Общие черты и особенности переходной эк-ки. Модель социально-рыночной эк-ки в РБ

Сказать, что мы строим социально ориентированную рыночную экономику, - значит ничего не сказать. Потому что экономика всегда социальна. Но с древнейших времен и до наших дней между различными слоями общества идет борьба за то, чтобы подчинить механизм общественного производства себе на пользу. Взглянем под этим углом на события в Беларуси.

Различные экономисты выделяют три возможные модели развития общества.

1. Охлократическая, ког­да общественная жизнь под­чинена интересам "простых" людей. Такое в истории не раз происходило. Например, ког­да народные восстания имели успех. К счастью, как отмечал Н. Бердяев, такие ужасные периоды в истории редки и быстро заканчиваются,

С точки зрения распределе­ния общественного богатства, "простые" люди заинтересо­ваны в распределении по тру­ду, при этом имеются в виду затраты труда физического, то есть того "простого" труда, которым они и занимаются. При этом талант или труд ду­ховный, результаты которого могут иметь колоссальную пользу (или вред) для общес­тва, не ценятся. Потому что распределение "по результа­там труда" не в интересах "простых" людей. Поэтому в обществе, где правит масса, доходы талантливого ученого или директора предприятия от доходов пролетариев отли­чаются незначительно. Все подогнано под посредствен­ность ("охлократия" в перево­де с греческого - власть худ­ших).

Политические ценности массы в большой степени со­ответствуют "естественному" устройству власти: иерархия с вождем во главе. Ценности демократии, восприятие кото­рых требует умственных уси­лий, в эту модель политичес­кого устройства не укладыва­ются. Зачем власть закона, если слово вождя и есть за­кон? Еще одно отличие от де­мократии - игнорирование прав меньшинств.

В последние 4 года мы наб­людали результаты действи­тельного народовластия: как во имя интересов "простых" людей экономические и поли­тические отношения в бело­русском обществе приобрета­ют форму охлократической модели.

2. Олигархическая мо­дель. Распределение доходов и богатства осуществляется в пользу относительно неболь­шой группы лиц, получающих свои доходы не в конкурен­тной борьбе за предоставле­ние товаров и услуг обществу, а за счет использования отно­шений власти. Данная модель соответствует интересам властных структур (бюрокра­тии) и крупного бизнеса.

3. Либерально-демокра­тическая модель. Именно эта модель преобладает се­годня в экономически разви­той части мира, обеспечив там свободу и высокий уро­вень жизни граждан, отсут­ствие войн. Эта модель отра­жает интересы среднего клас­са, Кто же он, этот третий класс?

Воспользуемся белорусскими данными, отме­тим, что к среднему классу от­носят тех, кто обеспечивает свое благосостояние своим умом, талантом, энергией, У сегодняшнего белорусского среднего класса, например, социологи отмечают готов­ность к рынку, уверенность в том, что из сложной ситуации можно найти выход. Их глав­ной ценностью является лич­ная свобода, возможность са­мостоятельно определять свою судьбу. А сильнее всего протестуют "средние рус­ские" против необходимости соответствовать представле­ниям консервативной части социальных групп.

В общем, "средний гражда­нин" - это тот, чей талант, предприимчивость и энергия могут дать обществу много. Но он, соответственно, хочет иметь и хороший доход, а не зарплату "по количеству и ка­честву затраченного труда".

Представитель среднего класса не может существо­вать в условиях охлократичес­кой модели. И, наоборот, появившись там, он взрывает эту модель изнутри. Для того, чтобы хорошо зарабатывать и сохранять личное достоин­ство, представителю средне­го класса не нужно "прикры­тие" госструктур, то есть ему не нужна "олигархическая' модель. Он чувствует себя уютно и в конкурентной ры­ночной экономике.

Среднему классу объектив­но нужна демократия. Потому что любой авторитарный ре­жим или проводит популист­скую политику, что продолжа­ется недолго, или/и перерож­дается в олигархию с ее кор­рупцией, всесилием бюрокра­тии ("вертикали")и перерас­пределения доходов в свою пользу или в пользу тех не­многих, кто пользуется ее пок­ровительством. То есть для среднего класса в авторитар­ной модели места нет.

Охлократическая модель устройства общества генети­чески передается с глубокой древности. Дикари вели коллективный образ жизни. Их соединяли в небольшие груп­пы инстинкты солидарности и альтруизма, действовавшие только в пределах малых групп.

Новые политические (де­мократия) и экономические (вместо координации дея­тельности из центра - свобо­да договоров)отношения, но­вая мораль (конкуренция вместо солидарности, частная жизнь и прибыль, честность не только внутри малой груп­пы) и новая идеология (отсут­ствие общей цели) - все, что провозглашает либеральная модель, зародилось еще в по­лисах Древней Греции.

Новая модель стала след­ствием колонизации и разви­тия торговли в Древней Греции. Торговля подорвала ус­тои естественного родового общества и создала цивили­зацию Запада, преодолев сопротивление инстинктов, берущих начало от стада па­вианов.

