Специальные психологические принципы и методы 1 страница

Одна из задач, которая встает при анализе конкретной психологической теории, заключается в выявлении того психологического принципа, который определяет содержание данной теории. Мы уже говорили о том, что любая психологическая модель подчиняется общеметодологическим принципам и специальным принципам, которые устанавливают своеобразие содержания теории. Психологические принципы в соответствии с общеметодологическими принципами характеризуют предмет, методы и границы конкретной теории. При этом каждый фрагмент содержания теории удерживает именно специальный психологический принцип. В частности, в качестве таких принципов выступают: принцип деятельности для теории деятельности, принцип структурности для гештальт-психологии, принцип реактивности для бихевиоризма, принцип бессознательного для психоанализа. Важно проследить, откуда берутся эти принципы.

Источниками психологических принципов выступают соответствующие факты реальности. Однако не всякий факт может быть принципом. Для того чтобы факт стал принципом, ему должен быть придан статус принципа. Например, заслуга Л. С. Выготского заключается не в том, что он первым обнаружил факт использования специальных средств для управления психической деятельностью человека, а в том, что он придал этому факту статус принципа и сформулировал на основе принципа опосредованности культурно-историческую теорию развития высших психических функций.

Специальные психологические принципы определяют соответствующую систему понятий, а значит, и систему содержания конкретной психологической теории. В дальнейшем принцип как фильтр начинает участвовать в отборе тех психологических фактов, которые теория рассматривает как свои или начинает их игнорировать.

Существенным моментом специального психологического принципа является то, что он базируется на конкретном факте реальности и несет на себе все свойства и особенности этого факта. Так, если принцип опосредствованности имеет прямое отношение к появлению высших психических функций, т. е. характеризует такие качества психики, как осознанность и произвольность, то нужно понимать, что эти свойства вытекают именно из особенностей самого факта реальности, взятого за принцип.

Так, использование средства в качестве орудия психической деятельности, безусловно, предполагает знание способа применения этого средства и понимание того, на каком этапе применения средства находится субъект, т. е. предполагает произвольность. Соответственно психологическая теория, которая основывается на данном принципе, оказывается чувствительной именно к тем проблемам или тем аспектам психической жизни человека, которые соотносятся с этим принципом.

Подчеркнем, что в этом случае культурно-историческая теория сталкивается со сложностями в интерпретации бессознательных процессов, что и отразилось, на наш взгляд, в текстах Л. С. Выготского: он подчеркивал в качестве безусловного достижения психоанализа возможность дать положительную характеристику бессознательного, между тем в рамках культурно-исторической теории проблема бессознательного решена не была. Этот результат, на наш взгляд, является следствием того ограничения, которое накладывает принцип на содержание теории. Точно так же последователи теории Л.С.Выготского, например представители теории деятельности, не смогли решить проблему бессознательного, поскольку принцип деятельности предполагает единство сознания и деятельности, но не единство бессознательного и деятельности.

Психологические принципы определяют границы психологи¹ ческой теории не только вширь, т.е. с точки зрения той проблематики, которая рассматривается данной теорией, но и вглубь, Т.е. с точки зрения предела объяснения.

Так, например, для объяснения поведения человека в бихевиоризме универсальный принцип «стимул — реакция» предполагает, что поведение будет понято, если мы определим связь между стимулом, который действует на испытуемого (ситуация, в которой он оказался), и той реакцией, которая вызывает данный стимул. Здесь существенный момент состоит в том, что дальше этих категорий психологическое объяснение не движется. Поэтому считается, что поведение адекватно интерпретировано, если описаны сами ситуации и реакции на них.

Если же обратиться к теории деятельности или к культурно-исторической теории, то предельным объяснением будет объяснение, которое опирается на систему операций и средств, с помощью которых эти операции выполняются. В частности, именно на этих принципах построена теория способностей Л.А.Венгера: понять психологическое строение способности — значит понять систему операций и средств, которыми пользуется человек для решения встающих перед ним задач. Именно этот подход лег в основу системы диагностики развития детей дошкольного возраста. В психоанализе объяснения заканчиваются, когда находится вытесненное в область бессознательного содержание сознания

(в частности, образы пережитых ситуаций). Приведем следующий отрывок: «"Да, теперь я знаю. Это голова моего дяди... Лицо, которое я теперь вижу это его злое лицо". Эта информация напомнила мне, что ее первый истерический симптом, рвота, прошел. ...Соответственно мы имели дело с истерией, которая была в значительной степени отреагированной. И действительно, вскоре, после того как это произошло, Катарина рассказала о своем открытии своей тете.

