если честно, я сейчас беспокоюсь меньше, чем за твою голову (во всех смыслах, Эни, во всех). Что бы ты и не передала приветы… Тебя ломает. Я это чувствую, держись, Эни, держись.

Да, а камень, что правда, то правда, этот без твоей подсказки никак не заметить – выглядит, как часть скалы. И по ощущениям… Ну, вот, кажется, поддаётся…

«Теперь – крепись, самая паршивая часть. Метра четыре вперёд – почти в полной темноте. И, да, там тесновато. Но ты должен пролезть. Зато стены крепкие. Если интересно, российские спелеологи и искатели приключений называют такие лазы “шкуродёрка”. Поверь, неслучайно. Всего три метра. Piece of cake. Или, как говорят многие из моих знакомых, как два пальца об асфальт. Ну, возможны вариации этой поговорки… Удачи!»

Эх, Эни, не замечал за тобой такой заботы. Наверное, Дункан всё-таки тебя тогда пребольно зацепил, ты возвращаться к поединку не спешишь, чирикаешь электронным пером по экрану. Но скажи, нежели тебе не приходилось ходить на подлодках?

Лаз я миновал спокойно и достаточно быстро – одному удивился – свету, которым буквально залита была гранитовая зала. Она была похожа на праздник, на каменные палаты, на комнату в царском дворце – хотя ничего в ней не было, кроме света и небольшого медного саркофага.

«Классные апартаменты, правда? Я тоже так подумала, но и немного повозилась, чтобы притащить сюда медяшки, и всё обставить более или менее достойно. Ну, чем богаты, как говориться…»

Я ступал мягко, подошёл к исторической реликвии. Как историк и буквоед, чувствовал почти, что трепет настоящего археолога, а точнее – расхитителя. Эни, ты бы сказала – Индиана Джонс, да, друг? Тебе смешно, а знаешь, что, дорогой мой любитель истории, даже за то, чтобы взглянуть на твои доспехи многие бы состояние отдали. Оружие праистории… С ума сойти можно…

Откинул крышку – одним движением, заглянул внутрь. Уф, мне стало легче. Ни тебе лазерных мечей, никакого криптонита или ещё чего… Я уже был ко всему готов, правда, Эни.

Обычный одноручный меч, к тому же грубоватой работы. Но… Я аккуратно взял оружие в руки. Вековая пыль неприятно щекотала ладонь. Должен признать. Удобен. И в умелых руках – опасен. Странная форма. Скорее походит на гладиаторский меч, как у секутора, чем на полноценный клинок. Впрочем, амазонкам не нужны были длинные мечи. Особенно, в пустыне. Набег, грабёж, пламя…

На меня пахнуло вечерним зноем, в глаза, словно, ударил песок. Нельзя сказать, Эни, что придаю большое значение всяким там суеверием о светлой и тёмной энергетике. Однако, что творит тёмная передача, своими глазами видел. И, да, Эни, от этого клинка мне не по себе.

Аккуратно упаковал меч в полотняную ткань, перетянул ремнями. Теперь можно было достать то, что интересовало меня куда больше.

«Я очень хочу написать: не читай, – но не посмею. Наоборот, прошу – прогляди, если хочешь, конечно. Просто, Митос, мы все нуждаемся в прощении…» – эти слова были в записке, оставленной на нашей кровати. Эни, мне совсем не нравится твоё настроение, правда. С чего ты взяла, что я позволю тебе пересечь точку невозврата? У нас целый штаб, чтобы точно отследить, сколько топлива осталось в твоих крыльях. Я слышу тебя, вторая из пары. И я рядом, Эни. Ты же это знаешь?..

Потёр руки, отряхивая грязь. Можно было подумать, что на старинной книге густой липковатой грязи не было. Обложка была выкована из меди, страницы – прекрасный пергамент. Эни, всё самое лучшее – конечно.

Взял мобильный – сигнала почти не было. Но я знал, пробиться через гранитные лабиринты по лучам солнца к небу он сможет, а там Элли его поймает, усилит и доведёт до Аманды. Написал рецепт – отправил, чтоб голова не болела. Хм, ни у меня, ни у нашего драгоценного Митчла.

Убрал телефон и опустил глаза на страницы. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к почти забытому алфавиту, и в голове снова вспыли значения слов, а сознание переключилось, откатилось на тысячелетия назад.

«Не так давече я звалась Богиней Песков…»

Имя я даже не стал переводить, и, произнося про себя, сразу сказал по-русски.

