Десятилетие фантастической для

НАШЕЙ СТРАНЫ СВОБОДЫ»

1. Вообще-то я считаю, что журналист - даже политичес­кий - не может и не должен быть политиком. У журналиста совершенно иная роль: он информирует общество о том, чем за­няты политики (новости) и как протекают их занятия (репорта­жи). Еще он анализирует занятия политиков и - если жанр по­зволяет - дает им оценку. Вот эта возможность - давать оценку -вызывает огромное искушение давать еще и советы. А как толь­ко дело дошло до советов - тут, понятное дело, журналист уже чувствует себя на равных с политиками. Тем более и сами поли­тики волей-неволей вынуждены принимать во внимание то, что журналист говорит (ведь это не за столом сказано, это читают и видят миллионы избирателей!). Политики, естественно, вступа­ют в спор с журналистом и таким образом еще выше поднимают его, ставят на одну доску с собой. После чего он уже и вовсе забывает, кто он, собственно, и зачем он. Примеров я не буду приводить, чтобы никого не обидеть. Но таких журналистов, поддавшихся искушению и не сумевших сохранить себя в рам­ках профессии, у нас довольно много. Какую роль они играют в российской политике? Чаще всего, роль провокаторов. Хотя, по идее - если уж так вышло, - они должны были бы играть очень важную роль общественных ориентиров - нравственных, компе­тентных, осведомленных. К примеру, возникает сомнительная ситуация (как, скажем, с ввозом ядерных отходов), которую трудно (иногда невозможно) оценить однозначно. И вот тогда нужно, чтоб прозвучал такой безупречный и безукоризненный голос, о котором все будут знать: он не врет, у него нет здесь никаких личных интересов, он никогда не предавал, не вывора­чивался, «не лизал».

Ну, в общем, такая совесть нации, которую можно слу­шать или не слушать, но она - совесть, и это все знают. А у нас

таких «совестей» не получилось ни из кого. Может быть, толь­ко Отто Лацис был близок к этому в последнюю пару лет «Из­вестий» Голембиовского.

2. Профессионализм в том, во-первых, чтобы знать свою
область. Если ты, к примеру, занимаешься Госдумой, ты дол-
ясен знать назубок избирательное законодательство, регламент
Думы, все правила, процедуры и думские традиции. Ты дол­
жен знать порядок прохождения документов и иметь знаком­
ства с чиновниками, чтобы в любой момент можно было дос­
тать нужную бумажку. Ты должен знать депутатов, лично быть
знакомым по крайней мере с одной третью, знать, кто с кем в
каких отношениях. Очень важно иметь хорошие источники во
фракциях и в аппаратах комитетов. В общем, надо знать свою
«зону ответственности», как свой компьютер, в котором всегда
можешь найти то, что тебе надо. Во-вторых, профессионал уме­
ет сразу отделять в событии главное от второстепенного. Для
этого он должен знать «историю» вопроса. Но учебников таких
нет, сесть и выучить историю последнего десятилетия, скажем,
- невозможно. Вот и получается, что профессионал - это тот,
кто отработал в политике лет пять, а лучше десять, и вся исто­
рия делалась у него на глазах. Он видит в происходящем раз­
витие сюжетов, начавшихся еще много лет назад. А для моло­
дого журналиста сюжетов никаких нет. Ему кажется, вся
политика началась в стране с его приходом в журналистику.
И, в-третьих, конечно, профессионал должен уметь излагать -
толково, просто и доступно. Чтоб не надо было потребителю
информации читать одну его фразу по три раза.

3. Пошлость в политической (и любой) журналистике - это
повторение в эфире или в газете дешевых банальностей, сте­
реотипов, живущих в сознании обывателя. Это спекуляция на
стандартных приемах, вызывающих стандартную реакцию. Как
индийские фильмы, которые играют на сентиментальности,
безотказно вышибающей слезу. Новости нынешнего РТР - верх
такой пошлости.

4. Совместить их невозможно. По крайней мере в наших
нынешних условиях, когда власти воспринимают критику как
предательство интересов Родины. Сотрудничество может быть
только временным. Пока ты пишешь то, что нужно твоим ис­
точникам, — они с тобой сотрудничают. Как только написал что-

то не то, - они тут же отказывают тебе в своих милостях. Крем­левский пул - отличный пример. Там терпят только тех, кто пишет точно «как надо». Корреспондента «Коммерсанта» Еле­ну Трегубову - журналиста с огромным опытом - выставили из этого самого пула за то, что она писала не то, что нужно пресс-службе Кремля.

5. Ни на какие. Раньше рассчитывала, что будет реакция
властей - проведут проверку, накажут виноватых, восстановят
справедливость. Но так случается очень редко. Обычно же вла­
сти (начальники, командиры) после критического выступления
в прессе начинают искать у себя «утечку». Какой «гад слил»?
И если они ко мне обращаются, то не за тем, чтоб выяснить
подробности описанного безобразия, а только для того, чтоб я
им выдала свой источник информации.