- Ты рассказывала своей тете другие истории — о том, как он с тобой заигрывал?

-Да, не сразу, а позже, когда уже шел разговор о разводе. Моя тетя сказала: мы придержим это в запасе. Если он будет чинить неприятности в суде, мы расскажем и об этом тоже.

Я могу прекрасно понять, что именно этот последний период — когда в доме происходило все больше волнующих сцен и когда состояние девушки перестало интересовать ее тетю, целиком занятую спором, — должно быть, как раз тот период накопления и сохранения информации оставил Катарине в наследство мнемический символ (или галлюцинацию) — лицо.

Я надеюсь, эта девушка, чья сексуальная чувствительность пострадала в таком юном возрасте, извлекла некоторую пользу из нашего разговора. С тех пор я ее не видел»¹.

Из приведенного отрывка видно, что главную задачу З.Фрейд видел в том, чтобы выяснить исходное переживание, которое было вытеснено его пациенткой и впоследствии было обнаружено в результате кропотливой работы. При этом сам факт установления вытесненного переживания является финальным в методологии 3. Фрейда именно в силу понимания принципа бессознательного. При чтении этого отрывка складывается впечатление незавершенности действия: хотелось бы двигаться дальше, но принцип бессознательного не позволяет этого делать. З.Фрейд заключает, что он впоследствии этой пациентки не видел. Но, на наш взгляд, ему и не надо было видеть дальше, поскольку процесс оказался завершенным.

Особенность специальных психологических принципов заключается и в том, что, хотя каждый из них является центральным для соответствующей ему психологической теории, принципы, образующие разные теории, оказываются связанными между собой. Так, принцип структурности в гештальт-психологии выступает в оппозиции к принципу дискретности в ассоциативной психологии; принцип бессознательного в психоанализе оппозиционен принципу сознательности в ассоциативной психологии; принцип реактивности оппозиционен принципу ненаблюдаемости психических

¹ Фрейджер Р., ФейдименД. Личность. Теории, упражнения, эксперименты. — СПб., 2006. - С. 57.

явлений в ассоциативной психологии; принцип операциональное теории Ж.Пиаже является опосредствованием принципа структурности и принципа реактивности в бихевиоризме. Подобные отношения между принципами показывают, что они не являются внутренне независимыми и существующими в рамках конкретной психологической теории, а располагаются в общем пространстве психологического знания. Тем самым принципы не только ограничивают соответствующую психологическую теорию, но и задают возможности ее развития путем формулирования других принципов.

Говоря о роли принципа в структуре психологической теории, можно заметить, что конкретный психологический принцип выступает в роли ее центра в том смысле, что он в первую очередь стягивает к себе факты, характеризующие данную теорию, основные понятия и методы исследования. Вместе с тем сам принцип ограничивает содержание психологической теории, создает ту«броню», которая не позволяет фактам, не связанным с этим принципом, войти в тело теории. Как писал И.Лакатос, «у всех исследовательских программ есть "твердое ядро"... мы должны напрягать нашу изобретательность, чтобы прояснять, развивать уже имеющиеся или выдвигать новые "вспомогательные гипотезы", которые образуют защитный пояс вокруг этого ядра... защитный пояс должен выдержать главный удар со стороны проверок; защищая таким образом окостеневшее ядро...»¹. Мы хотим подчеркнуть, что именно специальный психологический принцип создаетто самое ядро, вокруг которого выстраиваются многообразные Ясистемы защит.

В отечественной психологии наиболее разработанной является теория деятельности. Она легла в основу многих исследований по общей и прикладной психологии. Принципы теории деятельности составляют специальную методологию отечественной детской психологии. Их непонимание ведет к непониманию всей отечественной детской психологии и господству натуралистического взгляда на психику ребенка. Поэтому остановимся на анализе этих принципов более подробно. Один из главных принципов теории деятельности — принцип предметности психического отражения. Принцип предметности является большим теоретическим достижением отечественных психологов, и в первую очередь заслуга в его разработке принадлежит А.Н.Леонтьеву. Он отмечает, что психическое развитие человека остается тайной, если не раскрыта человеческая деятельность и ее главная характеристика — ее «предметность»: «Деятельность может казаться беспредметной, но научное исследование

¹ Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских про­грамм. -М., 1995. - С. 162.

