VII. Составление служебных документов и ведение деловой переписки 8 страница

В современных условиях данная теория не утратила своей акту­альности, ее черты просматриваются в различных институтах отече­ственного уголовно-процессуального права.

Таким образом, в силу характера своей деятельности следователь, прокурор постоянно вступают в общение с лицами, участвующими в производстве по делу, и это общение содержит элементы воздей­ствия. Они влияют на людей своими властными полномочиями, различными методами педагогического характера, мерами процес­суального убеждения и принуждения. Без этого невозможно реше­ние многих процессуальных задач уголовного судопроизводства.

При этом следователь, прокурор всегда выступают как активные субъекты нравственно-педагогического воздействия в процессе их взаимоотношений с другими участниками предварительного следст­вия, приводя их поведение и деятельность (равным образом и свои собственные) в соответствие с требованиями норм уголовно-про­цессуального закона, принципами морали, педагогики и этики.

11.5. Нравственно-психологические особенности деятельности государственного обвинителя

Деятельность прокурора является, пожалуй, наиболее многогранной по сравнению с деятельностью представителей всех других юридиче­ских специальностей и отличается высокой степенью ответственно­сти. Определенная универсальность и специфика этой деятельности, государственная значимость осуществляемых прокурором функций обусловливают широкий комплекс предъявляемых к нему требований.

¹ Ильин И.А. Сочинения: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 279-284, 301-479.

II. Прикладная этика

Прокурору, помимо общих профессиональных качеств юриста, должны быть присущи такие качества, как умение проводить боль­шую организаторскую работу, направленную на обеспечение стро­гого соблюдения законности, фундаментальные и специализиро­ванные юридические знания в соединении с умением применять их в процессе осуществления прокурорского надзора. Все те нравствен­но-психологические качества, которые необходимы следователю, су­дье и о которых шла речь ранее, не в меньшей мере необходимо иметь и прокурору. Хотя это достаточно очевидно, подчеркнем, что прокурор должен быть человеком высокообразованным, эрудиро­ванным, высококультурным, с развитыми навыками устной речи. Только на базе всех этих качеств, в их органической связи между собой возможна правильная, плодотворная прокурорская деятельность.

Нравственные и психологические требования, предъявляемые к прокурору, распространяются на все стороны его деятельности. Вме­сте с тем наиболее остро, весомо и зримо они проявляются в су­дебном процессе во время осуществления им функции государст­венного обвинителя. Значение этих качеств особенно велико, если принять во внимание, что деятельность прокурора в суде по уго­ловным делам — одна из важнейших и объемнейших частей выпол­няемых им служебных обязанностей. От того, насколько правильно и полно соблюдены прокурором нравственно-психологические тре­бования, во многом зависит успешное осуществление задач уголов­ного правосудия, в особенности обеспечение правильного приме­нения закона, предупреждение и искоренение преступлений.

Во время судебного разбирательства уголовного дела прокурор выполняет только одну процессуальную функцию — обвинение (п. 2 ст. 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Выполняя обязанности обвинителя и только в связи с ними, прокурор осуществляет надзор за соблюдением законности в ходе судебного раз­бирательства. Такой надзор можно рассматривать лишь как средство, способ содействия суду в правильном разрешении вопроса о ви­новности подсудимого и определения ему справедливого наказания.

Обвинение как процессуальная функция тесно связана с обви­нением в материально-правовом смысле, т.е. с предметом обвине­ния. Связь между предметом обвинения и обвинительной деятель­ностью кратко может быть выражена следующей формулой: «Обви­нитель обязан выдвинуть обвинение, обвинение должно быть доказано обвинителем».

Уяснение связи и различий, существующих между обвинением в уголовно-процессуальном и материально-правовом аспектах, дает возможность более полно раскрыть содержание важнейшей нравст-

11. Этика в следственной и прокурорской деятельности 431

венно-психологической проблемы обвинения — принципиальности и объективности государственного обвинения.

