Эмоциональный интеллект. ским путем удалили миндалевидное тело, чтобы справиться с сильными эпилептическими

ским путем удалили миндалевидное тело, чтобы справиться с сильными эпилептическими припадками, с той поры полно­стью утратил интерес к людям и предпочитал пребывать в оди­ночестве, не поддерживая с ними никакого контакта. Сохра­нив способность общаться и разговаривать, он перестал узна­вать близких друзей, родственников и даже свою мать и оста­вался безучастным к их переживаниям по поводу своего безразличия. Лишившись миндалевидного тела, он, вероят­но, утратил способность распознавать чувства, равно как и всякое понятие о чувствах вообще. Миндалевидное тело ис­полняет функцию хранилища эмоциональной памяти и, сле­довательно, играет крайне важную роль. В жизни человека без миндалевидного тела нет ничего, что затрагивало бы его лич­ность.

Наличием миндалевидного тела обусловлена не одна толь­ко привязанность; от него зависят все страсти и увлечения. Животным, у которых миндалевидное тело удалено или отде­лено от основного мозга, не знакомы страх и ярость, они не испытывают побуждения к состязанию или объединению и те­ряют ощущение своего места в общественной организации сво­его вида; а эмоции у них притупляются или отсутствуют. Меха­низм выделения слез, как эмоционального сигнала, присуще­го исключительно человеку, запускается миндалевидным телом и ближайшей структурой — поясной извилиной головного моз­га; если человека поддержать, приласкать или каким-то иным образом утешить, это успокоит те же самые зоны головного мозга и прекратит рыдания. В отсутствие миндалевидной же­лезы вообще не бывает слез от горя и утешение не требуется.

Жозеф Леду, невролог «Центра неврологии» Нью-Йорк­ского университета, первым установил, что миндалевидное тело играет главную роль в эмоциональном мозге. Жозеф Леду при­надлежит к той части молодого поколения неврологов, кото­рые занялись разработкой новых методов и технологий, позво­ляющих проводить исследования с немыслимыми ранее уров­нями точности, чтобы составлять карты мозга в процессе рабо­ты и таким образом проникать в тайны психики, которые ученые прежних поколений считали непостижимыми. Его от­крытия, связанные со схемой эмоционального мозга, опроверг-2*

Дэниел Гоулллан

ли укоренившиеся представления о лимбической системе тем, что сделали миндалевидное тело главным действующим «ли­цом» и представили остальные лимбические структуры в совер­шенно иных ролях.

Результаты исследования, проведенного Леду, объяснили, каким образом миндалевидное тело может захватывать конт­роль над нашими действиями даже в те моменты, когда думаю­щий мозг все еще вырабатывает решение. Как мы узнаем да­лее, работа миндалевидного тела и его взаимодействие с нео­кортексом составляют суть эмоционального разума.

Нервная проводка для передачи сигналов

Самый большой интерес с точки зрения понимания власти эмоций в нашей ментальной жизни вызывают поступки, совер­шенные в пылу страсти, о которых мы потом — как только все уляжется — сожалеем; вопрос в том, почему мы так легко теря­ем голову. Возьмем, к примеру, молодую женщину, которая два часа мчалась на автомобиле в Бостон, чтобы позавтракать и провести день со своим бойфрендом. За этим завтраком-обе­дом он сделал ей подарок, который она ждала много месяцев, — дефицитную художественную гравюру, привезенную из Испа­нии. Но ее восторг испарился в тот момент, когда она предло­жила после завтрака сходить на дневной сеанс в кино и посмот­реть фильм, который ей очень хотелось увидеть, а ее приятель ошеломил ее, заявив, что не может провести с ней весь день, потому что у него тренировка по софтболу. Оскорбившись и испытывая недоверие, она расплакалась, выбежала из кафе и, поддавшись мгновенному порыву, выбросила гравюру в мусор­ный ящик. Через несколько месяцев, вспоминая об этом ин­циденте, она сожалела вовсе не о том, что ушла от бойфренда, а об утрате гравюры.

