Психология трендовых рынков

Вы когда-нибудь видели, как тихим, спокойным днем в лесу в лу­чах солнца будто висит облако из мириадов мошек — оно засты­ло в воздухе неподвижно. Да? Тогда вы видели, как весь рой — каждое насекомое на прежнем расстоянии друг от друга — вдруг сдвигается, скажем, на три фута в сторону? Что заставляет их так делать? Ветер? Но я же сказал, день спокойный. Попытайтесь вспомнить — вам приходилось наблюдать, как они перемещают­ся назад в исходную позицию все тем же единым целым? Так что же заставляет их так поступать? Мощные движения людских масс гораздо медленнее в своем начинании, но гораздо эффек­тивнее.

Бернард Барух

Глава 13

По следам чудовища

Внутри нас огромная неизведанная страна, которую нужно при­нимать во внимание, анализируя свои вкусы и ощущения.

Джордж Элиот

Как любая хорошая история ужасов, финансовые рынки тоже имеют своего морского чудовища. Это чудовище редко появля­ется при дневном свете. В это время оно прячется под спокойной рыночной поверхностью циклов, волн и зыби. Покоясь глубоко в морской пучине, чудовище терпеливо наблюдает, выжидая сво­его часа.

Никто с уверенностью не может сказать, что знает этого мон­стра, но большинство людей все-таки догадываются о его сущест­вовании. Как и все другие чудовища, оно время от времени под­нимается из сумеречных и темных глубин, преследуя свою добы­чу. Иногда чудовище подбирает несколько лакомых кусочков: здесь палец, там руку. А иногда аппетит настолько ненасытен, что оно проглатывает своих жертв целиком и оставляет выживших дрожать и трястись от страха. А порой оно снова в исступлении устраивает смертоубийство во время своего бодрствования. Неи­стово вопя, монстр в припадке бешеной ярости разрывает свою жертву на куски, жадно проглатывая внутренности и выпивая

164 Психология финансов

кровь, ни оставляя ни у кого сомнения, что оно истинный пра­витель рынков.

Одно из таких смертоубийств началось в понедельник, 19 ок­тября 1987 года.

конец света

В это историческое утро многие дельцы Уолл-стрита пришли на работу с жутким чувством беспокойства. Дело в том, что в пред­шествующую пятницу промышленный Индекс Доу-Джонса упал на 108.35 пункта (рис.16). На целые 60 пунктов Индекс падал и раньше, в 1986 году рынок упал на 87 пунктов за один день. Но здесь - 108.35!

Первым рынком, открывшимся после выходных, была Мель­бурнская биржа в Австралии. Цены выражали тревогу с самого

Рисунок 16Промышленный Индекс Доу-Джонса 16 октября 1987 года. В пятницу, перед крахом 1987 года, в первый раз за более чем три года, индекс опустился ниже среднего значения цен за последние 200 дней. Эта 200-дневная скользящая средняя показана на графике.

По следам чудовища 165

начала торгов, и многие инвесторы покидали рынок с огромны­ми убытками. В Токио биржа открылась низко, однако закры­лась с умеренным спадом в 2,5%. Но в Гонконге умеренности не было. В процессе лихорадочной торговли фондовый индекс упал на 11 %, и руководство биржи приостановило дальнейшую торго­влю до конца недели. Аналогичный сценарий разыгран и в Син­гапуре.

Принимая во внимание эти события, европейские рынки открылись под покровом туч. В Лондоне и Цюрихе акции упа­ли на небывалые 11%, во Франкфурте на 7%, в Париже, Сток­гольме и Копенгагене на 6%. Торговля на всех биржах проходи­ла в тяжелой атмосфере, а если попытаться лучше выразиться, то периодически грозила перерасти во всеобщую панику. Еще до закрытия европейских бирж основные финансовые дома Америки начали свои ранние утренние совещания. Среди них была компания Merrill Lynch. Ее главный аналитик, Роберт Д. Фаррелл, сообщил, что настроен чрезвычайно пессимистично. "Падение на 200 пунктов" не казалось чем-то нереалистичным. Президент Kidder, Peabody & Co., Макс Чэпмэн, в течение вы­ходных становился все более и более озабоченным. Утром это­го понедельника он предупредил своих людей, что им предсто­ит тяжелый день. И когда в третьей брокерской компании стра­ны, Donaldson, Lufkin & Jenrette, дилеры вышли на работу, они сильно удивились, обнаружив, что руководство наняло воору­женных охранников для отпора озлобленных клиентов. Трога­тельная речь их президента, закончившаяся словами: "Давайте сохранять самообладание, может быть, мы все пройдем через это и останемся в живых", — не помогла им поднять дух. Затем прозвучал гонг, и торговля открылась.

