Что происходит с реальными таможенными схемами

Выше мы рассмотрели структуру формальных правил. Теперь важ­но понять, как происходит их фактическая реализация. Анализ эмпи­рического материала позволяет нам сформулировать своего рода за­кон российскойинституциональной динамики, который фиксирует, быть может, ее основную тенденцию:

Сначала вводятся трудновыполнимые формальные правила, а за­тем они реализуются в упрощенной форме.

Можно было бы всласть поиронизировать над подобным перетол­кованием высказывания М.Е. Салтыкова-Щедрина, если бы эти механизмы упрощения правил не реализовывались со столь потрясаю­щим постоянством. Одним из таких механизмов выступало усредне­ние таможенной стоимости.

Как усредняется таможенная стоимость. Поскольку число товарных позиций весьма велико, их дотошное декларирование связано с почти непреодолимыми техническими трудностями (размер декларации на одну машину со смешанным грузом достигал 50—60 стра­ниц)^[302]. Практически невозможной была и сплошная проверка соответствия кодов загруженному товару по каждой позиции. Кроме того, декларирование «по факту» с возможностью корректировки заявленной стоимости делало ситуацию труднопрогнозируемой для предпринимателя, которому нужны четкие и предварительные ценовые ориен­тиры. Подобные ориентиры нужны и начальникам таможенного ведомства, чтобы контролировать уровень сборов. Поэтому отчасти упо­рядоченно, отчасти стихийно, возникает тенденция к упрощению и ус­реднению таможенной стоимости по отдельным товарным группам.

То, что фактическое соблюдение установленных таможенных правил происходило путем их частичного упрощения, легко демонстри­руется на примере системы «приказных» цен. Как указывалось выше, формально она предполагала использование нескольких ценовых уровней для каждого товара. Однако реально здесь происходило двойное усреднение цен. Во-первых, нередко усреднялись цены на однотипные товары разных торговых марок (и следовательно, разной стоимости) — например, когда уровень цены определялся длиной диагонали телевизионного экрана. А во-вторых, происходило сведение лесенки цен к одному среднему уровню, который предпринимателям и рекомендовали заявлять. Как правило, речь шла об уровне компетенции таможни (это называлось «работать по шестой колонке»).

В итоге полуформального и полустихийного усреднения цен складывалась следующая ситуация. По товарам среднего ценового сегмента достигалось соответствие уровню «приказных» цен, что позволяло переходить к достоверному декларированию, т.е. к работе «по-белому». Заметим, что в целом эта доля в начале 2000-х гг. возрастала. Так, в сфере электробытовой техники в 2002 г. по «черной» технике (телевизоры, аудио- и видеоаппаратура) в зону соответствия «приказным» ценам попадало, по оценкам, около 25% ассортимента, а по «белой» бытовой технике (холодильники, стиральные машины и пр.) — около 40% (по компьютерному рынку оценки были затруднены ввиду более высокой дифференциации цен и потребительских свойств товаров)^[303]. Но были более дорогие товары (мобильные теле­фоны, плазменные телевизоры, многие другие потребительские товары ведущих брэндов, помимо электроники), цена которых была слишком высока, чтобы платить с нее таможенные пошлины в полном объеме. Здесь стоимость занижалась до уровня приказной цены (разница могла доходить до 8—10 раз). Иногда более дорогие товары завозились и без оформления («по-черному») — в случае с мобильными телефонами буквально чемоданами, когда цена определялась в расчете «на вес» в килограммах.

Одновременно возникали сложности и с более дешевыми товара­ми (такими, например, как струйные принтеры, простые компьютер­ные мониторы, проводная телефония, дешевая одежда и обувь). Пла­тить больше, чем эти товары реально стоят, разумеется, было не выгодно, а идти «в лоб» и доказывать более низкую стоимость — не слишком перспективно. Таможня старалась не пропускать декларации с более низкими платежами (чтобы не «портить статистику»), а «замотать» любой вопрос проблемы не составляло^[304]. Поэтому если компания (например дискаунтер) не хотела переплачивать, то она либо должна была комбинировать («миксовать») товарные позиции, что­бы выводить их на усредненный уровень, либо отказываться от деше­вых позиций. В этом случае более дешевые товары начинали завозиться по «темно-серым» и «черным» схемам^[305].

