Влияющих на оказание помощи

Джон М. Дарли и К. Дэниэл Бэтсон

John M. Darley, C. Daniel Batson. «From Jerusalem to Jericho*: A Studyof Situations! and Dispositional Variables in Helping Behavior. — Journal of Personality and Social Psychology, 1973, 27. P. 100-108.

Примечание редактора.В притче о добром самарянине священник и левит не помогли жертве ограбления.Самарянин же в отличие от них остановился и позаботился о раненом человеке. Чем можно объяснить различия в их поведении? Может быть, са-марянин от природы был более высоконравственным и ответственным человеком?

Или же служители религии не проявили альтруизма из-за того, что существовали какие-то ситуационные ограничения?

В статье «Из Иерусалима в Иерихон» Дарли и Бэтсон рассказывают об эксперименте, который был поставлен для того, чтобы проанализировать эту притчу. Они приходят к выводу, что на оказание помощи может влиять фактор времени — точнее, недостатка времени. Результаты их исследования говорят о том, что повседневные заботы, которые так важны для каждого из нас, могут мешать нам обращать внимание на нужды других людей. Мы вос-принимаем человека, который просит у нас помощи, как препятствие, мешающее нам успешно справиться со своими задачами.

Оказание помощи другим людям, испытывающим дистресс, кроме всего прочего является еще и этическим поступком. Это означает, что, совершая этот поступок, люди руководствуются этическими нормами и правилами, которым детей учат дома, в школе и в церкви. Если исходить из теории Фрейда

и других теорий личности, то можно ожидать, что при интернализации этих норм возникнут индивидуальные различия, которые приведут к тому, что для разных индивидуумов вероятность оказа-ния помощи другим людям будет разной. Но ученые, которые недавно провели исследование на тему о вмешательстве очевидцев в чрезвычайные ситуации, не смогли обнаружить личностных детерминант оказания помощи. Количественная оценка тех личностных переменных, которые, как можно ожидать, могли бы коррелировать с оказанием помощи (макиавеллизм, авторитаризм, социальная желательность, отчужденность и социальная ответственность), показала, что по этим переменным нельзя прогнозировать поведение, связанное с оказанием помощи. Такой результат не был обусловлен общей непредсказуемостью исследуемой ситуации, поскольку при изменении условий эксперимента, напри-мер при появлении других людей, которые также могли оказать помощь, происходили заметные изменения в уровнях оказания помощи. Эти результаты напоминают о работе Хартшорна и Мэя (Hartshorn, May, 1928), в которой показано, что сопротивление искушению, которое тоже относится к этическим поступкам, по-видимому, не является постоянной характеристикой индивида. Под этим подразумевается, что человек, который вел себя честно в одной ситуации, вовсе не обязательно будет столь же честным в другой.

<...> Тот факт, что попытки обнаружить корреляции между традиционным для социально-психологических

исследований набором личностных переменных и оказанием помощи в чрезвычайных ситуациях оказались довольно-таки безуспешными, говорит о необходимости нового подхода к выявлению факторов, по которым можно было бы прогнозировать оказание помощи, и поиску ситуаций, в которых возможна проверка этих прогнозов. Поэтому в поисках источника идей мы обратились к Библии, к классической для иудейско-христианской традиции истории об оказании помощи, то есть к притче о добром самарянине. С помощью анализа этой притчи нам удалось выдвинуть гипотезу о том, какие личностные и ситуационные переменные влияют на оказание помощи.

... а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился. И подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай также (Евангелие от Луки, 10: 29-37).

Психологам, размышляющим над этой притчей, кажется логичным предположить, что между не оказавшими помощь священником и левитом

и самарянином, который ее оказал, существуют ситуационные и диспозиционные различия. По каким делам шел каждый из них и о чем мог думать, когда встретился с жертвой разбойников на той пустынной дороге? Какие это были люди?

Можно предположить, что они мыслили по-разному. Как священник, так и левит были церковнослужителями, и можно ожидать, что их мысли были заняты религиозными предметами. Роль священника в религиозной деятельности очевидна. Роль левита, будучи менее очевидной, столь же важна: левиты были обязательными участниками храмовых церемоний. Что касается самарянина, то судить о его мыслях можно с гораздо меньшей степенью уверенности, но, в отличие от остальных, он вряд ли думал на религиозные темы, поскольку самаряне были отщепенцами, не приверженными иудейской религии.

