Проблема экспансии демократии. Что понимается под экспансией демократии
Середина 70-х годов ознаменовалась началом революционного движения в странах южной Европы - Греции, Испании и Португалии. Народы этих стран вступили в борьбу за демократию против господствующих там диктаторских режимов. Началась своего рода демократическая волна, которая охватила многие страны по всей планете. В период с конца 80-х годов до начала 90-х годов, совпавший с окончанием холодной войны, продолжилась экспансия демократической политической системы, демократических институтов, ценностей, установок и норм. Впечатляющих успехов в борьбе за демократию добились страны Латинской Америки. Поистине гигантский прорыв в этом направлении был сделан после распада СССР и советского блока. Произошла серия антитоталитарных революций в странах Восточной Европы и республиках Советского Союза. Обращение бывших коммунистических стран к Западу убедило многих в том, что расширение и консолидация демократий стали господствующей и долговременной тенденцией мирового развития.
Для обозначения вновь появившихся режимов был введен специальный термин "новые демократии". Борьба за установление Демократических режимов охватила как будто весь земной шар, включая и черную Африку. На этом континенте буквально за несколько лет после 1989 г. господствовавшие там авторитарные или однопартийные режимы вступили в полосу глубокого кризиса, и, казалось, демократия добилась заметных успехов. В течение 1991-1992 гг. во многих африканских странах (Бенине, Буркина Фасо, Камеруне, Капо Верде, Конго, Кот-д'Ивуаре, Джибути, Мадагаскаре, Мавритании, Намибии, Нигере, Замбии, Гамбии, Гвинее, Кении, Сенегале) были проведены выборы на многопартийной основе. Правда, надо признать, что в некоторых из этих стран, например в Мадагаскаре, Анголе и Кении, законность и Честность выборов были поставлены под сомнение, а в ряде других стран господствовавшие ранее партии сумели сохранить за со бой контроль.
На Филиппинах, Тайване, в Южной Корее, Пакистане и Бангладеш на смену авторитарным режимам пришли демократически избранные правительства. Аналогичные сдвиги произошли g арабских странах - Йемене, Иордании, а также в Албании Монголии, Непале.
Подытоживая эти факты, организация "Фридом Хауз", которая публикует результаты ежегодного анализа состояния свободы в мире, зафиксировала, что если в 1972 г. в мире насчитывалось 42 свободные страны, то в 1991 г. их число возросло до 75.
В 1989 г. появилась нашумевшая в тот момент статья Ф.Фукуямы "Конец истории", в которой провозглашались окончательная победа западной либеральной демократии во всемирном масштабе и соответственно "конец истории". Так ли это?
Поиск ответа на этот вопрос поднимает массу кардинальных проблем современного мирового развития, каждая из которых требует самостоятельного исследования. Здесь дается лишь самое общее представление о тенденциях, процессах и перспективах распространения и утверждения демократических институтов в новых странах и регионах современного мира. Речь идет прежде всего о том, сводятся ли процессы, происходящие в экономических, социальных, политических и иных структурах этих регионов и стран, к вестернизации или механическому перенесению сюда западных институтов, ценностей и идеалов? Являются ли эти процессы показателем полной и окончательной победы Запада и западной цивилизации над остальной ойкуменой и соответственно показателем "конца истории"? Или же мы имеем дело с более глубинными и сложными вещами, а не просто с победой одного "изма" над другим?
Соотношение рыночной экономики и демократии
В этом аспекте вновь возникает вопрос о совместимости западных и восточных культур и традиций, их способности идти навстречу друг другу и дополнять одна другую. При любом угле зрения в фокусе внимания оказывается вопрос о совместимости принципов либерализма, демократии и рыночных отношений с основополагающими ценностями, нормами и установками восточных народов и культур
Рассмотрим сначала проблему взаимосвязи между демократией я свободным рынком, капитализмом и демократической системой правления. Как указывалось выше, базовым постулатом либерализма стала идея о прирожденных, неотчуждаемых правах каждого человека на жизнь, свободу и собственность. Неразрывная взаимосвязь этой триады выражается в убеждении, что частная собственность - это основа индивидуальной свободы, которая в свою очередь является необходимым условием самореализации отдельного индивида, выполнения им главного предназначения его жизни. Между этим постулатом, который в сфере экономики воплощается в принципах свободного рынка, и теорией политической демократии действительно существует имманентная взаимосвязь. Особую актуальность данной проблеме в наших глазах придает то, что одним из существенных факторов, препятствующих демократическому переустройству политической системы России, является отсутствие инфраструктуры рыночной экономики.