Известно, что под принципиальностью понимают качество, ха­рактеризующее верность определенной идее в убеждениях и после­довательное проведение этой идеи в поведении. Принципиальность касается лишь формы морального сознания (моральных принци­пов) человека (внутренняя убежденность), но не затрагивает их об­щественной направленности. Поэтому при оценке такого качества, как принципиальность, обязательно учитывается конкретное со­держание тех моральных принципов, которые проводятся в жизнь.

Обвинение в материально-правовом смысле, будучи процессу­альным выражением состава преступления, вменяемого конкретно­му лицу, должно быть объективным, выражать объективную истину. Осуществление прокурором в суде процессуальной функции обви­нения — это практическая последовательная реализация тех объек­тивных выводов, к которым он пришел, убежденности в вине под­судимого и доказанности этой вины.

Требования объективного подхода к разрешению любого уголов­ного дела носит как правовой, так и глубоко нравственный характер. Обвинение и осуждение невиновного, несправедливая мера наказа­ния в отношении виновного грубейшим образом нарушают закон­ность и вступают в резкое противоречие с нормами морали. Только абсолютная убежденность в виновности подсудимого дает прокурору юридическое и моральное право поддерживать обвинение, требо­вать осуждения и наказания этого лица.

Такая убежденность неизменно придавала особую авторитет­ность выступлениям губернского прокурора, основоположника су­дебной реформы позапрошлого века Д.А. Ровинского. Его речь, — по меткому замечанию А.Ф. Кони, — живая и очень сжатая, без всяких цветов красноречия, содержательная по существу и простая по форме — выслушивалась с особым вниманием и всегда достига­ла своей цели. Он избегал всяких резкостей и, никогда не впадая в полемический тон, старался не убедить других во что бы то ни ста­ло, но ясно и точно изложить свое убеждение. Когда однажды в характеристике весьма непривлекательного образа действий одного из участвующих в деле лиц у него наряду с описанием фактической стороны дела сорвался с языка эпитет «безобразие», — он был этим искренне огорчен и чрезвычайно встревожен. Не будучи оратором, он умел действовать на слушателей спокойным достоинством сво­ей речи. Он не принадлежал к мастерам слова, но зато никогда не забывал на трибуне великий завет Гоголя «обращаться со словом честно»¹.

Кони А.Ф. Избранные произведения. М, 1956. С. 25.

II. Прикладная этика

Именно поэтому одна из основных нравственных заповедей деятельности прокурора состоит в том, что он не должен поддержи­вать обвинение во что бы то ни стало, несмотря ни на какие пово­роты дела в суде. В своем решении прокурор обязан руководство­ваться обстоятельствами дела, сложившимися в суде. При этом он исходит из своего внутреннего убеждения и вправе в соответствую­щих случаях отказаться от обвинения частично или же полностью.

Практика же убеждает в том, что даже при достаточно полном, профессионально грамотном и объективном расследовании дела может иметь место разная оценка доказательств или же разный подход к квалификации преступного деяния, с одной стороны, сле­дователя, прокурора, утвердившего или составившего новое обви­нительное заключение, а с другой — суда или же прокурора в суде, исходя из данных, полученных непосредственно в ходе судебного разбирательства.

Государственному обвинителю психологически далеко не всегда легко отказаться от поддержания обвинения, если это обвинение в достаточной мере не подтверждается в судебном заседании. Ему ино­гда нелегко ставить вопрос и о переквалификации действий подсу­димого. Сложность положения заключается в том, что, отказываясь от обвинения, прокурор тем самым как бы признает свою ошибку — в том случае, если он утверждал обвинительное заключение или же в распорядительном заседании требовал предания обвиняемого суду. Определенное воздействие в этом плане способно оказывать на про­курора то обстоятельство, что возможное решение суда, расходящее­ся с мнением обвинительной власти, может отрицательно сказаться на статистических показателях, по которым оценивают работу про­курора и следователя.

