Стихи, опубликованные под псевдонимом «марианна колосова»
ВЕЛИКАЯ РОССИЯ
О маленьких детях Великой страны,
Которые сказкам и елкам верны.
От маминой нежной и милой руки
На елке зеленой зажглись огоньки…
А где-то далеко большая страна,
И снегом и кровью покрыта она.
И, может быть, встанет она из крови,
От детской молитвы и детской любви.
Мы тоже похожи с тобой на детей,
Все ждем из России хороших вестей.
И с детской улыбкой смотрю я туда,
Где сердце осталось в плену навсегда.
Зеленая елка напомнила мне
О грозной, о темной, о милой стране.
О снежном, холодном, великом пути,
Которым должны мы к победе идти.
В рождественский вечер запела метель:
Победа… Россия… великая цель!..
Для этой прекрасной и грозной страны
И люди великие духом нужны.
Пускай по России промчит ураган —
На крыльях горячих погибель врагам!
Да будет, как воздух и хлеб и вода,
Для русских Россия — Россией всегда!
ГИБЕЛЬ ЛЮБВИ
Это было в восставшей России,
В алом зареве огненных дней,
Когда слепли свои и чужие —
Кто от слез, кто от ярких огней.
Когда пули летали, как мухи,
И привычным стал трепетный страх.
Когда выли в селеньях старухи
И Антихриста ждали на днях…
Пули пчелами песенки пели,
Люди кланялись низенько им.
Вот тогда кто-то в серой шинели
Был таким молодым-молодым…
Молодежь — беззаботные люди,
Молодому всегда хорошо!
Повстречался под грохот орудий,
А под залпы винтовок ушел…
Сколько вас, черноглазых девчонок,
Сколько вас, белокурых принцесс,
Закрутил полюбовный бесенок,
Поцелуевый ласковый бес!
Где-то красным знамена пылали,
Там трехцветные флаги вились…
Но в Одессе, в Москве, на Урале
Рядом с гибелью пенилась жизнь!
Кто-то жег, кто-то вешал и резал…
Ах, когда же кошмару конец?
Ведь не выжечь каленым железом
Жажду счастья из юных сердец!
Сколько, сколько невест черноглазых,
Сколько вас, синеоких, теперь —
Не увидевших счастья ни разу,
Но оплакавших горечь потерь…
Гильотина с кровавою свитой,
Как жесток твой карающий нож!
Как убийственны списки убитых,
Где вдруг милое имя найдешь…
ВСТРЕТИЛИСЬ НА ВОКЗАЛЕ
Встретились на вокзале —
Кто-то нас познакомил.
Мало слов мы сказали,
Многое взгляд запомнил.
Несколько встреч коротких.
Сердце тревогу било…
Дрогнули нежные нотки
В голосе его милом.
В грохоте эвакуаций
Гасли нежные нотки
Нам суждено расстаться,
Час наш такой короткий…
Все-таки мы успели,
Все-таки мы сказали
Все, что хотели,
В грохоте… на вокзале.
Нежные перезвоны
В каждом ласковом слове…
Как тяжело влюбленным
В годы борьбы и крови!
Крики кругом: «Свобода!»
Мне свободы не надо.
Годы ждала его, годы…
Медленно гасла радость…
И, наконец, узнала:
Нету его на свете…
Камнем наземь упала…
Плач мой разносит ветер…
ЗАВЕСУ БЫЛОГО ОТКРОЕМ
Завесу былого откроем,
И видим: в горящей стране,
Идут рука об руку трое —
Война и разлука, и …смерть!
Под залпы, под грохот орудий,
Сквозь черный удушливый дым —
Проходят, как грозные судьи,
Тоскующих женщин ряды.
Не надо свободы и славы —
Мы созданы, чтобы любить…
Отдайте на светлое право
Любить и любимыми быть!
ДОБЕЙ МЕНЯ
Лежит распластанный бессильно на снегу,
Покинутый на поругание врагу.
Он другу, волочась за ним в пыли,
Хрипел молящее: «Ради Бога, пристрели!»
Но друг ушел, не пожелав добить
Того, с которым он привык делить
Опасности, тревоги и труды,
Сухарь солдатский и глоток воды.
Сказал: «Мы все делили пополам,
Но пулю смертную тебе я, друг, не дам»
И он, распластанный, остался на снегу,
Покинутый на поругание врагу…
Настала ночь. Был стон его слабей,
В бреду шептал: «Добей меня!.. Добей!»
И вот, рожденные в полях чужой земли,
К нему враги надменно подошли.
И резкость слов чужого языка
Сознание прояснило слегка.
Но в этот миг блеснул над грудью штык…
Тупая боль… Короткий слабый крик!
Он вновь один. Затих и стон, и бред.
И никого на мертвом поле нет…
А от друзей был пушечный салют:
«Мы знали, что враги тебя добьют!»
А он уже летел в тот милый край,
Где Бог построил мученикам рай.