Таким образом, возникали проблемы ввоза, с одной стороны, доро­гих, а с другой стороны, дешевых товаров. В итоге небольшие переплаты по дешевой продукции компенсировались значительными недоплатами по дорогой продукции. Так, например, по электробытовой и компьютерной технике была более значима проблема дорогих, а по одежде азиатского производства — более дешевых товаров.

Теперь посмотрим, как менялись схемы ведения бизнеса в начале процесса его легализации?

Как происходит ступенчатая легализация бизнеса. Итак, в начале 2000-х гг. ситуация начала меняться. Вновь сосредоточимся на сфере электробытовой техники. В январе 2001 г. был выпущен печально известный приказ ГТК № 67, потребовавший проведения ре­ального досмотра машин, размер платежей с которых был ниже определенного уровня (15 тыс. долл.)^[306]. Образовались длинные очереди в таможенных терминалах, торговые компании приостановили ввоз электробытовой техники, и в магазинах возник их временный дефицит^[307]. Так развернулась борьба за вытеснение «черных» и «се­рых» схем.

Мы уже говорили о том, что главная задача ГТК состояла в увеличении таможенных сборов. Она была решена путем достаточно разум­ного сочетания административной силы и тактической гибкости. Вмес­то того, чтобы настаивать на заведомо невыполнимых формальных условиях — стопроцентно достоверном декларировании товара, — ГТК производил ступенчатое повышение минимальной платы с одного транспортного средства. За год цена растаможки выросла, как минимум, в 2—3 раза: 2001 г. начинали с уровня 8—12 тыс. долл. за фуру, а закончили его на уровне 25 тыс. по «белой» технике (холо­дильники, стиральные машины и т.п.) и 40 тыс. по «черной» (аудио-, видеотехника и пр.). В результате предпринимателям приходилось платить все больше и больше. Однако их это, в принципе, устраивало, ибо такой порядок повышения цен обеспечивал желаемую прог­нозируемость ситуации и постепенность процесса легализации их де­ятельности, давая возможность перекладывать повышающиеся из­держки на конечного потребителя. Это также упрощало процедуру оформления грузов и позволяло получать необходимые документы, избегая неоправданного риска.

Таким образом, «работа по сетке», в принципе, устраивала обе стороны — и ГТК, и импортеров^[308]. Однако в декабре 2001 г. в результате вмешательства Прокуратуры России эксперимент был оста­новлен. Несмотря на право ГТК устанавливать правила оформления по отдельным группам товаров, этот порядок с точки зрения законодательства, действительно, был уязвим. Не исключено также, что в ГТК пришли к выводу о готовности бизнеса с моральной и финансовой точек зрения к следующей ступени легализации и о необходи­мости двигаться дальше. В результате попробовали вернуться к преж­ней системе — оплате товара от загрузки с использованием «приказ­ных» цен на основе приказа ГТК № 196 (подновленной версии приказа № 757), но уже при более высоком уровне платежей.

Сначала в январе — феврале 2002 г. возникли обычные в таких ситуациях трудности. Требования таможенных органов по платежам резко возросли, а четкие ценовые ориентиры исчезли. И многие участники ВЭД просто не могли растаможить машины^[309]. Произошел оче­редной всплеск «черных» и «серых» схем. Некоторые крупные компании, ожидавшие подобных изменений, заранее запаслись товаром. Более мелкие фирмы, лишенные таких возможностей, пострадали в большей степени. Впрочем, примерно через месяц поток восстановился, и цены стабилизировались примерно на прежнем уровне. А за­тем без лишнего шума был возвращен и эксперимент: «работа по сетке» благополучно продолжилась.

Как достигаются институциональные компромиссы. Мы привыкли к тому, что при введении новых формальных правил каждый раз объявляется, что теперь всем придется работать только «по-бе­лому». Однако в реальности спектр схем разной степени легальности сохраняется. Меняются лишь их характер и соотношение. Это подтвердили и условия таможенного эксперимента 2001—2002 гг., или «работы по сетке». Любопытно, что здесь произошло. Будучи не в состоянии осуществлять сплошной надзор, ГТК начал, по существу, играть по правилам, выработанным «серыми» дилерами, т.е. конт­ролировать плату за машину (фактически без подробного выяснения ее содержимого).