Поэтому неудивительно, что, рассматривая рыночную экономику как необходимое условие утверждения и институционализации демократии, у нас зачастую проводится не без определенных оснований прямая аналогия между ними. И действительно, демократическое государство является гарантом существования и эффективного функционирования рыночных отношений и свободной конкуренции, самого капитализма как социально-экономической системы. Освобождая людей от внеэкономических форм принуждения, ликвидируя всякого рода сословные и номенклатурные привилегии в данной сфере, демократия создает наилучшие условия для реализации экономической свободы индивидуального члена общества. Заключая рынок в рамки закона и порядка, делая его объектом правового регулирования, демократия призвана обеспечить легитимность свободнорыночных отношений. В этом смысле свобода есть функция нормально работающих институтов собственности и законности.
Вопрос о соотношении частной собственности, свободы экономической и личной свободы, составляющий квинтэссенцию идеи Демократии, требует самостоятельного исследования. Здесь вкратце затронем лишь ряд вопросов, имеющих самую тесную связь с рассматриваемой проблемой.
Во второй половине 50-х - в 60-х годах ряд исследователей На основе сравнительного изучения процессов социально-политического развития в разных странах пришли к выводу, что уровень индустриализации и модернизации, совокупного общественного продукта на душу населения, грамотности населения и т.д. неразрывно связан с политической демократизацией. Суть этого тезиса предельно четко сформулировал С.М.Липсет [135,с.31]. "Чем больше нация преуспевает экономически, тем больше шансов для того, чтобы эта нация стала демократической". По его утверждению, для того чтобы процесс демократизации стал необратимым и жизнеспособным, необходимы десятилетия непрерывного экономического роста. Дееспособная и эффективно функционирующая демократия в свою очередь закладывает основу для утверждения законности и прочности власти, включая демократические правила политической игры. Действительно, к началу 70-х годов наблюдалась четкая корреляция между уровнем экономического развития и типом политической системы. Экономический рост, увеличение совокупного национального дохода на душу населения способствуют расширению круга состоятельных лиц и особенно среднего класса, росту образовательного уровня, появлению новых центров власти и влияния, расширению возможностей для экономического выбора, возникновению более слозк-ных взаимоотношений между гражданами страны и т.д. Показательно, что в эти годы Испания являлась единственной страной из 19 индустриально развитых стран с рыночной экономикой, в которой господствовал авторитарный режим.
В 60-х - 70-х годах некоторые страны Латинской Америки и Восточной Азии с авторитарными режимами добились внушительных успехов в сфере экономики, но не претерпели каких-либо заметных сдвигов в сторону политической демократии. Более того, имело место возрождение авторитаризма в ряде стран третьего мира, особенно в Латинской Америке. Это, естественно, поколебало тезис С.Липсета. Стали говорить о том, что экономический рост и более справедливое распределение благ следует рассматривать не как предпосылку, а наоборот, как результат демократических преобразований в политической сфере. Некоторые авторы отстаивали мнение, что экономический рост лучше обеспечивается авторитарной властью, чем демократической.
Но положение дел в этом плане заметно изменилось с середины 70-х годов, когда, как говорилось выше, обозначился сдвиг в сторону демократизации группы стран в различных регионах земного шара. Анализ опыта этих стран убедительно показывает, что в основном, за исключением богатых ресурсами нефтедобывающих стран, более или менее жизнеспособные демократические режимы утвердились именно в наиболее социально-экономически благополучных странах.
При всех возможных здесь оговорках эффективно функционирующая демократия так или иначе связана с более или высоким уровнем экономического развития, определяющим такие важные параметры жизненных стандартов, как уровень урбанизации, потребление энергии, процент внутреннего национального продукта, идущий на здравоохранение, образование и науку" отсутствие резких социальных контрастов и т.д. Все это зависит от степени развития рыночных отношений. При этом необходимо учесть, что взятые сами по себе свободнорыночные отношения при определенных условиях могут создать препятствия для эффективной реализации принципов плюралистической демократии, привести к подрыву или по крайней мере к ослаблению демократических норм и правил игры.