Он был в стране, где нет земных голгоф,
Где ненависти нет и нет врагов
НЕ СКЛОНИМ ГОЛОВУ!
Вдруг снова солнце в душу брызнуло!
Погибла Родина? О, нет!
Над красной похоронной тризною
Смеется воин! И… поэт.
Ни перед кем не склоним голову!
Для нас не кончена игра:
Россия даст еще Суворова,
И даст еще Царя Петра!
НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ
Что для нас грохочущие войны?
Марсом озарен наш темный путь.
Паника! А мы с тобой спокойны,
Только усмехаемся чуть-чуть.
Но и улыбаемся мы строго,
И в улыбках мудрость и печаль.
Мы с тобою потеряли много,
Головы остались… их не жаль!
И войны бояться мы не будем,
Хуже нам не может быть теперь.
Родину утратившие люди
Не страшатся горестных потерь.
Будем равнодушно жить, как жили,
Не нужны пока мы никому.
Слава Богу, близких схоронили!
В эти годы легче одному…
Мертвому спокойнее в могиле.
Да и нам спокойнее за них.
Ведь не раз с тобой мы говорили,
Что жалеть приходится… живых!
ПЕСНЯ ОТМЩЕНИЯ
Знаю песню отмщенья за гибель,
Пропоют мне на том берегу…
С.Есенин
Милый, старший мой брат Есенин,
Голос твой — раскаленная медь!
Но в стране, где царствовал Ленин,
Было трудно песням звенеть…
И встает из глубин туманных
Милый облик твой голубой…
Ах, зачем отравили обманом
Твое сердце, мой дорогой!
Красоту в октябре суровом
Ты напрасно, мечтатель, искал.
Обманул тебя делом и словом
Подлый циник и зубоскал.
Потускнело и «солнце — Ленин».
Это был просто красный фонарь…
Эх, Есенин, ты мой, Есенин,
Колокольни советской звонарь!
Обманули тебя, обманули!
Видел ты, как крестьяне твои
Еще больше спины согнули
От кроваво — красной пурги.
И певец свободы прекрасной,
Революции ярких чудес, —
От какой — то мысли ужасной
Неожиданно в петлю полез…
Революция! Братство и слава!
Но мечты все пошли на слом…
Ведь свободу чекист корявый,
Словно мышь, придавил сапогом!
Эта песня надгробным рыданьем
Прозвучит «на другом берегу».
За тебя от поэта в изгнанье
Прогремит проклятье врагу!
РОЖДЕСТВО НА ЧУЖБИНЕ
Во Франции, в Чили, в Китае
Звучит наш певучий язык.
Но каждый о Доме мечтает,
К чужбине никто не привык.
Никто никогда не решится
Россию навеки забыть.
Нельзя по — чужому молиться
И быт неродной полюбить.
И в церкви в рождественский вечер,
Покорная горю и злу,
Я, сгорбив усталые плечи,
Поплачу тихонько в углу…
У женщины русской осталось
Прибежище тихое — храм!
И я свою боль и усталость
Сюда принесу и отдам.
«Дай, Господи, — сердце звенело, —
Услыши молитву мою!
Мужчинам на родине дело,
А женщинам храм и семью!»
Горят пред иконами свечи…
Сегодня родился Христос!
Но нам в этот радостный вечер,
Нельзя удержаться от слез…
О МАМЕ
О Маме, о милой, о детской отраде,
Теперь говорю: «была»…
В сибирской деревне, в церковной ограде,
Могила травой поросла.
Пойти бы, поплакать на этой могиле,
Как раньше, — по-детски, навзрыд…
Сказать, как мы тяжко и горестно жили,
И путь нам обратно закрыт.
О маме, с которой расстались навеки,
Чтоб после безрадостно жить,
О самом любимом родном человеке —
Нельзя никогда позабыть.
Запомнила чье-то правдивое слово, —
О, память, ты все бережешь! —
Разлюбит любимый, полюбишь другого,
Но мамы второй не найдешь…
Бывают друзьями и ближний, и дальний,
Но Мама — единственный друг
Проснуться бы в сумраке Маминой спальни,
Забыв о границах разлук.
Запомнила Мамины нежные речи
И свет ее ласковых глаз,
И верю, что будут загробные встречи
Свиданьями счастья для нас.
Рубеж. 1933. № 24. С. 2
ВЕЧЕРОМ
Да, жизнь за плечами большая…
И в трепетном зареве дней
Я многим на свете мешаю
И жизнью, и песней своей.
И часто, над книгой склоняясь,
Я что-то родное ищу,
И жизнью чужой восхищаясь,
Над гибелью чьей-то грущу.
А ночью, при свете лампады,
Учусь я прощать и жалеть.
Мне многого в жизни не надо,
Но сделать бы что-то успеть.
Поет за стеною соседка
О жизни, о счастье, о нас,
О том, что встречаются редко
Хорошие люди сейчас.