Всеми этими соображениями прокурор, разумеется, не должен руководствоваться: истина для него должна быть превыше всего. В противном случае его действия могут вступить в конфликт с зако­ном, стать аморальными. Занять правильную позицию, преодолеть психологический барьер помогают прокурору не только принципи­альность, но и способность в интересах дела решительно отказаться от ошибочной позиции, пренебречь ложным самолюбием. Важно и то, чтобы у прокурора выработалось здоровое отношение к возможному несогласию суда с выводами органа предварительного расследования.

Нередко прокурор при объективно недостаточной доказанности обвинения (будучи, однако, субъективно убежденным в виновности подсудимого) прибегает к таким приемам, которые по сути означа­ют компромиссное решение вопроса, а иногда — своего рода сделку с совестью. Например, прокурор просит суд определить подсуди­мому минимальную меру наказания или же меру наказания в пре­делах отбытого срока, в частности в пределах срока нахождения

11. Этика в следственной и прокурорской деятельности 433

подсудимого под стражей, хотя эта мера и не соответствует степени общественной опасности содеянного и личности подсудимого. При этом он рассчитывает, что если суд согласится с ним, то частная жалоба на судебный приговор не будет подана.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ требует выявлять как ули­чающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также как отягчаю­щие, так и смягчающие его вину обстоятельства. Неукоснительное и полное выполнение этих требований является важной правовой и нравственной задачей прокурора. Объективность обвинения этим, однако, не ограничивается. «Требование объективности государст­венного обвинения, — как правильно замечает В.М. Савицкий, — запрещает прокурору искусственно подбирать доказательства, тен­денциозно освещать факты, обходить молчанием обстоятельства, ставящие под сомнение отдельные пункты обвинения, игнориро­вать все то, что оправдывает подсудимого или смягчает его вину. Поддерживая обвинение, прокурор должен представить суду всю фактическую сторону совершения преступления в ее действитель­ном содержании, вскрыть общественную значимость рассматривае­мого дела, показать все отрицательные и положительные качества личности подсудимого»¹.

Надлежащее выполнение требований Уголовно-процессуального кодекса РФ, объективная оценка всех выявленных обстоятельств в их совокупности способствует выработке правильной, принципи­альной позиции прокурора в судебном заседании.

Рассматривая нравственные требования, предъявляемые к про­курору, А.Ф. Кони писал, что прокурор-обвинитель в своей речи не должен «ни представлять дело в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, преувеличи­вать значение доказательств и улик или важности преступления. Таким образом, в силу этических требований прокурор приглашает­ся сказать свое слово и в оправдание обстоятельств, казавшихся сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешива­нии доказательств он — говорящий публично судья»². Сравнивая прокурора с «говорящим судьей», А.Ф. Кони имел, очевидно, в ви­ду то, что прокурор, так же как и судья, должен взвешивать все об­стоятельства как за, так и против, но в отличие от судьи должен делать это вслух.

Объективность, принципиальность и чувство меры — лучшие со­ветчики прокурора, которые могут подсказать ему наиболее целесо­образное, правильное в каждом конкретном случае решение отно­сительно меры уголовного наказания.

Савицкий В.М. Уголовный процесс: Словарь-справочник. М, 2010. С. 30. Кони А.Ф. Избранные произведения. С. 38.

II. Прикладная этика

С моральной позиции важен и следующий аспект. Государст­венный обвинитель является самостоятельным полноправным про­цессуальным участником судебного разбирательства независимо от того, какую конкретно должность в данный момент он занимает (помощник районного прокурора, прокурор города и т.д.). Государ­ственный обвинитель поддерживает обвинение в рамках своих лич­ных убеждений относительно доказанности обвинения, правильно­сти квалификации преступления, представлений о мере наказания, которую следовало бы определить виновному.