Родовое общество сопро­тивлялось развитию обмена, денежного хозяйства, В от­дельных полисах Греции зако­ны препятствовали развитию купеческого класса. Напри­мер, в Локрах в VI веке до н. э. законодатель запрещал вся­кую посредническую торгов­лю, предписывал крестьянам самим продавать свои про­дукты, Затем было "изгнание торговцев из храма", сжига­ние ростовщиков на кострах инквизиции в средние века, уничтожение "иудейского духа наживы" вместе с носи­телями этого духа в нацист­ской Германии и т. п,

И сейчас по отношению к торговцу-посреднику, как по лакмусовой бумажке, можно определить, кто есть кто. Если, например, в программе ЛДПБ записано: "Всячески поощрять тех предпринимате­лей, которые заняты произ­водством необходимых стра­не товаров и услуг", то, оче­видно, эта партия в либераль­но-демократическую модель не вписывается.

После укрепления власти А. Лукашенко политическая и хозяйственная жизнь страны все больше трансформирует­ся в охлократическую модель, исчезают зачатки среднего класса. Об этом можно судить не только по состоянию пред­принимательства, но и по ко­личеству населения, принад­лежащего к более обеспечен­ным слоям.

Если в 1996 г, в среднем по Беларуси 6,9% населения (в Минске -16,2%) было отнесе­но к верхней группе доходов (из 14, принятых в статистике бюд­жетных обследований), то к концу 2000 г. - всего лишь 0,7% (в Минске-2,3%). Отметим, что количество бедных, то есть тех, чьи доходы ниже прожиточ­ного минимума, возросло с 32% в 1996 г. до 44,4% в 2000 г. В сельской местности за чертой бедности сегодня живет поло­вина населения - 50,6%, Сдвиг населения в сторону бедности расширяет опору сторонников охлократической модели. [5]

Но превратить Беларусь в цельную охлократическую мо­дель, подобную той, которая сложилась в Северной Корее, все-таки не удастся - "ма­фия" действительно сопротивляется. Но эта "мафия" -наиболее просвещенная и квалифицированная часть бе­лорусского общества. Напри­мер, когда Указ № 285 (май 1999 г.) установил ограниче­ния цен на все товары, "про­изводимые на территории Бе­ларуси", то Совет министров постепенно расширил круг то­варов, на которые предель­ные индексы цен не устанав­ливаются. Сначала из сферы действия указа были выведе­ны бриллианты, затем пред­меты роскоши, модной одеж­ды и т.д. [5]

Беларусь относится к странам с пере­ходной экономикой, поэтому ей также при­сущи типичные проблемы в области налого­вой политики и фискального регулирования экономики, возникающие в период постсо­циалистической трансформации.

Серьезным ограничением эффективно­сти системы общественных финансов в постсоциалистических государствах стал фискальный кризис, вызванный резким со­кращением традиционной доходной базы бюджета и всевозрастающими расходами на стабилизацию экономики. Глубина и про­должительность фискального кризиса зави­сят от темпа институциональных реформ, а также от характера фискальной политики государства. Если отсутствуют жесткие бюд­жетные ограничения по отношению к госу­дарственным предприятиям, то фискальный кризис приобретает хронический характер, становится тормозом на пути дальнейшего экономического развития. Многим странам Центральной Европы уже к 1991-1992 гг. удалось преодолеть затяжной фискальный кризис. Это достигнуто посредством сокра­щения бюджетных дотаций (в Чехословакии с 25% от ВВП за 1989 г. до 5% за 1992 г.; в Польше с 12,9% от ВВП за 1989 г. до 2,2% в 1992 г. [6]); ограничения инвестиционных расходов и их передачи в руки частного сек­тора; сокращения налоговых льгот; ликви­дации квазибюджетного финансирования со стороны Центральных банков (отказ от отрицательной процентной ставки, от множе­ственности валютных курсов, от кредитов убыточным отраслям). В результате уже в 1991 г. многие государства смогли получить при умеренной инфляции практически сба­лансированный бюджет (-2,2% от ВВП в Венгрии; +2,7% в Литве; -2,0% в Словакии; +2,6% в Словении; -2,0% в Чехии). [5]

Правда, после этого страны Централь­ной Европы настиг так называемый вторич­ный фискальный кризис, продолжавшийся 2-3 года. Он был связан с кризисом оборот­ных средств на государственных предприя­тиях, потерявших бюджетные субсидии, с трудностями сбыта выпускавшейся по уста­ревшим технологиям продукции в условиях появившейся конкуренции, а также со сни­жением инфляции (исчезла «бумажная при­быль» как источник налога). В этот период наблюдалось серьезное сокращение поступ­лений от налога на прибыль (в Болгарии - с 23,2% от ВВП в 1989 г. до 5,6% в 1993 г.; в Польше - с 9,7% от ВВП в 1989 г. до 5,3% в 1993 г.). Однако этот вторичный кризис не поразил Чехию, Словению, Хорватию и Эс­тонию, и прежде всего по той причине, что им удалось существенно упорядочить и ог­раничить социальные расходы бюджета. [5]