Риск как понятие социальной теории

Но что же такое риск? За последние десятилетия литература по про­блемам риска выросла с потрясающей быстротой. Часто риск отождествляется с опасностью и определяется как из­меритель опасности. Тогда риск представляется как продукт измерения ожидаемого ущерба и предполагаемой вероятности его появления.

Исследователи рисков близки в том, что для определения и оценки риска, выяснения его последствий большое значение имеет интерпретация риска в конкретной культуре. Риск отличает от опасности:

а) его субъективный характер, то есть осознанность обществом,

б) возможность извлекать выгоду, тогда как опасность сопряжена только с ущербом и угрозами.

Исследователи едины и в том, что риск связан с развитием знаний, науки. Эта связь имеет сложный характер. Рост знаний и их применение в современном обществе приводит к росту рисков. Чем глубже, плюралистичнее, многограннее знания человека о природе и об обществе, чем сложнее технологии, в том числе информационные и управленческие, он использует, тем больше рисков он производит. В отличие от опасностей прошлого современные риски неочевидны. У. Бек подчеркивает, что они представляют собой невидимые, неощутимые угрозы. Для людей они существуют лишь в знании об окружающем мире. Соответственно, общество риска основано на знании о рисках, не на их осязаемом присутствии. Поэтому такое большое значение приобретают информация, коммуникации, культура и политические решения, в которых отражаются и фиксируются интерпретации социально значимых рисков. В научной рискологии сложилось направление, предметом которого являются культурные, политические, социальные интерпретации рисков и связанных с ними знаний. Представитель этого М. Дуглас, британский социолог и антрополог, изучает символические системы в их связи с интерпретацией рисков на разных этапах развития общества. М. Дуглас стоит на позициях структурного функционализма Э. Дюркгейма и Т. Парсонса, исследует связь рисков с типами общественной солидарности и ценностей. С точки зрения М. Дуглас и ее соавтора А. Вильдавски, ценности общества и социально-политический контекст имеют решающее значение в оценке того, что, для кого и в какой степени является риском, а также и в расстановке приоритетов выбора между рискованными альтернативами, предотвращении ущерба от наиболее значимых рисков.

От типа социальной солидарности зависит, как люди находят консенсус в отношении "наиболее желаемых перспектив" общества, какие формы социальной жизни предпочитают. Поскольку большинство разделяет представления об идеалах и ценностях, формируются общие представления об угрозах и рисках. "Объективные" процессы взаимодействия людей с природой, развития знаний и технологий в конкретных обществах получают оценку и наделяются значением в соответствии с системой ценностей. Общество стремится предотвратить не все "объективно существующие" опасности и не на все риски обращает внимание, а строит их иерархию, выбирает как наиболее опасные те, что зеркально отражают общественные идеалы: "Мы выбираем риски в том же составе, в котором существуют наши социальные институты". Именно поэтому риски становятся предметом не столько естественнонаучных и экспертных обсуждений, сколько политических и общественных дискуссий.

Никлас Луман предложил следую­щее инструктивное различение опасности и риска: «При столкновении с опасностями, как и с рисками, речь идет о возможном будущем ущербе, появление которого в настоящее время неопределенно или невероятно. При опасности появление ущерба причисляется окружающей среде, а при риске его видят как следствие собственной деятельности или без­действия. Различие, таким образом, заключается в том, на чей счет за­писывается ущерб. Принятие риска основывается на придании будущей опасности статуса настоящего. Она всегда возможна именно тогда, когда имеют место технологии, дающие нам в руки альтернативы, так что вероятный ущерб может быть зачислен на счет выбора действия или бездействия. Тогда не только можно, но и необходимо принимать реше­ния также и в ситуации неопределенности». При таком разграничении, прежде всего, приходит на ум, как тесно понятие риска может быть связано с принятием решений. Риск предполагает ситуацию принятия решения. Из одной возможности природной катастрофы еще не следу­ет никакого риска, в лучшем случае лишь угроза. И только после того как принято решение, следует ли что-либо против этого предпринять, в игру вступает риск.

