Об отделении церкви от государства и школы от церкви

(из Декрета СНК РСФСР от 21 января 1918 г.)

«1. Церковь отделяется от государства. <...>

9. Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных ве­роучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные пред­меты, не допускается».

Накануне Первой мировой войны, как мы знаем, деятель­ной благотворительностью активно занималось духовенство всех ветвей христианства. Почётными и действительными по­печителями, учредителями детских приютов, учебных заведе­ний для глухих и слепых детей, подчас и педагогами в них состояло немалое число православных священнослужителей, в российской глубинке множились церковно-приходские шко­лы для глухих. Успешно трудилось во благо умственно отста­лых детей Братство во имя Царицы Небесной. С 1918 г. эта влиятельная и по-хорошему одержимая категория благотвори­телей отстраняется от дел призрения, а филантропическая де­ятельность квалифицируется деянием противоправным. Милосердие и человеколюбие объявляются вне закона!

Начав с церковных учебных заведений, государство вскоре подчиняет Наркомпросу все виды образовательных учреждений.

О передаче всех учебных заведений в ведение Народного комиссариата по просвещению(из Постановления Наркомпроса от 23 февраля 1918 г.)

«Для преобразования учебно-воспитательного дела в России, в целях объединения и обновления его на началах новой педагоги­ки и социализма, все учебные заведения: высшие, средние и низ­шие, общеобразовательные и специальные, числящиеся в различ­ных ведомствах, переводятся в ведение Наркомпроса.

Народный комиссар по просвещению А. В. Луначарский».

Правительственное постановление все частные специаль­ные школы автоматически делало государственными, однако документ не содержал указаний о способах жизнеобеспечения учебных заведений, он был скорее политической декларацией, преследующей упразднение частных инициатив и огосударст­вление школы. Постановление не содержало уточнений об участи школьников с недостатками физического и умственно­го развития. Не прояснило их судьбу и положение «Об основных принципах единой трудовой школы».

Основные принципы единой трудовой школы(от Государ­ственной комиссии по просвещению 16 октября 1918 г.)

«Новая школа должна быть не только бесплатной на всех ступе­нях, не только доступной и как можно скорее обязательной для того, чтобы она прочно укрепилась, она должна быть ещё единой и трудовой.

Что значит, что школа должна быть единой?

Это значит, что вся система нормальных школ от детского сада до университета представляет собою одну непрерывную лестницу. Это значит, что все дети должны вступать в один и тот же тип шко­лы и начинать своё образование одинаково, что все они имеют право идти по лестнице до её наивысших ступеней.

Быть может, государство просто физически не осилит такой за­дачи, чтобы теперь же гарантировать за всеми русскими детьми вступление в университет, но, во всяком случае, переход с одной ступени школы на другую должен быть обеспечен прежде всего наиболее талантливым, причём преимущество отдаётся детям про­летариата и беднейшего крестьянства.

Однако понятие единой школы не предполагает непременно её однотипности.

Центральный комиссариат, установив некоторые условия, вы­полнение которых признаётся абсолютно обязательным, предоста­вит вместе с тем широкий простор самодеятельности отделам на­родного образования при совдепах, которые, в свою очередь, ко­нечно, не будут стеснять воспитательного творчества педагогических советов там, где оно не пойдёт по линии борьбы с демократизаци­ей школы. <...>

Новая школа должна быть трудовой. Для школы государства Со­ветского, находящегося в процессе перехода от капиталистическо­го к социалистическому режиму, это, конечно, ещё гораздо более обязательно, чем для школ передовых капиталистических стран, а между тем и там осознана подобная необходимость и в некото­рой степени осуществлена.

Требование введения труда как основы преподавания покоится на двух совершенно различных основаниях, результаты которых, од­нако, легко сливаются между собою.