Об этом не следовало бы забывать нашим политикам и представителям гуманитарных и социальных наук, особенно тем, которые полагают, что установление рыночных отношений автоматически приведет к утверждению демократических принципов в политической сфере. Весь мировой опыт XX столетия убедительно свидетельствует, что нередко капитализм, возможно и деформированный, вполне совмещался с подлинно тираническими формами правления. Не секрет, что при нацистском режиме в Германии, фашистском в Италии, франкистском в Испании и т.д. диктаторские политические машины были созданы на капиталистической инфраструктуре, хотя она и была подчинена всемогущему государству.
Наиболее свежий пример такой амальгамы дает пиночетовский режим в Чили. Как известно, в сентябре 1973 г. генерал А.Пиночет пришел к власти на штыках мятежной армии, которая была недовольна социальными преобразованиями социалиста С.Альенде, шедшими в определенной степени вразрез с интересами деловых кругов страны. Пиночет и возглавляемая им военная хунта в полном объеме (насколько это было возможно в чилийских условиях) восстановили эти привилегии. Более того, они привлекли в качестве архитектора экономики страны одного из решительных сторонников рыночных отношений и жестких форм монетаризма М.Фридмена. Пиночетовский режим наиболее наглядно показал, что капитализм и рыночные отношения необходимые, но недостаточные условия для утверждения политической демократии. А мало ли было и до сих пор существуют режимов, в которых авторитаризм в политике органически сочетается с рыночной экономикой?
Признание неудачи командно-административной экономики и предпочтение рынку и демократии не должны привести к забвению того, что значение этих категорий варьируется от страны к стране. Неудача реформ Горбачева и одновременный успех экономических преобразований в ряде азиатских стран, но в Китае, воочию свидетельствуют о необоснованности согласно которому утверждение рыночной экономики предполагает в качестве своего предварительного условия утверждение демократии. На первый взгляд парадокс состоит в том, что в последние годы наиболее успешным переход к рыночной экономике был при авторитарных режимах. Можно со всей ответственностью утверждать, что рыночная экономика в принципе совместима со всеми политическими режимами.
Иначе говоря, ставя понятия "рынок" и "демократия" рядом забывают о том, что рынок и демократия не обязательно идут рука об руку. Либерализм, в том числе и современный экономический либерализм, самым тесным образом связан с демократией. Но все же демократия не сводится к либерализму. Более того, интегрировав в себя важнейшие демократические принципы, либерализм за прошедшее столетие неузнаваемо трансформировался. Если либерализм, взятый сам по себе, базируется на идеях приоритета и самоценности отдельно взятой личности, ее основополагающих правах и свободах, то демократия предполагает суверенитет или верховенство народа, политическое равенство всех граждан, приоритет воли большинства и т.д. С определенной долей упрощения можно сказать, что либерализм отдает предпочтение свободе перед равенством, а демократия - равенству перед свободой.
В последние десятилетия XIX-XX вв. произошло органическое слияние этих двух начал - либерализм, равно как и другие течения общественно-политической мысли, интегрировал в себя идеи, принципы и ценности демократии. Изначально присущий ему индивидуализм был в значительной степени модифицирован и уравновешен признанием значимости коллективного начала и позитивной роли государства в жизни общества. В противовес концепции государства - "ночного сторожа" была выдвинута концепция государства благосостояния, которая проповедовала идею о необходимости и возможности преодоления социальных конфликтов посредством обеспечения с помощью государственного вмешательства сносных условий жизни для всех слоев населения (реализацией программ социальной помощи низкодоходным и неимущим слоям населения, принятием мер, направленных на решение проблем безработицы, и т.д.).
Другими словами, в современных условиях либерализм в значительной мере пронизан социальным началом и его ни в коем случае нельзя отождествлять ни с классическим либерализмом" ни с сегодняшним экономическим либерализмом чикагской школы. Тем более нельзя отождествлять с последними демократию. То что же понимается под демократией?