На рубеже XX-XXI вв. во всем мире стал отмечаться рост поведения и социальных практик, связанных с сознательным и добровольным испытанием риска и опасности, а также появились целые направления в массовой культуре, сопряженные с преднамеренным негативным воздействием на аудиторию, направленным на пробуждение чувств неуверенности, страха, уязвимости, отвращения к окружающему миру. В социологии появилось особое направление, связанное с изучением интерпретации таких добровольных рисков в различных субкультурах, в том числе любителей экстремальных видов спорта и туризма, поклонников определенных музыкальных стилей, в молодежных движениях и т.п. Исходная методологическая установка подобных исследований состоит в том, что добровольное и сознательное принятие риска и опасности может интерпретироваться не как "объективный", а как социокультурный феномен, и корни подобных практик следует искать в ценностях и менталитете соответствующих социальных групп и современного общества в целом.

Было бы верно констатировать, и на это указывает Никлас Луман, что в чрезмерно разросшейся систематике рисков человек занимает новое положение по отношению к собственному будущему. Всем очевидно, что будущее зависит от решений, которые должны быть приняты в на­стоящем, причем ни положительные, ни отрицательные последствия невозможно ни охватить, ни тем более как-то управлять ими. Можно указать на различия между рисками старого и нового типа и тем потен­циалом катастрофических последствий, глобальный вред от которых представляет собой новый уровень угрозы для цивилизации, обуслов­ленной развитием техники. Новое в современной ситуации - в этих дебатах принимает участие наука. Восприятие, оценка и регулирование порожденных техникой опасностей осуществляется все в большей мере через посредство науки. Никакие дебаты о рисках и опасностях общественного развития сегодня не могут обойтись без привлечения науки, поскольку только благодаря ее участию можно обнаружить само существование и масштаб угроз. Одновременно наука находится в тесной связи с все более наукоемкими технологиями, которые, собственно, и становятся главной причиной возникновения рисков и опасностей, до сих пор не существовавших в обществе в такой форме. Продуцирование рисков самой наукой и их распознавание с ее помощью - новое в вопросе о рисках: наука должна заниматься последствиями собственной деятельности.

Под термином «оценка риска» понимается совокупность различных исследований, направленных на изучение разнообразных аспектов без­опасности современных технологий. Сюда же относятся определение или измерение риска возникновения конкретной опасности, оценка ри­сков и возможного ущерба с помощью опроса групп населения, затро­нутых этим ущербом, управление риском с помощью проектирования, установление норм безопасности, наблюдение и обучение, а также такие специальные техники, как Risk-Impact Analysis (анализ влияния факто­ров риска), ставящие своей целью создание количественных оснований сравнения рисков, анализ дерева ошибок и событий для определения типологии серийных аварий и страховых рисков. Под рубрику оцен­ки риска подпадают также и психологические учения о приемлемости обществом техники и об обращении с конфликтными ситуациями при внедрении новых технологий.

Исследование риска стремительно превращается в прибыльную от­расль науки и становится для нее весьма солидным бизнесом. Несмотря на взрывной характер распространения исследований ри­ска, что очевидно из возрастающего числа публикаций и разнообразных дисциплин, которые определяют и уточняют дискурс риска, до сих пор сохраняется противоречие между институционализацией исследований риска и их идентификацией в качестве науки.

Вопреки всем предпринятым в области исследования риска усилиям, не удалось сформулировать единого понятия риска, а тем более развить взаимосвязанную теорию, которая смогла бы структурировать ново­образовавшуюся отрасль исследований и многочисленные результаты, связанные с проблематикой риска. Из различных научных направле­ний, имеющих разнообразные интересы в дебатах по проблемам ри­ска, можно, на мой взгляд, выделить три основополагающих ориентира и направления, которые задают теме риска определенные очертания, а именно: формально-нормативный, психологически-когнитивный и культурно-социологический подходы.

На начальной фазе исследований проблем риска, бесспорно, домини­ровал формально-нормативный подход. Целью этих исследований было создание универсального действенного эталона риска, с помощью кото­рого можно было бы сделать сравнимыми различные виды рисков. Была надежда на то, что таким образом станет возможным достичь рациональ­ного объяснения преемственности различных видов риска, в зависимости от степени риска, его вероятности и последствий. Ядро этих рассуждений образовывали, с одной стороны, формулы риска, позаимствованные из сферы экономики страхования, где риск определяется в соответствии с ожидаемым ущербом и вероятностью его наступления, а с другой - тео­рия принятия решений, в которой была создана модель принятия рацио­нальных решений, так как в этом виделась возможность рассматривать одновременно на одной шкале аспекты ущерба и пользы.