По этой причине вышестоящий прокурор не вправе навязывать обвинителю свою точку зрения, выступать против его убеждения в вопросах, связанных с существом, доказанностью обвинения и т.д. Это, однако, не означает, что вышестоящий прокурор не вправе высказать лицу, выступающему в роли государственного обвинителя, свое отношение к делу, к конкретной ситуации, сложившейся по делу в судебном заседании. Думается, что исходя из своих знаний обстоятельств дела и личности виновного, он может дать обвините­лю рекомендации относительно того вида уголовного наказания виновному, который следует, по его мнению, предлагать в обвини­тельной речи. Предпринять это вышестоящий прокурор должен, как правило, в действительно необходимых случаях, например, когда имеются достаточные основания полагать, что обвинитель может допустить ту или иную ошибку. Кроме того, такого рода рекомен­дации должны быть облечены в корректную форму. Желательно, чтобы они заканчивались напоминанием о том, что принятие окон­чательного решения остается все же за обвинителем.

Деятельность прокурора в судебном процессе, в особенности такая ее часть, как выступление с обвинительной речью, с позиций пси­хологической науки в значительной мере воспринимается зрительно. По этой причине для надлежащего восприятия судебной аудитори­ей действий прокурора немаловажное значение имеет его внешний вид и поведение, в частности манеры и умение вести себя соответ­ственно обстановке.

Надменный, «неприступный» вид, «застывшее» выражение ли­ца, малоподвижность способствуют созданию у окружающих впе­чатления формального отношения к исполнению своих обязанно­стей, безразличия к происходящему в суде. Разумеется, строгость внешнего вида, сдержанность в суде должны быть. Это вполне при­личествует высокому званию прокурора, его важным и ответствен­ным функциям. Однако нельзя впадать в крайность, особенно если поведение прокурора выглядит напускным, явно неестественным.

В юридической литературе неоднократно обращалось внимание на ряд отрицательных явлений, которые порождаются иногда дли-

11. Этика в следственной и прокурорской деятельности

тельным исполнением профессиональных обязанностей. Это каса­ется обычно некоторых лиц, наделенных широкими властными полномочиями (следователей, прокуроров и т.д.), но не получивших необходимой нравственной закалки, не достигших высокого уровня общей и правовой культуры. Одно из таких наблюдаемых явлений — чрезмерная самоуверенность. Она может выражаться, в частности, в переоценке личного опыта, профессиональных знаний, своих воз­можностей, результатом чего является угасание творческого начала в работе, появление бюрократического характера стереотипов в дей­ствиях, тенденциозность в оценках и позициях. Это качество прояв­ляется нередко и в манерах поведения — надменности, голом позер­стве. С возможностью появления такого рода «профессиональной деформации» нельзя не считаться.

Важная обязанность прокурора в судебном заседании — постоянно подчеркивать свое глубокое уважение к суду. Из этого правила не составляют исключения даже те случаи, когда суд действует с нару­шением правовых или этических норм. Если, например, суд по ка­ким-то причинам допускает процессуальное упрощенчество, то про­курор обязан обратить внимание суда на необходимость соблюдать требования соответствующих правовых норм. Форма обращения должна быть тактичной и корректной. Если прокурор громогласно, в подчеркнуто вызывающей манере заявит, что суд грубо нарушает или игнорирует закон, то это заявление с этических позиций не может не вызвать порицания. В то же время будет правильным, ес­ли прокурор, получив разрешение суда сделать заявление, спокой­ным тоном скажет, что в соответствии с законом (назвав при этом конкретную статью закона) суд обязан на данном этапе выполнить такое-то процессуальное действие. Если суд не принял во внимание заявление, прокурор должен (также в корректной форме) просить включить его замечание в протокол судебного заседания. С этических позиций совершенно недопустимо обращение прокурора к судье на «ты» или по имени и отчеству во время судебного заседания.

