Глава 1. Понятие «концепт» в когнитивной лингвистике.

Когнитивная лингвистика возникает на базе когнитивной науки, занимающейся изучением процессов мышления, устройством и функционированием человеческих знаний о мире. Как пишет Е.С.Кубрякова, когнитивная наука – это «наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных, процессов».[1]

В центре внимания когнитивной лингвистики находится язык как общий когнитивный механизм, так как именно язык является основным средством получения, обработки, хранения и передачи информации, главным средством выражения мысли. Тем самым язык создает возможности для систематизации и упорядочения в памяти множества знаний, для построения характерной для каждой данной этнокультурной общности языковой картины мира.

Когнитивная лингвистика наряду с психолингвистикой, этнолингвистикой, социолингвистикой и лингвокультурологией рассматривает деятельностную природу языка и его включенность в процессы жизнедеятельности человека и общества. Поэтому центральной проблемой когнитивной лингвистики является построение модели языковой коммуникации как основы обмена знаниями, моделирование устройства языкового сознания.

Согласно современным представлениям, в задачи когнитивной лингвистики входит выяснение того, как соотносятся когнитивные структуры сознания с единицами языка; описание средств и способов языковой категоризации и концептуализации констант культуры; описание системы универсальных концептов, организующих концептосферу культуры; решение проблемы соотношения научной и «наивной» (языковой) картин мира.

Важнейшим объектом исследования в когнитивной лингвистике является концепт (от лат. conceptus – мысль, понятие). В современной лингвистической науке обычно дифференцируют термины «понятие» и «концепт». Понятие – это совокупность познанных существенных признаков объекта, а концепт – ментальное национально-специфическое образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний о данном объекте, а планом выражения – совокупность языковых средств (лексических, фразеологических, паремиологических и др.), которые эти знания вербализуют.[2] Следовательно, в сравнении с понятием концепт имеет более сложную структуру.

В.А.Маслова пишет о том, что в когнитивной лингвистике в настоящее время можно обозначить три основных подхода к пониманию концепта. Эти подходы, однако, базируются на общем положении: концепт – это то, что называет содержание понятия, синоним смысла.[3]

Представители первого подхода, Ю.С.Степанов, В.Н.Телия, большое внимание уделяют культурологическому аспекту. Язык здесь выступает лишь как один из источников знаний о концептах. Ю.С.Степанов определяет концепт как сгусток культуры в сознании человека. Исследователь считает, например, что тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово закон, и есть концепт «закон».[4]

С точки зрения Н.В.Телия, концепт принадлежит не только языковому, но и когнитивному сознанию человека. Концепт – это все то, что мы знаем об объекте, реалии из мира «Действительность». Концепту онтологически предшествует категоризация, которая создает типовой образ и формирует «прототип» (гештальт-структуру).[5]

Представители второго подхода (Н.Д.Арутюнова, А.Д.Шмелев и другие) считают, что единственным средством формирования содержания концепта является семантика языкового знака. То есть концепт понимается как единица когнитивной семантики.

Сторонниками третьего подхода являются Е.С.Кубрякова, Д.С.Лихачев и другие. Они считают, что концепт является «посредником» между словами и действительностью. Д.С.Лихачев полагает, что «концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека».[6] При этом, по мнению Д.С.Лихачева, концепт существует для каждого основного (словарного) значения слова отдельно. И слово, и его значения, и концепты этих значений представлены в определенной человеческой «идеосфере». У каждого человека есть свой, индивидуальный культурный опыт, запас знаний и навыков, которыми и определяются богатство значений слова и богатство концептов этих значений.

Е.С.Кубрякова определяет концепт как оперативную содержательную единицу памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике.[7]

Обобщая различные подходы, В.А.Маслова предлагает следующее определение концепта: «Это семантическое образование, отмеченное лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующее носителей определенной этнокультуры».[8] Это квант знания, окруженный эмоциональным, экспрессивным, оценочным ореолом.

З.Д.Попова и И.А.Стернин, представители семантико-когнитивного подхода, рассматривают концепт как ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, представляющее собой результат познавательной деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету.[9]

Таким образом, концепты представляют мир в сознании человека, образуя концептуальную систему, а языковые знаки кодируют содержание этой системы. Однако следует отметить, что концепт может быть вербализован, а может быть и не вербализован языковыми средствами. Язык выступает лишь одним из способов формирования концептов в сознании человека.