В исследованиях риска теория ожидаемого ущерба, которая опре­деляется на основе риска в рамках теории принятия решений, была обобщена в формальный эталон риска, получивший название объ­ективного риска. Данная теория применима тогда, когда говорят о вероятности возникновения ущерба, и он может быть однозначно определен в соответствии с количественным эталоном. Прийти к оценке вероятности можно различными способами: посредством статистики, расчета отдельных вероятностей (например, вероятно­сти отказа отдельных компонентов системы), посредством общей вероятности (вероятности отказа установки в целом) и, наконец, при помощи гипотетической вероятности, которая часто применяется специалистами.

Важнейший метод статистики - получение суждения о целом на основе анализа выборки, из которого она была взята. По вероятности от­каза отдельного компонента судят о возможности отказа всей системы, по частоте смертельных исходов в дорожно-транспортных происше­ствиях судят о вероятности летальных исходов в целом, основываясь на числе чрезвычайных происшествий на производстве за прошедший год на конкретной установке рассчитывают общую вероятность летальных исходов в год. В основе этих расчетов всегда лежит модель однород­ной общности, к которой принадлежат наблюдаемые случаи. Когда она соответствует действительности, тогда математическая теория вероят­ности предоставляет средства для уточнения результатов выборки для системы в целом. Если выборка отсутствует или слишком мала, то часто применяются гипотетические вероятности. Однако слишком большая произвольность интерпретации значений в этом случае при учете рас­считанных величин риска всегда вызывала бурную критику.

Важная составляющая при оценке риска - величина ущерба. Именно применение критерия величины ущерба за пределами технической сферы чаще всего вызывает сложности его количественной оценки. Применительно к данному критерию, так же как и критерию вероят­ности, разработано большое количество теорий. В широких кругах общественности это понятие известно в первую очередь в связи с полемикой вокруг ядерной энергии, в которой данный масштаб получил название «объективного» риска.

Сам пересчет различных величин ущерба в денежный эквивалент привел к произвольным и весьма спорным результатам. Кроме того, при определении вероятностей балансируют на границе объективно познаваемого. Пока отсутствует достаточный эмпирический матери­ал, можно говорить только о субъективной вероятности, которая при детальном рассмотрении оказывается не чем иным, как собственными представлениями экспертов. Уже сам спор о несчастных случаях, отличающихся значительной величиной ущерба при минимальной вероятно­сти наступления события, демонстрирует ограниченность формально-нормативного подхода.

Кризис оценки риска начался с двух выводов: 1) в самой теории надежности отсутствует единое понятие риска; 2) взятая из языка коммерсантов формула R=S*W не воспринима­ется общественностью именно в тех случаях, когда речь идет об огромном потенциале опасности, обусловленной применением новых технических средств.

Именно случай, обыгранный на примере с атомной электростанцией при помощи исследования риска и предупреждения последствий дан­ного события, показал, что формальное понятие риска полностью обо­шло стороной общественную оценку риска. Получилось парадоксаль­ное явление, когда теория риска, которая сама должна была доказать безопасность ядерной энергии или низкую вероятность чрезвычайного происшествия на атомной электростанции, была использована в каче­стве предлога, чтобы оценить риск от применения атомной энергии как неприемлемый и недопустимый. Вслед за Н. Луманом это можно на­звать «порогом катастрофы». Имеется в виду, как утверждает ряд ис­следований, что формальная калькуляция риска не будет приемлемой именно тогда, когда при минимальном значении рассчитанного риска происходит катастрофа со значительными последствиями. В обществен­ной дискуссии очень скоро стало ясно: теория риска основывается на относительно хлипком фундаменте и уже после первых происшествий на ядерных реакторах в США и чернобыльской катастрофы никто не хотел верить расчетным цифрам. Объективность и компетенция экс­пертов была в связи с этим сильно подорвана.