По сравнению со священником и левитом самарянин, наверное, не только думал о более земных делах, но вполне вероятно, обладая меньшей социальной значимостью, действовал в другом временном режиме. Можно представить себе, что священник и левит, будучи заметными общественными

фигурами, торопились успеть на все собрания и встречи, записанные в их маленьких черных записных книжках, и украдкой поглядывали на свои солнечные часы. Самарянина же к определенному сроку ждали в условленном месте значительно меньше людей, и эти люди были гораздо менее важными персонами, поэтому можно ожидать, что он не торопился так, как занимавшие видные должности священник или левит.

Можно предположить, что кроме этих ситуационных переменных на поведение персонажей притчи оказывали свое влияние и личностные факторы. Среди них центральное место занимали типы религиозности, о различиях между которыми, очевидно, и пытался сказать Иисус. Священник и левит оба чрезвычайно «религиозны». Но, по-видимому, именно религиозность такого типа и подвергается сомнению в этой притче. Встает вопрос о мотивации принадлежности человека к определенной религии и его этичного поведения. Иисус, вероятно, думает, что религиозные лидеры его времени, будучи несомненно уважаемыми и честными людьми, могли быть «добродетельными», рассчитывая что-то за это получить: как поклонение своих ближних, так и одобрение Бога. Исследователь Нового Завета Р. У. Фанк отмечал, что самарянин занимает противоположную позицию:

Самарянин любит, не поглядывая украдкой на Бога. Нужды ближнего для него самоочевидны, и самарянин откликается на них, не имея никакой другой мотивации (Funk, 1966, 218-219).

Имеется в виду, что самарянин реагирует на ситуацию спонтанно, и его не особенно занимают этические или организационные правила и нормы религии, о соблюдении которых, по-видимому, заботятся священник и левит. Это не означает, что самарянин изображается как неверующий. Создается впечатление, что главная цель притчи заключается в том, чтобы в лице самарянина привести пример истинной религиозности и этичности и в то же время противопоставить этот тип религиозности другой, более распространенной концепции религиозности, которую представляют священник и левит.

Таким образом, в данной притче предполагается, что на оказание помощи влияют такие ситуационные переменные, как содержание мыслей человека и количество времени, которым он располагает в пути. Главными диспозиционными переменными, вероятнее всего, являются различные типы религиозности. Конечно, это далеко не все переменные, которые можно предложить, исходя из анализа притчи, но с помощью этих переменных можно выдвинуть несколько экспериментальных гипотез.

Гипотеза 1. В притче подразумевается, что люди, размышлявшие на религиозные и этические темы вто время, когда потребовалась их помощь, будут не более предрасположены к оказанию помощи, чем люди, думавшие о чем-либо другом. Такая гипотеза вроде бы противоречит теории, согласно которой детерминантами оказания помощи являются нормы, поскольку, исходя из этой теории, можно ожидать, что мысли о религиозных и этических примерах приведут к повышению значимости норм, предписывающих помогать ближнему, а следовательно, и к более активному оказанию помощи.

Гипотеза 2. Если люди спешат, когда они столкнулись с ситуацией, в которой требуется их помощь, тоони будут менее склонны предложить помощь, чем люди, которые никуда не спешат.

Гипотеза 3. Что касается типов религиозности, то люди с религиозностью такого же типа, какрелигиозность самарянина, будут помогать чаще, чем люди с религиозностью такого типа, как у священника и левита.

Очевидно, что в такой формулировке последнюю гипотезу едва ли можно операционализировать. Однако, использовав результаты одного из предыдущих исследований типов религиозности, мы смогли выделить три различных варианта религиозности: а) человек выполняет религиозные нормы ради того, чтобы что-либо за это получить; б) религиозные нормы являются для человека самоценными; в) выполнение религиозных норм как реакция на повседневную жизнь и поиск ее смысла. Сторонники двух последних концепций предполагают, что они ближе к «истинной» религиозности доброго самаритянина. Поэтому если согласиться с одним из этих двух теоретических

положений, то последнюю гипотезу можно сформулировать одним из следующих способов: люди, для которых а) религия обладает внутренней ценностью или б) религиозность возникает из поиска смысла повседневной жизни, будут более склонны остановиться и предложить помощь жертве.