К чему это привело? Использование фиксированной платы за ма­шину, действительно, способствовало сокращению объема «серых» схем. Но не потому, что кардинально меняло условия или делало та­кие схемы невозможными. Просто при постепенном увеличении ми­нимальной платы за оформление транспортного средства цена «се­рой» схемы приближалась к цене официальной растаможки, что естественно повышало долю товара, очищаемого «по-белому». Однако по многим позициям выйти на минимальную цену машины при пол­ностью достоверных расчетах было нереально. Поэтому можно с уверенностью заключить, что в рамках эксперимента не могли не допускаться отклонения и по товарным кодам, и по количеству заявля­емого товара^[310]. В итоге эксперимент был фактическим узаконением части «серых» схем. Или, как выразился один из руководителей, «сетка смешивала все эти красочки» (2002. Интервью 14. Сборка и оптовая продажа компьютеров).

Разумеется, подобное положение дел было хорошо известно не только предпринимателям, но и представителям власти. И государство в лице ГТК проявило здесь способность к институциональному компромиссу. Он достигался по общему принципу:

«Вы больше платите в бюджет, мы меньше смотрим, что вы везете».

Иначе говоря, отказ от корректировки таможенной стоимости об­менивали на гарантии повышающихся таможенных сборов. Допол­нительным элементом компромисса стала предоставленная Цент­ральному таможенному управлению на более поздних этапах «рабо­ты по сетке» возможность декларировать цены на уровне ниже «при­казных». Здесь действовал другой принцип:

«Мы позволяем вам занижать цены, а вы адекватно декларируе­те количество и тип груза».

Подобный порядок позволял импортерам отказываться от искаже­ния товарных кодов и занижения количества ввозимого товара, т.е. переходить к менее рискованным деловым схемам.

Следует иметь в виду, что хотя использование «сетки» помогло вытащить из тени более достоверные натуральные показатели импорта, это делалось во многом за счет заведомого искажения стоимостных показателей. В итоге предприниматель оставался в относительно уязвимом положении. Проблемы с таможней благополучно разрешались. Однако сохранялась возможность вмешательства других (в первую очередь правоохранительных) органов на последующих этапах.

Что могло привнести в этом отношении определение таможенной стоимости по инвойсным ценам производителей? По многим товарным позициям декларирование стало бы более достоверным. Однако по некоторым позициям инвойсные цены все равно были слишком высоки, чтобы платить с них пошлины в полном объеме. В этих слу­чаях они, скорее всего, не заявлялись, и поставки по-прежнему шли через офшорные компании и подставные фирмы. Другим вариантом служило заявление адекватной цены при занижении количества ввозимого товара. Этот вариант был связан с повышенными рисками при таможенном оформлении, но и с большей защищенностью от корректировок таможенной стоимости впоследствии.

Наблюдения показывают, что при любых изменениях официальных правил и любых экспериментах всегда сохранялась и сохраняется возможность использования деловых схем разной степени легальности. Следовательно, почти всегда есть соблазн выбора более дешевого варианта или какой-то комбинации схем разной степени ле­гальности. «Серые» схемы сохраняются даже в условиях явного ужесточении контроля ГТК над собственными ведомственными подразделениями, которое произошло в начале 2001 г. Тогда в результате попыток консолидации контроля участились проверки, многие таможенники потеряли свои посты, некоторые «блатные» терминалы отсекались от наработанных схем или попросту закрывались^[311]. Однако при любых изменениях «дыры» все равно оставались. Сначала происходила временная приостановка товарных потоков (как это бы­ло, например, в начале 2001 г. и в начале 2002 г.), но вскоре предприниматели подстраивались под новые схемы, и движение возобновлялось^[312].