Прокурору нередко приходится преодолевать нежелание подсуди­мого давать правдивые или же вообще какие-либо показания. Ему приходится преодолевать и попытки отдельных свидетелей или да­же потерпевших скрыть какие-то важные для дела обстоятельства. Он может столкнуться с прямым противодействием лиц, заинтере­сованных в исходе дела. По этим и другим причинам в судебном заседании часто возникает напряженная ситуация. В этих экстре­мальных условиях важное значение приобретает безукоризненное соблюдение прокурором всех нравственных правил поведения. В особой мере важно проявление тактичности в сочетании со стро-

II. Прикладная этика

гостью и официальностью. Прокурор не вправе выказывать раздра­жительность, становиться на путь оскорблений.

С нравственных позиций абсолютно недопустимы в какой-либо форме угрозы по отношению к подсудимому, потерпевшему, свиде­телям, если их показания в суде расходятся по каким-либо причинам с показаниями, данными ими во время предварительного расследо­вания. Случается, что человек во время допроса на стадии предвари­тельного расследования не понял какого-то вопроса, или же его по­казания были недостаточно точно записаны с его слов, или он по каким-то соображениям дал неполные или неправдивые показания.

Во время предварительного расследования свидетель, потерпевший и другие лица дают свои показания, как правило, с глазу на глаз со следователем, а в судебном заседании — в присутствии многих лиц, в числе которых могут быть сослуживцы, знакомые, друзья или же не­известные допрашиваемому люди. Все они создают в психологическом плане несколько другую обстановку. Если на предварительном следствии свидетель из каких-либо побуждений (например, из-за неприязни к об­виняемому) дал показания, которые являются неправдивыми и которые свидетельствуют во вред обвиняемому, то в судебной аудитории при­держиваться прежней позиции ему психологически гораздо труднее. Лжесвидетельство приносит немало вреда, и нравственная обязанность прокурора состоит в том, чтобы помочь установить истину, добиваться правдивых показаний, а не требовать во что бы то ни стало повторе­ния тех, которые были даны на предварительном следствии.

В целом прокурор в своем поведении в судебном заседании не может исходить из того, что он имеет какие-то преимущества перед остальными лицами, принимающими участие в процессе. Поэтому окрик, ссылки на свое служебное положение недопустимы. Он обя­зан соблюдать корректность по отношению к суду и по отношению к своему процессуальному противнику. Прокурор должен исходить из того, что если у адвоката существует иной подход к чему-то, то это потому, что тот иначе, с других позиций, толкует тот или иной факт и что такое толкование имеет право на существование.

Прокурор обязан с достоинством, внимательно выслушать защи­тительную речь. Он не должен проявлять видимого неудовлетворения или возмущения, если речь адвоката содержит резкую критику в его адрес, если выводы, изложенные в защитительной речи, находятся, как полагает прокурор, в вопиющем противоречии с фактами. Если прокурор демонстрирует невнимание или даже пренебрежение к выступлению своего процессуального противника, то в каждом по­добном случае он грубейшим образом нарушает правила судебной этики.

Глава 12

Особенности оперативно-розыскной этики

12.1. Зарождение научных основ оперативно-розыскной этики

Впервые идея о необходимости исследовать в сфере оперативно-розыскной деятельности не только правовые, но и морально-эти­ческие нормы отношения в конце 1960-х годов была высказана Д.В. Гребельским, а позже поддержана Н.А. Стручковым¹ — вид­ными отечественными учеными-юристами. Однако несколько абст­рактный подход к изучению данного феномена привел ряд ученых к сомнению об этичности оперативно-розыскной деятельности вообще. Возможность такой трактовки вызвала категорическое несогласие крупного отечественного ученого, основоположника тео­рии оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел А.Г. Лекаря, который в острополемической форме указал, что если отдельные недостаточно опытные или неквалифицированные опера­тивники и допускают неэтичные действия, то это вовсе не означает наличия аморализма в самой оперативно-розыскной деятельности.