Первым основанием является психология, научающая нас тому, что истинно воспринятым является только воспринятое активно. <...>

Другим источником стремлений современной передовой школы к труду является непосредственное желание ознакомить учеников с тем, что больше всего будет нужно им в жизни, с тем, что играет доминирующую роль в ней в настоящее время, с земледельческим и промышленным трудом во всех разновидностях его. <...>

На первой ступени преподавание покоится на процессах более или менее ремесленного характера, соответственно слабым силам детей и их естественным в этом возрасте наклонностям. На второй ступени на первый план выдвигается промышленный и земледель­ческий труд в его современных машинных формах. Но вообще цель трудовой школы отнюдь не дрессировка для того или другого ре­месла, а политехническое образование, дающее детям на практике знакомство с методами всех важнейших форм труда, частью в учеб­ной мастерской или на школьной ферме, частью на фабриках, за­водах и т. п. <...>

Памятуя слова Маркса о превращении детского заводского тру­да из проклятия в источник здорового, целостного и активного по­знавания, новая школа неразрывно свяжет себя с соседними про­изводствами и поведёт учеников на фабрику и завод, на железные дороги, промыслы — всюду, куда по местным условиям она найдёт доступ, — поведёт не на экскурсии только, не посмотреть, а на ра­боту. <...>

Передовая педагогика требует обратить особое внимание на воспитательные функции школы, которые в последнее время при­носились в жертву обучения, интеллект ставили на первый план, забывали о выработке характера, о развитии воли. <...>

Дети должны участвовать во всей школьной жизни. Для этого они должны пользоваться правом самоуправления и проявлять по­стоянную, активную взаимопомощь. Готовясь стать гражданами го­сударства, они должны, возможно раньше, чувствовать себя граж­данами своей школы. Школьное самоуправление учащихся можно разделить на три рубрики:

во-первых, участие учащихся в руководящих советах школы... во-вторых, это самоуправление чисто ученических групп... в-третьих, ученикам должен быть предоставлен полный простор в деле организации всякого рода обществ, постоянных или вре­менных. <...>

Задача настоящей декларации путём установления общего типа школы, к которому мы должны стремиться в первую очередь, — связать в этой единой цели до некоторой степени разрозненные черты, определяемые декретами, уже вышедшими или сейчас впер­вые опубликованными и обязательными с начала нового учебного года.

Реальное выполнение намеченных здесь планов в огромной мере зависит от двух условий: во-первых, от средств, какими рас­полагает государство, во-вторых, от степени подготовленности учи­тельского персонала. <...>

Советская власть ни на минуту не забывает о том, что истинно социалистическую трудовую школу может создать и вести только революционный учитель — социалист. Создание кадров учителей-социалистов является одной из важнейших и ответственных задач Наркомпроса. <...>

В деле создания нового учителя Наркомпрос является реши­тельным сторонником организации такого типа высшего педагоги­ческого учебного заведения, которое окажется надёжным рассад­ником учителей-социалистов, преданных интересам трудовых масс.

Народный комиссар по просвещению А. Луначарский».

Как мы видим, разрабатывая основные принципы единой трудовой школы, члены Государственной комиссии по про­свещению о детях с недостатками умственного и физического развития не упомянули. Формально принятое положение ста­новится нормативным и для специальных школ, что неминуе­мо порождает ряд вопросов, например о правилах комплекто­вания. В монархической православной России сложилась де­мократическая традиция комплектования специальных учебных заведений — дети принимались вне зависимости от сословной и конфессиональной принадлежности, теперь взамен предла­гался классовый подход. Предпочтение следовало отдавать де­тям пролетариев и беднейших крестьян. Задумав воплотить коммунистическую утопию в жизнь, Советская Республика, подобно античному полису, условно разделила население по принципу полезности. Одни признаются полезными и наделя­ются гражданскими правами, другие зачисляются в стан чуж­дых и гражданских прав лишаются. Большую часть «лишен­цев» ждала принудительная изоляция, а то и физическое истре­бление.

Малолетних преступников и им подобных «общественно опасных» подростков государство признает «морально дефек­тивными». Одних отправят в тюрьмы, других — в исправитель­но-трудовые колонии, целью изоляции ставится перековка.

«Телесно» и «умственно дефективные» дети в случае полу­чения образования обретали шанс перейти из категории «бес­полезных» в разряд «отчасти полезных», а то и вполне «по­лезных» государству. Потенциальные возможности ребёнка к обучению, к овладению ремеслом, иначе говоря, его перспек­тиву стать «полезным» гражданином определяла специальная комиссия. «Перспективных» детей-инвалидов, как и малолетних преступников, следовало направлять на перековку в си­стему специальных учебно-воспитательных учреждений, «бес­перспективных» ждали детские дома, где воспитание и обуче­ние не предусматривалось. Детям с тяжёлыми нарушениями развития государство обещало минимальный уход и лечебную помощь.

