Учитель Пэккёль — «Сто лоскутьев»
Перевод А. В. Соловьева
Никто не знает, откуда он родом, а жил учитель под горой Нансан[239]в бедном домишке, одевался в лохмотья — рваньём обвешан, будто перепёлками. Люди так и прозвали его — учитель Сто лоскутьев из Восточной деревни. Как Жун Ци-ци[240]в далёкой древности, учитель никогда не расставался со своей цитрой, и она могла рассказать людям обо всём на свете — о добром и злом, о радости и горе, о мире и смуте.
Однажды вечером у соседей в деревне рушили зерно, и его жена, услышав стук песта, проговорила:
— У всех людей есть зерно, и они рушат его, только у меня одной ничего нет. Как же нам прожить до конца года?
Учитель поднял взор к небесам и вздохнул:
— Жизнью и смертью ведает судьба, а богатство и знатность — по воле Неба. Не отвратишь то, что грядет, не догонишь то, что ушло. Зачем же так горевать? Давай-ка я лучше утешу тебя песенкой о стуке песта!
И он тут же так ударил по струнам своей цитры, будто и на самом деле раздался перестук песта. Эта песенка потом разошлась по миру, и её назвали «Песней ступы».
Художник Сольго
Перевод А. Ф. Троцевич
Родом он из царства Силла и вышел из низов. Потому и записей о его роде нет. С самого рождения он хорошо рисовал. Некогда на стене монастыря Хваннёнса он нарисовал старую сосну. Сам ствол весь в чешуе, а ветви изгибаются чашей. Вороны и соколы, ласточки и воробьи, завидев её издали, летели к ней, а подлетев, замирали и падали камнем вниз. Прошли годы, краски потемнели. Тогда монахи монастыря решили подправить картину красной и зелёной красками, но птицы уж больше не прилетали.
Изображение бодхисаттвы Кваным[241]в монастыре Пунхванса, что в Кёнчжу, и Юма[242]в монастыре Тансокса, что в Чинчжу, — всё творения его кисти. Люди говорят, что они были сотворены божеством.
Бамбуковая роща у монастыря Торимса
Перевод А. Ф. Троцевич
Это случилось во времена правления сорок восьмого государя Силла Кёнмун-вана. Однажды уши государя отчего-то вдруг стали огромными, как у китайского осла. Государь перепугался и не находил себе покоя, но так уж случилось, и ничего нельзя было сделать, а потому, даже всходя на ложе и закрывая глаза, он не снимал с головы шапку, и никто не знал про его длинные уши — ни государыня, ни женщины из дворца, ни придворные чиновники. Известно это было только одному человеку — шапочных дел мастеру, который шил царские шапки. А шапочных дел мастер, чем бы ни занялся, куда бы ни пошел, вдруг вспомнит про царские ослиные уши и начинает смеяться до колик в животе, но про это слова вымолвить не смеет. В конце концов шапочник занемог, и даже в недуге не смог забыть про ослиные уши царя. А когда он уж совсем стал помирать, пришло ему в голову, что всю жизнь знал тайну и хранил её. Дай-ка я теперь хоть раз в жизни облегчу свою душу, выпущу из себя эту тайну и уж тогда помру, решил он и отправился в бамбуковую рощу, которая была позади монастыря Торимса. Там он насмеялся вдоволь, а потом раскрыл рот и проговорил:
— У нашего царя уши, как у китайского осла!
За всю свою жизнь он лишь один раз проговорил эти слова, облегчил нутро и, возвратившись домой, умер.
После того каждый раз, как подует ветер, в этой бамбуковой роще начинали звучать странные речи:
— У нашего царя уши, как у китайского осла!
Государь, услышав, что произносит этот бамбук, весьма обеспокоился и велел подданным тотчас же срубить весь бамбук и насадить там горный кизил. Так весь бамбук был уничтожен и насажен кизил, но, как только кизил вырос, каждый раз, как подует ветер, раздается всё тот же голос, что прежде, когда здесь рос бамбук:
— У нашего царя огромные уши! — вот что прозвучало.
А потом государь Кёнмун скончался, и монастырь Торимса разрушился.
БУДДИЙСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
Храм чудесного беркута
Перевод А. Ф. Троцевич
В древней храмовой записи сказано: «В царстве Силла, когда на престоле был тридцать первый государь Синмун, на втором году правления под девизом Юн-чунь[243], в год кеми, первый министр Чхунвон совершал омовение в источнике с горячей водой в местности под названием Чансангук[244](уезд Тоннэ; это место ещё называют Нэсангук). Возвращаясь в столицу, он остановился отдохнуть на лугу Тончжи, что у почтовой станции Кульчжон. Вдруг видит: какой-то человек выпустил беркута, чтобы поймать фазана. Фазан полетел мимо горы Кымак и бесследно исчез, доносился только колокольчик беркута, который его разыскивал. Беркут долетел до колодца, что возле уездной управы Кульчжон, в северной её части, и сел на дерево, а фазан оказался в колодце. Вода в нём окрасилась кровью. Фазан, защищая двух цыплят, раскрыл оба крыла, беркут же не решался схватить, будто жалел его. Князь, увидев это, преисполнился сострадания и растрогался. Он погадал на этой земле и сказал, что здесь нужно построить храм.
Возвратившись в столицу, он доложил об этом государю. Тогда уездную управу перенесли в другое место, а здесь построили храм, назвав его „Храмом чудесного беркута“».
Нхве бежит от славы
Перевод А. Ф. Троцевич
Знаменитый монах Ёнхве жил в уединении в горах Ёнчхвисан[245]. Он постоянно читал Лотосовую сутру и постигал путь Самантабхадры[246], а во дворе у него в пруду росли лотосы, которые не вяли все четыре времени года. Государь Вонсон, прослышав о столь удивительном явлении, пожелал призвать монаха и сделать его государственным наставником. Учитель Ёнхве, узнав об этом, тотчас же оставил свою обитель и бежал, чтобы укрыться среди скал в горах Сорён. Здесь пахал землю какой-то старик.
— Куда это вы идете? — спросил он.
— Мне сказали, будто в стране нынче много беззакония и потому меня хотят опутать высокой должностью, вот я и решил бежать, — ответил учитель.
Старик, выслушав его, проговорил:
— Давайте уж здесь с вами и потолкуем, зачем же утруждать себя и забираться в такую даль? Правда, вы, учитель, сказали, будто вам противно продавать своё имя!
Ёнхве счёл, что с ним обошлись бесцеремонно, не стал разговаривать и пошёл дальше. На берегу реки он встретил старуху.
— Куда изволит идти учитель? — спросила она.
Он ответил, как и старику.
— А прежде не повстречался ли вам кто-нибудь?
— Там был какой-то старик, — ответил ей Ёнхве, — но он говорил со мной так бесцеремонно, что мне стало неприятно, вот я и пришёл сюда.
— Отчего же вы не стали его слушать? Ведь это был сам великий Манджушри[247]!
Ёнхве поразился и тотчас вернулся обратно к старику, поклонился ему и раскаялся:
— Почему я не стал слушать учителя? Теперь я к вам вернулся, а что за старуха была на берегу реки?
— Это — Сарасвати[248], божество мудрости! — проговорил старик и тут же исчез.
Когда Ёнхве вернулся в свою обитель, появился посланец государя и пригласил его в столицу, вручив государево повеление. Ёнхве тотчас принял его. Зная теперь, как поступить, он ответил согласием и отправился во дворец. Государь пожаловал ему чин государственного наставника.
То место, где старик пробудил его, наставник назвал Горой Манджушри, а берег, где встретил женщину, — Перевалом к миру Будды.