деятельности необходимо требует открытия ее предмета. При этом предмет деятельности выступает двояко: первично — в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично — как образ предмета, как продукт психического отражения его свойства, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществиться не может. Уже в самом зарождении деятельности и психического отражения обнаруживается их предметная природа»¹.

При этом А.Н.Леонтьев подчеркивает, что управляет процессами деятельности первично «сам предмет и лишь вторично — его образ как субъективный продукт деятельности, который фиксирует, стабилизирует и несет в себе ее предметное содержание. Иначе говоря, осуществляется двойной переход: переход предмет—процесс деятельности и переход деятель — субъективный продукт. Но переход процесса в форму продукта происходит не только на полюсе субъекта. Еще более явно он происходит на полюсе объекта, трансформируемого человеческой деятельностью; в этом случае регулируемая психическим образом деятельность субъекта переходит в "покоящееся свойство" ее объективного продукта»². Другими словами, любая вещь, на которую направлена активность человека, обладает сначала только определенными пространственно-временными, физическими свойствами. Человек как бы сталкивается с этой вещью дважды: до начала деятельности и после окончания деятельности. Ни свойства вещи, определяемые физическими ее особенностями, ни первичный «образ» вещи не характеризуют принцип предметности. Предметность возникает только в результате разрешения противоречия между потребностями человека и свойствами объекта, удовлетворяющими эту потребность.

Еще раз подчеркнем, что предметность — это не объект сам по себе и не потребность человека, это отношение между потребностью и предметом.

Эта особенность принципа предметности нашла свое выражение в сформулированном В.Вундтом законе «гетерогонии цели». Суть этого закона сводится к различию конечного продукта деятельности и начального замысла. И это понятно. Конечный продукт как раз и представляет собой разрешенное противоречие между потребностью и объектом. Отличие конечного продукта от представления о нем до начала деятельности характеризуется тем, что в первоначальном представлении о конечном продукте более выражена субъективная сторона предметной деятельности, а в конечном — его объективная сторона. Важно понять, что речь идет

¹ Леонтьев А. И. Деятельность, сознание, личность. — М., 1975. — С. 84. ¹ Там же. - С. 86.

не об объективных свойствах вещи, а об объективных свойствах предметной деятельности.

По А.Н.Леонтьеву, вторичный образ, т.е. образ вещи, полученной в результате деятельностного ее преобразования, и есть опредмеченная деятельность (или потребность). Сама же вещь, преобразованная в результате деятельности, приобрела не только физические свойства, но и предметные свойства, т.е. такие ее физические свойства, которые могут удовлетворять определенные потребности человека.

Следовательно, в человеческом обществе используются объекты, обладающие двумя группами свойств: вещными и предметными. Специфика человеческой психики как раз и состоит в том, что объект отражается в ней со стороны своих предметных свойств. Сами же предметные свойства есть опредмеченная потребность. Большинство исследований отечественных психологов иллюстрируют действие этого принципа в психическом развитии ребенка. Возьмем в качестве примера эксперимент, проведенный Л.А.Венгером с детьми раннего возраста (1 — 3 года). Детям предлагалась специальная решетка, через которую можно было достать фигуры различной геометрической формы. Для каждой фигуры — призмы, шара и пирамиды — было создано свое отверстие, через которое ее можно было пронести. Что же оказалось? Первоначально дети пытались тащить фигуры через любые отверстия, конечно, при этом у них ничего не получалось. Данный факт свидетельствует, что: 1) дети видели геометрические фигуры; 2) они также видели и отверстия; 3) более того, они улавливали определенное соотношение между фигурой и отверстием. Однако следует ли из этого, что дети воспринимали форму отверстия и форму фигуры?

Как ответили бы на этот вопрос представители натуралистических взглядов? Главная особенность их подхода заключается в а том, что они выделяют только стимулы (или вещные свойства объектов). Вот, например, описание одного из подобных экспериментов: «Когда мы решили исследовать зрительные способности еще совсем беспомощных младенцев, мы смогли найти лишь один подходящий показатель — движения глаз. Если ребенок всегда чаще направляет свой взор на одни формы, чем на другие, то он, очевидно, способен воспринимать форму. Исходя из этого, мы разработали тест на зрительный интерес, нашими первыми испытуемыми были детеныши шимпанзе, мы обнаружили явное предпочтение определенных предметов, что указывает на врожденную способность различать их.