И строем чужие солдаты
По улице гулко идут.
И так же, как наши когда-то,
Солдатские песни поют.
А в небе далеком, бесстрастном,
В собор на молитву зовут.
По звездам — по камешкам ясным, —
Ко всенощной души идут.
Рубеж. 1935. № 35.
С НОВЫМ ГОДОМ!
С Новым годом, моя голубка!
Я целую, ты отвечай! —
Позабытой погасла трубка
И остыл позабытый чай.
Со стены из рамки лукаво
Знаменитый смотрит старик.
Что ж смотреть он имеет право
И…подсматривать он привык.
На столе вино и конфеты
Поцелуй вина пьяней!
Пусть косятся со стен портреты
На живых веселых людей!
На деревьях пустые гнезда
Улетели птицы на юг.
За окошком падают звезды,
А со мной мой любимый друг.
За дверями мороз и ветер.
На реке синеватый лед.
И не знает никто на свете
С кем встречаю я Новый год.
И со стенки старик лукавый
Поцелуи увидит вновь.
У него — мировая слава!
А у нас…, а у нас — любовь!!!
«Шанхайская Заря» 01.01.35.
ОТВЕТ ДЕМЬЯНУ БЕДНОМУ
(на стихотворение «Этот номер не пройдет»)
Беру «сибирский матерьял»,
Смотрю: Демьян в лукошке пляшет!
Демьян прислал, Демьян припал
К дальневосточной грязной каше.
Демьян стал «русский патриот» —
Паек, причмокивая, жрет!
Избрал он нынче тяжкий труд:
Он… стал защитником России!/?/
Демьян теперь ночей не спит:
Поет и пишет и кричит:
«Мол, эмигранты продают
Сибирь! Такие и сякие!»
Болтает он о «целом строе».
Ты врешь, Демьян, их только трое:
Заведомая гниль, бездарь,
Поротиков — «сибирский царь»,
Талант, имея афериста,
Рожден для роли коммуниста,
Он должен был с тобою вместе
Мир, заключать, позорный в Бресте.
Второй — урод бело-зеленый,
Еще никем не заклейменный:
Головачев, «премьер-министр»,
/Все говорят: умом не быстр,
Но областничеством ушиблен!/
Доклад прочел, мечтою вздыблен,
Сей муж, однажды, в Харбине
Об отделении Сибири.
«Россия, мол, теперь на дне,
К ногам ей привязали гири,
И я, профессор-богатырь,
Вам говорю: одна из гирь —
Есть сепарация Сибири!»
Но жизнь арена для живых
Вдруг вышла стая молодых
И хвост «министру» прищемила:
«Статья такая-то гласила.
ЗА ОТДЕЛЕНИЕ ОКРАИН
СУДИМ ТЫ БУДЕШЬ и охаян!
Такое гнусное бунтарство
Считать ИЗМЕНОЙ ГОСУДАРСТВУ!
ПОВЕСИТЬ! Больше никаких!»
Сказала стая молодых
Моравский есть еще на свете,
Вот значит он и будет третий:
Министр «колонии сибирской»,
Шпана с душою дезертирской!
Придется из таких, как он,
Сварить потом синдетикон,
Мы тем густым и крепким клеем
Демьянам рты закрыть сумеем.
Я, Русская и Сибирячка
Скажу тебе: Демьян, не ври,
Сепаратистов только три!
А не продаем за жвачку
Просторы Родины любимой,
/Ты не суди-ка по себе!/
Нет, мы привычные к борьбе,
Россию мыслим НЕДЕЛИМОЙ!
И нам смешно, что коммунист
Запел: «отечество, мол, свято».
Фальшив твой соловьиный свист,
Герой чернильного разврата.
Ступай-ка мыть свиньям хвосты
В своих излюбленных колхозах,
Другие встанут на посты
В ответ на вешнюю угрозу!
Ты не пойдешь, пойдут другие
Границы защищать родные.
Нам ведомо: враги кругом!
Сначала с внутренним врагом
Расправимся — с большевиками,
А после, с внешними врагами,
Мы знаем в день переворота
Двойная будет нам работа.
Национальными штыками,
Своими русскими руками
Врагов прикончим. Мы не бабы,
Чтоб ныть, «ах, кто бы, да когда бы
Помог нам родину спасти»…
Нас русский должен в бой вести,
Туда на Западные грани
На стаю Гитлеровской рвани!
Вас, коммунистов, стыд не гложет:
Демьян с товарищами может
Сибирь отдать американцам,
А Малоросию — германцам,
Расторговались понемногу!
Ведь продаете ж, вы сейчас,
Японцам Русскую дорогу?
Но в грозный для России час
А если принажмут на вас,
То и Приморье продадите,
Хоть и кричите о защите.
Но в грозный для России час,
Вдруг повернутся против вас,
Товарищи-большевики,
Красноармейские штыки!
20 июля 1934 года.