Но важно еще раз отметить, что в результате давления ГТК, поднимающего минимальные цены за фуру, действительно происходила ступенчатая легализация деятельности, «серые» схемы постепенно превращались если и не в «белые», то в «полубелые» схемы^[313]. Одновременно достигался желанный фискальный эффект, ибо хотя плата за обслуживание схемы сохранялась, возрастающая часть выплат в этой ситуации действительно шла в госбюджет^[314]. Затруднялась для компаний и дорога назад, в теневые зоны. Ибо участники эксперимента вынуждены были «засвечиваться» в части номенклатуры и количества ввозимых товаров, и спрятать их впоследствии при изменении таможенных правил было уже значительно сложнее. В этом смысле в процессе ступенчатой легализации деятельности теневые схемы отчасти блокировались, возникали элементы необратимости. И руководители ведущих, более крупных компаний в интервью настаивали на том, что возврат к прежним схемам для них уже исключен^[315].

Крупные компании действительно вынуждены были бороться с соблазном применения «черных» и «серых» схем ввиду связанных с ними повышенных рисков. Тем более, что крупные товаропотоки и отследить значительно легче. При этом, идя по пути легализации де­ятельности, они, естественно, не могли быть удовлетворены сохранением дешевых схем, которые подрывали их конкурентоспособность. Неравные условия по-прежнему оставались одной из наиболее острых проблем.

В целом можно утверждать, что при существовавшем уровне та­моженных платежей и НДС полностью избавиться от «серых» схем было не реально. Однако, помимо высоких ставок, сохранялась и другая причина живучести «черных» и «серых» схем — политико-эко­номическая. Высказывалось авторитетное мнение в пользу того, что деятельность по данным схемам, в принципе, находилась под конт­ролем ГТК и разных правоохранительных органов. Утверждалось, что рынок «черных» и «серых» схем был поделен между силовыми структурами, которые обеспечивали прикрытие операций и сопровождение грузов^[316]. Без такого прикрытия использование схем фактически было бы невозможно — таможенные коридоры узки, и любая машина может быть отслежена. Время от времени происходит обострение борьбы между этими структурами за наиболее крупных неплательщиков налогов^[317]. Поэтому существование «серых» и «черных» схем упиралось в сложную систему интересов, выходящую далеко за пре­делы таможенного ведомства^[318]. Мы обязаны понимать, что действен­ность усилий ГТК, даже при всех искренних намерениях его руководства взять под контроль ситуацию в таможенных терминалах, видимо, имела объективные ограничения.

Резюме

Мы охарактеризовали ситуацию в сфере таможенного оформления на рынках электробытовой техники. В какой мере описанная выше тенденция к легализации характерна, во-первых, для других рынков, а во-вторых, распространяется за пределы таможенных операций? На­сколько широка и устойчива тенденция к легализации российского бизнеса? Конечно, в полной мере без проведения столь же обстоятельных исследований в других сферах ответить на первый вопрос мы не в состоянии. Однако напомним, что наряду с «электронщи­ками» мы опрашивали также руководителей компаний из ассоциации АКОРТ, работающих по куда более широкому спектру товарных групп. И в целом в оценках руководителей проявлялось немало схожих позиций. Что же касается второго вопроса, то, действительно, таможню можно считать форпостом легализации. В части уплаты других налогов — налога на прибыль, единого социального налога и др. — изменения, судя по всему, намного менее заметны. Тем не менее лега­лизация бизнеса как «социальное движение» не может не оказывать своего воздействия и на эти сферы.

Насколько устойчиво данное движение? Как и всякая тенденция, легализация бизнеса не имеет абсолютного и линейного характера. Она реализуется с периодическими колебаниями и частичными отступлениями. Выступая как ступенчатый процесс серьезных институциональных изменений, она должна постоянно подпираться «длин­ными», стратегическими, экономическими и политическими интересами участников этого процесса. К сожалению, бизнес нередко способен поддаваться мотиву сиюминутной выгоды. А представители государственной власти склонны подчинять эти стратегические интересы текущим фискальным нуждам в виде немедленного повышения сборов в государственный бюджет и текущим политическим запросам, связанным, в том числе, с электоральной политикой.

Нетрудно предположить и явную связь процессов институциональ­ной подстройки с фазами электорального цикла. Напомним, что «со­циальное движение» к легализации было развернуто после успешного завершения президентских выборов (это можно считать еще одной дополнительной причиной данного процесса). И мы вправе были ожидать, что накануне следующих выборов, когда понадобятся «се­рые» деньги, анализируемая нами тенденция притормозится. И собы­тия 2003 г., увы, эти предположения подтвердили. Что, впрочем, да­вало и надежду на то, что после завершения очередных выборов в 2004 г. противоречивый и многоступенчатый процесс легализации бизнеса будет возобновлен.