Важным представляется тот факт, что концепт отражает «смыслы» не любого понятия. Концептом в сознании человека становятся только те явления действительности, которые актуальны и ценны для данной культуры. Так, А.Вежбицкая пишет о том, что такие ключевые слова, как душа или судьба, в русском языке подобны свободному концу в клубке шерсти: «потянув за него, мы, возможно, будем в состоянии распутать целый спутанный «клубок» установок, ценностей и ожиданий, воплощаемых не только в словах, но и в распространенных сочетаниях, в устойчивых выражениях, в грамматических конструкциях, в пословицах и т.д.».[10] В языковой картине мира каждого народа есть свои ключевые слова.

Концепт представляет собой сложную структуру. Как утверждает Ю.С.Степанов, концепт имеет «слоистое» строение, включает в себя основной (актуальный) признак, дополнительный (пассивный) признак и этимологический признак (внутреннюю форму). В «активном» слое концепт актуально существует для всех пользующихся данным языком как средство их взаимопонимания и общения. В дополнительных признаках своего содержания концепт актуален лишь для некоторых социальных групп. Этимологический признак открывается лишь исследователям и исследователями. Концепты существуют по-разному в разных своих слоях, и в этих слоях они по-разному реальны для людей данной культуры.[11]

В.И.Карасик предлагает рассматривать «слои» как отдельные концепты различного объема, а не как компоненты единого концепта. Культурный концепт определяется как многомерное смысловое образование, в котором выделяются понятийная, образно-перцептивная и ценностная стороны. С позиций социолингвистики, как пишет В.И.Карасик, можно противопоставить три типа культурных концептов: этнокультурные, социокультурные и индивидуально-культурные. То есть существуют ментальные образования, актуальные для этнокультуры в целом, для той или иной группы в рамках данной лингвокультуры и, наконец, для индивидуума.[12]

З.Д.Попова и И.А.Стернин также выделяют три базовых структурных компонента концепта: образ, информационное содержание и интерпретационное поле. Чувственный образ в структуре концепта формируется в результате отражения в сознании носителя языка окружающей действительности при помощи органов чувств (перцептивный образ) и в результате метафорического осмысления соответствующего предмета или явления (когнитивный образ). Информационное содержание концепта включает когнитивные признаки, определяющие основные, наиболее важные отличительные черты концептуализируемого предмета или явления. По мнению авторов, интерпретационное поле концепта образуют когнитивные признаки, которые в том или ином аспекте интерпретируют основное информационное содержание концепта, вытекают из него, представляя собой некоторое выводное знание, либо оценивают его. Интерпретационное поле неоднородно, в нем вычленяется несколько зон: оценочная, энциклопедическая, утилитарная (прагматическая), регулятивная (модальная), социально-культурная, паремиологическая зоны.[13]

Лингвокультурный концепт – многомерное и сложное образование. Структура каждого концепта включает помимо смыслового содержания коннотации, ассоциации, а также общечеловеческий, национально-культурный, социальный, индивидуально-личностный компоненты. Этим и объясняется возможность различных подходов к определению структуры концепта.

В широком смысле «структуру концепта можно представить в виде круга, в центре которого лежит основное понятие – ядро концепта, а на периферии находится все то, что привнесено культурой, традициями, народным и личным опытом».[14]

Концепт – величина динамичная, в огромной степени зависимая от состояния общества, от изменений в массовом сознании, которые в свою очередь определяются изменениями в общественной жизни, сменой приоритетов и ценностей. Поэтому любое синхронное описание концепта всегда будет именно описанием структуры и содержания концепта на данном конкретном историческом этапе.

Культурно-языковой концепт «власть» рассматривается в небольшой главе монографии Е.И.Шейгал «Семиотика политического дискурса». Шейгал пишет: «Концепт как ментальная репрезентация культурно-значимого феномена в массовом сознании фиксируется в лексикографических толкованиях имени концепта (содержательный минимум концепта), в его синонимических связях, образных переосмыслениях, ассоциативных реакциях, сочетаемости, паремиологии и неклишированных текстах и высказываниях».[15]

На основе сопоставления данных «Толкового словаря русского языка» С.И.Ожегова и словаря В.Ф.Халипова («Власть: Кратологический словарь») Е.И.Шейгал делает вывод о том, что репрезентации понятия «власть» в обыденном и научном сознании не имеют существенных различий. В смысловой структуре лексемы власть выделяются три основных значения, различающихся уровнем абстракции представления смыслового инварианта «способность, право и возможность к принуждению»: 1) власть в широком смысле; 2) политическая власть; 3) конкретные представители власти (органы и лица, облеченные властными полномочиями).

Е.И.Шейгал отмечает, что в большинстве определений власти подчеркивается ее реляционный характер: немыслимо говорить о власти применительно к одному человеку или институту, власть – это всегда отношение, взаимодействие между теми, у кого она есть, и теми, у кого ее нет. Соответственно основными валентностями лексемы власть являются позиции субъекта и объекта власти.

