Клинглер — учитель, которого я выбрал

Недавно накануне Рождества из Германии в Мацумото пришла бандероль. Она была от про­фессора Клинглера, который живет в Мюнхе-

Доктор Судзуки за работой

Взращенные с любовью

не и, несмотря на свои восемьдесят лет, все еще пишет музыку и ведет активную музыкальную жизнь. В бандероли была соната, написанная им для сольной скрипки. Воспоминания о моем глу­бокоуважаемом учителе вернули меня на сорок лет назад, когда я был студентом в Берлине.

В марсельском отеле я распрощался с прин­цем Токугавой, продолжившим свое круго­светное путешествие, и прямиком направился в Берлин с господином Флигелем, немецким инже­нером, с которым я подружился на борту «Хако-не-мару». Там я снял номер в отеле и три месяца подряд ежедневно ходильна концерты. Я отказал­ся от предложения Ко Андо дать мне рекомен­дательное письмо для моего будущего учителя. Я слушал всех — от всемирно известных испол­нителей до начинающих молодых музыкантов, так как хотел найти человека, о котором мог бы с полным правом сказать: «Я хочу, чтобы он был моим учителем». Однако прошло три месяца, а я так и не нашел его. И как раз в тот момент, когда я подумывал о том, чтобы перебраться в Вену, я попал на концерт квартета Клинглера. Меня при­гласила туда госпожа Капель, дальняя родствен­ница Флигеля. Я до сих пор мысленно слышу их игру тем вечером. Это была музыка, исполненная глубочайшей духовности. Она заворожила меня своей красотой и тронула душу. Помимо всего

Взращенные с любовью

Доктор Судзуки за работой

не и, несмотря на свои восемьдесят лет, все еще пишет музыку и ведет активную музыкальную жизнь. В бандероли была соната, написанная им для сольной скрипки. Воспоминания о моем глу­бокоуважаемом учителе вернули меня на сорок лет назад, когда я был студентом в Берлине.

В марсельском отеле я распрощался с прин­цем Токугавой, продолжившим свое круго­светное путешествие, и прямиком направился в Берлин с господином Флигелем, немецким инже­нером, с которым я подружился на борту «Хако-не-мару». Там я снял номер в отеле и три месяца подряд ежедневно ходил на концерты. Я отказал-, ся от предложения Ко Андо дать мне рекомен­дательное письмо для моего будущего учителя. Я слушал всех — от всемирно известных испол­нителей до начинающих молодых музыкантов, так как хотел найти человека, о котором мог бы с полным правом сказать: «Я хочу, чтобы он был моим учителем». Однако прошло три месяца, а я так и не нашел его. И как раз в тот момент, когда я подумывал о том, чтобы перебраться в Вену, я попал на концерт квартета Клинглера. Меня при­гласила туда госпожа Капель, дальняя родствен­ница Флигеля. Я до сих пор мысленно слышу их игру тем вечером. Это была музыка, исполненная глубочайшей духовности. Она заворожила меня своей красотой и тронула душу. Помимо всего

Доктор Судзуки со своими юными воспитанниками

Доктор Судзуки и его жена Вальтрауд

Доктор Судзуки и Кодзи Тойода за дружеской беседой

Доктор Судзуки дает урок в США

Пабло Казальс обнимает

доктора Судзуки

после выступления юных

музыкантов в Токио

Взращенные с любовью

прочего, меня потрясли сыгранность и техника исполнения. Я не стал дожидаться, пока кто-ни­будь представит меня Клинглеру, и написал ему по-английски, так как еще не знал немецкого: «Пожалуйста, возьмите меня к себе учеником».

Еще до того как я отправил это письмо, до меня дошли известия от японских музыкантов, живущих в Германии, что у меня нет никаких шансов, поскольку Клинглер не берет частных учеников. Однако вскоре я получил от Клингле­ра короткий ответ: «Приезжайте». Со мной про-* изошло то же самое, что и с Кодзи Тойодой мно­го лет спустя, который тоже, будучи молодым девятнадцатилетним человеком, на свой страх и риск обратился к Энеску и стал его учеником. С трудом отыскав дорогу к дому Клинглера сре­ди незнакомых берлинских улиц, я навестил его, и он попросил меня сыграть концерт Роде. В одном месте я сбился, и мне пришлось повто­рить пассаж еще раз. «Это конец», — подумал я обреченно, но он спросил: «Когда вы придете в следующий раз?»