В любом случае «процесс пошел», хотя и с отступлениями, колебаниями и трудностями. Разговор о характере этих трудностей мы продолжим в следующей главе.

Глава 14

ПОСТРОЕНИЕ НОВЫХ ДЕЛОВЫХ КОНВЕНЦИЙ

Нельзя попросту взять и в один прекрасный день «стать честным», начав платить налоги, особенно если ты этого не делал раньше — цена на твой товар возрастет и быстро вылетишь с рынка. Переход к полной (или более полной, чем ранее) уплате налогов — длительный процесс, связанный с выстраиванием новых конвенций между представителями бизнеса с одной стороны, а также между ними и представителями государственной власти — с другой.

Что подталкивает к выстраиванию таких конвенций и как происходит в этом случае институциональная динамика? Какие препятствия усматриваются на этом пути со стороны бизнеса и со стороны власти? И каковы способы их преодоления? Об этом и пойдет далее речь.

Могут ли участники рынка
договориться между собой

Движение к легализации бизнеса требует принятия руководством компаний соответствующих решений, в том числе их готовности взять на себя бремя дополнительных издержек. И, в принципе, ведущие участники рынка демонстрировали такую готовность. Однако здесь они столкнулись с дополнительными трудностями. Решение легализоваться, принимаемое в рамках одного бизнеса, как правило, оказывается недостаточным. При существовании параллельных институциональных режимов, когда один начинает платить налоги, а другой может этого не делать, легализоваться в одиночку весьма об­ременительно^[319]. И главная опасность для серьезного бизнеса заключа­лась не в высоких ставках обязательных платежей, а в неравных правилах игры^[320]. Их сохранение губительно именно для более законопослушных фирм. А уровень законопослушания на российском рын­ке далеко не одинаков.

Стратификация участников рынка. Прежде чем посмотреть, как выстраиваются новые конвенции в сфере бизнеса, необходимо выделить основные типы участников рынка. Причем в данном случае речь должна идти не столько о масштабах и сферах деятельности, сколько о принципах действия на рынке, т.е. об отношении к соб­лю­дению установленных правил. Стратификация участников рынка по таким принципам действия является важнейшим элементом концепции контроля, вырабатываемой ведущими рыночными игроками. Следуя за ними, выделим три категории операторов:

· работающие по закону,

· работающие по правилам,

· работающие без правил.

Работа по закону означает строгое соблюдение установленных формальных правил (прежде всего уплату таможенных платежей и налоговых отчислений в их полном объеме). Следование подобным принципам действия во многом оставалось уделом особой категории участников рынка — крупных транснациональных операторов, име­ющих большой запас финансовой прочности и подчиняющих свои действия строгой корпоративной этике.

Представители западных компаний, конечно, различают «серые» (полузаконные) и «черные» (откровенно незаконные) деловые схемы, но по большому счету для них все те, кто отступает от буквы закона, являются нарушителями. Для российских же компаний существуют дополнительные различия, более тонкие, чем юридическое деление на законное и незаконное. Для них важно подчеркнуть, что переступая рамку закона, они не оказываются непременно в зоне криминального беспредела. Что существуют группы участников рынка, которые используют «серые» схемы, но позиционируются при этом как солидный, добросовестный бизнес. Границы этой группы улавливаются с помощью менее формализованной градации, выраженной понятием работы по правилам^[321].

В чем состоит смысл работы по правилам с точки зрения ведущих российских участников рынка? Четкие объяснения предприниматели, как правило, давать затруднялись. Но принципиальная важность деления компаний на «работающих по правилам» и «ра­ботающих не по правилам» ими проводилась весьма настойчиво. Материалы интервью позволяют разобраться в этом предмете. С позиций предпринимателей, работать по правилам означало соблюдать следующие принципы действия:

· «не портить рынок», т.е. не дестабилизировать его применением демпинговых цен;

· отказаться от явной «чернухи», т.е. от откровенно нелегальных схем с повышенной степенью риска;

· не работать с контрафактной и фальсифицированной продукцией;

· согласовывать действия за столом переговоров.

