Юридическая сила принципов, составляющих Основы конституционного строя
Согласно ч.1 ст.15 Конституции, Конституция в целом имеет высшую юридическую силу, прямое действие (см. 1.3.2.2.) и применяется на всей территории Российской Федерации. Далее в ч.1 ст.15 постулируется высшая юридическая сила Конституции по отношению к законам и иным правовым актам, принимаемым в России.
Однако положения, содержащиеся в разных разделах и главах Конституции, имеют разную юридическую силу внутри самой Конституции (в смысле их соподчиненности). Главы 1, 2 и 9 Конституции составляют ее неизменяемое “ядро” (“жесткая” часть Конституции), их положения не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием. К главам 3–8 (“гибкая” часть Конституции) принимаются поправки в соответствии с требованиями ст.136 Конституции. Следовательно, положения глав 3–8 можно понимать и толковать только в соответствии с положениями глав 1, 2 и 9 Конституции. Причем положения глав 2 и 9 можно понимать и толковать только в соответствии с Основами конституционного строя, ибо ч.2 ст.16 Конституции однозначно устанавливает: “Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации”.
В данном контексте иерархическую структуру Конституции можно условно представить как положения четырех уровней, обладающие разной юридической силой. Во-первых, это глава 1, положения которой (Основы конституционного строя) не просто относятся к неизменяемой части Конституции, но и обладают высшей силой по отношению ко всему остальному содержанию Конституции. Во-вторых, это положения глав 2 и 9, которые также относятся к неизменяемой части Конституции, т.е. не могут быть изменены Федеральным Собранием в процедуре, предусмотренной для принятия федерального конституционного закона с последующим одобрением законодателями субъектов РФ (см. 6.1.). В третьих, это положения глав 3–8, поправки к которым принимаются в названной процедуре. Наконец[2], это Заключительные и переходные положения Конституции РФ, отдельные из которых сформулированы так, что их юридическая сила оказывается неопределенной.
То, что Основы конституционного строя имеют высшую юридическую силу по отношению к главам 2 и 9, означает, что любое положение глав 2 и 9 следует понимать и толковать в контексте соответствующего принципа главы 1. Например, ст.25 Конституции (глава 2), гарантирующая неприкосновенность жилища, устанавливает, в частности, что никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом. В контексте ст.2 Конституции, закрепляющей приоритет прав человека, это положение ст.25 следует понимать так, что любые законодательные ограничения неприкосновенности жилища не должны противоречить самому существу права на неприкосновенность жилища. Т.е. законодатель не вправе произвольно предусматривать случаи, в которых неприкосновенность жилища легально нарушается.
Высшая юридическая сила Основ конституционного строя по отношению к изменяемым положениям глав 3–8 Конституции означает, что последние следует понимать и толковать в контексте соответствующих принципов главы 1. Кроме того, в случае установления их противоречия положениям главы 1 (во вторую очередь – положениям глав 2 и 9), положения глав 3–8 Конституции должны приводиться в соответствие с Основами конституционного строя, а также с положениями глав 2 и 9, путем принятия поправок.
Кроме того, Конституционный Суд РФ вправе давать такое официальное толкование Конституции (см. 4.5.7.9.), которое исключало бы противоречия между положениями главы 1 и другими положениями Конституции. Но, как показывает практика Конституционного Суда, он отнюдь не стремится давать такого рода толкования Конституции[3] и отвергает постановку вопроса “о конституционности конституционной нормы”, что проявилось, например, в его позиции по вопросу о толковании принципа формирования Совета Федерации, закрепленного в ч.2 ст.95 Конституции (см. 4.3.4).
В связи с запросом о толковании текста Конституции, не относящегося к Основам конституционного строя, Конституционный Суд может прийти к выводу, что буквальный смысл этого, возможно, ясного текста или его понимание (толкование) законодателем противоречит определенному положению главы 1 Конституции. В таком случае Конституционный Суд, руководствуясь требованием ч.2 ст.16 Конституции, вправе устранить это противоречие, а именно: признать невозможным буквальное понимание этого текста и своим официальным толкованием придать ему смысл, соответствующий определенному положению главы 1. В частности, это может означать отказ от грамматического или логического толкования в пользу телеологического способа толкования. Примером служит Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 1995 г., в котором использован телеологический способ толкования применительно к ч.3 ст.107 и ч.2 ст.135 Конституции (см. 4.4.3.6. Преодоление отлагательного вето Президента Российской Федерации палатами Федерального Собрания). Однако здесь Конституционный Суд прямо не ссылался на Основы конституционного строя. Более того, в другом случае, в Определении от 28 декабря 1995 г., Конституционный Суд фактически отказался дать телеологическое толкование ч.2 ст.95 Конституции в контексте принципа разделения властей, составляющего одну из основ конституционного строя (см. 4.3.4.).
Проблематичным является соотношение главы первой Конституции и Заключительных и переходных положений. С одной стороны, ч.2 ст.16 однозначно устанавливает, что никакие другие положения Конституции не могут противоречить Основам конституционного строя. С другой стороны, сама природа Заключительных и переходных положений предполагает, что не все во вновь принятой Конституции вступает в силу с момента ее принятия, что существует некий переходный период, в течение которого какие-то положения Конституции не действуют. Но распространяется ли такое переходное положение на Основы конституционного строя? В контексте ч.2 ст.16 ответ однозначный – нет. В противном случае придется признать, что ничто в Конституции не может противоречить не Основам конституционного строя, а Заключительным и переходным положениям.
Но как в таком случае понимать и толковать абз.2 п.6 Заключительных и переходных положений, согласно которому вступление в силу ч.2 ст.22 Конституции (глава 2) откладывается на неопределенный срок (“до приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции”)? В контексте ст.2 Конституции следует признать формулировку абз.2 п.6 Заключительных и переходных положений ненадлежащей, допускающей произвольное ограничение прав человека на свободу и личную неприкосновенность (ч.1 ст.22 Конституции).
Но, таким образом, какова сила Заключительных и переходных положений? Ответ на этот вопрос мог бы дать Конституционный Суд РФ, если среди субъектов, правомочных обращаться в Конституционный Суд с запросом о толковании Конституции (ч.5 ст.125), в период многолетнего ожидания нового Уголовно-процессуального кодекса РФ нашлись бы такие, которые поинтересовались, до каких пор законодатель может не приводить уголовно-процессуальное законодательство в соответствие с Конституцией (см. 7.4.2.).
Существует также проблема возможных противоречий международных договоров РФ Конституции, в частности, Основам конституционного строя. Эта проблема специально оговаривается в ст.79 Конституции, которая устанавливает два условия при передаче Россией полномочий в рамках межгосударственных объединений: если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и “не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации”.
Но если вступивший в силу международный договор противоречит Конституции, то он, тем не менее, согласно п.”г” ч.2 ст.125 Конституции не может быть предметом проверки в Конституционном Суде РФ и становится частью российской правовой системы (ч.4 ст.15 Конституции). Но с другой стороны, если такой договор противоречит положениям неизменяемой части Конституции, а тем более – Основам конституционного строя, и оказывается невозможным истолковать этот договор в соответствии с положениями Конституции, которым он противоречит, то его следует считать ничтожным – вопреки положению ч.4 ст.15 (оно тоже относится к Основам конституционного строя): “международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы”. Остается также вопрос: кто вправе признать такой договор недействительным, если даже Конституционный Суд оказывается здесь некомпетентным? Видимо, такие договоры следует считать чисто гипотетическими и предполагать, что Конституционный Суд способен дать любому международному договору РФ толкование, не противоречащее Конституции.