Стихи, опубликованные под псевдонимом «н. юртин»

ВНЕ КРУГА

Замкнуть свой круг я не могу;

Ведь, в замкнутом кругу — неволя!

Я в недрах сердца сберегу

И ненависть мою к врагу,

И луч моей любви и боли.

Замкнуть свой круг я не хочу!

Зачем безгранному границы?

Вверяя жизнь свою мечу,

Встречая смерть — я промолчу

Перед тобой, судьба царица!

Боюсь, что в замкнутом кругу

Я истомлюсь, как в клетке птица…

Ведь, не иду я, а бегу!

Я ждать и медлить не могу, —

Душа навстречу жизни мчится!

Люблю сейчас я и любим,

В глаза смотрю сегодня чьи-то…

Но завтра буду жить иным,

И будет прошлое, как дым, —

Развеяно и позабыто…

Быть может, завтра будет бой…

И, вот, солдат, влюбленный в шашку,

Прощаясь мысленно с тобой

(Сраженный пулей и судьбой),

Я уроню мою фуражку…

Под сводом голубых небес

Мне станет вдруг темно и скверно?

Вдруг черт покажет край чудес?

Но не смутит меня и бес,

А беса я смущу, наверно!

Замкнуть свой круг я не хочу

Я не привык к тискам неволи

И если с жизнью я шучу —

За шутки смертью заплачу!

Скажите, плохо это, что ли?!

«Рубеж». 1929. № 41

РУБИКОН

Вот и близко, а как будто вдалеке?

Все друзья, а мне все чудится — враги?

Говорят на непонятном языке,

Вместо лиц у них — белесые круги.

Кто-то спрашивал: «ты, что не узнаешь?

Я знаком с тобой давно, уж пятый год.

Отвернулась? Стал я видно не хорош?»

Кто-то руку по-приятельски мне жмет.

Моя новость всех новее новостей,

Потому-то я о ней и промолчу…

И никто из окружающих гостей

Не поймет, чего так жадно я хочу…

Говорю и пью вино я не спеша.

Дрогнул, звякнул мой надтреснутый бокал!

Ах, страшней всего, когда кричит душа!

Это знает только тот, кто испытал…

Что же делать, если молодость бледна?

Что же делать, если молодость, как сон?

И недаром, эта песня — «пей до дна»!

С губ прикушенных срывается как стон…

Песня, ночью вместе с нами плачешь ты,

Ты мне снилась в невеселых моих снах.

Мне казалось, — плачут звезды и цветы,

Потому что наша молодость в слезах…

Так смешай же вместе слезы и вино,

Терпкий Вермут будет чуть солоноват.

Ты страдаешь? А кому-то все равно,

В нашем горе кто-то третий виноват…

Как тоскливо! Чем ты это объяснишь?

Мне мешает рассмотреть тебя туман.

Ты как маленькая, серенькая мышь

Неожиданно попавшая в капкан.

Только выручить тебя я не могу,

А советую смириться и терпеть.

Пусть и я свою мечту не сберегу,

Но с достоинством сумею умереть!

Твое платье, твое платье цвета беж,

Жемчуг крупный, камни — слезы-перезвон!

Берегись, быть может это не рубеж;

Берегись, быть может это… Рубикон!

Ты не каждую черту перешагнешь,

Ах, запуталась душа твоя в шелку!

За наряды свою гордость продаешь

И за жемчуг — полюбовную тоску…

Но бессильна твоя тонкая рука;

Посмотри-ка, мои пальцы словно сталь!

Я не знаю, почему ты мне близка,

Я не знаю, почему тебя мне жаль?

Этой ночью плачут звезды и цветы…

Потому что наша молодость, как сон…

Мы с тобою возле горестной черты.

Возле речки, чье названье — Ру-би-кон!

«Рубеж». 1929. № 19

САД САТАНЫ

У ворот сатанинского сада

Ядовитая никнет трава.

Заостренные колья ограды, —

И на каждом колу… голова.

И нигде никому не расскажут, —

Потому что никто никогда —

Сатанинского странного стража

Из живущих еще не видал.

Честным словом заверить не смею, —

Не поверит ни враг и ни друг:

Страж — с изящной головкой камеи, —

Многолапый огромный паук.

Сад чернее самой преисподней, —

Грешных душ золотая страна!

В ночь Голгофы печалью Господней

Проклят он, как и сам сатана…

Расцветают гигантские розы, —

Грешной кровью полны лепестки.