В первую очередь, речь шла об отказе от демпинговых цен и соответственно о необходимости согласования ценовой политики с су­ществующим на данный момент ценовым уровнем. В «горячий» сезон выброс крупной партии по ценам, сниженным всего на 10—15%, был способен обрушить рынок или, по крайней мере, создать на нем серьезные затруднения.

Следовало воздерживаться от деловых схем, связанных с повышенным риском, благодаря которым можно «подставить» своих партнеров, сделав их объектом придирчивых проверок и судебных разбирательств. Ведь зачастую «серый» или «черный» товар обнаруживается не у поставщика, а в самом конце цепи товародвижения — в магазинах, занятых розничной торговлей, которые находятся на виду и страдают за всех.

С рискованными схемами ведения бизнеса были связаны также изготовление и распространение контрафактной и откровенно фальсифицированной продукции, чего ведущие участники рынка должны были всячески избегать (теме подделок посвящена значительная часть пятнадцатой главы).

Наконец, стабильное развитие рынка требует согласованного порядка. Он устанавливается в результате периодических переговоров о принципах действия его участников. Тех, кто уклоняется или отказывается от таких цивилизованных способов координации действий, называют на широко распространившемся в наше время полууголовном слэнге «беспредельщиками» или «отморозками»^[322].

Итак, компании, «работающие по закону», не составляли проб­лемы для желающих легализоваться — они и так уже платили все, что полагается. Поэтому при выработке курса на легализацию деятельности перед основными российскими участниками рынка возникало две основные проблемы — договориться с другими ведущими игроками, готовыми работать по единым правилам, и вытеснить с рынка тех, кто принципиально не желает соблюдать эти правила и избегает присоединения к заключаемым конвенциям. Рассмотрим эти проблемы более подробно.

Что препятствует соглашениям между ведущими компаниями.На пути достижения таких соглашений возникали вполне понятные объективные и субъективные трудности, связанные с разным позиционированием компаний. Была довольно распространена узко­прагматическая позиция, когда руководители настойчиво интересовались тем, «что они будут иметь», если потратят время на переговоры и перечислят свои кровные средства на поддержку совместной деятельности. Причем некоторые из них требовали немедленной и прямой выгоды, что не всегда возможно, особенно при реализации стратегий, многие позитивные эффекты которых имеют заведомо от­ложенный характер^[323].

Нередко встречалась и выжидательная позиция. Представители таких компаний проявляли явный интерес к сотрудничеству, но к активным согласованиям не приступали — присматривались и раздумывали. Они говорили: «Пусть сначала государство снизит налоги и прикроет "дыры" на таможне». Встречалось и немало скептиков, считающих, что вообще ничего изменить нельзя. А многих, несмотря на ритуальные жалобы, устраивала нынешняя ситуация. Деловые схемы у них были отстроены, все «схвачено», и легализоваться особой нужды не было^[324].

За такого рода прагматизмом и выжиданием скрывалась традиционная проблема «безбилетника» (free-rider problem). Многие не хотели брать на себя дополнительные издержки, ожидая, что заплатит кто-то другой, а выгоды достанутся всем (и тем, кто вкладывал силы и средства в производство общественных благ, и тем, кто стоял в стороне). Ведь многими плодами общих усилий (например результатами принятия нового закона) смогут воспользоваться все участники рынка (включая тех, кто никаких усилий не прилагал). Если же позитивные результаты не появятся, то тем более, лучше держаться в стороне^[325]. Такие руководители обычно занимали расплывчатую позицию: «В принципе, мы "за", но пока еще не готовы к принятию решений». В итоге возрастал риск того, что коллективное благо не будет обеспечено вовсе.