Психологически-когнитивный подход берет в качестве отправной точки своих рассуждений именно это несоответствие и задается во­просом о реальных процедурах принятия решений в ситуациях риска. Хотя и здесь в качестве референтной модели использовалась теория ра­циональных решений, чтобы таким образом определить субъективные компоненты восприятия и оценки риска, интересы исследований все же были направлены на установление эмпирических данных о решениях. Психологическое исследование риска занимается, например, изучением того, как люди оценивают риск в конкретной ситуации. Такой риск был назван субъективным. Следует, однако, отметить, что в строгом смысле можно говорить об объективном риске, когда имеется достаточное ко­личество данных для солидной статистики, на основании которой был бы возможен убедительный расчет вероятности. Если же таких данных в распоряжении нет, то нужно вновь прибегнуть к субъективной оценке экспертов и уменьшить различия между объективным и субъективным риском до дифференциации двух субъективных оценок, а именно до оценки со стороны экспертов и со стороны дилетантов.

Психологическое направление исследований риска направлено на изучение множества факторов, определяющих восприятие и оценку ри­ска. Для наглядности можно привести следующие результаты:

• добровольные риски скорее принимаются во внимание, чем не­добровольные, управляемые извне, например, обычно принято сравнивать риск попасть в автокатастрофу или риск, связанный с курением, с риском, сопряженным с ядерными силами;

• контролируемые риски воспринимаются быстрее, чем неконтролируемые, например, риск авиакатастрофы субъективно воспринимается сильнее, чем объективный (с позиций статистики) риск поездки на автомобиле; во многих случаях собственные возможности по контролю за уровнем риска систематически переоцениваются, так, 97% опрошенных в ходе исследования считали, что риск получить травму при пользовании такими предметами повседневного быта, как нож, молоток или газонокосилка, у них не выше, чем у других;

• риск, обусловленный новыми технологиями, оценивается выше и слабее воспринимается, чем риск от известной и опробованной техники, риск от конкретной технологии (горное дело) известен, но он кажется не таким значительным, поскольку давно и многими взят в расчет;

- риски, ущерб от которых наступает с определенной временной задержкой, воспринимаются медленнее, чем риски, связанные с непосредственным наступлением ущерба, например, курение и алкоголь соответственно воспринимаются как менее опасные, в сравнении с опасностью, исходящей от интенсивного уличного движения;

• если связанные с риском последствия потенциально поправимы (например, имущественный ущерб), то риск воспринимается лег­че, чем в случае, когда речь идет о непоправимом ущербе.

В итоге при оценке и восприятии риска проступает четкая тенденция учитывать возможный размер ущерба и пренебрежительно относится к вероятности наступления события (происшествия). Этот список можно продолжать, поэтому он в самом лучшем математическом смысле этого слова бесконечен: для каждого конечного числа приемлемых аспектов можно всегда найти все новые и новые повороты. В этом слабость дан­ного исследования.

Таким образом, отдельные результаты психологических исследова­ний, свидетельствующие о том, насколько все дальше и дальше удаля­ется от единого масштаба риск в пользу многих факторов риска, также весьма интересны. Вопрос же о том, как можно прийти к оценке риска, которая была бы принята населением, остается без ответа.

В противоположность психологическому и социально-психологи­ческому подходу, социологическое исследование меньше всего инте­ресуется вопросами восприятия или невосприятия риска, а также ре­зультатами субъективно принятых решений. Напротив, в большей мере ставится вопрос, на основе каких факторов в определенных социальных кругах будет доминировать то или иное мнение о технических рисках, в результате чего возникает поляризация мнений и споры. Мнения и установки населения по вопросам рисков играют существенную роль при применении подхода описания конфликтов или конфликтного потен­циала. Корреляция в распределении мнений с социально-культурными факторами делает возможным анализ таких конфликтных потенциалов относительно их социальной структуры.

Восприятие и установки по отношению к рискам и следствиям из но­вых технологий, можно рассмотреть во взаимосвязи со многими обще­ственными факторами. В одном роль общественного мнения неоспори­ма. Оно выполняет как нормативную, так и когнитивную функцию.