«Я же быти королевной древней, дум человеких властилицей, сказательницей хворой да злобной у колыбели житии людской. Меня знавали под нареканьями разными, под знамёнами черными да красными, однако яко солнце не взойдёт на западе, так и имена иные сути моей не меняли. Я была морой великой, преступницей окаянной, и творила по земле беззаконие всякое, страхованье внушаючи. Содеянное мною не испить мне вовек во искупленье. Но тот, кто читает сие, будь милосерден, коей я не бывати, заверши чтенье до буквы последней. И содеей всяко, что можешь, дабы не повторилось то, что было».

Язык, сломаешь, Эни! Не принимай, это, пожалуйста, за критику, хорошо? Сама говорила – брать только лучшее, быть современнее. Ладно, сейчас попробую как-то настроить себя, и понимать это всё в современном контексте. А то получается… Как ты говоришь? С русского на русский переводить приходится…

Так, сломаешь здесь не только язык, но и голову… Надо отбросить всё и смотреть только на факты. Эни, ты бы хоть подписала – ну, хоть где-нибудь, что это за год. Или лучше сказать – вселенная? Ты не любишь говорить о прошлом, если оно не связано с твоим настоящим. А так как ты сделала всё, чтобы Богиня Песков осталась за древностию лет…

Так. Я бежал глазами по строкам, спотыкался о сложные конструкции, начинал перечитывать фразу с начала, и что-то понимал. Значит, ты, Эни, со среднерусской равнины. Ну, кто бы сомневался… На вас, значит, напали, «девиц полонили, иных поубили». Это ясно. Ну, хоть не съедали пленных, уже легче. Дальше.

Так, здесь ты пишешь, сколько тебе было лет, но я всё равно не знаю этого исчисления. Это вообще десятичная система? Завела, так завела, подруга. Ладно. Больше восемнадцати тебе быть всё равно не могло. Твой возраст мы с тобой давно установили и точно с помощью антропологии и анатомии. Так, что да – ты, по законам твоей любимой России, совершеннолетняя, что меня не может не радовать, если честно.

А вот, нашёл, кажется: «С того момента, как меня пленили, я смогла прожить ещё…»

Эни, это в месяцах что ли? А, прости… Я догадался. Календаря у тебя под рукой не было, насколько ты обладала знаниями о небесных светилах – сказать тоже трудно, да любоваться ими времени не было… Одно было безусловно. Твоё собственное тело. А за ним ты всё подмечала, боялась, что… Ты не хотела бы своих детей видеть рабами, да, Энегрейс. Вот почему ты так точна. И того… Около семи лет. Тебе было одиннадцать, когда тебя забрали. Для среднерусской равнины – даже для того времени (хотя какого, я пока не узнал, но всё же), не возраст для жены. Северяне взрослеют медленней. И это не брак, это плен.

Ты не могла быть… готова. И должна была погибнуть раньше. Гораздо. Но ты цеплялась за жизнь. Отчаянно. На тебя это похоже. Искала ключи. Ко всем.

Семь лет. И за это время ты возмужала: во всех смыслах этого русского слова. Достигла полного возраста (это говорили в отношении мужчины, женщин даже не считали на такое способными), и уже могла за себя постоять.

И, конечно, – побег. Всё спланировала, разложила по полочкам, усыпила бдительность – мне всё это знакомо, Эни. Правда, в своей первой операции ты не так искусна, конечно, но к счастью, от тебя не требовалось большего, чем ты сделала. Ты выбралась к селеньям рыбарей, но они обменяли тебя у купцов на новые сети. От волка уйти на медведя нарваться.

Ладно. Дальше.

Ты уже отдавала себе отчёт, как вести себя в плену. И имела достаточно навыков, чтобы быть высоко оценённой. Выжить. Ты этого желала. Но постепенно это желание стало трансформироваться: «выжить, чтобы…» Ты ещё не понимала, чтобы – что… Не осознавала этого, но чувствовала: «чтобы стать хозяйкой самой. Стать госпожой».

Тем более, тебя везли на юг. Здесь люди гораздо более изощрённы в своих фантазиях. А ты… Ты могла умело их воплотить. И тебя оценили… по достоинствам.

Ты беспощадно откровенна, Эни. Ни в одной из твоих книг не встречал таких натуралистических подробностей. До тошноты противно.