Перейдя от шимпанзе к человеку, мы не внесли существенных изменений в методику эксперимента. Интерес к предъявляемым объектам исчезает у детей быстрее, чем у детенышей шимпанзе, и они склонны засыпать во время опытов.

Суммарное время рассматривания для разных пар было весьма различным: более сложные пары привлекали больше внимания. Было очевидно, что восприятие формы в какой-то мере является врожденным. Показав, что даже в очень раннем возрасте дети способны воспринимать форму, мы уже опровергли распространенное представление о том, что они по анатомическим причинам не могут видеть ничего, кроме неясных светлых и темных пятен»¹.

Как сопоставить результаты двух экспериментов? Мы бы сказали, что в этих опытах восприятие отсутствовало в силу того, что противоречие между потребностью ребенка (например, получить эту фигурку) и вещными свойствами предмета еще не разрешено, форма еще не выступила предметом особой деятельности — восприятия, далее эта деятельность еще не опредметилась в образе предмета, отражающего его форму. Возникает вопрос: что же тогда наблюдалось? Вероятнее всего, наблюдались психофизиологические особенности функционирования зрительной сенсорной системы на ранних этапах онтогенеза. Ясно, что существует соответствующий орган, который реагирует на различия в стимуляции, но эти различия носят физиологический характер, они еще не получили предметного, психического значения. Эти реакции А. В. Запорожец вслед за И. П. Павловым называл ориентировочным различением: «Ориентировочное различение создает лишь предпосылки для восприятия, но еще не обеспечивает само по себе возникновения адекватного перцептивного образа»².

Подтверждение правильности предметности восприятия было показано А. В. Запорожцем на примере восприятия глубины. Американские психологи Р.Уок и Э. Гибсон полагали, что восприятие глубины врожденное, по крайней мере, частично. Для доказательства этого предположения был проделан следующий опыт. Стол накрывали стеклом. На поверхность стола, накрытую стеклом, помещали ребенка. Стекло далеко выступало за край стола, так что ребенок мог видеть пол. У края стекла стояла мать ребенка. Ребенок начинал ползти к матери, но как только он доползал до края стола, останавливался. На основании результатов этого эксперимента делался вывод, что ребенок воспринимает глубину. А. В. Запорожец предложил изменить условия эксперимента: закрасить половину стола другим цветом. В этом случае ребенок доползал до границы цветов и останавливался, хотя объективно различий в глубине расположения поверхностей, раскрашенных в разные цвета, нет. Что же есть? Есть различия в стимуляции, но восприятия глубины нет.

¹ Восприятие: механизмы и модели / под ред. А. В. Запорожца — М 1974 — С. 340-344.

² Восприятие и действие / под ред. А. В. Запорожца. — М., 1967. — С. 177—181.

Показательна интерпретация результатов этих исследований, сделанная в книге Т. Бауэра: «Исследователи обнаружили, что младенцы, которые уже могут ползать, ни при каких обстоятельствах не переползают на глубокую сторону обрыва, что, по-видимому, является убедительным доказательством наличия восприятия удаленности. К сожалению, младенцы, возраст которых достаточно велик, чтобы они могли ползать, имеют продолжительную историю развития восприятия и моторики. Поэтому описанный эксперимент мало что может нам сказать об истоках восприятия пространства»¹. Как видим, Т.Бауэр не сомневается в достоверности результатов, полученных Э. Гибсоном и Р.Уоком. Подобная уверенность есть следствие игнорирования принципа предметности в рамках натуралистического подхода.

Если продолжать подобные логические рассуждения, можно регистрировать реакцию ребенка на два различных слова. Вероятно, на различные слова, скажем короткое и длинное, реакция будет различной. Будет ли означать это различие, что ребенок их понимает? Конечно, нет. Но если следовать логике подобных экспериментов, нужно говорить о различии в понимании.

Таким образом, непонимание принципа предметности ведет к искажению при построении психологической интерпретации наблюдаемых психических явлений. Психика человека построена по принципу предметного отражения действительности. Это значит, что содержание психического отражения составляют не вещи, а предметы человеческой деятельности, удовлетворяющие потребности человека.

Важный вывод, следующий из принципа предметности, состоит в том, что ребенок сам не может выработать в себе человеческую психику именно в силу того, что объекты выступают для Него со стороны своих вещных свойств. Необходима организованная взрослым система присвоения предметных свойств вещей и 4 явлений, т.е. необходима система обучения и воспитания. Фактически признание принципа предметности ведет к признанию прижизненного формирования психики человека. Еще одним важным принципом, выделяемым в теории деятельности, стал принцип активности. Сущность этого принципа связана с интерпретацией человека либо как существа пассивного,только реагирующего на внешние воздействия, либо как активного.