Наряду с общественным мнением и социальной позицией суще­ственную роль в формировании восприятия риска играет, естественно, цель, которой должна служить техника. Она рассматривается не как изолированная, а как связанная с общими установками на удовлетворен­ность, взгляд в будущее и безопасность, то есть на сферу всеохватываю­щих символических ценностей. В соответствии с этой целью, а также с соображениями полезности, например, получило широкое применение рентгеновское излучение, при «субъективной оценке» которого доволь­но высокий риск его использования вряд ли берется в расчет. Подобное же происходит и при применении угля в теплоэнергетике, несмотря на опасность для окружающей среды, которую несет с собой, особенно в больших масштабах, его использование.

В виду актуальности проблематики риска, а именно в вопросе, ка­кие технические риски могут быть политически оправданными и под­держиваемыми, социологический подход кажется более подходящим, поскольку он предметом исследования делает конфликт и проблемы достижения консенсуса. Этот подход можно в общих чертах описать следующим образом: значительная часть исследовательских вопросов выявляются на основе наблюдения, чтобы установки населения в во­просах риска не представляли собой равномерного распределения по всевозможным точкам зрения, а концентрировались вокруг нескольких особенно острых тем. Такие ставшие доминантными темы риска и выго­ды - результат процесса социальной коммуникации. Тогда большинство рисков и выгод вообще не могут быть непосредственно восприняты отдельными индивидами, а преподносятся им через призму науки, поли­тики и средств массовой информации. В этом случае социологический подход более реалистичен, чем психологический, который приписывает непосредственный опыт в вопросах риска самому индивиду.

Заслугу У. Бека, не в последнюю очередь, надо видеть в том, что он освободил тематику риска от рамок рационализма и прочнее связал ее с общественно-теоретическими и общественно-политическими идеями. В связи с этим тема риска получила весомое значение для диагностики современного периода и для теории современности в целом.

Риск есть не свойство техники как таковой, он связан опреде­ленным образом с исторически варьирующимся деятельностным потен­циалом общества. Таким образом, в дифференциации риска и опасности отражается тройное общественно обусловленное положение вещей.

В одном риск и опасность схожи: историческую дифференциацию относительно прошлого нельзя увидеть просто как различие между старыми и новыми рисками, как это утверждает У. Бек и другие. Напротив, сегодня многие опасности, связанные с деятельностью цивилизации, все чаще рассматриваются в качестве рисков, приписываемых деятельности человека, за которые он должен нести ответственность, что обусловлено ростом могущества техники. В результате мир сегодня более «случаен» и зависим от принятия решений, а это значит, что он сильнее зависит от расчетов и просчетов тех, кто принимает решение. Трансформация опасности в риск уже сама представляет собой решение, которое долж­но быть правомочным.

Наконец, различия между риском и опасностью подчеркивают взрывной характер социальной дифференциации в обществе: между лицами, принимающими решения, и лицами, чьи интересы эти решения затрагивают. С позиции принимающих решения, сооружение атомной электростанции или эксперимент в области генной инженерии - риск, который возможно рассчитать в соответствии с научными методиками, противопоставляя плюсы и минусы проекта. С позиции же затронутых этими решениями, проводимый эксперимент представляет опасность - результат действий других. Здесь возникает структурный конфликт между теми, кто принимает решения, и лицами, интересы которых эти решения затрагивают, характерный для процесса управления техниче­ским прогрессом. Для такого конфликта до сих пор нет однозначных рациональных критериев, поскольку, несмотря на все научные усилия, неопределенность будущего преодолеть невозможно. Как у лиц, вно­сящих предложения, так и их оппонентов достаточно оснований для уважительного и осторожного отношения к риску.

Решения могут иметь позитивные и негативные последствия, но никто не обладает уже «авторитетом абсолютного знания» (Н. Луман), по­скольку будущее можно постичь только посредством вероятности или невероятности.

После исчезновения старых представлений о безопасности, в поле зрения нет ни одного нового принципа или ценностного пред­ставления, которые могли бы, в общем и целом, аккуратно управлять нашими действиями. Но именно это и становится проблемой, которую формулирует исследование риска и посредством которой это исследо­вание стало новым направлением науки.