Для иллюстрации приведем характерный пример — деятельность ассоциации РАТЭК в рамках уже упоминавшегося в тринадцатой главе соглашения с ГТК о «зеленом коридоре», достигнутом во второй половине 2000 г. Тогда машины с товаром членов ассоциации, подписавших данное соглашение и вошедших таким образом в стратегический альянс, начали пропускать через таможню без лишних проволочек, выдавая требуемые документы. Все это расценивалось как несомненный плюс и достижение ассоциации. Однако многие уча­стники рынка к данному соглашению не присоединились, поскольку в этом случае им следовало платить оговоренную цену (скажем, 12 тыс. долл. за фуру). Но в силу благополучного сохранения «серых» схем, неприсоединившиеся конкуренты имели возможность «очищать» товар по значительно более низкой цене (примерно 6—8 тыс. долл.). Вдобавок участникам соглашения приходилось «открываться», что, по их мнению, было чревато в будущем дополнительными рисками и повышенным вниманием со стороны контролирующих органов. Иными словами, они как бы «подставлялись» (меняя риски «серых» схем на риски «засвечивания»), в то время как «безбилетники» спокойно оставались в тени, ожидая исхода эксперимента и к тому же платили меньше^[326].

В итоге РАТЭК не набрала больших объемов ввоза товаров в рамках эксперимента. И в начале 2001 г. действие соглашения было прекращено. От косвенного стимулирования объема платежей перешли к более жесткому прямому контролю минимальных выплат с одного транспортного средства^[327]. Повинны в этом были, видимо, и об­щие пертурбации в ГТК в тот период, но вполне возможно, что результаты работы по «зеленому коридору» показались руководству ГТК не слишком впечатляющими^[328].

Таким образом, боязнь «открыться» и, следовательно, стать более уязвимым становилась еще одним препятствием на пути к легализации деятельности в условиях отсутствия доверия к власти. Показывая, что и как ввозишь, ты вместо благодарности можешь получить дополнительные проверки.

Не стоит упускать из виду и серьезную проблему дефицита доверия между участниками рынка. У нее может быть структурная и личная подоплеки. Со структурной точки зрения многие ведущие компании являлись прямыми конкурентами. Поэтому об их полной откровенности и открытости в вопросах, касающихся коммерческой деятельности, говорить не приходилось. Их руководители встречались, говорили о бизнесе, даже сотрудничали по определенным темам, но держали себя при этом достаточно сдержанно — у каждого в памяти были разные малоприятные истории^[329]. Порою вмешивались и личные причины. Руководители некоторых компаний просто не ладили друг с другом. О них говорили: «так сложилось», подразумевая, что в прошлом один перешел другому дорогу.

Все эти обстоятельства несомненно препятствовали эффективно­му коллективному действию. Посмотрим теперь, каковы шансы на преодоление этих препятствий.

Как происходят согласования между компаниями. Оппортунистические настроения (узкопрагматические и выжидательные) не преодолеваются в одночасье, это дело требует времени. Время постепенно расставляет всех по местам и создает заслуженные репутации, облегчающие установление более доверительных отношений между участниками рынка. И к моменту исследования, как правило, речь шла уже не об их открытом недоверии (которое в значительной степени было преодолено), а скорее о несколько осторожном отношении друг к другу, что вполне закономерно для конкурентов.

Укреплению доверия способствовало и то, что корпус руководителей компаний зачастую был относительно однороден по составу — по возрасту, уровню и профилю образования. Это в сильной степени характерно, например, для рынка электробытовой и компьютерной техники. Большинство опрошенных руководителей здесь перешагнули тридцатилетний рубеж. Многие из них имели сходное инженерно-техническое образование. Это несомненно облегчало контакты^[330]. Вдобавок руководители знали друг друга в течение уже многих лет, пристально следили за деятельностью «соседей» и, следовательно, у них было представление о том, чего можно ожидать от них, а на что лучше не рассчитывать.

Однако знание людей и выстроенные репутации — лишь предпосылки для построения новых правил игры. Основным же инструментом здесь являются регулярные переговоры, цель которых — выработка и взаимное согласование позиций. Эти согласования проводились на двух уровнях, которые не противоречили, а скорее дополняли друг друга, — политическом и деловом.

Согласование на политическом уровне осуществлялось посредст­вом деловых ассоциаций (подобных ассоциациям РАТЭК, АКОРТ и Русбренд) и касалось общих правил игры на рынках в целом или в их отдельных сегментах.