Комплексное исследование моральных норм и отношений в опера­тивно-розыскной деятельности продолжили в 1970-х годах А.И. Алек­сеев и Г.К. Синилов². Именно они указали на значительное свое­образие многих специфических приемов, вытекающих из необхо­димости борьбы с изощренными, тщательно маскируемыми преступ­лениями. Применение легендирования, различных способов зашиф­ровки оперативно-розыскных мероприятий, использование в борьбе с преступниками их близких связей, в том числе лиц, прикосновен­ных к преступлениям, привлечение к негласному сотрудничеству лиц, допустивших мелкие правонарушения, разнообразные аспекты работы с агентурой (руководство агентами, их воспитание, ввод и вывод агентов из разработки, обеспечение доверительных отноше-

¹ Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / Под ред. К. К. Горяинова,
B.C. Овчинского, А.Ю. Шумилова. М., 2001. С. 71-74.

² Алексеев A.M., Синилов Г.К. Актуальные проблемы теории оперативно-розыскной
деятельности органов внутренних дел. М., 1972.

II. Прикладная этика

ний агента с разрабатываемыми и т.д.) — все это неизбежно натал­кивает на этические оценки, суждения о моральной дозволенности или недопустимости тех или иных конкретных способов решения задач, возникающих в сфере оперативно-розыскной деятельности.

А.И. Алексеев и Г.К. Синилов рассмотрели моральные основы оперативно-розыскной деятельности применительно к типичным ситуациям, разработали научно обоснованные рекомендации по решению различных оперативно-розыскных задач при наличии ус­ловий, определяющих состояние моральной крайней необходимо­сти, взятой не в уголовно-правовом, а в этическом ее значении. «Моральная крайняя необходимость, — отмечали авторы, — не яв­ляется «привилегией» оперативно-розыскной работы, она встреча­ется и в других видах деятельности, например, во врачебной. Так, одним из принципов работы врача является правдивость. Дезин­формация в устах врача отнюдь не относится к универсальным спо­собам его деятельности. Но есть ситуации, при которых врачебная этика не только разрешает, но и предписывает врачу оберегать тяже­лобольного от жестокой правды, более того — сообщать ему сведе­ния, не соответствующие действительности. Отступление от правди­вости в данном случае оправдано стремлением оградить больного от излишних страданий, которые может принести ему, например, ос­ведомленность о роковом исходе болезни. Иными словами, из двух возможных зол выбирается меньшее, коллизия обязанностей раз­решается путем исполнения той из них, которая при сложившейся обстановке является с точки зрения морали более предпочтитель­ной. Это и есть состояние моральной крайней необходимости. И было бы напрасной тратой времени пытаться найти правовые регуляторы поведения участников такого рода «тонких» отношений. Единственным мерилом дозволенности поступков здесь являются нормы морали.

Вот и в оперативно-розыскной деятельности такие приемы, как введение в заблуждение, дезинформация разрабатываемых, их близких связей, отнюдь не являются универсальными средствами решения оперативных задач и применимы далеко не в каждой ситуации»¹.

А.И. Алексеев и Г.К. Синилов рассмотрели моральные проблемы в оперативно-розыскной деятельности как в чрезвычайных ситуациях (массовые беспорядки), так и в относительно стандартных ситуа­циях, например проверка одного негласного сотрудника через дру­гого или проведение оперативной комбинации в отношении подоз­реваемого лица. По мнению авторов, уровень моральных требова­ний при чрезвычайной и обычной обстановке может быть разным;

Лчексеев А.И., Синилов Г.К. Указ. соч. С. 73.

12. Особенности оперативно-розыскной этики

он обусловлен конкретными условиями, в которых действуют опе­ративники или негласные сотрудники. Тот или иной тактический прием, находящий полное моральное оправдание при проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на пресечение массовых беспорядков, может иметь сомнительную моральную ценность и даже оказаться аморальным, если он будет применен при «рядовом» разведывательном опросе по делу о розыске скрыв­шегося расхитителя государственного или общественного имущест­ва. Это значит, что проблемы оперативно-розыскной этики должны исследоваться не только «вообще», на уровне моральных принци­пов, этических основ оперативной работы в целом, но и примени­тельно к конкретным ситуациям оперативно-розыскной деятельно­сти, ее субъектам, методам, средствам.