Понятие власти в исследованиях политологов и социологов пересекается с такими смежными понятиями, как «сила», «контроль», «превосходство», «влияние», «принуждение», «авторитет», «господство». Термин власть из всех рассмотренных соотносительных терминов выступает как наиболее семантически емкий и всеобъемлющий по сравнению с остальными. Термины сила, контроль, превосходство, влияние, принуждение, авторитет, господство являются более частными, выражающими логически более узкие понятия, обозначают атрибуты власти или ее составляющие.

Для того чтобы выяснить, как отражаются представления о власти и отношение к власти в массовом сознании носителей языка, Е.И.Шейгал обращается к примерам типовой сочетаемости и метафорики лексемы власть, а также к паремиологии и афористическим высказываниям о власти. Шейгал систематизирует примеры метафорики: власть осмысляется в образах объекта отчуждаемой принадлежности, объекта обладания и объекта вожделения (иметь, передать, захватить власть; жаждать власти); открытого пространства (властное пространство, границы власти); через метафору архитектурного сооружения и метафору механизма (фундамент, коридоры власти; машина, пружина власти); в образах живого существа, явления природы (ветви, корни власти, расцвет власти); через персонализацию и метафору болезни (капризы, причуды власти; паралич, немощь власти). Поговорки русского языка фиксируют значимость образа царя в народном сознании. Шейгал приводит некоторые афористические высказывания о власти, которые делит на две группы: 1) афоризмы, в которых осмысляется сущность власти, ее философские и психологические аспекты; 2) афоризмы, в которых декларируются стратегические принципы борьбы за власть. В завершение раздела о концепте «власть» рассматривается, как выглядит образ власти в массовом сознании по результатам свободного ассоциативного эксперимента (использовались данные ассоциативного словаря под редакцией Ю.Н. Караулова и эксперимента, в котором участвовали студенты-филологи Волгоградского педагогического университета). Приведем результаты этого эксперимента, проанализированные Е.И.Шейгал.

Значительная часть реакций отражает ядерные признаки концепта «власть» (порядок, правление, повиновение, парламент, правительство, закон, государство, царь, президент и т.п.), сюда же относятся стандартные синтагматические реакции, близкие к клише (местные, официальные, здешние власти; власть имущие; советская, демократическая власть; свергнуть, спасти, держать власть и т.д.).

Большой удельный вес у реакций, соотносящихся с компонентом «сила», что подтверждает его ядерный статус в прототипном представлении о власти, - сила, твердость, жесткая, могучая, неограниченная, кулак, танк, насилие, кровь, диктатура, подавление. Существенной психологической яркостью обладает ассоциативная связь «власть – деньги» (деньги, богатые, алчность).

Среди оценочных реакций положительные оценки отсутствуют. Отрицательно-оценочные реакции представлены следующими блоками:

а) общеоценочные реакции (плохая, подлая, так себе, убогие, грязь), в том числе такие, которые можно рассматривать как косвенное выражение отрицательной оценки (ругают, надоевшие, портит человека);

б) общеоценочные реакции эксплетивного типа (козлы, психи, тупые, черт, к черту, на мыло, не хочу);

в) частнооценочные реакции, выражающие негативную морально-этическую оценку. Эти реакции показывают, что в массовом сознании осуждение вызывают злоупотребление властью (тирания, вседозволенность), коррупция (продажная, мафия), недееспособность (бездействие, марионетки, колебание, слабая), негуманность (жестокость, беспощадная), лживость властей (врут, обманули, хитрость, интриги).[16]

В добавление к результатам свободного эксперимента приведем данные «Русского ассоциативного словаря» под редакцией Ю.Н.Караулова. Власть явилась реакцией на стимулы государство (15), монополия (6), король (5), правительство (5), взять (3), борьба (2), отменять (2) и некоторые другие единичные стимулы.[17] Эти ассоциации прежде всего отражают представление о государственной, политической власти.

Е.И.Шейгал пишет о том, что проблема соотношения языка и власти имеет два аспекта: 1) как власть осмысляется, концептуализируется языком (власть как концепт); 2) как власть проявляется в языке, через язык (власть как дискурсивная категория). Одним из наиболее ярких дискурсивных проявлений власти является монополия на информацию и право на речь. Власть как дискурсивная категория требует специального изучения, поэтому мы не будем подробно останавливаться на этой проблеме.

В монографии «Семиотика политического дискурса» Е.И.Шейгал в большей степени обращается к дискурсивному (коммуникативному) аспекту политической власти. В исследовательской главе мы попытаемся определить сущностное понимание власти. Рассмотрим понятие «власть» в научном и историко-культурном освещении, обозначим лексические средства репрезентации концепта, выделим содержательный, ценностный и образный компоненты концепта «власть».