Свобода — это не иметь внутренней цензуры. Называть вещи своими именами. Не умалчивать о чем-то, надеясь, что читатель сам поймет, прочитает между строк. Не переворачи­ вать свои мозги наизнанку ради того, чтобы соответствовать принятым нормам на политические взгляды...

7. Ответственность в том, чтобы не обманывать людей. Не
писать «лабуду». Для этого нужно обязательно проверять сво­
их информаторов и стараться представлять все точки зрения в
конфликтной ситуации. На сто процентов нельзя доверять ни­
кому. Все информаторы, давая тебе информацию, преследуют
свои личные цели - это закон. Иначе не бывает. Ответствен­
ность в том, чтобы не становиться игрушкой в их руках. Чтобы
не становиться оружием, с помощью которого они сводят сче­
ты и решают свои проблемы...

8. Личные отношения играют огромную роль. Типичный
пример: журналист, молодой, амбициозный парень (или девуш­
ка), чрезвычайно польщенный вниманием к себе какого-то по­
литика, в него прямо-таки влюбляется. Политик поговорил с
журналистом один раз как бы на равных (еще лучше, если по­
сидели вместе в неформальной обстановке, выпили) - и для
юного создания он становится идеалом, героем и светочем. Все,
теперь тот готов защищать его в любых ситуациях. Он, как
загипнотизированный, видит уже только хорошее, а плохого
не замечает. Другой случай, когда, наоборот, политик произ­
вел неприятное впечатление. Пренебрег журналистом, был гру~

бым, высокомерным. У журналиста это впечатление отложит­ся на всю жизнь, и он (подсознательно!) всегда будет видеть в этом политике плохое, демонизировать его, подозревать во вся­ких злых умыслах. Я в этом смысле не исключение. Вот Вла­димир Петрович Лукин «отшил» меня лет восемь назад (я уже _и не помню, в чем там дело было, а он и подавно), и у меня теперь заведомо негативное восприятие всего, что он говорит и делает. Конечно, поскольку я себя анализирую, - я не даю это­му чувству выплескиваться в своих статьях. Но, тем не менее, оно - есть, сидит во мне, и никуда от этого не денешься.

9. Мне кажется, что этика - это такая материя, которую
нельзя расписать по пунктам. Я понимаю - уголовный кодекс,
гражданский. А этический? Это все равно, что мне по пунктам
распишут, как надо любить. ...У всякого нормального челове­
ка есть этическое «чутье», воспитанное с детства, которое ему
подсказывает, что можно делать, а что нельзя. Если такого
чутья нет — значит, человек ненормальный, ему нельзя рабо­
тать в журналистике. Другое дело, если чутье есть, а он его не
слушается. Но в таком случае ему и кодекс ничем не помо­
жет...

10. Деньги, конечно, деньги - огромное искушение. Какие
сумасшедшие суммы предлагают за то, чтобы ты написала нуж­
ную заказчику статью! Если встать на этот путь, можно решить
все свои проблемы. И квартиру купить, и машину... Наврать -
тоже искушение. Наврать что-нибудь яркое, и получится от­
личный материал. И все будут зачитываться, и ахать, а колле­
ги - завидовать.

11. Месяц назад мне казалось, что политическая журна­
листика на телевидении выродится в «доперестроечную» ста­
дию, а в газетах она все же сохранится в более-менее пристой­
ном виде. Но сейчас я думаю, что она не выживет нигде. Какая
может быть «политическая журналистика», если журналисты
боятся критиковать президента?

12. Да, конечно. Нам повезло, нам выпало десятилетие
фантастической для нашей страны свободы. До нас пресса была
чем-то совсем иным, и нам пришлось создавать, строить нашу
нынешнюю «демократическую» журналистику с нуля. Оши­
баться, спотыкаться, учиться, прозревать... Мы были первыми.
Дай Бог, чтобы не оказались последними.

Конечно, всякий значительный политик нуждается в прессе как эффективном инструменте воздействия и, сле­довательно, в связях с прессой. Но появление партийного вождя из рядов прессы было именно исключением (тем, чего не следовало ожидать). Причина тут состоит в силь­но возросшей «необходимости» журналиста, прежде всего, журналиста, не имеющего состояния и потому привязан­ного к профессии, что обусловлено значительным увеличе­нием интенсивности и актуальности журналистского пред­приятия. Необходимость зарабатывать ежедневными или еженедельными статьями гиьей повисает на политике, и я знаю примеры того, как люди, по натуре созданные быть вождями, оказались поэтому надолго скованными в своем продвижении к власти как внешне, так и, прежде всего, внутренне.

Макс Вебе/з

Один из самых больших знатоков политики Макс Вебер ут­ верждал, что политический журналист — это тип професси­ онального политика. Если Вы разделяете это утверждение, то прокомментируйте реальную роль российского полити­ ческого журналиста в реальной политике. Если нет, то что отличает профессионального политического журналиста от политика?