Данные авторы подвергли научному анализу проблему мораль­ной оценки дезинформации (неверное сообщение о чем-то, непра­вильное информирование, введение в заблуждение кого-то). Сама по себе дезинформация, по их мнению, не является абсолютно не­приемлемой во всех областях общественно полезной деятельности. При оценке с точки зрения морали актов дезинформации, как от­мечали они, необходимо учитывать ее цель, контингент субъектов и адресатов, конкретные условия, при которых она осуществляется. В оперативно-розыскной деятельности абсолютно недопустима, на­пример, дезинформация одного оперативного аппарата другим; нельзя представлять не соответствующие действительности сведе­ния следователю и т.д. Однако в принципе допустимо «отклонение действия» на основе представления некоторым лицам неполной, неточной, «исправленной» в соответствии с конкретными опера­тивно-розыскными задачами информации. Таковы, например, опе­ративная комбинация, маскировка действий агента методом леген-дирования, экипировки и т.п., проведение которых предполагает введение в заблуждение разрабатываемых»¹.

Существенный вклад в исследование этических основ оперативно-розыскной деятельности внес в конце 1970-х — начале 1980-х годов А.Ф. Возный, который, в частности, выделил характерные особен­ности данной деятельности, к числу которых отнес следующие.

1. Необходимость для оперативников «проникать» во внутренний мир человека, оказывать непосредственное воздействие на личность и часто принимать прямое участие в изменении его судьбы. Этой осо­бенностью обусловлено наличие норм профессиональной морали,

¹ Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные во­просы российской криминалистики. М., 2001. С. 104.

II. Прикладная этика

которые, с одной стороны, содействуют успешному осуществлению профессиональных функций, а с другой — обеспечивают охрану интересов личности как объекта оперативно-розыскной деятельности.

2. Повышенный удельный вес творчества в оперативно-розыскной деятельности. Эта деятельность не терпит шаблонов и не может быть досконально регламентирована правовыми нормами. Нестан­дартные, не предусмотренные никакими инструкциями ситуации заставляют специалиста творчески решать вопрос. Хотя законы, инструкции, приказы и другие нормативные документы достаточно объемно регламентируют деятельность оперативников, тем не ме­нее, как правило, конспиративный характер этой деятельности не­редко создает ситуации риска, в которых единственным советчиком бывает совесть человека, его чувство долга, высокие нравственные качества. Там, где право бессильно, где оно очерчивает лишь общие рамки допустимого поведения, основным социальным регулятором ста­новится мораль.

3. Предоставляя оперативникам возможность использовать спе­цифические средства и методы для решения своих профессиональ­ных задач, общество предъявляет повышенные требования к ним, ока­зывает им большое доверие. Эта особенность вытекает из первых двух, поскольку право воздействия на личность, ее судьбу, творче­ский характер деятельности, несомненно, предполагает повышен­ную ответственность перед обществом.

А.Ф. Возный также отмечал, что некоторые особенности нравст­венного содержания оперативно-розыскной деятельности вызваны ее тайным (конспиративным) характером. К ним он относил ограничен­ность нравственного контроля над повседневной деятельностью опе­ративно-розыскных органов со стороны широкой общественности. Он писал: «Общественность, как правило, дает оценку тех или иных результатов оперативно-розыскной деятельности, но в силу кон­спиративного характера этой деятельности она не может дать оценку правомерности применения тех или иных форм и методов, сил и средств. Поэтому в деятельности оперативников должна быть значительно повышена роль общественного и профессио­нального долга, ответственности за свои действия. Сюда же отно­сится и возможность различия в нравственной оценке оператив­но-розыскных мероприятий самими сотрудниками и другими людьми, не имеющими отношения к этой деятельности. Дело в том, что конспиративность требует скрывать истинное содержание тех или иных действий, включая их истинный нравственный ха­рактер. Поэтому при глубоконравственном содержании оперативно-