Хотя что-то знакомое проскальзывает… Ты всегда возвращалась в пески, писала о пустыне, о гаремах, о чернотюльпанных девах. Но не знай я тебя, не понимай, что пряно-пурпурная Краальская тема имела вполне реальную и далеко не романтическую основу, я бы не сопоставил одно с другим. Даже, когда ты пишешь о песках, ты всё равно боишься писать о них. В своих произведениях. Здесь – нет.

Ты ведь, Эни, всегда описывала не то, что было там на самом деле, да, друг? Так как силы воли на честный рассказ хватило только раз – от руки, на пергамент и – спрятать. В своём письме ты ведёшь светскую беседу, с оглядкой на тех, кто это будет всё читать.

Бережёшь нервы читателей?

Ни одно воображение не может осилить того, что происходит, порой, в реальной жизни. Без особых фантазий, просто…

Ты бы сейчас воскликнула: «”Зримая тьма”. Голдинг». Да, пожалуй... Ты бы имела в виду основной вопрос автора: позолота цивилизованности легко стирается с человеческой души при определённых обстоятельствах, а за ней – мрак.

Но для раскрытия этой темы, мне кажется, больше годятся «Наследники» и «Повелитель мух». Да, «Повелитель…» мне нравится. Особенно, Эни, в твоём разборе. Когда ты, дорогой друг, соотносишь семь смертных грехов (по католическому канону) с теми соблазнами, которые постепенно совращают души главных героев. А английского моряка ты представляешь высшей силой, пришедшей судить, но не карать.

Интересная была мысль. Я тебе говорил – напиши статью, а ты… Но тебе, знаю, «Зримая тьма» нравится больше… Ты что-то видишь в этой книге своё.

Так, что там у тебя. Невольничий рынок. Африка, конечно, северное побережье… «Мы купили для великого властителя Нижнего царства, сына шмеля и брата крокодила… Для могущественного фараона Нижнего Египта».

Стоп! Эни… Подожди.

Да, я в своём ещё уме. Ты пишешь про Нижний Египет. Современные историки относят образования формаций, как государства, к 3500 до н.э. Но они, конечно, не правы. Около 4000-го. Эни…

Но… Но Атлантида погрузилась на дно, согласно опять же историческим данным, Платону, в 9500 году до н.э. Ты уже тогда должна была жить…

Постой. Не так. Атлантида погружалась частями, ну, опять же по легендам. Как и архипелаг Му в Тихом океане. Это были одни из пра-цивилизаций. Наверное, ты застала их последние искры – два маленьких острова, так? Да, помню, извержение вулкана, уничтожившее остров! Но тогда таких извержений было…

Но мы не говорим о материках, только – об островах. Об остаточных явлениях. А главное – мы говорим о понятном мне времени.

Хм, а я уже готов был к появлению летающих ковров и алхимиков. Как в твоих рассказах. И, да, друг, драконы и мымры меня б тоже не удивили. Но я рад, что никакой охоты на динозавров, как запечатлено на одном из Камней Ики, ты не видела. Уф, тяжело было бы переосмыслить свой взгляд на всю мировую историю…

Так я, получается, тебя старше? А мне всё странным казалось, что ты никогда не пыталась оспорить моё право называться старейшим из… Неважно. Хотя не скрою, это приятно узнать такую деталь. Эни, ты, всё-таки пионерка… Я тебя старше почти на тысячу лет…

Только в то время, когда я смотрел на происходящее вокруг себя, пытался постичь письменность, начать фиксировать настоящее, ты алчно старалась объять необъятное. Успела побывать на последних из островах (хм, игра слов…) погибающих цивилизаций: в Атлантиде, на Кёдзё-то, наверное, в Древней Индии.

Избирательно. Зачем?

Ладно. Это позднее. Это всё было позднее…

Итак… 4000-ый год. Я в Месопотамии, ты – в Египте. И тебя переправляют караваном.

«Я слышала, как караванщики переговаривались между собой – говорили о чернотюльпанных девах… Третий караван не дошёл…»

Да, тогда твои подруги вовсю промышляли на африканских караванных путях.

Кстати, ты и здесь осталась верной себе, могла бы их развеять после своего «отрезвления». Но у тебя уже к тому времени сложилась картина мира. И ты – не вмешалась в дела смертных, а твои амазонки переправились через море и навели шороху ещё и в Элладе.