Но еще до образования ассоциаций участниками рынка проводились согласования на деловом уровне путем организации серий неформальных встреч между руководителями («за круглым столом» или «за бокалом вина»). И после создания ассоциаций они продолжали проводиться вне их пределов, решая другие, чаще более текущие вопросы, например поддержания уровня цен на конкретные товары, взаимного рыночного позиционирования^[331]. Причем сетевые контакты могут осуществляться сразу на нескольких уровнях управленческих иерархий — между собой общаются и высшие управленцы, и менеджеры, ведущие отдельные направления деятельности. Их рабочее взаимодействие помогает согласовывать и корректировать текущие и стратегические позиции разных компаний.

Выстраивание конвенций между участниками рынка — далеко не разовый акт. И нельзя надеяться на то, что, договорившись однажды по всем вопросам, можно решить их раз и навсегда. И не потому, что контрагенты патологически не честны. Просто рынок очень подвижен, постоянно возникают новые обстоятельства и, следовательно, возможные оправдания для частичного отступления от правил. А когда один из участников рынка отойдет на шаг в сторону, другие чаще всего вынуждены следовать за ним. Выяснение того, «кто первый начал», редко приводит к конструктивным итогам. Поэтому, помимо решения новых проблем, необходимо периодически возвращаться к прежним, уже решенным ранее вопросам. Рыночный порядок требует постоянного пересогласования. Существуют и циклы такого согласования — периоды, в течение которых соглашения соблюдаются участниками без дополнительных усилий по их поддержанию. Так, например, на рынке мобильной телефонной связи наши респонденты определяли продолжительность такого цикла при­мерно в один месяц^[332].

Мы продолжим рассмотрение этой темы в шестнадцатой главе, посвященной деятельности деловых ассоциаций. А теперь посмотрим, как договариваются с теми, с кем договориться нельзя.

Как бороться с «беспредельщиками».Ведущие игроки старались четко дистанцироваться от тех, кто располагался на темной стороне делового спектра — использовал «черные» схемы, устраивая «черно­сливы» (сбрасывал партии контрабандного товара по низким ценам), изготавливал подделки, не платил фактически никаких налогов, с кем невозможно было договориться и кто не выполнял обговоренных условий.

От членов ассоциации часто приходилось слышать резкие высказывания в адрес «отморозков», для которых не существовало нормальных правил. Более того, их фронтальное выдавливание с рынка считалось необходимым условием успешной легализации бизнеса.
И проблема здесь не в том, что кто-то заработает контрабандой лишние деньги, и даже не в том, что этот кто-то переманит часть покупателей. Контрабандные схемы предполагают быструю реализацию товара, а поскольку издержки минимальны, то быстрота часто связана с использованием демпинговых цен. В результате сброса дешевых товаров «портился» рынок, который и так уже не приносил былой сумасшедшей прибыли. Чтобы снять напряжение по отдельным товарным позициям, ведущим игрокам даже приходилось иной раз скупать «черный» товар, фактически против своей воли поощряя такого рода деятельность^[333].

Добавим, что «беспредельщики» портили не только рынок, но и отношение власти и общественного мнения к бизнесу в целом, подрывая и без того невысокое к нему доверие.

Способы борьбы с нарушителями конвенций эволюционировали с течением времени. Так, на первом этапе (в первой половине 1990-х гг.) широко использовались методы прямого насилия, вплоть до физиче­ского устранения соперников.

На втором этапе (во второй половине 1990-х гг.) пришло понимание того, что насилие — это тяжелая палка о двух концах. В результате зоны применения насилия серьезно сузились (хотя практики «отстрела» бизнесменов, увы, не умерли и по сей день). На смену насильственным методам решения проблем с конкурентами и оппор­тунистами пришло использование органов государственного конт­роля. Наезды «правильных пацанов» сменились визитами налоговой инспекции и санэпидемнадзора. Это оказалось не только безопаснее, но дешевле и эффективнее^[334].

В начале 2000-х гг. вступили в третий этап, когда в понятие работы по правилам вошел уже отказ не только от силовых методов, но и от заказных проверок, которые также являются оружием обоюдоострым. Любые действия с применением силовых структур (легаль­ных или нелегальных) означают начало «войны». А открытой «вой­ны» ведущие рыночные игроки, как правило, уже не хотели. Происходил пере<