Словно туча, — над садом, угрозой, —

Тень от черной хозяйской руки.

Сладострастие огненных лилий

И бесстыдство чудовищных роз

Взмахом черных тяжелых воскрылий

Затхлый ветер из сада принес.

Меж корнями гниющего дуба,

Тело в круглые кольца свия,

Человечьи пунцовые губы

К поцелуям готовит змея.

Чей-то вскрик приглушенный и слабый…

Кто-то пал к сатанинским ногам…

Желтой лапой огромная жаба

Бьет Иуду по бледным щекам.

А в пруду — стоаршинные спруты

С хищной страстью прекраснейших лиц

Ласки ищут земной на минуту

У непуганых насмерть блудниц…

Там — камыш шелестящий и гибкий…

А цветы сатанинской страны

Расцветают от злобной улыбки

Властелина судеб — сатаны.

И кричит сатана гулким криком,

Зажигая над садом звезду:

«Я — мудрейший, великий в великом,

Ни к кому на поклон не пойду!

Ни цветистый Коран Магомета,

Ни блаженная мудрость Будды,

Ни рожденный в стенах Назарета —

Не потушат горящей звезды!»

А звезда над деревьями сада

Брызжет кровью, сверкает огнем!

У властителя черного ада

Черный сад, черный день, черный дом…

………………………………………………………………………..

В алый час наступленных страданий

Знаю, что в сатанинском саду

После долгих бездельных скитаний

Свою горькую пристань найду!..

«Рубеж». 1929. № 31

ДЖИОКОНДА

Поведай, неулыбчивая, кто ты?

Откуда ты, печальная, пришла?

Морщинка горечи, упорства и заботы

Между бровей сурово залегла…

Скажи, неразговорчивая, где ты

Искала то, что в жизни не найти?

А впереди как будто нет просвета,

А впереди — избитые пути…

Не скажешь ты! Я знаю, ты не скажешь!

А много накопилось горьких слов…

Ты мне в ответ не улыбнешься даже,

В твою печаль влюбиться я готов!

Твое молчанье сберегу я свято.

И я молчу. Но ты меня поймешь.

Во мне найдешь потерянного брата,

Не встреченного милого найдешь…

Ах, может быть, таких как ты, немало,

Ах, может быть, таких и вовсе нет?

Ты в жизни много радости теряла?

И вновь молчанье жуткое в ответ.

Спою тебе я песню удалую

О тех, кто жизнь любить не перестал!

Заплаканные очи поцелую,

И поцелую скорбные уста.

И я надеюсь, снова ты поверишь,

Что мы с тобой на свете не одни.

Не все перед тобой закрыты двери,

Не все еще потушены огни.

А жизнь… Я знаю, что это такое!

Я знаю, для живого нет границ!

И будущего книгу мы откроем,

Где много непрочитанных страниц…

Скажи, неразговорчивая, где ты,

Не спрашивая, научилась знать?

Я думал раньше, — только мы, поэты,

Чужую душу можем разгадать.

И вот за то, за то, что ты такая,

За то, что разгадать тебя нельзя,

Загадку Джиокондой нарекая,

Я засмотрелся в странные глаза…

………………………………………………………………………..

Уйду от всех! Уйду в страну такую

Где звезды отражаются в воде.

Поймите, я мучительно тоскую

О женщине… не встреченной нигде!..

«Рубеж». 1929. № 13

ЛЮБОВЬ БРОДЯГИ

Мог бы девушку украсть я,

Нет предела злой отваге!

Но зачем бродяге счастье,

Но зачем жена бродяге?

Я давно брожу по свету,

Много видел, много знаю…

Но рассказывать об этом

Не могу и не желаю.

Правда, не был я пиратом,

Не убил и не ограбил.

Что я делал? Это — свято!

Не узнать об этом бабе:

Волос долог, ум короток…

А душа с наперсток, что ли?

Чтобы стал я тих и кроток?

Чтоб забыл о дикой воле?

Чтоб любовной цепи звенья

Пели вечно аллилуйя?

Чтоб исканья и волненья

Я сменял на поцелуи?

Нет, уж этого не будет!

До свиданья, дорогая!

Пусть меня осудят люди,

Что с позиций отступаю.

Лучше уж концерты волчьи

Буду слушать ночью в поле,

Буду жить, как раньше, молча,

Но по-своему, на воле.

Мог бы девушку украсть я,

Нет предела злой отваге!