И в итоге последняя царица амазонок пала под стенами Трои от руки Ахиллеса. Как её звали? Пентесилея. «Кaк много женщин, обнимaя другa, /Твердят ему: "Люблю тебя тaк сильно, /Что съесть тебя готовa от любви!" Ты бы сейчас щёлкнула пальцами: «О, ты читал Клейста!».

Читал, но, если честно, он всё перепутал. На самом деле всё было с точностью до наоборот, но произведение, согласен, показательное. Необузданная, не направленная на созидание, жажда никогда до добра не доводила. Ведь, по Клейсту, Пентесилея своего возлюбленного Пелида таки…

Ладно.

«Но до его рук меня не смогли довести. На караван напали. Убили всех. И меня. Но меня подняла сама пустыня…»

Как и меня, Эни.

Ты тоже проснулась в ночи? Одна, в почти полной темноте, содрогаясь от холода и жажды? Жажда мучает нестерпимо, как будто горло разодрали острыми когтями, тишину нарушает шуршание и шипение. Шелест песка. Далёкая, крохотная Луна. Но вместо страха тебя наполняет ощущение триумфа, необъятной свободы.

Нет, ты не думала о том, что ты избрана. Тебе все философские вопросы: Почему? Как? Зачем? – были не известны. Ты восстала Богиней, хозяйкой, повелительницей. Всё прошлое оборвалось, ты так думала, но на самом деле именно боль и страх создали нашу «Зену»…

И ты идёшь не куда-нибудь, а на зарево костров. Чернотюльпанные девы устроили пиршество в ночи прямо недалеко от места разбоя.

Ты шла к ним неотвратимо. Уже издали увидела, как они танцуют – угу, ясно, с кинжалами в руках – как обвивают свои тела шелками и дорогими тканями, как… Опять подробность в духе твоего повествования. Ну, а чему удивляться – если ненавидишь противоположный пол, к чему-то неизбежно притянешься. Но сейчас не об этом.

И вдруг впервые ты почувствовала бессмертного.

Так…

Ты чуть не упала, от напряжения в твоей голове, но не вскрикнула, не застонала, не зашлась тяжёлым дыханием. И, Эни, даже не испугалась. Плохо. Должна была, должна, Эни… И как тебе удалось выжить…

Это была одна из амазонок. Жрица. Верховная жрица.

…К тебе она тут же послала воительниц. Они должны были убить тебя и притащить к ней. Да, узнаю то время – это не то, что сейчас: обязательно представиться прежде, чем начать поединок, обязательно выходить один на один, не вмешиваться и, конечно, – никаких пуль, даже кинжалов. Прямо рыцарский турнир. И да: «В конце останется только один!» – всегда умилялся над этой фразой. А ты, Эни, вообще смехом заходилась. У тебя одно правило: жизнь продолжается, всегда, и она прекрасна.

А тогда всё было жёстче, да, Эни?

И вот они рядом… Напали! Ты уже тогда двигалась быстро, хотела жить, хотела… убивать. А как это делается, ты знала, не на личном опыте, конечно, но видела и не раз. Их было трое. Одна из них – пьяная и неосторожная пала тут же, заколотая своим же мечом. Две другие стали осмотрительнее. Но в их глазах была ярость – тупая эмоция, опасная в бою, – а в твоих – жажда.

Одна отвлекла тебя, а другая подскочила и ударила коротким кинжалом – в сердце. Ты молнией выхватила остриё за рукоять, перекрутила в руке и вонзила в грудь сопернице. Вырвала нож из тела и – ударила, уже отключаясь, последнюю.

Нет, Эни, та амазонка не взяла твою голову. Она поняла, какие открываются перспективы…

Зазвонил мобильный, электронной трелью оглашая каменную палату. «Ну, что ещё!» – с досадой мелькнуло в голове. Но я, конечно, унял раздражение. Просто так, поболтать, сейчас по этому номеру никто бы не позвонил.

– Привет, Мак! – сказал я, нажимая на приём.

– Привет, старец, – ирония. Хм, о-очень многозначно. Всё неплохо или всё совсем в тартарары? – Занят?

– Ну, благодаря Эни без дела мы все не сидим…

– Кстати, об Эни…

– Дункан, выкладывай.

– Помнишь, она говорила что-то, что пожмёт руку тому, кто взломает её код?

– «Выкрадет вместе с забором…», если быть точнее… – инстинктивно поправил я и тут же выдохнул. – Не может быть!

– Угу, у нас небольшие проблемы.

– Насколько «небольшие»?

– Ну, скажем, опять нет повода не выпить… Нас взломали.