Когда первые цены замигали на мониторах компьютеров, промышленный индекс оказался на 2180 — на 67 пунктов ниже уровня, зафиксированного в пятницу при закрытии. Пятьдесят миллионов акций поменяли своих владельцев в первые 30 минут торговли. Затем цены начали падать медленно и устойчиво; од­новременно объем торговли бил все рекорды, показывая неверо­ятные цифры. Три миллиона акций сменяли владельцев каждую

166 Психология финансов

минуту. Через час сторговали 140 миллионов акций, и индекс упал еще ниже, достигнув отметки 2145.

Потом начался настоящий обвал. Дилер постоянно выкрики­вал: "Теперь мы идем вниз". Телефоны разрывались от звонков, и компьютеры стали не поспевать за торговлей, котируя, в ко­нечном счете, уже полуторачасовые цены. Помимо всего проче­го, в процесс включилась широко распространенная "программ­ная торговля". Армия компьютеров, запрограммированных на использование расхождений между ценами акций и фьючерсных контрактов на фондовый индекс, извергала потоки стоп-орде­ров, так как цены фьючерсов периодически падали на 20% ниже цен акций, лежащих в основе индекса. Рынок падал беспрестан­но, минута за минутой, и ни у кого не было даже малейшего представления, насколько далеко он пойдет. Биржевые брокеры из компании Shearson Lehman поместили надпись над своими столами: "К спасательным шлюпкам".

Когда, наконец, настало 4 часа и спасительный гонг сделал свое дело, все услышали безнадежный крик дилера: "Это — конец света!" Только тогда все и закончилось. Всего за какие-то семь ча­сов американский фондовый индекс упал на 23% до 1739, с неве­роятным рекордом оборота акций в 604 миллиона (см. рис.17).

волна страха

Но биржи долго не спят. Через несколько часов закрытия запад­ных рынков Токийская биржа открылась в состоянии безуслов­ного шока. В течение первой половины часа торговли 247 из 250 крупных ценных бумаг временно закрыли для торговли, а ос­тальные торговались по стремительно падающим ценам, обеспе­чивших закрытие с падением на 15%.

Во вторник то же самое чудовище свирепствовало в Европе. В Лондоне индекс упал на 12%, а в Париже рынок открылся с прыжком вниз на 10%. Компьютерные системы биржи просто вышли из строя, и торговлю частично приостановили. На Итальянской бирже с начала торговли наблюдались падения на 10%. Затем по нескольким ценным бумагам торговля была

По следам чудовища 167

Рисунок 17 Промышленный Индекс Доу-Джонса 19 октября 1987 года. Спад в "Черный понедельник" самый огромный в истории американ­ской фондовой торговли: за семь часов акции промышленных компа­ний упали на 23%.

остановлена. В Испании с основными ценными бумагами ни­чего особенного не произошло, если не считать, что их времен­но закрыли для торговли. Европа капитулировала, и единст­венной надеждой было, что только США разорвут этот пороч­ный круг.

Когда Нью-Йорк открылся в 15.30 по европейскому време­ни, все говорило о том, что это не случится. С самого начала цены колебались в широком коридоре. Вскоре было принято решение отложить торговлю почти по 90 акциям. Но, пока президент биржи обдумывал путь к полной капитуляции и к прекращению работы всего рынка, начался лихорадочный подъем, и индекс закрылся на 1841.01 — на 6% выше уровня предыдущего дня.