Но, зачем бродяге счастье,

Но, зачем жена бродяге?

«Рубеж». 1929. № 22

ПАМЯТЬ

Жить мне недолго осталось, —

Я рассчитаться готов.

Богу — тоску и усталость,

Людям — книжонку стихов.

Память? Не надо, не стоит, —

Травы забвенья густы.

Кладбище — место покоя,

Знак мировой пустоты.

В вечность бездонную тонут

Странных людей имена…

Недолговечность картона,

Память, тебе суждена!

«Рубеж». 1929. № 50

НИЧТО

Не пожалею, что уйду я от земли

И встречу утро новое вдали.

И сказочные белые слоны

Пойдут к границе

Голубой страны.

А ты был этой бурной жизнью пьян,

Но не измерил Тихий океан…

Ты звезды в синем небе не считал,

Не плакал возле

Неприступных скал…

Ты не пойдешь со мною за мечтой?

Искать со мной чудесное «ничто»?

Безликое, безмолвное оно, —

Найти его

И мне не суждено.

Ни в этом и ни в будущем году

Его я не пойму и не найду.

Но слышу, как оно в душе поет:

«Иди вперед!»

«Рубеж». 1929. № 44

ГОРЯЩАЯ МОЛОДОСТЬ…

Чья-то молодость задорная, смеясь,

Шла с востока в блеске утренней зари.

Поскользнулась… и упала… прямо в грязь…

Встань скорее! Никому не говори!

Чья-то молодость тускнела в будний час…

Говорят, что жемчуг может умереть?

Говорят, что могут слезы грустных глаз

На ресницах бриллиантами гореть?

Говорят… ах, очень много говорят!

Ты же лучше, как убитая, молчи…

Только в сердце незакатно пусть горят

Потаенные любовные лучи.

Поскользнулась, и упала… ну, так что ж?

В сердце жалобно звенит-поет хрусталь.

В этом мире во спасение и ложь,

В этом мире никому тебя не жаль…

А, поэтому, сама себя жалей,

Будь сама себе понятна и близка,

Справедливость не ищи у королей,

Справедливость на земле нельзя искать.

Поскользнулась и упала… но молчи!

Твоя жалоба в пустыне прозвенит.

Береги в душе любовные лучи,

Путь на запад… скоро молодость сгорит…

«Рубеж». 1929. № 21

ГОСУДАРЫНЯ-ТОСКА

Услышат ли Урал, Эльбрус и Альпы,

О, горы гордые, как горем я горю…

Дарил Тоске я вражеские скальпы

И ей же песни злые подарю…

На дне души моей — жемчужный остров

И скалы алые коралловых стихов.

И вздох, как стон, мучительный и острый,

И взгляд, который говорит без слов…

Идет Тоска по лунным коридорам,

Без слез позорных взор ее — гроза!

Ее одежды из бесцветного простора

И из бесцветного стекла ее глаза…

Хочу за ней! Ищу ее дорогу,

У края борозды земной звезды следы.

Но надо пережить сначала очень много,

Чтобы попасть в тоскливые ряды.

Умеющий любить, умеет ненавидеть, —

Кто горя много видел на веку,

Тот, рано или поздно, но увидит

Ее Величество — Смертельную Тоску!

А я давно ее рукой отмечен, —

Тоскливой армии печальный рядовой,

Я в горы гордые иду грозе навстречу,

За скалы алые рискую головой!

«Рубеж». 1929. № 25

ГОЛОВА ЗАБУБЕННАЯ

Пусть безумен мой скорый бег,

За крылатой мечтой бегу!

Я ищу прошлогодний снег

И следы твои на снегу…

Замолчавший вечерний звон

Услыхать бы в ночной тиши,

Позабытый бы вспомнить сон

И запрятать на дно души.

И уйти бы в зеленый сад,

И в букет темно-красных роз

Уронить невзначай, подряд

Семь тяжелых жемчужных слез.

Эх! Пораздвину народ плечом,

Удержу потаенный вздох…

Разговор людской нипочем!

Все равно, что в стенку горох!

Сам себе скажу: ты не плачь,

Ты не вой над своей судьбой:

Ты над бездной злых неудач

Поиграй шальной головой

Рисковать тебе

Не впервой

Забубенной твоей

Головой!

Сквозь огонь пройду — закалюсь.

По воде плыву — доплыву.

Медных труб совсем не боюсь.