Из притчи о добром самарянине мы взяли также способ оценки того, как люди оказывают помощь — это оценка их реакции на незнакомого человека, упавшего на краю дороги. Жертва должна иметь несколько сомнительный вид — это плохо одетый человек, которому, может быть, требуется помощь, но возможно, он пьян или даже потенциально опасен.

Кроме того, из притчи следует, как устроить так, чтобы происшествие воспринималось в качестве реального события, а не как часть психологического эксперимента, во время которого поведение испытуемого находится под наблюдением и может формироваться под влиянием требуемых характеристик, понимания испытуемым, что его поведение оценивается, или других детерминант

оказания помощи, являющихся потенциальными источниками артефактов. Испытуемый должен встре-титься с жертвой не в контексте эксперимента, а по дороге, между выполнением двух заданий.

МЕТОДИКА

Для изучения влияния этих переменных на оказание помощи мы пригласили семинаристов якобы для участия в исследовании, посвященном теме религиозного образования и профессий, связанных с религией. На первом пробном сеансе им были предложены личностные вопросники, касавшиеся типов религиозности. На втором индивидуальном сеансе экспериментальные процедуры начинались в одном здании, а затем испытуемого просили перейти в другое здание для участия в дальнейших процедурах. По дороге испытуемый проходил мимо упавшей «жертвы», «подсаженной» на краю дорожки. Зависимой переменной было то, окажет ли испытуемый помощь жертве, а если окажет, то какую. Независимыми переменными были следующие факторы: до какой степени испытуемому нужно было спешить при переходе в другое здание и тема речи, которую он должен был там произнести. Одни испытуемые должны были произнести речь о том, на каких должностях студенты семинарии могут работать эффективнее всего, другие — о притче про доброго самарянина.

Испытуемые

На вопросник отвечали 67 испытуемых, которые были студентами Принстонской теологической семинарии. Для участия в эксперименте из числа этих студентов были отобраны 47 человек, с которыми можно было связаться по телефону. Данные, полученные от 7 из этих 47 испытуемых, не подвергались анализу, поскольку при тестировании трех испытуемых экспериментальная процедура была нарушена, а четыре испытуемых заподозрили, в чем заключался истинный смысл эксперимен-тальной ситуации. Испытуемым платили по одному доллару за заполнение вопросников и по полтора доллара за участие в сеансе эксперимента.

Личностные оценки

Подробное обсуждение шкал, используемых для оценки личности, можно найти во многих источниках (Batson, 1971), поэтому здесь мы ограничимся их кратким описанием. Главной исследуемой характеристикой личности была религиозность. За последние годы предлагались различные концепции религиозности, основанные на разных психометрических шкалах. Наибольший интерес вызывает концепция Олпорта и Росса (Allport, Ross, 1967), которые провели разграничение между «подлинной» и «поверхностной» религиозностью... Такая биполярная концепция религиозности была поставлена под сомнение Брауном (Brown, 1964) и Бэтсоном (Batson, 1971), которые предложили ввести вместо нее трехмерный анализ. Поэтому в данном исследовании для оценки типов религиозности использовались три измерительных инструмента, с помощью которых было создано шесть отдельных шкал: а) шкала

схоластической ортодоксальности doctrinal orthodoxy scale.) (D-O), заимствованная из работы Глока иСтарка (Glock, Stark, 1966), для оценки соответствия данного типа религиозности классическим доктринам протестантской теологии; б) шкала поверхностности (extrinsic scale,) Олпорта—Росса (АК-Е), с помощью которой оценивается, в какой степени религия используется как средство достижениякакой-либо цели, при этом не являясь целью сама по себе; в) шкала подлинности (intrinsic scale,) Олпорта—Росса (AR-E), с помощью которой оценивается, насколько религия является самоцелью; г) шкала внешней поверхностности (extrinsic external scale) из Опросника религиозной жизни Бэтсона

(Batson's Religious Life Inventory) (RELI-EE), созданная для оценки влияния значимых других и ситуациина религиозность человека;

д) шкала внутренней поверхностности (extrinsic internal scale,) из Опросника религиозной жизни (RELI-EE), созданная для оценки того, насколько человек является «ведомым» в своей религиозности;е) шкала подлинности (intrinsic scale.) из Опросника религиозной жизни (RELI-EE) для оценки того, насколько мысли о смысле жизни, возникающие при взаимодействии человека с его социальным окружением, связаны с его религиозностью. В опроснике сначала предлагались шкалы RELI, затем AR и D-O.