В среду утром все закончилось. Дельцы по всему миру при­шли на работу и увидели позитивный рынок. Все было как

168 Психология финансов

прежде. Чудовище исчезло так же внезапно, как и появилось. По мере того, как происходило улучшение после двух самых странных дней в истории торговли на фондовых рынках, непо­нятное настроение охватывало все рынки, превращаясь в один-единственный вопрос: "Что же все-таки произошло?" (Рисунок 18 показывает положение восьми рынков сразу же после краха).

Рисунок 18Восемь международных фондовых рынков во время краха 1987 года. Скользящие средние, показанные на графиках, построены как 200-периодные.

По следам чудовища 169

Позиции и изменения Позиций

То, что произошло, в большей степени олицетворяло (более или менее) беспричинные изменения, как это называют психологи, в "позициях". Именно эти беспричинные позиции в сочетании с огромной силы контурами обратной связи сделали наше чудови­ще таким ужасным.

Позиции — это скрытые потребности и желания, влияющие на действия человека, и о которых нам не обязательно надо знать. Многие исследования показали, что люди принимают, в сущности, всякие позиции, независимо от того, знакомы ли они на самом деле с ними или нет. Поэтому можно предполо­жить, что позиции несут ответственность за жизненные функции человеческого ума. Сегодня психологи согласны с тем, что эти функции можно разделить на четыре категории: "адаптивные позиции", "самореализуемые позиции", "позиции знаний" и "позиции самозащиты" (McGuire, 1969).

Адаптивные позиции

Первая из этих категорий — адаптация — проистекает, когда мы неосознанно развиваем те же самые позиции, что и люди, с ко­торыми мы себя идентифицируем. Как это происходит, может продемонстрировать эксперимент, проведенный психологом Музаффаром Шерифом в 1937 году. В этом эксперименте груп­пам людей в темной комнате поручили наблюдать за светящим­ся пятном, управляемым из металлического ящика. Им сказали, что пятно будет двигаться и нужно определить, насколько дале­ко это произойдет. Каждая группа быстро согласовала между со­бой эту величину, но мнения групп сильно отличались друг от друга.

Но самый интересный момент в эксперименте — пятно на са­мом деле вообще не двигалось. Таким образом, ответ тестируе­мых правдиво олицетворял человеческую психологию, а после­дующие интервью с отдельными группами показали: они не осознают, что находятся под влиянием других людей. Вывод, что

170 Психология финансов

мы неосознанно находимся под влиянием своего окружения, подтверждался и при следующих попытках и, несомненно, отно­сится также и к фондовой торговле. Когда наш банкир, брокер или просто хороший друг говорит, что акции пойдут вверх, у нас начинает складывается то же самое мнение, не благодаря логиче­скому основанию, а потому что мы неосознанным образом его адаптировали. Если рынок в огромном тренде, каждый подпада­ет под воздействие поднимающихся цен и реакции друг от друга, что приводит к развитию совпадающих позиций.

Если мы сталкиваемся с противоположной точкой зрения, мы отвергаем ее сразу же, отрицая или даже надсмехаясь над ее автором. Часто мы даже допускаем так называемую "контраст­ную ошибку", считая несовпадающую с нашей позицию черес­чур экстремальной, не воспринимая ее такой, какая она на са­мом деле. Поэтому нам легче оскорбить ее сторонника, назвав его бестолковым (как это было в случае с Бэбсоном в 1929 году).

Особый случай адаптивных позиций — это когда клиенты ре­шительно настроены наказывать своих управляющих, потерявших деньги сверх меры. Если, с другой стороны, управляющие потеря­ли деньги, просто уйдя вниз вместе с рынком, их прощают. Это по­буждает управляющих следовать за трендом (см. Le Baron, 1983).

Природа, конечно же, наделила нас этой моделью реакции, потому что она усиливает социальную адаптацию (помните, че­ловек — это социальное животное). Но проблема этих моделей поведения в том, что человек попадает в ловушку различных ка­тегорий общего сумасшествия (как описано МакКэйем в работе "Чрезвычайно распространенные заблуждения и сумасшествие толпы "', 1852), иногда и в нелепые несчастья фондового рынка.