Именно в такие моменты — когда импульсивное чувство попирает доводы разума — недавно открытая роль миндалевид­ного тела становится решающей. Поступающие от органов чувств сигналы позволяют миндалевидному телу проверять каж-

Эмоциональный интеллект

дое переживание на присутствие в нем тревоги. Это дает мин­далевидному телу возможность занять властное положение в ментальной жизни, став чем-то вроде психологического часо­вого, обращающегося к каждой ситуации, к каждому ощуще­нию всегда с однотипными и самыми примитивными вопроса­ми: «Это то, что я не выношу? Это больно задевает меня? Это что-то, чего я боюсь?» Если дело обстоит именно так — если сложившаяся ситуация, так или иначе, подразумевает утверди­тельный ответ, — миндалевидное тело мгновенно реагирует как нервная проводка, телеграфируя сообщение о критическом моменте всем отделам головного мозга.

В архитектуре мозга миндалевидное тело пребывает в со­стоянии готовности, напоминая службу быстрого реагирова­ния, операторы которой готовы послать экстренный вызов в пожарное депо, полицию и соседу всякий раз, когда в каком-нибудь доме система безопасности подает сигнал тревоги.

Подавая сигнал тревоги, например, от страха, оно отправ­ляет срочные сообщения всем главным отделам мозга: это вы­зывает секрецию гормонов «сражайся или спасайся» в организ­ме, мобилизует центры, обеспечивающие движение, и активи­рует сердечно-сосудистую систему, мышцы и пищеваритель­ный канал. Другие цепи, исходящие от миндалевидного тела, передают сигналы на выделение соответствующих критической ситуации доз гормона норэпинефрина (или норадреналина) для усиления реактивности ключевых зон мозга, включая те, кото­рые повышают бдительность органов чувств, фактически при­водя мозг в состояние полной боевой готовности. Посылая до­полнительные сигналы, миндалевидное тело приказывает моз­говому стволу закрепить на лице испуганное выражение, оста­новить все совершаемые мышцами движения, не имеющие отношения к данной ситуации, увеличить частоту сердечных сокращений, поднять кровяное давление и замедлить дыхание. Остальные сосредоточивают внимание на источнике страха и готовят мышцы к соответствующей реакции. Одновременно «перетряхиваются» системы кортикальной памяти, то есть от­носящиеся к коре больших полушарий головного мозга, чтобы выудить оттуда любые сведения, имеющие отношение к ело-

Дэниел Гоулман

жившейся критической ситуации, и эти операции получают приоритет перед другими нитями мыслей.

Но это составляет лишь часть тщательно скоординирован­ного комплекса изменений, которыми управляет миндалевид­ное тело, когда реквизирует зоны головного мозга (более по­дробная информация содержится в Приложении В). Миндале­видное тело имеет в своем распоряжении обширную сеть нерв­ных связей, которая позволяет ему — в случае эмоциональной аварии — захватить и привести в действие большую часть ос­тального мозга, включая рациональный ум.

«Эмоциональный часовой»

Один приятель рассказал мне, как он, проводя свой отпуск в Англии, как-то, проходя по набережной канала, зашел позав­тракать в маленькое и очень уютное кафе. Покончив с завтра­ком, он решил немного прогуляться. Спустившись по камен­ным ступеням широкой лестницы к каналу, он вдруг увидел девушку, пристально смотревшую на воду. На ее лице застыло выражение ужаса. Не дав себе времени как следует подумать, он прыгнул в воду, даже не сняв пиджака и галстука. И только оказавшись в воде, он понял, что девушка, оцепенев от страха, смотрит на ребенка, упавшего в воду, которого он, к счастью, сумел спасти.

Что же заставило его броситься в воду прежде, чем он осо­знал, зачем он это делает? Ответ прост: по всей вероятности, миндалевидное тело.

Заняв достойное место в ряду самых впечатляющих откры­тий последнего десятилетия в области эмоций, работа Леду рас­крывает, каким образом архитектура головного мозга обеспе­чивает миндалевидному телу привилегированное положение «эмоционального часового», способного совершить захват моз­га. Согласно данным его исследования, сенсорные сигналы от глаза или уха проходят в головном мозге сначала в таламус (зри­тельный бугор), а потом — через одиночный синапс (соедине­ние двух нервных клеток между собой) — в миндалевидное тело. Второй сигнал из таламуса направляется в неокортекс, то есть