Никого к себе не зову.

Из раскрытых губ

Словно вздох:

И от медных труб

Не оглох…

Ослабев, поклонюсь ножу:

Выручай, полосни, родной!

И с насмешкой судьбе скажу:

Подавись напоследок мной!

«Рубеж». 1929. № 27

МУЗЫКА ВЕЧНОСТИ

Тропинкою болотистой и вязкой

Иду вперед, покорный вещим снам.

Я людям отдаю слова, улыбку, ласку,

Но музыку души я не отдам!

С морского дна жемчужные сонаты,

И звездный марш невидимых планет,

И все, что взято от земли когда-то,

Поглубже спрячь, непризнанный поэт…

Во мне душа борца и звездочета!

А в жилах кровь — венгерское вино!

И где-то даже есть родная кто-то…

Но встретиться мне с ней не суждено…

Не знаю, кто высокой светлой властью

Мне повелел быть схимником в миру?

Ждет чудище с отверстой жадной пастью,

Но окаянной смертью не умру!

Моцарт отравлен…Но в певучих звуках

Его душа и в наши дни живет!

Поймет ли кто мой бунт, восторг и муку —

В весеннем грохоте душевный ледоход?

Кисть Верещагина была, как меч разящий!

И в сердце Бальмонта шуршали камыши…

А я свой взгляд печальный и грозящий

Переложу на музыку души…

И буду петь о лунной королеве,

О принце солнечном в лиловых облаках,

И о бровях, сведенных в хмуром гневе,

И о мечте, пронзающей века!

Ведут вперед запутанные тропы…

Рубины дней в моей тоске горят!

И, может быть, услышит вся Европа, —

О чем вздыхает ночью азиат!

«Рубеж». 1929. № 6. с. 1

НЕВЕСТА НА ЛУНЕ

Есть на свете страны без названий?

Есть на свете люди без имен?..

Я рожден с мечтою о нирване

И — на пытку жизни осужден.

Без названья стран на свете нету.

Люди все имеют имена

И напрасно грустному поэту

Песенная пагуба дана.

По утрам, когда струями дыма

Трубы шлют приветы небесам,

Всем чужой и всеми нелюбимый

Я бываю злобен по утрам…

Утром я ищу на карте остров,

Где-нибудь подальше, в стороне.

Утром верю, у меня есть сестры

И невеста… где-то, — на луне.

Днем, когда все заняты делами,

Я люблю в бездельный тихий час

Помечтать о белокурой даме,

О которой грех мечтать сейчас.

Я привык с друзьями вечно спорить,

Непонятен я моим друзьям.

Только тем, кто в сердце носит горе, —

Песню и любовь мою отдам,

Слушает внимательно собака

Перепевы звончатой мечты.

Ей сознаюсь: не умею плакать

И боюсь смертельно темноты.

Ей бросаю королевским жестом

Искреннюю песенку мою:

На луне живет моя невеста,

Потому я ночью и пою…

………………………………………………………………………..

Кружево фантазии, бледнея,

Расплету сейчас, за нитью нить:

Выдумал невесту на луне я,

Чтобы здесь не скучно было жить!

«Рубеж». 1929. № 49

СТАРОСТЬ

Желтеют осенью цветы.

Седая птица рядом кружит.

Как жутко сознавать, что ты

Уж больше никому не нужен…

И зазвучит в ушах сильней

Твой звон последний, похоронный…

И станешь для живых людей

Ты просто… выжатым лимоном!

«Рубеж». 1929. № 51

СТУПЕНИ

Я становлюсь на колени,

Творческой Мысли молюсь.

Пусть я на нижней ступени,

Сердцем к вершине стремлюсь!

Белого мрамора плиты,

Нет ни пылинки на них.

Умерли люди… Забыты…

Ветер пропел и затих.

Шел по ступеням писатель —

Мысли могучей творец,

Пламенной правды искатель

И вдохновенный певец.

Шел он все выше и выше!

Сердце горящее нес…

Близко небесная крыша —

Вилла мерцающих грез…

Белого мрамора плиты…

Нет ни пылинки на них.

Двери таланту открыты,

Шаг его мерный затих.

Белые двери закрылись,

Он на вершину взошел!

Звезды о нем загрустили,

Хмурился гордый орел…

Только на лестнице белой

Мрамор окрашенным стал.

Розами кровь пламенела…

Алый закат погасал…

«Рубеж». 1929. № 6

Наши рекомендации