Наиболее яркими представителями принципа пассивности являются бихевиористы. Они рассматривают поведение человека как систему реакций на внешние воздействия.

В отечественной же психологии разрабатывается принцип активности психики человека. Он имеет несколько сторон. Наиболее

¹ Бауэр Т. Психическое развитие младенца. — М., 1979. — С. 102.

традиционное понимание активности заключается в анализе психических процессов как зависимых от целей, установок, эмоций, опыта субъекта, что проявляется в избирательности и направленности деятельности субъекта.

А. Н.Леонтьев отмечал: «Психология издавна описывала и изучала зависимость восприятия, представления и мышления от того, "что человеку нужно", — от его потребностей, мотивов, установок, эмоций. Очень важно при этом подчеркнуть, что такая пристрастность сама объективно детерминирована и выражается не в неадекватности образа (хотя и может в ней выражаться), а в том, что она позволяет активно проникать в реальность»¹.

Подобное понимание активности психики человека сходно с позициями многих ученых. Например, С.Л.Рубинштейн подчеркивал, что внешние причины действуют через внутренние условия. Иными словами, получается, что человек избирателен к внешним воздействиям. Ж.Пиаже также разделял эту позицию, если под внутренними условиями рассматривать характер операциональных структур, которые складываются у ребенка в процессе его адаптации к действительности. Этот подход можно рассматривать в качестве дополнения к принципу реактивности.

Однако в отечественной психологии существует другое понимание активности психического отражения. Этот подход выражается во взгляде на познавательные и вообще психические процессы как на творческие, продуктивные, как на процессы порождения психического образа. Представитель этого направления П.Я.Гальперин показывает, что в той среде, в которой поведение возможно как реактивное приспособление к миру, в возникновении психического отражения нет никакой необходимости. Все поведение субъекта в этом случае может быть объяснено на физиологическом уровне, на врожденных и приобретенных физиологических реакциях.

Разработка принципа опосредствования в психологии была начата Л.С.Выготским. Он говорил, что психическая деятельность человека в отличие от психики животных, носит опосредованный характер: человек использует различные орудия (средства), благодаря которым овладевает своей психикой. Он писал: «В поведении человека встречается целый ряд искусственных приспособлений, направленных на овладение собственными психическими процессами»². При этом он указывал на различия между психическими средствами и орудиями практической деятельности человека: «...орудие, будучи тоже выдвинуто как средний член между деятельностью человека и внешним объектом, направлено на

¹ Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. — С. 56.

² Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1: Вопросы теории и истории психологии / под ред. А.Р.Лурия, М.Г.Ярошевского. — М., 1982. — С. 103, 106.

то, чтобы вызвать те или иные изменения в самом объекте, психологическое орудие ничего не меняет в объекте, оно есть средство воздействия на самого себя (или другого) — на психику, на поведение, а не средство воздействия на объект»¹.

Сам Л. С. Выготский исследовал прежде всего знак (слово) как средство психической деятельности человека. Однако он подчер­кивал, что употреблением знаков не исчерпывается опосредствование психики человека. В дальнейших исследованиях учеников Л. С. Выготского были выделены различные виды средств психической деятельности.

А.В. Запорожец выделил сенсорные эталоны как средства восприятия. Он писал: «В результате многовекового опыта производственной, научной и художественной деятельности человечество выделяет из всего многообразия воспринимаемой действительности некоторые качества, имеющие наиболее важное значение для достижения практических и познавательных целей, определенным образом их квантует, систематизирует и словесно обозначает. Отдельный индивид на протяжении детства усваивает такого рода конденсированный общественный сенсорный опыт и научается им пользоваться как системой чувственных мерок, или эталонов, для анализа окружающего и упорядочивания своего опыта»², Сотрудниками А. В. Запорожца были установлены образные средства умственной деятельности дошкольников. Так, Н. Н. Поддьяков показал роль «операторных эталонов» в мышлении ребенка, относящихся к большой группе «преобразующе-воспроизводящих» средств, группу предпонятийных средств, а также модели исхемы. Л. А. Венгер исследует специфику модельных представлений детей, рассматривая их как особую форму опосредствования. Она характеризуется использованием образов, «передающих отношения между предметами, явлениями и их элементам в более или менее условной и схематической наглядной пространственной форме»³. Принцип опосредствования позволяет определить стратегию Исследований в детской психологии. Управление психическим развитием ребенка в этом случае сводится к анализу и формированию соответствующих психических средств и способов их применения. При этом овладение средствами осуществляется детьми в процессе соответствующей деятельности, организуемой взрослым. Принцип интериоризации зародился в бихевиоризме. В отечественной психологии его разработку начал Л. С. Выготский. Он писал:

¹ Выготский Л, С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1: Вопросы теории и истории Психологии / под ред. А.Р.Лурия, М.Г.Ярошевского. — М., 1982. — С. 106.