Влияло на судьбу телесно и умственно дефективных под­ростков и место их проживания. Дети-инвалиды из деревень, сёл, рабочих посёлков нередко зачислялись в местные началь­ные школы, которые по понятным причинам своим «ненор­мальным» воспитанникам необходимой им специальной пе­дагогической и медицинской помощи обеспечить не могли. Впрочем, чаще эти дети не учились вовсе, пребывая на иждивении родителей. Городским подросткам, столичным прежде всего, повезло больше. В большом городе ребёнок-инвалид из «классово близкой» семьи мог попасть и в специальную школу.

Зная о том, что специальным учебным заведениям полага­лось существовать по канонам единой трудовой школы, по­пытаемся понять, какой виделась судьба ученика-инвалида на­родному комиссару по просвещению, чья подпись визировала Основные принципы единой трудовой школы (1918).

«На первой ступени преподавание покоится на процессах более или менее ремесленного характера, соответственно сла­бым силам детей и их естественным в этом возрасте наклонностям». Примерно так велось ремесленное обучение в до­революционной специальной школе. Что предлагается под­росткам? «На второй ступени на первый план выдвигается промышленный и земледельческий труд в его современных машинных формах». Безусловно, на пути к обретению выпуск­никами специальных школ места на рынке труда шаг важный, но всем ли детям-инвалидам доступен «труд в его современ­ных машинных формах»? Трудно поверить в возможность всех без исключения воспитанников обучаться в «связи с соседни­ми производствами» или отправиться «на фабрику и завод, на железные дороги, промыслы... не на экскурсии только, не посмотреть, а на работу». Столь же сомнительна и масштабная реализация предложенной идеи школьного самоуправления в каждом специальном учебном заведении.

Дневниковые записи Е. К. Грачёвой позволяют увидеть, как «идеи школьного самоуправления» реализовывались в воз­главляемом ею учреждении для умственно отсталых воспитан­ников.

С 1918 г. у нас начались настоящие собрания с выборными, с записями протоколов. Меня больше всего выбирали секрета­рём. Иногда дети переписывали, но очень неохотно. Многие отка­зывались подписываться — боялись. Руки все любили поднимать. Многие и за и против. Доклады все категорически отказывались читать.

На собрании 17.VI.18r. произошёл такой курьёз — единоглас­но было постановлено расстрелять двух мальчиков, которые драз­нили слабых. Голосовали 3 раза. Спрашиваю: «Знаете ли вы, что значит расстрелять?» — «Знаем, знаем», — кричат все. «Вы хо­тите, чтобы вас меньше было?» — спрашиваю я. «Зачем мень­ше?» — кричат с мест. «Кого расстреляют, те умрут, совсем умрут, в гроб положат», — поясняю я. «Ай, как страшно, не надо, не надо, — кричат все. — Мы думали, так постреляют, попугают. Ранить тоже не надо, потому больно». Произошла ссора, все рассерди­лись на предложивших расстрелять. Две недели не хотели со­бираться: «Ещё не то постановишь, что надо». Собрания всё делались реже из-за нежелания детей собираться. «Что соби­раться — не исполняют». «Мы пишем, нам надо по фунту хлеба, пишем, пишем, а всё мало присылают». Часто собрания срывали».

Официальный документ отразил и новый взгляд власти на учителя. По убеждению наркома просвещения, реша­ющим фактором успеха педагогической деятельности являет­ся идеологическая подготовка учителя, его партийная при­надлежность: «истинно социалистическую трудовую школу может создать и вести только революционный учитель-социа­лист». А. В. Луначарский мечтает создать «высшее педагогиче­ское учебное заведение, которое окажется надёжным рассад­ником учителей-социалистов, преданных интересам трудовых масс».

О финансировании столь кардинальной и масштабной ре­формы школы в документе сказано скороговоркой: «Реальное выполнение намеченных здесь планов в огромной мере за­висит... от средств, какими располагает государство». По сути дела, Наркомпрос предложил политический меморандум вме­сто реалистической программы действий, но и этот утопиче­ский и антидемократический документ вскоре сочтут чересчур мягким.

На очередном съезде ВКП(б) большевики формулируют требования к образованию, активно используя военную лек­сику.