² Запорожец А. В. Избранные психологические труды. — М., 1986. — Т. 1. — С. 109.

³ Развитие познавательных способностей в процессе дошкольного воспитания / под ред. Л.А. Венгера. — М, 1986. — С. 6.

«Всякая высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной»¹. Для Л.С.Выготского понятие интериоризации означало переход от внешнего (интерпсихического) к внутреннему (интрапсихическому).

Принцип интериоризации многопланов. Во-первых, он раскрывает переход от коллективного к индивидуальному. Л.С.Выготский сформулировал этот переход как основной закон культурного развития: от, социальной коллективной деятельности, в которую включен ребенок, к индивидуальной психической деятельности. Суть этого превращения была показана в его книге «Мышление и речь» на примере анализа эгоцентрической речи. Во-вторых, принцип интериоризации раскрывает особенности формирования собственно внутреннего, психического плана, что связано с существенной перестройкой внешней формы деятельности. Принцип интериоризации позволяет решить вопрос о целенаправленном формировании психики ребенка путем организации внешней деятельности.

Принципы психологии постоянно развиваются. Смещается значение одних, выдвигаются на передний план другие, появляются новые. В последнее время принципы деятельностного анализа психики используются реже, появляются альтернативы других подходов. Однако необходимо отметить безусловную продуктивность специальных принципов предметности, опосредованное, а также интериоризации. Отказ от них будет способствовать усилению господства натуралистических тенденций, что приведет лишь к констатации беспомощности психолога перед «природной» психикой.

Как мы уже отмечали, принцип — это правило, которому следует автор теории. Он позволяет отличить одну теорию от другой. В этом случае все содержание теории обусловлено этим правилом, и каждый фрагмент теории содержит в себе это правило. Поэтому если мы постараемся сделать наиболее общий срез содержания, то за всеми конкретными высказываниями мы можем увидеть действие исходного принципа. Поскольку принцип определяет предметную область теории, то он же определяет и методы исследования и анализа. Мы могли бы сказать, что связь между принципом и методом оказывается неразрывной, так как метод исследования тоже представляет собой правило, которое должен постоянно удерживать исследователь.

Существенный вопрос заключается в том, в каком отношении находятся принципы и методы. Ответ состоит в том, что принципы и методы по-разному выстраивают содержание теории. Строго

¹ Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 2: Проблемы общей психологии / под ред. В.В.Давыдова. — М., 1982. — С. 103, 106.

говоря, принцип отвечает на вопрос: как должна быть выстроена теория? А метод позволяет понять, что может быть получено в результате построения данной теории.

Эти «что» и «как» — ортогональны друг другу, и все содержание теории пронизано ответами на эти вопросы. Поэтому если мы возьмем содержание психологической теории (например, ассоциативной теории), то принципом этой теории является принцип сознательности, т. е. тождественности психики и сознания человека, а методом — метод самонаблюдения.

Если мы утверждаем, что психика есть сознание и сознание есть внутреннее достояние каждого конкретного человека, то отсюдаследует, что никто, кроме самого человека, не может охарактеризовать собственное сознание. Этот вывод прямо говорит о том, что сознание можно изучать только с помощью метода самонаблюдения.

Существует большой объем литературы, описывающей метод самонаблюдения, но главное в этом методе — это отождествление содержания сознания и способа, посредством которого это содержание изучается. Причем содержание и способ мы можем рассматривать как вещи противоположные друг другу, но если мыпосмотрим, что можно увидеть в содержании сознания, отвлекаясь от содержательной стороны, то мы увидим только способ получения этого содержания с помощью самонаблюдения. И наоборот, если мы будем рассматривать метод самонаблюдения, то что мы сможем увидеть в этом методе, отвлекаясь от само-К» метода? Только содержание сознания. То есть любое содержание сознания может быть получено только методом самонаблюдения, Яэтот метод всегда стоит как бы за содержанием сознания.